Валерий Иванов
Последний день Атлантиды
Напиток изготавливался из отборного ячменя с добавлением уксусной приправы и выдерживался всего несколько часов до цельного брожения. Самого названия этого питья со слабоалкогольным составом не было. Его состав, в отличие от других опьяняющих напитков – вина, вирты остаточной, был ввезен совсем недавно кем-то из торговцев с Севера. Выдержанные настойки из фиников стали заменяться составом из полевых культур.
Веррохду не нравился запах заграничного напитка. Быть может, он был неправильно приготовлен или таков и должен быть, он не знал, но это ему было безразлично. Сам он предпочитал что-либо собственного приготовления, так, например, горькую настойку темного цвета, которую он даже предлагал за небольшую плату конаков своим друзьям, и иногда вместо слабого алкоголя употреблял финиковую настойку с добавлением заморского меда.
Четыре дня назад жену и детей он отправил к югу, в сторону Перавирики4, где делает свое начало бурный Нил. Туда иногда отправлялись миссионеры, начитавшись книг. Бросив свои дела, они, отвыкшие от обычного заработка, спешили в путь к дальним краям.
Путешественники обычно не брали с собой попутчиков, но алхимик отделил им некоторую сумму за то, чтобы они остались благодарны Веррохду и обязались следить за состоянием членов его семьи.
Веррохд наконец вернулся домой. Задумавшись, подкинул в камин несколько поленьев. Отправился наверх по лестнице в свою комнату, где еще четыре дня назад с ним была Кэйтху, единственная дочь крестьянина. Это она уложила под стол сверток, в котором находились древние рукописи, переписываемые не одним поколением духовников. Эта библиотека ценилась ими больше, чем кладезь мира, открытый астролябией Верхувия. Когда Виллан однажды заснул над приготовлением очередного медикамента, кто-то из неизвестных передал посылку его жене, и она по указанию подложила аккуратно завернутый сверток под стол мужа, чтобы тот, когда проснется, мог сразу найти его.
Его небольших размеров ярко окрашенная орнаментом комната для дел с самого утра до позднего вечера не нуждалась в искусственном освещении. Здесь был и стол для дел, и стол для принятия пищи, и тахта, если придет случай надолго задержаться в этой комнате, собственно утварь была внесена сюда однажды, когда Кэйтху взяв детей, отправилась в краткосрочное путешествие к своим родственникам, оставив своего мужа наедине с собой.
Веррохд к вечеру в этот день долго не мог заснуть. Часы на его полке, подаренные нижними правителями, показывали половину девятого. В маленьком окошке с правой стороны небо окрасилось в темно-серый цвет. Наступил вечер. Узнав, который час, он еще раз подивился этому изделию. Он дивился прорыву в технике, и было обидно сейчас погибнуть, возможно, даже от диска второй луны, который в буклете был обозначен как новая звезда, и была она видна уже не только на темном небе, зияющая, словно рубин, на фоне луны она представлялась как ее младшая сестра чуть меньших размеров.
Расположившись на кровати, Веррохд гадал. Если содержание в этой библиотеке есть вымысел тысячелетних духовников и пророчество неверно, то детей с женой он отправил напрасно. Как же будет глупо…
Подумав об этом, приподнявшись, он снова задумался. Если в последующие пять дней из предсказаний ничего не сбудется и все окажется ложью, а Атлантида останется, не затронутая катастрофой, он никчемный ученый, обычный индивидуалист, бросит все и…
Он снова поглядел в окно. Где-то в глубине души Веррохд боялся, что пророчество все же сбудется. Иначе его в рассвете своей жизни, Веррохд узнал эликсир долголетия, не будет самого, и все же разумом втайне от самого себя считал, что книги – всего лишь выдумки древних и оставлены они для будущего поколения, дабы они задумались в час неблагочестивых своих поступков.
Раздумывая, он не успел прийти к одному мнению, что будет делать, если все же он легко и поспешно отнесся к предсказаниям книги, как внизу послышались крики и звуки жестяной посуды, бьющейся о пол. Он поспешил к лестнице.
– Что случилось? Клариссе? – спросил он, оказавшись на марше.
Служанка, заслышав хозяина, подняла голову.
– Не знаю, ледор, на улице какая-то паника, – сказала она, собирая посуду.
В фойе зала появился мойщик.
– К нам несется свет, нас скоро поглотит свет за все наши грехи, – с криком он обратился к хозяину.
Вексель работал у алхимика, следил за его инструментами и отвечал за работу по дому, сейчас его лицо выражало панику и растерянность. Ему было тридцать шесть лет, в свободное от работы время он втайне оказывал знаки внимания средней дочери Веррохда. В то время не все врачеватели могли позволить себе домуправленца, и мойщики считались состоятельными людьми. В свое время некогда трицтианец, родившийся в поселении, расположенном у границ последнего круга, Эвмоса, не обзавелся семьей, затем несколько лет прожив в третьем круге Атлантиды, со временем планировал за счет нового хозяина перебраться в Ателанс и уже там создать семью. Веррохд и без этого видел вольнохарактерность слуги, к которой он привык, как и к его отзывчивости и верности, но сейчас настроение его насторожило Веррохда.
– Да что случилось, Вексель, какой такой свет?! – не понимал его алхимик, хотя догадывался, о чем идет речь, и боялся подтверждения предсказания о грядущей катастрофе, и слуга был тому свидетель.
Вексель уставил взор на хозяина.
– Выгляньте наружу, ледор, люди обезумели!
И мойщик выбежал на улицу.
Веррохд вернулся в свою комнату.
– Кажется, начинается, – сказал мысль вслух Веррохд.
Он осмотрелся. Механические часы показывали десять часов двенадцать минут вечера. В его маленьком окошке уже была тьма, и лишь крошечные звезды, разбросанные на темном фоне неба, представляли некое забытье и покой.
– А ведь космос так огромен… – сказал Веррохд, стоя перед окошком.
В половине проема окна он заметил мерцание звезд, которые хорошо вырисовывали созвездие Рака. В последние годы, после появления на свет его сына, Веррохд стал увлекаться астрологией. И в месяц появления Веллерда, как он помнил, на небе расположение звезд проявлялось знаком Рыб. По звездам, как оказалось, можно узнать будущее человека, его характер, возможные ошибки и действия. Но более точную судьбу человека могли предсказать только маги и могли уберечь от многих ошибок. Однако с появлением «неверных» в городах, как и на окраинах Атенса, стали появляться веды, люди, которые предсказывали судьбу, а также могли навести и снять порчу. В поселениях за чертой кругов другие люди занимались приворотами, зачастую называя себя людьми с восточных побережий. В число таких людей входили даже колонизаторы, которые, присмотревшись к ситуации, могли использовать свое умение или хитрость для своей выгоды.
