Валерий Туринов
Сибирские перекрестки
– Ничего! Пусто! Ни следа! Все обошел! А у вас?
– Ее видели местные жители два часа назад километрах в трех отсюда, – устало глянул начальник на Сергея. – Там, – кивнул он, – вниз по реке. Шла по дороге, куда-то торопилась. В энцефалитке и со свертком в руках.
– Да что ее понесло-то в такую даль? – недоуменно протянула Наташка.
– А черт вас разберет! – ухмыльнулся Митька. – Чего вам, бабам, надо, никто не поймет…
– Заблудилась она, ребята, заблудилась! – завертела глазами и головой во все стороны Наташка. – Точно заблудилась! Я вот точно заблужусь, если пойду одна отсюда!
– Ну, ты-то и в стане, между двух палаток, заблудишься! – засмеялся Митька.
– Сам ты заблудишься, трепло! – обиженно отошла от стола Наташка.
– Наташка, ну ты что, что? – подскочил к ней Митька. – Уже и пошутить нельзя!.. Вон мы какие из себя! Прямо инженер, одним словом! Хм! А вот я тебя, инженера, заткну за пояс! Тут вас вон сколько! Куда ни плюнь – в инженера попадешь! И все бабы! А шоферов нет… Особенно, если к тому же и непьющий! Как я, например!
– Ты-то! – обернулась Наташка к нему. – Сказанул! Каждый вечер чемергесишь! Ты, думаешь, люди не видят!..
– Да где его возьмешь-то? Христос с тобой, матушка! – шутливо перекрестил Митька Наташку. – Свят, свят!..
– Дядя Саша таскает, – хмыкнул Сергей.
– Ребята, кончайте! Пора за дело! – остановил их начальник. – Сергей, тебе надо будет прочесать теперь по берегу, по кустам, вниз по реке. До того места, где ее видели в последний раз. Там дорога подходит близко к реке, и она должна была выйти на нее…
– Если вышла, то наверняка уехала в Рощино, – сказала Ксения, молчавшая весь вечер.
– А утром с похмелья за руль садишься, – продолжила Наташка изобличать Митьку. – Руки-то, поди, трясутся!.. Вот я удивляюсь, – набравшись духу, глянула она в глаза начальнику. – Как это допускает Леонид Григорьевич?..
За столом на минуту повисла напряженная тишина. Все испуганно завертели головами, переводя глаза то на начальника, то на Наташку. Митька равнодушно посмотрел на Наташку, глянул на Леонида Григорьевича, затем снова уставился на девушку.
– Дура ты, Зюзина, – процедил он сквозь зубы, все так же равнодушным взглядом взирая на девушку. – Заучилась ты, заучилась, махонькая ты моя, – фамильярно процедил он, протягивая руку, чтобы погладить покровительственно и снисходительно Наташку по голове.
Наташка была невысокого роста, к тому же худенькой и стройной. Из-за этого выглядела махонькой, что бросалось сразу же в глаза при первом знакомстве с ней. Так же как то, что она на лицо выглядела совсем девчушкой, и никто не верил, что она вот уже несколько лет как закончила геофак МГУ, побывала во всех концах страны, так как помимо практики в Крыму, в горах, она ездила еще в школе в экспедиции со своим старшим братом, тоже геологом. Брат таскал ее, совсем еще девчонку, пару раз в поле – в Сибирь, один раз даже на Чукотку. И она «погибла» – заболела геологией, полевой жизнью и без скитаний, по-видимому, уже не представляла свою дальнейшую жизнь.
– Не трогай! – взвилась Наташка. – Вот только попробуй, только попробуй! Убери свои грязные руки! Машку можешь лапать! Она любит, таких, как ты!
– Зюзина! – воскликнул испуганно начальник, ожидая, что сейчас Митька взбеленится и пойдет такой скандал, что будет не до поисков.
– А что Зюзина?! – повернулась Наташка к начальнику. – Ему-то вы не делаете замечаний! – ткнула она пальцем в сторону Митьки. – Знаете, что запьет, нарочно, чтобы уважали этого пролетария! А по-моему, он люмпен! Опустился! Деклассирован!..
– Во заучилась девка! – захохотал Митька, стараясь скрыть за смехом выпирающую из него неприязнь к девушке.
– Не девка я тебе! – глянула Наташка в упор на него. – Геолог я! И будь добр относиться ко мне как к инженеру! Зовут меня Наталья Михайловна! Это к твоему сведению!..
– Все, хватит! – звонко стукнул Леонид Григорьевич ладонью по столу и поднялся. – Человек пропал, искать надо! А вы!..
Он не договорил, молча оглядел всех возмущенным взглядом, не понимая, как они могли затеять сейчас склоки, в такое время, когда в отряде случилось ЧП – пропал человек и надо собраться и искать, искать и снова искать.
– Сейчас быстро перекусите, двое в машину, остальные пешком вдоль реки прочешут кустарник до геодезической вышки… Потом снова соберемся и решим, что делать дальше, если не будет ничего нового… Всем понятно?..
– Да понятно, понятно, Леонид Григорьевич! – ответил за всех Сергей. – Немаленькие, понимаем…
– Немаленькие? Хм! – усмехнулся начальник не то снисходительно, не то зло – от всего, что случилось в последние несколько часов. – А вот Маша тоже, поди, считает себя немаленькой! А как ведет себя! А что отшила!..
– Поехали, Леонид Григорьевич! – заторопил всех теперь Митька. – Что попусту болтать! Дело есть дело!..
Он взял со стола пару кукурузных початков и, грызя их на ходу, пошел к машине.
Через два часа все вернулись снова в стан. Поиски не дали ничего нового.
Темнело. Начальник все больше и больше беспокоился, однако старался не подавать вида.
– Едем в поселок, – решил он. – Зайдем в гостиницу и в общежитие. Расспросим людей. Может быть, кто-нибудь видел ее.
– Кто поедет? – спросил Сергей.
– Я, ты и Наташа! – ответил тот.
– А может, в милицию сообщить? – неуверенно подал голос Потапка.
– Нет, пока рано, – сказал Леонид Григорьевич и пошел к машине, где в кабинке уже сидел за рулем Митька.
– Наташка, быстрее – тебя ждут! – крикнул Сергей, пробегая мимо палатки девушек.
– Сейчас, сейчас, Сереженька, одну минуточку! – откликнулась из палатки девушка.
Сергей с ходу запрыгнул в кузов машины, обернулся: от палатки бежала Наташка.
– Опять ты, Зюзина? – ядовито бросил Митька, высунувшись из кабинки и с ехидной улыбкой встречая подбегавшую девушку.
Наташка промолчала, подбежав к кузову, хотела было с разбега запрыгнуть на подножку перед дверцей кузова, как это обычно лихо делал Сергей, но оступилась, промазала, больно стукнулась ногой о подножку, схватилась за колено. Лицо у нее исказила гримаса боли, на глазах выступили слезы…
– Растяпа ты, Зюзина, к тому же! – не упустил случая поддеть девушку Митька.
Но его остановил Леонид Григорьевич:
– Хватит! Что это такое! – угрюмо посмотрел он на Митьку.
Митька невозмутимо отвернулся от него и, насвистывая, стал глядеть куда-то в сторону реки.
Сергей выпрыгнул из кузова, нагнулся над Наташкой. Она, увидев над собой его сочувственные глаза, выпрямилась, встала с колен, провела по лицу ладонью, смахнула слезы.
– Я сама, – тихо сказала она и, припадая на ушибленную ногу, залезла в кузов.
Сергей запрыгнул туда же вслед за ней, крикнул:
– Поехали! – и захлопнул дверцу кузова.
Газик тронулся с места и не спеша, переваливаясь на ухабах разбитой проселочной дороги, покатил в сторону шоссе.
Машина выскочила на шоссе. Стемнело. Митька включил фары и погнал машину к поселку.
– Наташа, смотри по сторонам – может, где-нибудь увидим ее, – сказал Сергей девушке, все еще сидевшей съежившись от боли. – Мало ли что. Ты смотри направо, а я налево!..
На въезде в Рощино Митька притормозил машину и медленно поехал по поселку, давая возможность сидевшим в машине хорошо рассмотреть все по сторонам. Они еще надеялись, что вот где-нибудь в боковых улицах, которые они пересекали, мелькнет знакомая фигура Маши. Или из яркого круга, освещаемого тусклыми лампочками на столбах, протянувшихся вдоль улицы, к машине кинется Маша. И все сразу же станет на свои места. Мир снова приобретет устойчивость и душевное равновесие, нарушенные тяжестью, давившей на всех в отряде, из-за которой, словно по чьему-то взмаху дирижерской палочки, выхлестнуло что-то мутное и темное, накопившееся у каждого за последнее время.
Но знакомой фигуры нигде не было видно. Они проехали до центра поселка, свернули направо, потом налево и поехали на другой конец поселка: к общежитию и гостинице, в которой обычно останавливались приезжие геологи, да и вообще все заброшенные судьбой в это большое дальневосточное село.
Митька остановил машину на улице. Захлопали дверцы: соскочил на землю Леонид Григорьевич, выпрыгнул из кузова Сергей, помог выбраться Наташке. Втроем напряженно, словно на параде или под чьими-то взглядами, они, выстроившись во фронт, направились к двухэтажному, рубленому из брусков, зданию – общежитию и одновременно гостинице.
Длинный сквозной коридор, как у барака, пахнул на них сыростью помещения, несвежими кухонными запахами и запахами детских пеленок.
Они прошлись по коридору, гулко гремя кирзовыми сапогами. Вернулись назад, отыскали каморку коменданта этого общежития.
– Нет, такой не было, – ответила комендант, женщина средних лет, полная, с высоким бюстом, казалось, подпирающим под самый подбородок. – Все, кто останавливаются, отмечаются у меня… Обязательно, товарищи, обязательно!
– И такую девушку не видели? – еще раз переспросил ее Леонид Григорьевич.
– Нет, не видела!
– А может, у кого-нибудь из девушек поселилась? – подала голос Наташка. – Она говорила, что у нее есть знакомые из ДВИМСА… Не то Таня, не то Тоня…
– Во, Тоня! Тоня живет на втором этаже, в общежитии. Вы можете пройти туда. Но она уехала. Неделю как уехала. На Тигриный. И еще не возвращалась. Комната ее двенадцать. Закрыта. Хотя нет, что это я говорю! Вот память!.. Там сейчас живет одна девушка. Может, она что-то скажет вам… Ее зовут Стелла! – крикнула комендантша вслед им, уже поднимавшимся наверх.
Леонид Григорьевич, а за ним Сергей и Наташка застучали сапогами по лестнице, ведущей на второй этаж.
Леонид Григорьевич легонько постучал костяшками пальцев в дверь двенадцатого номера. Никто не ответил. Он постучал еще раз. То же самое – за дверью ни звука.
Сергей, нетерпеливо оглянувшись вокруг, толкнул плечом дверь. Она открылась.
– Есть тут кто-нибудь? – бросил он в темноту комнаты.
– Да, я! – послышался тихий голос у них за спиной.
И они все разом быстро оглянулись.
Перед ними стояла девушка, среднего роста с ладной, стройной фигурой. В темно-карих круглых блестящих глазах ее сквозило любопытство к людям, стоявшим перед ней.
Сергей с первого же взгляда влюбился в нее, тут же позабыв белокурую продавщицу из магазина. Темная шатенка, с густыми, немного вьющимися, шапкой, волосами, казалось ему, сейчас не имела соперниц себе во всем мире. Красивый разрез чувственных полноватых губ, загорелое светло-золотистое лицо, открытый и доверчивый взгляд, грудь, набиравшая силу, сразу же сбили Сергея с нахального, самоуверенного тона. Чтобы не подать вида, что он смутился, он опустил глаза, которые, как он уже знал, всегда выдавали его, и, чуть отступив в сторону, хотел спрятаться за Наташку. Но голова Наташки возвышалась не выше груди Сергея, и он чуть было не сделал порывистого движения, чтобы как бы сжаться и присесть, спрятаться за Наташкой. Но у него мелькнула мысль о том, как же нелепо, должно быть, выглядят со стороны эти его дерганья. Ему стало стыдно за себя. И он со злым, мрачным выражением на лице выступил вперед.
– Девушка, вы здесь живете? – утвердительно спросил Леонид Григорьевич и так же утвердительно добавил: – Вы Стелла!
– Да, – слегка кивнула девушка начальнику и снова обернулась к Сергею.
Определенно он заинтересовал ее чем-то. И это еще больше смутило Сергея.
– Стелла, к вам не приходила сегодня, во второй половине дня, девушка? И не спрашивала ли Таню Гурову? – снова притянул к себе внимание девушки Леонид Григорьевич.
– Нет, я все время была дома. Но нет, никто не приходил…
– У меня к вам просьба. Если придет, передайте, что мы ее ищем. Видите ли, – немного замешкался он, не зная, как объяснить девушке ситуацию. – Она, кажется, могла заблудиться и… может быть, появится здесь. Придет ночевать… Так вы, пожалуйста, убедите ее никуда не уходить. Мы еще подъедем сюда. Если не сегодня, то завтра с утра обязательно… Извините!.. До свидания!..
Начальник повернулся и пошел по коридору в сторону лестничной площадки.
Сергей, видя, что и Наташка повернулась и двинулась за начальником, беспокойно засуетился, чувствуя, что сейчас они уйдут от этой девушки, и он не увидит ее, возможно, уже больше никогда. Он почему-то испугался, что вот сейчас уйдет от нее – и все, уже ничего не вернуть. Она исчезнет из его жизни так же внезапно, как и появилась.
– Стелла, у вас водички попить найдется? – поспешно выкрикнул он, ухватившись за спасительную зацепку.
– А может, хотите чаю? – так же поспешно ответила Стелла, и у нее странно блеснули глаза, выдавая ее волнение.
Наташка, услышав, что Сергей о чем-то говорит с девушкой, остановилась и обернулась.
– Сергей, не задерживайся. Нам же некогда, – негромко позвала она его.
– Иду, иду! – заторопился Сергей. – Стелла, может, просто водички, – просительно посмотрел он на нее.
– Сейчас, сейчас, одну минутку, – засуетилась девушка, кинулась в свою комнату, тут же появилась в дверях, осторожно неся чашку.
– Это гриб, может быть, вы хотите гриб? Он полезный, – почему-то виновато взглянула она на Сергея, подавая ему чашку.
– О-о, большое спасибо! – воскликнул Сергей. – Зря вы беспокоились! Я бы и простой водой обошелся… Извините! – повторил он еще раз, припал к чашке, в то же время не сводя взгляда с девушки, которая с радостной улыбкой глядела, как он пьет.
– Сергей! – послышался снова негромкий голос Наташки.
Сергей резко поднял голову и встретился с жалобными глазами Наташки. Она вопросительно развела в стороны руки, словно показывая, что она не виновата, что им нужно спешить.
– Сергей, Леонид Григорьевич ждет, – повторила Наташка.
– Наташа, Сергей, ну что вы там застряли? – послышался снизу, с первого этажа, голос начальника.
– Идем, идем! – крикнула Наташка и укоризненно посмотрела на Сергея, который поспешно допил воду и протянул чашку Стэлле:
– Спасибо!
Девушка машинально приняла чашку, не отводя взгляда от Сергея, и, казалось, чего-то ждала от него.
– Стелла, послушайте, Стелла! – негромко взволнованно произнес Сергей. – Я приду к вам в гости, завтра, хорошо? Не отказывайте! Это для меня важно! Прошу вас!..
Девушка продолжала смотреть на него широко открытыми глазами, очевидно, стараясь понять его.
– Прошу вас, ответьте, – порывисто схватил он ее руку. – Пожалуйста, мне надо идти сейчас… Вы же видите – у нас ЧП!.. Завтра можно? Я приду днем… Хорошо?
Неожиданно девушка улыбнулась ему и молча кивнула головой.
Большего Сергей выдержать не мог: словно смерч, сорвался он с места, подхватил в неистовом порыве подвернувшуюся под руку Наташку и скатился с ней буквально кубарем вниз по лестнице на первый этаж и очутился перед начальником, опешившим от такого броска.
– Ну, вы как сумасшедшие! То где-то торчите там, то, как угорелые, скатываетесь по лестнице!.. Давайте подойдем еще разок к комендантше, предупредим ее – на случай, если Маша появится здесь…
Из поселка они уехали ни с чем. Никто не видел девушку с такими приметами, как описали они.
В стане, на берегу Имана, Бэла, узнав, что они не нашли Машу, заплакала.
– Вы злые, вы все злые! – воскликнула она, скривив рот, как маленькая. – Ну и что, что она такая… Ну и что?.. Вы-то сами хорошие?!.. Она женщина – это понимать надо!.. Легче всего осудить!..
Она ушла в свою палатку, спряталась там от всех. Оттуда какое-то время доносилось всхлипывание, затем все стихло.
За столом, опустив голову, сидел начальник, а рядом с ним с хрустом грыз сухари Митька, равнодушно глядя на костер.
– Сергей и ты, Митька, съездите еще раз на то место, где ее видели в последний раз. Осмотрите внимательно там белые домики, потом возвращайтесь сюда.
Сергей поднялся из-за стола и пошел к машине.
– Фонарики захватите! – крикнул ему начальник.
Сергей вернулся, взял у него фонарик и пошел к машине. Вслед за ним потянулся к машине Потапка с фонариком, а за ним и Митька.
Газик, покачиваясь на дорожных выбоинах полевой дороги, выполз на шоссе. Митька врубил третью скорость, и машина запылила в противоположную сторону от поселка. До домиков было не более трех километров. Там машина остановилась. Сергей и Потапка выпрыгнули из кузова и, включив фонарики, направились к белым домикам, маячившим светлыми пятнами в стороне от дороги и выглядевшим в ночной темноте жутковатыми.
Они подошли к заброшенным домикам, заглянули в один из них. Луч фонарика выхватил из темноты ряды побеленных чистых стойл для телят, пустоту длинного коридора. На дворе, рядом с телятником, все поросло высокой травой. Здесь уже давно не было ни человека, ни какой-либо скотины.
– Пошли, обойдем все, – предложил Сергей.
– А зачем? – почему-то испуганно спросил Потапка.
– Да так – для спокойствия… Ты что, испугался-то?
– А вдруг…
– Ну-у, что ты! – удивленно вырвалось у Сергея. – Ничего такого не может быть…
– Зачем тогда осматривать этот давно заброшенный телятник?
– Для профилактики! Я же тебе говорю – для спокойствия!.. Потом здесь, как видишь, и переночевать можно при случае… Усек?
– Ладно, пошли, – угрюмо буркнул Потапка.
Они обошли весь скотный стан, заглянули во все стойла: нигде и никого…
Вернувшись на шоссе, они остановились недалеко от машины, чтобы их разговор не слышал Митька.
– Знаешь, – помолчав, начал Потапка. – Мне кажется, она прячется от Митьки…
– Почему?!
– Хм! Он же преследовал ее… Удивительно, как еще не… изнасиловал… С него станет…
– Ну, ты, Потапка, даешь!..
– А чему ты удивляешься? Ты что, маленький, не видишь?
– Ладно, хватит препираться… Давай-ка покричим!..
– Зачем?!
– Да так, на всякий случай… Для профилактики, – ехидно глянул Сергей на Потапку.
– Хорошо, давай, – согласился Потапка, проглотив насмешку.
Они сошли с шоссе и прошли подальше на луг, слабо поросший травой.
– Ну, давай, ори, – толкнул Потапка в плечо Сергея. – У тебя это лучше получается…
Сергей смолчал, набрав в грудь воздуха, крикнул в темноту ночи:
– Маша-а-а!
В темноте южной ночи звук голоса быстро улетел куда-то по лугу, словно вспугнутая перепелка, пофыркав крыльями, и где-то там села в темноте, неподалеку от них.
Сергей и Потапка замерли, прислушались…
Где-то далеко-далеко гудела на шоссе машина, натужно завывая мотором; звонко, со скрипом, стрекотали какие-то ночные насекомые, а из далекого поселка доносился глухой лай собак. Ночное чистое небо, опрокинувшись бесконечной чашей жуткой темноты, глядело тусклыми светлячками звезд на землю и двух людишек, стоявших в темноте на краю большого луга.
– А ну, крикни еще…
Сергей закричал снова, вытягивая протяжно имя, чтобы раскатистое «аа-аа!» звенело как можно дольше.
Они снова прислушались и сразу же насторожились… С противоположной стороны большого луга донесся ответный крик… И там, в темноте, мелькнул раз-другой лучик фонарика… Крик был непонятный, но призывно-ответный… И Сергей, не задумываясь, сорвался и побежал в ту сторону, вскидывая вверх ноги, чтобы не грохнуться в темноте, если случайно оступится ногой в какую-нибудь яму или налетит на кочку… Позади него, тяжело сопя, бежал Потапка…
Впереди, куда они бежали, снова мелькнул лучик фонарика.
Минут через десять бега они увидели впереди какое-то бесформенное, неясное движущееся огромное пятно. Оно то расползалось в темноте, то как-то странно и непонятно двигалось. Иногда слышались странные фыркающие звуки…
– Постой! – закричал Сергей и остановился.
Сзади на него набежал Потапка и замер:
– Что это!
Со стороны пятна снова послышался фыркающий звук и тяжелые глухие удары по земле.
– Да это же табун! – хмыкнул Потапка. – Лошади!..
– Ага!..
Неподалеку блеснул лучик фонарика и послышался голос:
– Эге!.. Кто здесь? – И к ним подъехал на коне пастух, подсвечивая фонариком.
– Привет!
– Здорово! Ну, как оно?
– Ничего…
– Мы геологи, стоим здесь неподалеку, у реки… У нас человек пропал – девушка! Вы случайно не видели ее? Часов так в семь вечера. Она в эту сторону ушла…
– Видел, издали только. Бежала в сторону шоссе. Вот оттуда, откуда только что пришли вы.
– Да-а! – воскликнул Сергей. – И что дальше?!
– Там же по шоссе машины постоянно идут. Уехала, поди, в поселок.
– Наверное, в Рощино! – обрадовался Потапка.
С той стороны, откуда только что прибежали Сергей и Потапка, переваливаясь на кочках и рыская фарами по сторонам, урчал их газик.
Митька подогнал машину к самому табуну и затормозил, ожидая Сергея и Потапку.
Они попрощались с пастухом и залезли в машину.
Через полчаса они были снова в лагере. Там никто не спал, дожидались их возвращения.
Потапка коротко рассказал Леониду Григорьевичу все, что они узнали.
Выслушав их, начальник решил отложить поиски до утра, а с самой зари ехать в поселок и снова начать поиски там.
– Все, если завтра с утра не найдем ее, заявляем в милицию. Пусть подключается местная власть… А сейчас спать!
– Какой тут спать!
– Да и осталось-то до утра – всего ничего!..
– Все равно – отдыхайте! Завтра будет тяжелый день… А сегодня мы все равно уже ничего не в состоянии сделать…
У Леонида Григорьевича еще оставалась слабая уверенность, что Маша никуда не пропадала и не заблудилась, как они подумали было сначала, а просто выкинула финт, сбежала. Сбежала самым натуральным образом, нарочно. И кому-то из них назло… И теперь, наверное, надеется, что Митька будет искать ее! От этих мыслей, все в нем возмущалось, он готов был вот-вот сорваться, в бешенстве обматерить Митьку. Но в то же время где-то еще было сомнение, что, может быть, его подозрения напрасны, и тогда… А вот что будет тогда, он не представлял пока себе ясно, поэтому крепился как мог.
Он молча поднялся из-за стола и пошел к себе в палатку.
Остальные, немного посидев, разбрелись кучками по своим палаткам.
Однако вскоре все, кроме начальника, не выдержали и снова собрались в кухонной палатке. Потапка, окинув собравшихся взглядом, молча поставил на плитку чайник, собираясь заварить крепкий чай, понимая, что никто из них сейчас не в состоянии заснуть.
– Как она могла, а! – начала первой Бэла, стараясь ни на кого не глядеть.
– Ты о чем? – спросила ее Наташка.
Бэла помолчала, повернулась к Потапке:
– Дай сигарету!
Потапка молча подал пачку «Marlborro».
Бэла закурила, пустила верх струю дыма, вздохнула.
– Сфинтила она…
– Как? – уставилась на нее Наташка.
– В поселке сейчас где-нибудь. Митьку разыгрывает. Чтобы поревновал…
– Ну, знаешь, это ни в какие ворота! – возмутился Сергей. – Детство! Если это так – посмотрите, что она уже натворила! Мы бросили работу, не отдыхаем, ищем, по округе рыскаем, будоражим людей из-за какой-то… И отрываем других людей!..
Он не договорил, чтобы не выругаться при девушках.
– Детская непосредственность! – ехидно бросила Бэла.
– В пятнадцать лет – да! А в тридцать – взрослая посредственность! – отрезал Потапка.
– Дурость! – резко кинул Сергей. – Называй вещи своими именами!
– Ребята, что это мы совсем!.. Давайте оставим это хотя бы временно! Ведь и так вымотались за сегодня, а тут еще и ночью о ней…
– Кто хочет чаю? – снял Потапка с горелки чайник. – Молчание – знак согласия.
Он заварил чай, разлил по кружкам. В палатке стало тихо. Все сидели и молчали. После мытарств и дневных волнений говорить ни о чем не хотелось.
– Может, распишем? – неуверенно предложил Сергей. – Все равно не уснем… А так время пройдет.
– А ты что переживаешь? Вон, начальник, и тот, наверное, спит. Я уже не говорю о Митьке. Тот начемергесился и уже давно отрубился!.. Ты куда, Наташа? – спросил Потапка девушку, которая поднялась было со стульчика и направилась из палатки.
– За картами, они там, в кузове, – кивнула она головой в сторону машины.
– Не ходи, там Митька дрыхнет… У него там как в Хиросиме, медленное неотвратимое убийство…
– Ладно, я схожу, – поднялся и вышел из палатки Сергей.
Вскоре он вернулся, кинул на стол колоду потрепанных карт.
– Давай, распишем десятку.
– Не мало?
– Да нет, хватит. Устали сегодня, долго не выдержим. Да и завтра чуть свет придется снова начинать поиски.
– Да, да, ребята, долго не надо, – согласилась Наташка.
Словно награждая их за дневные мытарства и встряски, судьба в конце сжалилась и послала им хотя бы какую-то радость: хорошо шла карта, игра шла быстро. И они вскоре расписали десятку.
Потапка сделал роспись горы вистов, подбил бабки, сложил всем минусы и плюсы и кинул на стол карандаш:
– Все, баста!.. Вот это игра!
– Я спать, ребята, – поднялась Бэла. – Ты идешь? – спросила она Наташку.
Наташка на секунду замешкалась, не зная, что делать. Идти спать ей не хотелось. Она пошла бы сейчас погулять с Сергеем, но тот или не догадывался об этом ее желании, или не хотел с ней идти, поэтому сделал вид, что не замечает брошенный на него взгляд.
– Иди, я приду позже, – наконец решилась Наташка, при этом не глядя в сторону Бэлы. Она догадывалась, что той сейчас тоже не хочется идти в пустую темную палатку и залезать в холодный спальник. И она предпочла бы пойти куда-нибудь с Потапкой.
Бэла немного потопталась в палатке, делая вид, что ей еще что-то надо было сделать, затем вышла и пошла к себе. Ее шаги мягко прошуршали за палаткой и затихли.
В палатке на некоторое время установилась тишина. И чтобы что-то делать, Наташка снова закурила. Закурил и Потапка.
– Пойдем погуляем перед сном, – предложил Сергей Наташке.
Та молча согласно кивнула, кинула окурок на землю, ловким движением ноги раздавила его. И этот профессиональный жест заядлого курильщика у миловидной девушки легонько кольнул в груди Сергея. Ему стало почему-то досадно и за нее и за себя. Он чувствовал, что в чем-то была и его вина, что вот такие красивые, приятные внешне девушки, впервые столкнувшись с жизнью, стали вдруг почему-то подражать ребятам: вульгарно, грубо, иной раз и безобразно, переняв не самое лучшее у мужской половины, вот таких же, как он сам. Но эти мысли, не оформившись, туманно, образами проплыли у него перед глазами и рассеялись. Он видел перед собой красивое, притягивающее нежностью расцветшего девичества лицо Наташки, и не мог противиться чему-то, что влекло его к ней.
Они встали и вышли из палатки, оставив одного Потапку.
– Подожди, я возьму телогрейку, – сказал Сергей Наташке. – А то холодно будет там, – кивнул он головой куда-то в темноту ночи, низких предгрозовых туч, закрывших над долиной реки звездное небо.
Наташка осталась стоять на месте, дожидаясь Сергея, который тихо, почти на цыпочках, ушел к своей палатке, стараясь не шуметь, чтобы не разбудить начальника. Сергей всегда останавливался на всех стоянках вдвоем с начальником в палатке. И от этого чувствовал зачастую себя скованным и как бы под колпаком у того. Особенно в таких ситуациях, как сейчас.
Над рекой и их крохотным палаточным станом было темно и тоскливо.
Наташка непроизвольно поежилась от сырости и прохлады, тянущей с реки, прислушалась к далеким звукам, доносившимся из поселка. Там, как обычно, лениво перелаивались собаки, больше для острастки и своего успокоения, или, думая недалеким собачьим умом, что этим они отпугивают воров или зверей, которые случайно могут забрести в поселок. Где-то там, в поселке, должна быть и Маша, если она действительно там.
«А если не там, а где-нибудь в лесу и заблудилась? – пришла ей непрошеная мысль. – Да нет! Этого не может быть… Бэла права. Маша где-нибудь сейчас лежит с любовником, который у нее всегда появлялся в нужную минуту. Уж в этом-то у Бэлы есть нюх! Сама не без греха!»
Она услышала шорох откидываемого полога палатки, в которой остался Потапка… Тихо прошелестели его шаги по траве, и он скрылся в их палатки у Бэлы.
Наташка затаилась в темноте, чтобы не спугнуть их и чтобы они, заметив ее, не подумали, что она специально подсматривает за ними.
Из их палатки послышался приглушенный шепот, скрип раскладушки… Через некоторое время Потапка и Бэла вышли из палатки и скрылись в ночной темноте, уверенно двинулись от лагеря по берегу в сторону переката, подле которого грациозно возвышались красивые старые вязы и начинались покосные луга, уставленные сейчас невысокими копнами, до одури пахнущими свежим сеном.
Наташка поняла, что они не заметили ее. Она не услышала и не успела даже увидеть, как перед ней из темноты бесшумно выросла фигура Сергея, показавшаяся ей сейчас огромной.
– Ой! – тихонько ойкнула она, испугавшись его.
– Ты что? – прошептал он, приблизившись к ней и беря ее за руку.
Он уже забыл Стэллу, на время… Он был так же непостоянен, как и Маша…
У него была удивительная черта характера: влюбляться на дню столько раз, сколько он видел красивых девушек. И это порой ставило его самого в тупик. Он не знал, терялся иногда, кого он любит в данный момент. То ли вон ту хорошенькую продавщицу, которая обожгла его мимолетным взглядом, когда он получал буханку хлеба из ее рук… «Тьфу, какая проза – буханка!» – мелькало у него… То ли ту девушку, с которой встретился взглядом на улице минут за пять до того как зайти в магазин…
– Испугал… Ты как привидение… Нельзя же так…
– Начальник выучил, – усмехнулся Сергей. – Вот пожила бы с ним, научилась бы в жмурки играть…
– Я с ним пожить?..
– Да я не в том смысле, – ухмыльнулся Сергей и почувствовал в этой своей ухмылке что-то хамоватое, сконфузился и замолчал. Чтобы задавить это неприятное ощущение, он притянул ее к себе, обнял, прижал к груди и почувствовал под руками упругое, опьяняющее тело девушки…
– Подожди… Потом… Не спеши. Успеешь, – тихо выдохнула она, с трудом сдерживая дыхание в его сильных руках. – Пойдем, отойдем подальше…
Сергей отпустил ее, поправил сползшую с плеч телогрейку и, легонько притянув снова к себе Наташку, повел ее от стана в противоположную сторону от той, в которой скрылись Потапка и Бэла.
* * *
Рано утром Леонид Григорьевич поднял всех своих сотрудников. Те с трудом выползли из теплых спальников, одуревшие после бессонной ночи. Поплескав воды в лицо на берегу реки, они сели за стол. Вид у всех был подавленный: от усталости и тех неприятных дел, которые им предстояли в поселке.
Леонид Григорьевич тоже выглядел не лучше своих сотрудников. У него почернели и ввалились глаза, тусклый взгляд – показывали, что он не спал этой ночью, чем обернулась она для него. Но не спал по иной причине…
«Неверное, все слышал, – подумал Сергей, бросив мельком взгляд на него. – Мучается, что такие подобрались… Нет, шалишь, сам подбирал! Да и не хуже мы других! В иных партиях еще не то творится… Когда, словно обезумев, вырываются все на волю сюда, в тайгу, или еще в какое-нибудь дальнее место!.. С глаз долой от начальников, мамаш и папаш, разных родственников…»
Но все-таки Сергею было жалко его, просто по-человечески жалко. И он его понимал. Как бы каждый из них ни заблуждался относительно себя и своих намерений, но вместе они создавали то, к чему не стремился никто из них. Вот, наверное, и Маша тоже думала досадить кому-то и чем-то. И сделала так, что хоть поднимай целый округ на ее поиски. С милицией, а может, и с собаками.
