Василий Головачёв
Евангелие от Зверя
Глава 18. Волхв
Деду Евстигнею исполнилось сто сорок лет, хотя знали об этом лишь коллеги из Собора волхвов, измельчавшего, но сохранившего свой ареал на Руси.
Волхвы, духовные Учителя и Хранители Вестических знаний, не являлись, а точнее, не рождались колдунами и магами, это люди, стремящиеся к знаниям о Духовном Мире, в совершенстве овладевшие знанием одной из областей материального мира и прошедшие Посвящение, то есть подключение к творящему эгрегору одного из родовых богов. Евстигней был посвящен пантеону бога Силича, или Сильнобога, ответственного за нравственные качества людей, такие, как честность и порядочность. До этого Евстигней, беззаветно служа богам: безупречности – Миличу, ответственности – Наде, скромности – Апису и смелости – Даре, – получил звание Богатырь, то есть человек, наделенный божественной силой. В современном русском языке значение этого слова выхолощено до понятия – обладатель огромной физической силы, в прошлом же главной силой такого человека считалась сила духовная.
Духовность вообще, как принцип, всего лишь уровень сознания человека, вместившего в себя систему понятий, законов и знаний о своем духовном божественном происхождении. Слепое поклонение полубогам, дающим материальные блага, оккультные знания, упражнения мистиков и стремление тех, кто достиг низших Посвящений ритуальной магии, направленных на усиление личного могущества, исключительности в материальном мире, ничего общего с духовностью не имеют. Ни один русский волхв никогда не стремился стать наместником бога, а самые чистые из них полностью отрешаются от всего материального, земного. Вся их жизнь проходит на виду, и все они постоянно окружены учениками. Однако волхвы уровня Силича имеют другое предназначение – сохранение Вестических знаний о Мироздании и поддержание творящего эгрегора, от которого зависит судьба народа того или иного государства. Дед Евстигней, Богатырь и волхв, бывший Витязь, заботился о сохранении Руси.
Вероятно, последняя фраза для жителя нашей страны, привыкшего не верить в чудеса, но с удовольствием верящего в рекламу по телевизору, звучит выспренне и нарочито, однако если хотя бы немногим из нас удалось бы хоть краешком сознания проникнуть в общее энергоинформационное поле Земли, называемое в разных странах по-разному: астрал, ментал, пассионарное информационное поле, асат, эфир, Хроники Акаши и так далее, – он убедился бы, что каждый человек ответствен за создание той обстановки и образа жизни мира, в котором мы живем.
Каждый из нас!
Дед Евстигней достиг большего. Он мог «читать», то есть проникать в некоторые слои Хроник Акаши – особого информационно-голографического пространства, в котором фиксируются все события во Вселенной, в том числе все будущие изменения мира и нереализованные возможности, – и влиять на некоторые события до их реализации. Именно поэтому ему удалось сохранить свой консуетал – сферу свободы выбора, свободного в неких пределах поведения, имеющую пространственный ареал с центром в деревне Парфино. Он был единственным из оставшихся на Руси волхвов, живущим в непосредственной зоне влияния храма Морока, вблизи от Врат – входа-выхода этого демона в земной мир. Но его силы постепенно таяли, ареал сужался, и ему уже недоступен становился гратуал, переход на иерархически более высокий уровень существования и Посвящения, дающий возможность прямого общения с богом Пантеона. Он уже не мог вызвать Создателя судьбы, чтобы попросить у него помощи для противостояния Чернобогу, появление которого на Земле вызвало бы всемировую катастрофу сродни потопу. И даже Собор волхвов не мог справиться с этой задачей, с трудом удерживая равновесие Сил, не давая миру покончить с собой, как было задумано Мороком и его слугами. Слишком силен был натиск черных энергий, возбужденных пирующим на Земле Повелителем мертвых, который сумел почти разрушить последний оплот светлых Сил – Россию…
Почти…
Надежда на отражение демона еще оставалась.
Для этого дед Евстигней и расходовал себя, отдавая энергию тем, кто мог бороться. А еще он искал комбинацию рун, способную вызвать Владыку Глуби, Создателя и Творца Мироздания, даже имя которого было забыто за сотни тысяч лет и которого люди называли то Вышень, то Крышень, Рама, Ра или Свентовит, не понимая, что блокируют этим доступ к Создателю другим людям.
Как говорит старая китайская поговорка: «Человек не настолько велик, чтобы обозреть весь Космос». Но если он вооружен системой божественного языка, творящего мир, он может подсоединиться и к Космосу, стать его частью и воспринять целое. Руны были системой описания первооснов – смысловых элементов бытия Природы, утерянной впоследствии, а вернее, скрытой от людей слугами Морока. Кроме того, они являлись схемами телодвижений, служащих человеку для синхронизации с региональными, планетарными и галактическими процессами. Система рун, по сути, являлась составной частью магии движений, изменяющей реальность.
Дед Евстигней знал эту мощную мантическую[20] систему, прародителями которой были аркты, или борейцы, предки древних славян и скандинавских народов. Именно руны когда-то легли в основу Священных писаний и стали ядром Весты – системы знаний об истинном устройстве Вселенной.
Руна со скандинавского – тайна, рунический язык и письмо – древнейший жреческий язык и алфавит древних скандинавов, позаимствованный ими у арктов-борейцев, имеющих «древо мыслено» – древнерусскую азбуку. Создание комбинаций рун – коротких символических заклинаний, сакральных слов и формул, является разновидностью древних обрядов, связанных с вызовом сверхъестественных сил, когда прямая связь с ними стала уже невозможной. Руническая магия – сложное искусство, потому что действие магических символов неаддитивно: две руны, вырезанные вместе, имеют действие, отличное от суммарного действия тех же рун, вырезанных отдельно. Еще большая сложность состоит в том, что не любая комбинация рун является сакральной формулой, заклинанием, вызывающим необходимое действие. Руны либо работают непредсказуемо, либо вообще гасят друг друга. В то же время можно при желании, умении и терпении подобрать такую комбинацию рун, которая может оказать любое необходимое воздействие на материальный мир.
У деда Евстигнея имелось в наличии и желание, и терпение, и умение, а главное – ключ для истолкования рун – Волхварь, и он находился в конце длинного пути конструирования рунического заклинания, способного дать ему канал связи с Творцом. Осталось составить последний атт – группу знаков из восьми рун, заканчивающих формулу, и если бы не постоянная борьба волхва за выживание, помощь тем, кто в ней нуждался, поддержка отряда Пашина, он давно вызвал бы Создателя, чтобы предупредить его об опасности выхода Чернобога в мир Земли. Была, конечно, надежда, что дружина Пашина справится со своим делом и уничтожит Врата – свернутый канал перехода Морока из Яви в Навь и обратно, замаскированный под камень с его портретом, но Евстигней чувствовал, что без посторонней помощи не обойтись. Надо было вызывать других Витязей на озеро Ильмень, а все они и без того были загружены до предела, воюя на своих участках «фронта», который назывался Россией.
Проводив группу Пашина, дед не вернулся домой, а поспешил в Старую Руссу, где у него были дела в местном архиве, и просидел там целый день в поисках сензара – тайного языка древнеславянских мистерий, используемого жрецами во всем мире, в том числе и на Руси. Оторвался он от этого занятия, только почувствовав тревогу: дом в Парфино подавал сигнал о проникновении на его территорию чужих людей. И хотя он надежно был закрыт заклинаниями, оберегающими еще лучше любого замка, волхв поспешил домой, ломая голову, кому понадобилось нарушать табу и забираться в хорошо защищенное святыми помещение. На месте избы деда полторы тысячи лет назад стоял храм Свентовита – «Обитающего в свете», он был разрушен слугами Морока, но под ним обнаружился выход светлых Сил Свентовита, разрушающих черные души, и лакеи Морока жить там не могли. Волхвы же изначально селились в этом месте, упорно отстраивая свои жилища. Так же поступил и Евстигней, построив здесь себе дом на месте сгоревшего жилища деда в тысяча восемьсот девяностом году. С тех пор он жил в Парфино, лишь изредка покидая деревню под натиском обстоятельств.
Дед вспомнил, как возвращался домой после трехлетнего отсутствия в тысяча девятьсот первом году – он учился тогда в Сорбонне под другим именем, – и застал избу в плачевном состоянии. Она, конечно, сохранилась, подпитываемая энергией выхода Сил и кое-какими заклинаниями, которые знал молодой Евстигней Порфирьев, но была заселена мышами и тараканами, так что пришлось их выгонять. А так как волхвом Евстигней в те годы был неопытным, первый опыт изгнания насекомых и грызунов оказался для него неожиданным: откликнулся весь «соборный» тараканий «разум» деревни, тараканы, крысы и мыши бежали «толпами», как саранча, пугая людей до умопомрачения, и успокоилась природа не сразу, только через три дня, послужив предзнаменованием многих последующих негативных событий. Именно после этого «эксперимента» деда засекли жрецы храма Морока и началась его долгая война с ними.
Дед усмехнулся, глядя на свой дом под обновленной недавно черепичной крышей, но усмешка сбежала с его губ, и рука невольно погладила цату – знак волхва на груди, представляющий собой медный кругляш с выдавленной восьмилучевой звездой – символом бога Ра. Цату вручил ему в конце девятнадцатого века Собор волхвов после Посвящения Пантеону бога Свентовита. Даже отсюда, с улицы, было заметно, что усадьбу кто-то посещал, хотя калитку явно не открывали, она была заговорена.
Гостей, конечно, уже и след простыл.
Евстигней вошел в сени, внимательно огляделся, не зажигая света; он хорошо видел в полной темноте. Вещи, которых касались руки пришлых людей, светились иначе, их легко можно было отличить от остальных.
Было видно, что непрошеные гости отодвигали бочки, лохани, ларь у стены, снимали с крюков конскую сбрую, хомуты, футляры с пилами и топорами. Шкаф в углу сеней для горшков и братин был опрокинут и разбит, крышка люка в подпол поднята, тайный гость явно спешил и не смог ее закрыть. А может быть, нарвался на заклятие и бежал, не зная, как с ним справиться.
Дед усмехнулся, представляя, как в темных сенях из подвала появляется призрачная фигура с головой без лица, протягивает к чужакам светящиеся руки-крылья, глаза ее начинают сиять, как фонари…
Подумалось: интересно, это обычные воры или разведчики хха? Что они искали, что предполагали найти?
Он еще раз прошелся по дощатому полу сеней, отметил пропажу запасов бересты из короба под лестницей на чердак и покачал головой. Обычным ворам береста в нынешние времена не требуется, они украли бы что-нибудь поценней, те же топоры, к примеру, пилы да рабочий инструмент, что можно продать на рынке. В доме явно хозяйничали люди не случайные, и искали они скорее всего вещи магического плана.
Внимательно осмотрев дверь из сеней в светлицу и не обнаружив на ней никаких следов – заклятие замка сработало и не пропустило чужаков, – старый волхв вошел в избу и сразу насторожился. Хотя ничего в светлице на первый взгляд потревожено не было, впечатление чужого духа рождалось без всяких усилий. Все-таки гости побывали и здесь, несмотря на запоры и заговоренное пространство избы, обычно не пропускающее за порог никого.
Дед, прищурясь, оглядел древнерусскую печь с изразцовым подпечком посреди избы, лавки вдоль стен, полати, сундук слева от печи, массивный стол с выскобленной добела деревянной столешницей, табуреты, посудник, поставцы с чугунками, мисками и глиняной посудой, качнул зыбку, подвешенную на оцепе под потолком, подошел к сундуку и сразу понял, что в нем недавно рылись. Крышка сундука еще хранила холод заклинания, сломавшего печать хозяина, и одно это говорило о том, что один из гостей был не просто вором, а колдуном довольно высокого уровня.
«Волхварь!» – мелькнула мысль. Вот за чем они приходили! Им были нужны Священные писания, а это означает одно: верховная жрица храма Морока знает, что Волхварь находится у Евстигнея, и, посылая воров, как бы бросает ему прямой вызов, не заботясь о последствиях. Что ж, ей тоже доступны некоторые «страницы» Хроник Акаши, и она так же может черпать оттуда информацию. Интересно, удалось ли ей узнать, что ее противник составляет рунную формулу вызова Свентовита?..
Евстигней вышел в сени, спустился под пол, снял заклятие «тройного замка» с тайной дверцы в стене подвала и вытащил из ниши ясеневую доску с вырезанными на ней рунами. Полюбовался на странный, сложный, красивый и в то же время пугающий чем-то узор иероглифического письма, положил доску обратно, потрогал рукой тяжелый свиток бересты – Волхварь и закрыл дверцу. За этот тайник он был спокоен. Защищенный Силами Свентовита, тайник был недоступен ни одному магу, даже ученику Морока, владеющему заклинаниями Нави.
И в этот момент Евстигней почувствовал, что в дом вошли какие-то люди. Надо было запереть двери, мелькнула запоздалая мысль. Затем волхв осенил себя крестом и исчез, переместившись за пределы избы, под стену сарая. Там он шепнул слово и стал слышать любой звук, раздававшийся в доме.
Гостей было трое, и они точно знали, что волхв находится дома. Евстигней услышал звуки осторожных шагов, позвякивание, шорохи одежды, скрип половиц и мужские голоса:
– Его нигде нет!
– Ищите! Он никуда не мог деться, сидит где-нибудь в подвале, там у него должен быть схрон.
– Да никого там нет, я же не слепой.
– Значит, ищи потайную дверь, он как раз там и сидит.
Снова шаги, скрип лестницы, глухие стуки, удар.
– Черт! Фонарь погас.
– Спичку зажги.
– Не зажигается…
– Оставайтесь здесь, ждите, я покопаюсь в горнице.
– А если он начнет выходить?
– Стреляйте. Убить вы его вряд ли убьете, зато заставите защищаться, да и я подоспею.
– Мы уже стреляли давеча… у Кирюхи до сих пор рука скрючена.
– То был заговоренный навья, а тут живой старик.
Голоса стихли.
Дед Евстигней улыбнулся, погладил бороду и оказался в подвале, не видимый прятавшимися там разбойниками. Сказал грозным голосом, образуя объемный, идущий со всех сторон звук:
– Зачем пришли, тати?!
Раздалось два вскрика, ругательство, темноту подвала прорезала вспышка выстрела, и тотчас же стрелявший тоненько завопил:
– Ой-ой, рука! Больно! Ой, лишеньки! Тикаем отседова, Кирюха!
– Я ничего не вижу…
– У меня рука отсохла! Аж до сердца достало! Ну его к лешему, этого колдуна! Ой, лишеньки, как болит!..
Послышалась возня, удары, стоны – это дед добавил обоим лихоимцам по оплеухе, и те в тесноте полезли наверх, толкаясь и отпихивая друг друга.
– Что там у вас?! – раздался голос их вожака. И над квадратом люка показалась его голова.
Дед Евстигней узнал этого человека: он был сотником храма, главным охранником и руководителем хха, и еще он владел кое-какими магическими приемами. Договариваться с ним о чем-либо, задавать вопросы не имело смысла, он все равно не ответил бы или соврал. Надо было выгонять налетчиков из дома.
Дед сделал движение рукой, будто подбрасывал мяч, и сотник, склонившийся над люком в подпол, получил невидимой ладонью мощный удар в лицо, отбросивший его назад. Реакция у него, однако, была хорошая, он сразу загородился заклинанием «зеркала» и вытащил пистолет. Кроме того, у него был магический жезл – заговоренный дубовый сук, проводник черной Силы, которым он мог парализовать или убить любого человека, и чтобы сотник не наломал дров и не сжег избу, Евстигней нанес ему еще один ментальный удар – по разуму, заставляя опасного гостя бежать из дома под натиском жутких видений, вполне реальных для его дезориентированного сознания.
С воплем сотник выронил сук, метнулся к выходу из сеней, зацепился за ларь и рухнул на пол, теряя пистолет и еще что-то яркое, как тлеющий уголек. Вскочил и с новым воплем выбежал из хаты. За ним с криками ужаса вынеслись помощники, заросшие бородами до глаз крупнотелые мужики во всем черном. Оба придерживали левыми руками повисшие безжизненно правые, и оба были недалеки от помешательства. Их убогому воображению достаточно было показать трехголового дракона-Дыя, – дед владел тульпагенезом[21], – чтобы надолго отбить охоту рыться в чужих избах.
Послушав, как стихают в лесу вопли неудачливых воров, дед успокоил подошедшего Федора Ломова, встревоженного шумом у соседа, разделся догола и залез в бочку с водой, которую наполнил еще утром. Он купался в холодной воде дважды в день, утром и вечером, и ритуал омовения соблюдал неукоснительно вот уже сто с лишним лет. В этот ритуал входила еще прогулка по лесу босиком по воскресеньям, дыхательная гимнастика, медитация в двенадцать часов дня – связь с Духовным Миром, обязательное голодание каждую неделю с пятницы по утро воскресенья, хороший обед после этого – праздник желудка и вкуса. Зимой он ходил босиком по снегу, изредка купался в проруби после бани, летом же подсоединялся к эгрегору леса и дышал его покоем и тишиной.
Данный ритуал входил составной частью в особую систему психофизической тренировки волхва для выхода на высокий духовный уровень восприятия и познания реальности, но дед уже не мог, как в молодости, отдавать себя всего процессу познания и вхождения. Надо было участвовать в более важном процессе поддержания равновесия Сил вместе с волхвами Собора, помогать идущим по Пути самореализации и делать Дело, то есть по мере возможностей не давать расширяться ареалу Морока.
Искупавшись, Евстигней обошел избу, расставляя по местам потревоженные вторжением хха вещи, обыскал сени и, кроме пистолета, обнаружил под лавкой перстень в виде змеи, кусающей себя за хвост. Голова у змеи была необычно длинная, с рядами зубов, и более походила на голову крокодила, а глазами ей служили два рубина, внутри которых еще мерцали алые искры.
Перстень «шипел и плевался» в ментальном плане и в руки не давался, пока Евстигней не заговорил его, накинув «намордник» заклятия. Задумчиво повертел в руках и спрятал в карман. Перстень был магическим предметом и мог использоваться для черного колдовства или для поиска Священных писаний.
Дед посидел в полной темноте, достигая состояния саматвы – спокойствия, ясности ума и полного отсутствия раздражения, и протянул мостик ментальной связи с настоятелем Собора отцом Епифаном, проживающим на Урале, под Екатеринбургом.
Разговор двух патриархов русского Рода, если так можно было назвать их мысленный контакт, продолжался недолго. Оба были в курсе событий и советовались, лишь меняя стратегию или тактику своих Дел.
«У меня были гости из храма», – сказал Евстигней.
«Этого следовало ожидать, – ответил Епифан. – Зачем приходили?»
«Искали Священные писания. Мне все труднее становится обороняться от чар и слуг Морока, и я боюсь, что к его возвращению на озеро не успею вырезать формулу Свентовита».
«Мы близки к созданию своего божественного эгрегора, не хватает буквально трех-четырех Личностей с мощным духовным потенциалом. Но ты все равно продолжай вязать руны».
«Я слишком много истратил энергии для коррекции мирских дел и поддержки Витязей. Однако Дело, конечно, не брошу. Кстати, можно попробовать подключить к эгрегору моих растущих Витязей Илью Пашина и Антона Громова».
«Рано. Души их неустойчивы, мирские желания все еще довлеют над ними и для вхождения в эгрегор необходимо Посвящение в Витязи. Если они справятся со своим Делом, повернут Морока кружным путем, тогда и будем решать. Помогай им, как можешь».
«Они уже на острове и готовы начать поиски Врат. Я закрыл их от чар, как мог, и буду поддерживать и дальше. Может быть, сказать им правду? Что их задача – отвлечь силы храма на себя?»
«А если это их разочарует до такой степени, что они откажутся от выполнения Замысла? Я бы посоветовал вообще сделать их основными исполнителями Замысла, но так, чтобы об этом не узнали слуги Морока».
«Это хорошая мысль. Я подумаю. Мне понадобится помощь Витязя для исполнения Дела».
«Возьми Егора, он твой ученик и согласится пойти на риск. Но будь осторожен. Есть опасения, что храм охраняется одним из Древних, которые все еще доживают свой век кое-где в подземельях и туннелях асуров. Если он проснется, возможна корректировка реальности, вплоть до массовых моров среди населения местных деревень».
«Жрица не посмеет его инициировать».
«Посмеет, если поймет, что теряет власть».
«О каком виде Древних идет речь?»
«Об извергах».
«Да, психотронные копии Морока – это серьезно! Чем мы можем их нейтрализовать?»
«Только разверткой сценарной матрицы их смерти, через жертвоприношение, хотя это крайний случай. Возможно, он согласится добровольно отправиться в Навь, к душам своих предков, живущим у подножия Башни смерти. Заодно он сожжет канал перехода, и Мороку придется искать другие Врата».
«Вряд ли это достижимо без помощи богов».
«Мы попробуем задействовать эгрегор, пусть и недостроенный. Действуй, волхв. С нами Свет!»
Связь прекратилась.
Дед Евстигней посидел еще немного с закрытыми глазами, видя тем не менее, что творится за стенами избы, и вызвал посредника. Сокол объявился в горнице спустя мгновение, взлетел под потолок, сделал вираж, так что ветром снесло рушник с крюка на стене, и сел на плечо хозяина, сверкнув янтарно-прозрачными глазами.
– Рассказывай, – велел дед, погладив сильную птицу.
Сокол почистил перья клювом, что-то проскрипел, снова покопался клювом в перьях, пошипел и затих.
– Ясно, – кивнул волхв. – Что ж, придется поговорить кое с кем на острове, хотя видит бог, как мне этого не хочется.
Он преодолел нежелание двигаться, делать что-либо вообще и перенесся на остров Войцы, к лагерю экспедиции Пашина, который охранялся невидимым магическим кругом, отпугивающим птиц и насекомых.
Шел первый час ночи, но посреди поляны горел костер, у которого грелись двое: Илья и молодая девушка с удивительно красивым летящим лицом, прижавшаяся к его плечу. На берегу озера кто-то разговаривал, потом послышался всплеск, шаги, и к костру вышла еще одна пара: громадный мужчина, косолапый, как медведь, и женщина с бледным и каким-то застывшим лицом, которую мужчина назвал Анжелой. Она бросила странный взгляд на лес, где за кустами крушины прятался Евстигней, и дед почувствовал укол смутной тревоги. Женщина сразу отвернулась, ушла в палатку, но взгляд ее все еще горел перед мысленным взором старика и будил нехорошие ассоциации.
Потоптавшись у костра, ушел спать и спутник Анжелы. Илья и Владислава остались сидеть, о чем-то тихо беседуя. Евстигней окинул весь остров сверхчувственным ментальным взглядом, отметил колебания пси-полей в деревне – там совещались хха, уловил поток внимания к лагерю – слуги Морока тоже использовали птиц, зверей и насекомых в качестве наблюдателей и посредников колдовских чар, – и мысленно окликнул Пашина.
Начальник экспедиции замер, оглянулся в недоумении, радуя этим волхва: задатки Витязя давали о себе знать, Илья все-таки почуял телепатический сигнал. Бесшумно ступая, старик приблизился к костру, разглядывая девушку, в глазах которой читалась тревога. Илья тоже посмотрел на нее, легонько прижал к себе и успокоил:
– Не бойся, Слава, это свои. Присаживайтесь, дедушка. Как вам удалось добраться до острова?
Они подвинулись, и волхв сел рядом с Пашиным на чурбак, кинув косой взгляд на палатку, в которой скрылась Анжела-Анжелика. Подумав, он сделал так, чтобы с этой стороны их разговор был не слышен.
– Я гляжу, ты все же добился своего.
Илья смущенно глянул на Владиславу, одетую в джинсы и куртку Валерии, пробормотал:
– Я не мог иначе.
– Мог, мог, сынок, да только не захотел. А тебе следовало бы знать, что увлечение чувствованием останавливает познание. Для Витязя это недопустимо.
– Вы меня осуждаете?
Евстигней вздохнул, с легкой усмешкой покачал головой.
– Если честно, то не очень. Когда-то и я был молодым и тоже не всегда слушался наставников. Может быть, ты поступил наилучшим образом…
– Ее могли упрятать в храм… я мог опоздать…
– Но возможно, – продолжал старик размеренно, – твое самоуправство заставит сторожей храма предпринять ответные меры. Во всяком случае с этого момента вы все время будете под ударом, а я не зря говорил, что здешние места – минное поле. Кое-кто уже испытал это на себе.
– Мы же отбились, – не понял Илья.
– Я не о вас. В километре от вашего лагеря стоят две палатки, люди, поставившие их, погибли. Не знаешь, кто это был?
– Понятия не имею, – сказал озадаченный Илья. – Мы никого не видели. – Он помолчал. – Но Владиславу я жрецам не отдам!
– Отпусти ее со мной, некоторое время она поживет у меня, пока вы будете находиться на острове, а потом ты ее заберешь.
– Нет! – испуганно отозвалась девушка, теснее прижимаясь к Пашину. – Никуда я отсюда не пойду, буду с ним.
Евстигней неодобрительно покачал головой, но настаивать не стал.
– Спешишь, сынок, а я не всегда могу успеть на помощь, да и силы мои уже не те.
– Мы сами справимся.
– Боюсь, это будет очень непросто. Ты не представляешь, какой мощью обладают слуги Морока. До сих пор они не принимали вас в расчет, считая обыкновенными искателями приключений, не более того. Но если они почувствуют угрозу их планам и самому существованию храма, вполне могут решиться на прямую атаку, не считаясь ни с чем, даже с риском раскрыться.
– По-моему, они и так действуют открыто. У меня сложилось впечатление, что вся деревня знает о Мороке и о храме, а все ее жители являются его слугами. Я вообще поражен: в наше время – и такое махровое средневековье! Тайный храм служителей демона! И где – в центре России!
– Когда-нибудь ты узнаешь, сколько тайн хранит наша многострадальная земля. Что же касается открытости действий слуг Морока, то она мнимая. Одна деревня – не вся Россия. Да и кто из нынешних ученых или правителей поверит в существование демона зла, служителя смерти, даже если кто-нибудь из свидетелей Посвящения расскажет им всю правду? Даже ты не сразу поверил, что уж говорить о заскорузлых чиновниках. Ведь мы послали тринадцать писем многим выдающимся деятелям культуры, науки, искусства и православной религии об угрозе появления Морока, а откликнулся ты один.
Илья недоверчиво посмотрел в глаза волхва, отражающие пламя костра.
– Вы посылали письма… другим людям?
– Вот в чем сила Морока, – не отреагировал на реплику Евстигней. – Он заморочил все человечество, заставил нас забыть своих древних богов, поверить в то, что он не существует, чтобы продолжать безнаказанно творить черные дела, превращать Землю в Навь, в Ад.
Помолчали, глядя на языки огня, бегущие по углям. Илья почувствовал, как вздрагивает плечо Владиславы, успокаивающе коснулся губами ее щеки.
– Вы говорите о древних богах… но я верю в единого бога…
– Создатель Вселенной действительно один, но богов, достигших тех или иных духовных высот и возможностей, способных на изменение реальности, было много: Свентовит или Святич, Перун, Хорс, Даждьбог, Ра, Род, Лада, боги помельче – Семаргл, Таня, Троян, Силич, Милич… Они и сейчас существуют, только в другой реальности. Нынешние поводыри человечества, не те, которые составляют правительства, а тайные, дергающие за ниточки марионеток-президентов, перекрыли все источники информации о нашем истинном прошлом, а кто контролирует прошлое, тому принадлежит будущее.
– Я не знал… не задумывался… – пробормотал Илья. – Неужели все так плохо?
– Возможно, будет еще хуже. Идет подготовка выхода из Нави в наш мир, в Явь, Правителя мертвых – Чернобога, а его появление будет означать гибель цивилизации.
– Вы же говорили, что Правитель… э-э, мертвых – Морок!
– Морок – демон, страж Башни в царстве мертвых, он только слуга Чернобога, хотя и сам обладает большим могуществом. Сумел же он заморочить Европу и Америку, превратить жителей этих континентов в демонов потребления. Но ему нужны «свежие» души, новые слуги, и храм на озере – один из пунктов его питания и отдыха, если не считать, что здесь же находятся Врата, через которые он навещает наш мир, как свою вотчину.
Илья помолчал, перегруженный впечатлениями.
– Почему никто не борется с Мороком, кроме вас?
– Вывод неверный, – улыбнулся старик. – С демоном борются многие, в том числе волхвы и Витязи, каждый на своем месте, просто я ближе всех нахожусь к храму. Конечно, мы тоже готовимся к выходу Чернобога, и если вы сделаете то, ради чего пришли на остров, нам будет легче.
– Вы говорили, что Морок – страж какой-то Башни… что это за Башня?
Волхв нахмурился, проговорил с неохотой:
– В духовном плане это Башня древней веры, в физическом – заблокированный черными Силами выход в Правь и Славь, то есть в божественные реальности, куда после битвы с воинством Чернобога ушли древние боги, когда Земля перестала быть Ирием-Раем, колыбелью и матерью Управителей Вселенной. Тебе еще предстоит узнать истинный порядок вещей, сынок, в двух словах об этом не расскажешь. А сейчас давай перейдем к делу, у меня мало времени.
Евстигней достал из кармана перстень в форме змеи, протянул Илье.
– Возьми этот сувенир. Он заговорен, но может сослужить добрую службу, если придется отступать. Бросишь его за спину.
Пашин невольно улыбнулся, принимая перстень и взвешивая его в руке.
– В сказках обычно герою дарили волшебный гребень, платок и огниво.
– Сказка – ложь, да в ней намек, добрым молодцам урок, – проворчал дед Евстигней. – Этот перстень я отобрал у хха, а принадлежит он скорее всего верховной жрице храма, это ее знак власти.
– Странная змея… я таких прежде не видел.
– Это драконовидный полоз, давно исчезнувший вид, его ареал сохранился только здесь, на острове. Может, еще доведется встретить. А этот напиток тебе придется пить регулярно, по глотку утром и вечером. – Старик подал Илье плоскую стеклянную флягу с бурой жидкостью, в которой изредка вспыхивали изумрудные искры.
– Что это?
– Настой из одолень-травы, по-научному – из эспарцета полевого. Он обладает магической силой против демонических чар. Вот она знает, что это такое.
Владислава, прислушивающаяся к разговору, кивнула.
– Баба Марья тоже готовила такой настой.
– Он поможет тебе входить в состояние «зеркала» для отражения магических атак. В состояние «железной рубашки» ты научился входить самостоятельно, я научу тебя и другим приемам.
– Спасибо, – сказал Илья, принимая подарок.
– Кончится настой, наберешь в бутыль воды из родника. Здесь есть неподалеку выход светлых Сил…
– Кажется, я знаю, где это, проходил мимо и даже пил из этого родника. Очень вкусная вода.
– И последнее, – добавил Евстигней. – По лесу не расхаживайте без нужды, здесь полно ловушек. Даже я знаю не все. Могу предупредить лишь о тех, с какими сталкивался сам. Сказочная нечисть: лешие, кикиморы, черти, болотницы – абсолютно реальна, только встречается она редко, доживая последние столетия в угнетенном состоянии в глухих чащобах. Однако некоторые из них соблазняются идти в прислужники черным колдунам, и здесь, на острове, живет с десяток этих странных созданий. Это и болибошка – дух леса, подстерегающий людей в ягодных местах, и болотняк – дух болота, имеющий вид седого старика с желтым лицом, и дрема – ночной дух в виде старушки с мягким убаюкивающим голосом, и мор – огромная женщина с распущенными волосами, в белой одежде, с костлявыми руками, одной из которых она держит огненный платок. И госпожа русалок, принимающая облик матерей и сестер тех, кого она хочет утопить. Верховная жрица храма Морока иногда в качестве развлечения принимает облик русалки или моровой девы и пугает население деревень в глухих лесах. Любит она превращаться и в Летавицу, разновидность Дикой бабы, летает в сапогах-легкоступах над лесами и лугами, хохочет, упивается людским страхом, нелюдь! – Дед сплюнул. – Ну, о лесавках я не говорю, ты уже сталкивался с их колдовством, когда крутился около Синего Камня.
