полная версия

Вадим Степанов
Космический груз. Сборник рассказов

Полная версия

– Это спирт? – не поверил Алекс.

– Именно, – подтвердила доктор.

– Отставить, у нас чёрт-те что творится, а ты хочешь деморализовать оставшееся здравое зерно в нашей экспедиции.

Интерком снова ожил глухим голосом дезинфектора:

– Откройте, капитан.

В каюту вошёл крайне расстроенный дезинфектор и снял шлем.

– Ну что там? Уничтожили это? – спросил Алекс.

– Чего! – возмутился дезинфектор. – Уничтожили? Ты сам-то понимаешь, что говоришь. Разумная, добрая раса сигурнцев, вынужденная скитаться в таких нелёгких условиях, и так еле пережила полёт. А ты говоришь уничтожить?

– Как разумная раса? Они что, как мы, я хочу сказать, тоже думают и всё такое.

– Они лучше вас, капитан. Они ещё и незлопамятные. И какого, скажите мне на милость, лешего, вы решили влезть в их сложный метаболический процесс? Зачем изменили температуру в отсеке и состав воздуха?

– Это случайно произошло, – растерялся Алекс, – трудно поверить, что эти чудовища разумны. А как же наш биолог? В него же вселили эту мерзость. Он чуть не умер у нас на руках.

– Кто вселил? Сигурнцы – мирная раса. Но при определённом изменении климата у них начинается процесс размножения. Они вроде как распыляют своих зародышей, а потом вдыхают их и вынашивают. Одно непонятно, как этот зародыш смог вообще созреть. Ведь уровень радиации тут совершенно другой, чем на их родной планете.

– Я, кажется, знаю, – подняла руку доктор, – видите ли, мы пытались помочь члену экипажа, и чтобы выяснить, что с ним произошло, просветили его рентгеном.

– Молодцы, – сказал дезинфектор, – в общем, так. Мы, конечно, все последствия устраним и конфликт уладим. Но вам, ребята, придётся посидеть на карантине. Груз мы сами доставим.

– И долго сидеть? – спросил Алекс.

– Ну, период созревания сигурнцев в нормальных условиях составляет около месяца. Плюс надо будет сделать пару анализов. В общем, пару месяцев вам придётся посидеть.

– Юпитер мне на орбиту, – страдальчески произнёс капитан, – ещё два месяца.

– Это вы ещё легко отделались. Могли бы и всем экипажем по грузовому отсеку пошляться. Тогда пришлось бы организовывать сигурнские ясли прямо на вашем челноке. А так только посидите пару месяцев и домой. Ладно, давайте мы с вашим инженером уладим все технические моменты и будем отстыковывать груз.

Оставшись наедине с доктором, капитан ещё раз взглянул в иллюминатор на маячившую вдалеке родную планету. А ведь она была так близка. Алекс посмотрел на доктора повнимательнее. В общем, симпатичная девушка с природным антидепрессантом в руках.

– А что, доктор, продержимся два месяца?

– Конечно, капитан, – подмигнула доктор, – но как отвечающий за состояние команды просто требую принять внутрь сто пятьдесят миллилитров дезинфицирующего раствора.

– Принимается, – согласился капитан, – а что будет с нашим паразитом?

– Так его же уже отстыковывают от нас?

– Не, я про того, что в санчасти сейчас валяется.

– Вы капитан, и решать вам, конечно, но у нас сейчас простаивают три свободные криокамеры.

– Доктор, – обрадовался Алекс, – как жаль, что нам не удалось так тесно пообщаться раньше. Теперь я уже даже несильно расстраиваюсь по поводу нашего двухмесячного заточения. А спирта у вас много?

– Много, капитан, много, – доктор лукаво улыбнулась, – хватит и на компрессы, и на растирания, и чтобы согреться в долгие космические ночи.

Реальность тоже

Макаров любил просыпаться под «пенье китов». По идее он должен был под это засыпать, но что-то напутал с настройками и теперь вместо трели будильника слышал невнятные писки морских существ. Это оказалось неожиданно приятно – просыпаться, прислушиваясь, а не вскакивать от раздражающей трели.

– Как же раздражают эти вопли, – сонно пробормотала супруга, пряча голову под подушку.

– Ой, ладно, – улыбаясь, ответил Макаров, – тебя любой рингтон не устраивает.

– Сейчас их так не называют, – глухим голосом из-под подушки заметила супруга.

– А как называют?

– Никак не называют. Один ты просыпаешься по будильнику, а всех давно уже сенсчипы будят.

– Вот ещё не хватало, чтобы мой мозг каждое утро эта штуковина атаковала.

– Параноик, – жена, наконец, сняла подушку с головы и села, – чур, я первая в душ.

– Хорошо, – улыбнулся муж, – завтрак, значит, опять на мне. А по дороге зайди к Лерке. Ей тоже пора вставать.

– Зачем идти, – жена коснулась виска – совсем не обязательный жест, но многим так проще отдавать команды сенсчипу.

– Уже встаю, – послышался из соседней комнаты голос дочери.

– А подойти и разбудить уже не вариант? – возмутился Макаров. – Так вы совсем ходить разучитесь.

– Не нуди, – отмахнулась супруга и, накинув халат, пошла в душ.

Макарову и самому не нравилось, что он постоянно всех попрекает, но ещё больше ему не нравилось то, во что превратился их мир. И если сенсчипом он, как и все, обзавёлся в силу жизненной необходимости, то погружаться в бесконечные несуществующие миры, так популярные сегодня у всех, он не собирался. Но чем больше он усердствовал в поддержании нормального образа жизни, тем чаще испытывал одиночество. Люди вокруг него уже почти не бывали в реальности, всё время посвящая искусственному пространству.

Для него уже привычной стала картина завтрака, в которой жена периодически ныряла в сеть, буквально переставая его слышать. Лера и вовсе потребляла витаминный завтрак, не возвращаясь в реальность. Это был какой-то новый молодёжный фокус.

– Нет, ну ты посмотри, – опять начал брюзжать Макаров, обращаясь к жене, – Лерка даже жуёт как робот. А вдруг подавится?

– Да почему она должна подавиться? – улыбнулась супруга, намазывая ломтик тоста вишнёвым джемом. – Они ставят себе прошивку, которая позволяет частично присутствовать в реальности. Вкус еды, конечно, теряется, но ты же знаешь молодёжь – будь их воля, совсем бы туда переселились.

– Но разве это хорошо? Должны же быть какие-то рамки. Мы ведь не знаем, чем она там занимается, что видит. А вдруг порнушку гоняет?

– Какая порнушка, папа, – вдруг открыла глаза Лера, – это прошлый век. Сейчас в мейнстриме реал секс.

– Я тебе дам – секс. Рано тебе ещё.

– Да что с тобой сегодня? – удивилась жена. – В её возрасте они уже вовсю встречаются с мальчиками и девочками. Поверь, благодаря этому, – супруга постучала пальцем по своему виску, намекая на сенсчип, – всё более чем безопасно. Не то что в нашей юности – сплошные страхи да болезни.

– Да если бы мы, как они, то и Лерки бы не было!

– Папа, – снова очнулась дочь, – а почему на кухне разбита колонка?

– Потому что достал меня ваш Борис, – ответил Макаров и подошёл к раковине, чтобы помыть чашку.

– Макаров? – удивилась жена. – Ты начал драться с искусственным интеллектом?

– Да не дрался я с ним. Просто достал. Зачем он мне подсказывает, как дверки ремонтировать?

– Ясно, – кивнула супруга, – ты, наконец, решил починить дверку на мойке, а он тебе помогал с уровнем.

– В гробу я видел его помощь, – зло сказал Макаров и поставил мытую чашку на стол, – я же его не просил. И вообще, почему ИИ говорит мужским голосом? У меня всё время возникает такое ощущение, что у нас в доме ещё один мужик живёт. И почему Борис? Что, других имён не было?

– Это Лера так назвала, – улыбнулась супруга, – говорит, «под старину». А мужской голос, потому что все женские голоса дюже похабные.

– Не много мы ей свободы даём? – произнёс Макаров задумчиво. – Ты знаешь, что она у себя в муниципальном профайле фамилию сменила.

– Опять? – удивилась жена. – И кто она теперь?

– Опять? Ты знала об этом?

– Что такого, – пожала плечами супруга, – тинейджеры сейчас изгаляются как могут. О! Макенрой. Оригинально.

– Уже посмотрела, – расстроился Макаров, – я бы сам сказал.

По дороге на работу Макаров с раздражением смотрел на людей. У всех пустые остекленевшие взгляды, все предпочитают проводить время в виртуальности. Теперь нет нужды напрягаться – программа «разбудит» на нужной остановке.

Задумавшись, Макаров перевёл взгляд на женщину, которая сидела напротив. Обычная женщина, одетая по-городскому неброско, даже слишком. При её фигуре она могла бы себе позволить и более облегающие тело вещи. Женщина вдруг очнулась от виртуальности и заметила его взгляд. Макаров не успел отвернуться и увидел, как неприязненно скривились её губы. Да, такое время – пялиться на ушедших из реальности невежливо. Могут даже посчитать извращенцем, что, похоже, и произошло.

На работе Макаров рассказал об этой истории своему приятелю и коллеге – Синицыну, который по традиции перед началом рабочего дня заглянул к нему в кабинет.

– Представляешь, я даже не всматривался в неё, просто взгляд остановил. А она такой волной презрения окатила, словно я маньячина какой.

– Забей, – успокоил Синицын, – может, у неё там свидание было фривольное, а тут ты уставился. Вот у дамочки мысли невольно повернулись.

– Фривольное, – усмехнулся Макаров, – это в метро-то?

– А что ты думаешь, сейчас самые популярные темы – свидания. Это тебе не «виртуальные киски», а самые настоящие. Они такие аватарки себе делают – закачаешься. А ощущения какие? Я дома попробовал, чуть не спалился. Ну, сам понимаешь – реакция и всё такое.

– Дома? – удивился Макаров. – А как же жена?

– А откуда она знает? Всё же в голове – не проверишь.

– Да уж, – Макаров откинулся на спинку кресла, – а ты не боишься, что и она тоже.

– Ради бога, – смеясь, отмахнулся Синицын, – лишь бы вирусов в нашу сеть не натащила.

– А меня это бесит, – посерьёзнел Макаров, – я ведь и правда не знаю, что моя там делает. И ведь не проверишь. А начнёшь спрашивать, ещё и скандал устроит. Она даже к Лерке мне запрещает заглядывать. Говорит, что у ребёнка должна быть свобода. А я не понимаю, какая такая свобода может быть у несовершеннолетней. У меня ведь и родительский контроль стоит, всё как положено.

– Ну и загляни сам, – сказал Синицын, нажимая на кнопку кулера, – делов-то.

– Ты знаешь, – опустил голову Макаров, – я боюсь.

– Боишься?

– Как представлю, что она там может делать. А ведь это моя зайка – три семьсот со светлым пушком, косички, бантики.

– Зря ты, – возразил Синицын, – зайка не зайка, а проверять надо. Я своего оболтуса постоянно мониторю. Он паразит, то клуб самоубийц какой-нибудь создаст, то начинает собирать пожертвования на операцию больному отцу.

– А что с тобой? – встрепенулся Макаров.

– Последний раз, – Синицын сделал глоток воды, – меня настиг приступ Эболы. А до этого были чума и проказа. Да, он молодец, сетью пользоваться умеет.

– Находчивый какой, – рассмеялся Макаров, – и что, много собирает?

– Ну, судя по последнему штрафу, который я за него заплатил, – прилично.

– А моя фамилию сменила, представляешь?

– О, это вообще обычное дело, – Синицын непроизвольно дотронулся до виска, – сегодня он Александр Князь тьмы Олегович. Насмотрелся опять ужастиков своих. А когда я на него ругаюсь – говорит, что я тиран, раз узурпирую его право на свободный выбор «доменного имени».

– Да, у меня ещё всё неплохо, – улыбнулся Макаров, но затем, посерьёзнев, добавил, – хотя эти всепроникающие технологии уже окончательно достали.

– Тебе просто надо самому подстраиваться, – сказал Синицын, – а то скоро начнёшь с ума сходить, как те – в алюминиевых шапках. Найди себе приемлемый контент и наслаждайся. Хочешь, я тебе пару ссылочек брошу? Там такие фантазёрки!

– Не надо, – поморщился Макаров, – я потому и не хочу ставить себе программу, что меня и в реальности всё устраивает. Мне нравится моя жена, моя дочь, мой дом, моя работа. Даже город, в котором мы живём, сейчас замечательно выглядит. Просто никто уже на это внимания не обращает. И только эти «умные» технологии всё портят. Представляешь, я сегодня утром в сердцах даже «смарт-колонку» расхреначил.

– Поругался с ассистентом? – понимающе улыбнулся Синицын. – У меня тоже бывает, только мне денег жалко бить технику.

– Официальная версия – за то, что он мне подсказывал, как ремонтировать кухонный гарнитур. Но не в гарнитуре дело. Тут, в общем, он был даже полезен. В какой-то момент я проникся и попросил его рассказать мне что-нибудь весёлое.

– И что?

– Анекдот мне рассказал. Вот слушай: «Чем отличается разумное существо от обезьяны»?

– Чем? – веселясь, подыграл Синицын.

– «Проводами и клеммами». Представляешь! Я умом-то понимаю, что ничего шутка. Но в тот момент так взбесило. Мало того что этот ИИ проник во все сферы деятельности, так ещё и издевается надо мной.

– Похоже, – заметил Синицын, – не всё тебя устраивает в реальности.

– Что ты хочешь сказать? – не понял Макаров.

– А давай-ка, друг, я тебе всё-таки установлю одну программку, которая, как мне кажется, тебе обязательно понравится. Никаких кисок, обещаю, всё в рамках приличия. Просто поверь, это твой вариант.

В сосновом лесу пахло хвоей и немного костром. Прохладный воздух приятно наполнял лёгкие, невдалеке слышался треск сгорающих веток. Макаров был счастлив, он набрал полную корзину грибов и теперь возвращался в свой лагерь, который его встречал детским смехом и весёлым гитарным перебором. У костра он остановился.

– Что ты там всё время жаришь? – обратился Макаров к толстяку, который укладывал на решётку колбаски.

– Шпикачки, – с удовольствием ответил толстяк, – я таких сто лет не ел. А ты чего так долго? Тебя все уже ждут.

– Разве долго? – счастливо улыбаясь, спросил Макаров. – Мне кажется, и часа не прошло.

– Может, и не прошло, – пожал плечами толстяк, – только все уже переоделись и удочки собрали. Говорят, сегодня рыбалка будет отменная. В реке омуль появился.