Валерия Дмитриевна Лагутина
Лотерейка
Да, конечно! Наконец-то нашёлся истинный ценитель его таланта!
–И как ваша жена не ценит такого мужчину? – наклонившись прямо к его губам, девушка уже хотела поцеловать их, но внезапно открывшаяся дверь не дала ей этого сделать.
–Борь… – позвала было мужа вошедшая в гримёрку Катерина, но не договорила, увидев неожиданно представшую перед ней сцену: на коленях у её мужа сидела накрашеная-перекрашеная деваха и откровенно соблазняла его своими искусственными прелестями.
–Ах ты… – выдохнула женщина. – Ах ты, сучка! – взвизгнула она и, бросившись к не успевшей встать девушке, схватила её за длинные волосы и швырнула на пол.
–Вот я тебе сейчас, – завопила Катерина и, ударив спешившего на помощь девушке мужа, поволокла её по полу за дверь. – И что же это удумала? Чужим мужикам глазки строить? Ах ты, проститутка окаянная!
«Какая женщина!» – восторженно посмотрел на жену Борис, восхищаясь её силой и напором, но тут же опомнился и, как истинный джентльмен, поспешил на выручку к ещё недавно интересовавшей его особе:
–Катя, Катюша, – попытался успокоить он жену, гордо осознавая, что из-за него дерутся две женщины.
–А ты! – состроила женщина гримасу. – Сопли распустил, чуть не распластался перед шлюшкой перекачанной. Ты ж только на губы её глянь? Это ж губищи-то, как у коровы! А вымя-то, вымя! Разве у нормальных баб такое бывает?
Так и не переставая изрыгать из своего рта оскорбления, Катерина тащила пытающуюся вырваться из её рук фельдшерицу по коридору дома культуры на глазах недоумённых сельчан. Следом за ними бежал Борис, растерянно маша руками и стараясь успокоить жену:
–Катенька, Катюша, ну, отпусти ты её. Стыдно же! Люди кругом!
–Стыдно! – съехидничала ему жена. – Поглядите-ка! Стыдно ему! А сосаться по углам с другой при живой-то жене не стыдно?
Не известно, чем бы закончилось это насмешившее всю деревню представление, но тут навстречу матери выбежала Варька:
–Мам! Пап! Анька с Владиком пропали!
–Как пропали? – тут же отпустив волосы несчастной недоумённо спросила Катерина
–Вот. Записку оставили, – девушка протянула записку родителям и, оглядываясь на хихикающих односельчан и убегающую через толпу закрывшую лицо фельдшерицу, спросила:
–А чего это тут у вас?
–Да, так, – просто отмахнулась Катерина, разворачивая бумажку, – папка ваш решил молодость вспомнить.
–А, – не совсем понимая, протянула Варвара.
–Дорогие мамочка и папочка, – начала читать женщина. – Мы вас очень любим. Но и Марусю мы тоже любим. А вы хотите её на мясо продать и в город уехать. А нам тут хорошо. Поэтому мы решили жить с Марусей у бабушки. Только денег у нас нет, поэтому мы взяли немного из банки, куда папка прячет, – прочитав последние слова, Катерина покосилась на опустившего глаза мужа и продолжила:
–Только мы их не на совсем берём. Мы, когда вырастим и пойдём работать, обязательно всё вернём до копеечки. С процентами. С какими процентами? – не поняла женщина.
Не зная, что ответить, Борис пожал плечами и, взяв у жены записку, продолжил читать:
–Вы за нас не беспокойтесь. Мы уже большие. А дорогу к бабушке мы найдём сами. И потом вам напишем письмо. Ты понимаешь что-нибудь? К какой бабушке? – посмотрел он на Катерину.
Никакой бабушки у них не было. Вернее, была, но пару месяцев, как она лежит в районном хосписе с четвёртой стадией рака. Дом её в соседнем селе за тридцать километров отсюда стоит под замком, и никто туда не ездит. Малышам они, конечно, ничего не говорили, чтоб не расстраивать. И вот теперь…
–Борь, они что, собрались в Боголюбовку идти? На ночь глядя? – в ужасе округлив глаза прошептала Катерина и, толкнув мужа в спину, завопила:
–Ты чего стоишь, как вкопанный, олух ты окаянный? Беги, заводи свою драндулетку! На улице темень уже! А ты, – заорала она на старшую дочь. – Тебя-то где носило? Я ж приглядывать велела! Опять шашни с Петькой крутила?
И, дав дочери пощёчину, выбежала следом за мужем из дома культуры на улицу.
По разухабистой, словно после точечной бомбёжки дороге, сквозь пелену внезапно хлынувшего дождя, собирая все кочки и ямы, неслась, мигая одним глазом, старенькая Жига.
–Вот сколько раз тебе говорила, замени фары! – ругалась на мужа Катерина. – Ты посмотри, темень какая! Ни черта ж не видно!
–Я что, по ночам ездить собирался? А днём и так норм.
–Вот на всё-то ответ у тебя есть! Во всё-то ты прав, куда ни глянь!
–Посмотри на себя, умная нашлась! Город ей подавай! Чего там делать-то в городе твоём?
–А сам-то, сам, – подбирая слова, чтобы ещё сильнее обидеть мужа, Катерина замолчала и в этот момент машину неожиданно сильно тряхануло и она, резко затормозив, встала.
Ничего не отвечая, Борис попытался завести её ещё раз, но безуспешно. Стартер крутил, как окаянный, но заводится не хотел ни в какую.
–Вот, ёшкин кот, – сплюнул мужчина.
–Чего там?
–Чего, чего! Заглохла! – ударил он ладонями по рулю.
–И чего? Ночь уже… И дождь вон … И малышарики где-то бредут. Одни, в темноте…– запричитала женщина и так сильно ткнула мужа кулаком в плечо, что тот чуть не вывалился из машины, если бы не закрытая дверь.
–Да замолчи ты, раскудахталась! – прикрикнул он на жену. – Давай, я толкану, ты завести попробуй.
–Я?
–Да ты, ты! Или кого-то ещё рядом видишь?
–Сдурел? – тут же перестав реветь, всполошилась Катерина. – Я ж сроду за руль не садилась!
–Значит, время пришло!
–Ну, нет, давай ты. Сама толкану.
И женщина, не дожидаясь ответа мужа, вышла на улицу и, задрав праздничное платье до колен, погрузив одетые в новые босоножки ноги в размоченную дождём глину, навалилась всем своим большим телом на машину.
«Вот это женщина!»– восхитился женой Борис, давя на газ.
От её веса машина легонько качнулась и двигатель плавно зарычал, но снова заглох.
–Му-у-у! – раздалось где-то совсем недалеко от дороги и Катерина, тут же выпрямившись, прислушалась.
–Му-у-у! – повторилось снова.
–Борь, а Борь, -позвала женщина мужа.
–Чего там? – высунув голову в окно спросил тот.
–Слышишь? – всматриваясь в темноту спросила Катя. – Мычит вроде кто.
–Да ну тебя, послышалось. Давай, толкани-ка ещё. У тебя здорово получается.
–Да нет же, говорю тебе, мычит кто-то, – не унималась Катерина и словно в подтверждении её слов сквозь шум проливного дождя раздалось новое:
–Му-у-у!
–Владик, Анютка! – отойдя от машины и всматриваясь в темноту, Катерина приложила ладони трубочкой ко рту и громко закричала: – Вы тут?
–Мама? Мамочка? – слабые детские голоса было еле слышно из-за стучащих по капоту капель, но материнское сердце подсказывало верное направление и женщина, пройдя чуть вперёд, закричала снова:
–Малыши! Это вы? Вы где?
Но, как бы женщина не напрягала глаза, в темноте ничего не было видно.
–Да посвети ты фонарём хоть, что ли, – всё ещё злясь на мужа, прикрикнула ему Катерина. – Фонарь-то в развалюхе твоей есть?
Вместо ответа через несколько секунд мощный свет прорезал ночную мглу и высветил недалеко от дороги очертания какой-то хижины.
–Там, – неожиданно радостно обняла мужа Катерина, – точно, там. Детки! Мы тут!
–Мам, пап! – услышали они радостный визг ребятишек. – Мы домой хотим! И кушать! И нам холодно…
–Сейчас, сейчас. Мамочка вас согреет, – ласково защебетала Катерина, встав ногами на край склона.
–Осторожно, – спускаясь первым, Борис заботливо протянул жене руку, но та оттолкнула его и, потеряв равновесие, упала на спину прямо в грязь.
–Что, жопа к земле тянет, – съязвил спустившийся Борис и снова подал руку, которая с таким же успехом была отвергнута, результатом чего стало падение женщины на колени.
–Опа! Перевес! – засмеялся мужчина.
Пытаясь подняться, Катерина навалилась на мужа, но тот не выдержал её массы и упал в смешанную с травой грязь рядом.
–Ха-ха! Тренироваться больше надо! А то только титьками трясти и умеешь, худоба, да и только, – не пытаясь больше встать самостоятельно, женщина протянула мужу руку и тот, быстро поднявшись, помог жене встать и затем, обняв за талию, быстро чмокнул её в щёку:
–Зато у тебя добра на двоих!
–Да ну тебя, зубоскал, – совсем не сердито ответила ему Катерина и, тряхнув мокрой головой, уверенной статью пошла по высокой траве в сторону темнеющего среди травы строения.
Яркий луч проскользил по ветхим стенам деревянного сарая и защекотал лица спящих на охапках сена людей. Рядом с ним стояла Маруська и лизала лицо зевнувшей девочки. Приоткрыв один глаз, Анютка смешно поморщилась от лизнувшего её носик языка и задёргала за рукав лежащую рядом Катерину:
–Мама! Мамочка! Вставай! Поехали домой уже!
В ответ женщина открыла глаза и осмотрелась по сторонам.
Борис. Спит, уткнувшись носом в сено. Чем он там дышит?
Анечка, улыбающаяся полу беззубым ртом.
Владик…
Стоп! А где Владик?
Тут ж стряхнув остатки сны, Катерина подскочила и затормошила мужа:
–Просыпайся! Владика нет!
–Ночью был, – не открывая глаза ответил Борис и перевернулся на спину, раскинув руки в стороны.
Хорошо-то как! Вот так лежать на свежем сене! Вдыхать его аромат!
–Я и сама знаю, что был, – не унималась Катерина. – А сейчас нет. Да вставай ты уже!
Тяжко кряхтя, Борис сполз со стога, потянулся и, посмотрев на жену, рассмеялся.
–Ты чего? – удивлённо спросила женщина.
–Смешная ты, – хмыкнул мужчина и, еле сдерживая пытающийся вырваться из его груди хохот, вышел наружу, зовя сына:
–Владик! Сынок! Ты где?
Покрутив у виска пальцем в след вышедшего мужа, Катерина повернулась к хмыкающей дочке, прикрывающей рот кулачком:
–Ну, а ты чего? Смешинка в рот попала?
–Папуля правду говорит, ты такая смешная!
–Будешь тут смешной с вами, по ночам по грязи лазая, – оглядывая измазанную засохшей глиной юбку, пробормотала Катерина и пошла за мужем:
–Сынуля! Ты где это попрятался? Выходи уже!
–Нет, мам, ты правда, такая смешная! У тебя на голове одуванчик распушился! – подбежала к женщине Анютка и обняла её грязные ноги.
–Хватит сочинять-то, – усмехнулась женщина и, увидев вышедшего из кустов сына, замахала на него рукой:
–Ну, а ты куда с спозаранку потащился? Чего рядом с родителями не спится?
–А чего с вами сидеть? – неожиданно огрызнулся мальчик. – Вы вон Маруську на мясо сдать хотите, а я с вами сидеть рядом буду? – насупился он и отдёрнулся от пытающейся приласкать его материнской руки:
–Эх ты, дурашка! Это ж мы с отцом так говорили. Как же мы без Маруськи?
–Правда? – Обрадовался мальчик. – Значит, мы в деревне останемся?
