Василий Головачёв
Евангелие от Зверя
Слушатели ахнули, удивленные рассказом. Лишь Тымко отнесся к нему скептически.
– Что-то не слышал я о том, чтобы черти предупреждали людей о нападении.
– То, наверное, наш, русский черт был, – засмеялся подполковник Гнедич, подходя и обнимая жену за плечи. – Интересные истории вы рассказываете, Илья Константинович. Вам бы на эстраде выступать или рассказы писать.
– Когда-нибудь напишу мемуары, если доживу до этого времени.
– Еще, еще, – раздались голоса.
– Ты обещал две истории, – напомнила Валерия, высвобождаясь из объятий мужа и кидая на Антона косой взгляд.
Тому на миг стало тоскливо: показалось, что он здесь совершенно лишний, – и Антон осторожно спрятался за спины сгрудившихся вокруг Ильи гостей дома.
– А еще мы с Громом видели домового, – засмеялся Илья. – Но было это уже в России, под Рязанью. Попали мы как-то, путешествуя на лодках по краю, в деревню Чернава, нашли старушку, которая нас приютила в своей избушке…
– Бабу Ягу, что ли? – проворчал Серафим.
– Вроде того. Расположились на ночлег в комнатушке, зажгли свечу – поздно уже было, за полночь, начали консервы вскрывать и тушенку есть, и вдруг чувствуем взгляд. Оглянулись и обомлели: сидит в уголочке гном не гном, гриб не гриб, пенек не пенек, в общем – что-то странное, просвечивающее, как туманный кустик в форме карикатурного человечка, но живое, и смотрит на нас. Да так укоризненно смотрит: мол, сами едите, а мне ничего не даете? Ну, мы переглянулись, положили на тарелочку хлебца, сыра, картошки вареной, что бабка нам сготовила, и так с ним и поужинали.
– И он с вами ел? – наивно спросило одно из юных созданий, которую наиболее рьяно обхаживал Тымко.
– Ну что вы, нет, конечно, – снова засмеялся Илья. – Домовой нам только показался и исчез, он не любит, когда люди рядом, а тут, видать, оголодал маленько, вот и вылез. Помнится, мы тогда бабуле половину своего походного НЗ оставили, пенсия-то у нее была крохотная.
Разговор перекинулся в русло бытовых проблем и отношений, потом свернул к моде, поговорили об искусстве, об отечественном кино, в кризисе которого наметился некий перелом – народ наконец опять пошел в кинотеатры, гости разбились на группы, и Антон остался в одиночестве. Но ненадолго, к нему вскоре снова подошла Валерия, не забывающая о своей роли радушной хозяйки.
– О чем задумались, Антон? Все-таки скучаете?
– Нет, что вы, – не совсем искренне ответил Антон. – У вас хорошо думается.
– О чем?
– Обо всем понемногу. О человечестве, о нашем обществе, о своем месте в этом обществе.
– Да вы философ, я гляжу, Антон… э-э…
– Андреевич. Можно просто Антон.
– Давайте выпьем на брудершафт и перейдем на «ты», не возражаете? А меня называйте просто Лерой.
– Идет.
Они выпили по глотку вина, поцеловались, что подействовало на Антона подобно удару грома, аж в ушах зазвенело.
– Так что ты там говорил о своем месте в обществе?
Антон с трудом пришел в себя, ощущая, как горят губы, украдкой огляделся, но на них никто не смотрел, и он успокоился.
– Честно говоря, я его еще не нашел. После заключения это будет трудно сделать. Я особенно не увлекался анализом нынешней российской реальности, но отечество, судя по всему, изменилось. Не знаю только, в худшую или в лучшую сторону. Ваш отец в чем-то прав: может быть, действительно России, всем нам, живущим здесь, повезло, что у нас все так плохо?
– Нет, не повезло, – серьезно ответила Валерия. – Россию хотят раздробить на части, исказить ее историю, изменить ее будущее, уничтожить наконец, превратив в «рай потребления» наподобие американского. Общество, целью которого является материальный прогресс, улучшение качества материальной жизни без духовного ее развития, обречено на деградацию и вымирание. Что мы и наблюдаем в Европе и Америке.
– У нас начинается то же самое.
– Не совсем, но власть в России сосредоточена в настоящее время в руках региональной элиты, являющейся верхушкой уголовно-мафиозных структур, а они ориентированы на Запад и, конечно же, пытаются превратить народ страны в быдло. Только это им вряд ли удастся сделать.
Антон заглянул в сияющие голубым светом глаза собеседницы, сказал с уважением:
– Вы говорите…
– Ты.
– Ты говоришь, как заправский политик.
Валерия засмеялась.
– Я всего лишь историк, а это значит – политик вдвойне. Однако не будем о грустном. Что ты собираешься делать дальше? Пробовал искать работу?
– Пробовал, – нехотя признался он.
– И что же?
– Пока ничего. Человека с такими документами, как у меня, никто не рискнет взять на работу без рекомендаций, а их у меня нет. Вот Илья предложил пойти с ним в экспедицию, я согласился.
– Правда? – обрадовалась она. – Мне он тоже предложил участвовать в походе за камнем Лик Беса, хотя не уточнил, что это такое и с чем его едят. Сегодня, после того, как все разойдутся, он собирается сообщить подробности. А вообще здорово все складывается. Не унывай, после экспедиции найдем мы тебе работу, муж поможет. Он хоть и в научном отделе работает, но знает многих шишек и в других управлениях ФСБ.
Словно услышав, что речь идет о нем, к ним подошел Юрий Дмитриевич и увлек жену танцевать. К Антону приблизился Серафим, захмелевший, довольный жизнью и собой.
– Коньки подбиваешь, мастер?
Антон промолчал, размышляя о том, что ему будет трудно в отряде, если с ними пойдет Тымко.
– Да, Лерка баба эффектная, – продолжал Серафим. – Только зря на нее заглядываться не надо, Юрка заметит – рога поотшибает. Мужик он крутой, хотя и ученый.
Антон снова не ответил, сосредоточенно потягивая через соломинку молочный коктейль.
– Оглох, мастер? – Тымко попытался выхватить у Антона соломинку, причем очень быстро, его движение почти невозможно было заметить со стороны, но, как бы ни был мгновенен взмах его руки, Антон оказался быстрее. Он уклонился, выхватил соломинку из стакана и вставил ее Серафиму в рот, так что тот отпрянул и выпучил глаза.
– Ты что, охренел, Гром?!
Вероятно, он мог бы и драку затеять, не владея собой так, как владел Антон, однако в этот момент к ним подошел Илья и не дал разгореться конфликту.
– Что тут у вас происходит?
– Твой дружок-зэк фокусы показывает, – криво улыбнулся Серафим. – Не будь мы в гостях, показал бы я ему фокус…
Илья нахмурился, посмотрел на Антона, и тот со вздохом сказал:
– Пойду я, пожалуй, командир, а то действительно по загривку получу ни за что ни про что. Да и скучно здесь становится.
– Погоди, ты мне нужен. Через полчаса лишний народ разбежится по домам и мы соберем сход.
Антон пересилил раздражение, подумал, кивнул.
– Ладно, пойду на кухне посижу, заодно посуду помою.
Он вышел из гостиной.
Илья резко повернулся к ухмылявшемуся Тымко.
– Какая муха тебя укусила?!
– А пусть не выпендривается, – беззаботно отмахнулся Серафим. – Молчит с умным видом, будто не из колонии вернулся, а из Кремля, и Лерку глазами раздевает.
– Дурак ты, Сима, и уши у тебя холодные. Я Антона знаю лучше, чем ты, и верю ему, как себе. Заруби это на носу. Что ты против него вызверился? Человек в беду попал не по своей вине, а ты пытаешься представить это в другом свете. Что тебе от него надо?
– Обузой он будет в походе, зуб даю. Да и веры у меня к нему никакой, зэк он зэк и есть.
Глаза Ильи похолодели.
– Ну вот что, друг ситный, не тебе судить, обуза он или нет, но если придется решать, то выбор между вами я сделаю не в твою пользу, понял?
Серафим оторопело посмотрел на Пашина, открыл рот, собираясь что-то сказать в свое оправдание, но Илья уже отошел к зовущим его женщинам. Проводив его мрачным взглядом, Тымко вполголоса выругался, взял со стола рюмку водки и залпом выпил.
Гости разошлись в начале одиннадцатого, и в гостиной Гнедичей остались только те, кого Илья хотел приобщить к своему делу. Кроме Тымко, Валерии и ее мужа, Антон с удивлением обнаружил и одну из девиц с короткой стрижкой, возле которой крутился Серафим. Звали ее Анжеликой, и оказалась она спортивным врачом с пятилетним стажем, обслуживающим женскую команду России по баскетболу.
– Ну вот, поисковый отряд в полном составе, – сказал Илья, оглядывая свою «гвардию», наполовину не догадывавшуюся, что ей предстоит делать. – Не хватает только проводника, но его мы найдем уже на месте, дед Евстигней поможет. Итак, друзья мои, слушайте вводную.
Илья принялся рассказывать о своих приключениях на озере Ильмень, начиная с получения им странного письма. Его рассказ длился полчаса, а когда закончился, в гостиной установилась тишина, которую первым нарушил Серафим:
– Неужели вы верите в эту дребедень? В потусторонние силы, в богов и демонов, чертей и прочую нечисть?
– Я верю, – тихо проговорила Анжелика, оказавшаяся не такой уж и юной по возрасту. Она была единственным участником группы, кто курил.
– И я тоже, – добавила Валерия. – Мне приходилось встречаться со столь удивительными проявлениями странных сил, что не верить в них нельзя. Уверена, Земля когда-то действительно была под завязку населена всякими духами, чертями, полубогами, колдунами и магами, ушедшими в тень после захвата власти человечеством.
– Что-то не слышал я ничего о культе Морока, – сказал Юрий Дмитриевич. – О культе египетского бога Сэта читал, в него действительно входил обряд принесения в жертву девственности юных девушек, которых лишал непорочности храмовый козел, а вот чтобы этим же занимался какой-то там Морок…
– Ерунда все это, фольклор, – упорствовал Тымко. – Мифология. Илье просто померещилось все, а подушку он сам прожег или облил кислотой. – Серафим фыркнул. – Лесавин круг, навьи воины… чушь собачья!
– Но ведь он действительно кружил вокруг этой Синей скалы, – робко возразила Анжелика.
– Задумался или заснул, вот и кружил.
– А что такое лесавин круг? – заинтересованно спросил Юрий Гнедич. Было видно, что подполковник и в самом деле заинтригован рассказом, прикидывая, нет ли резона подключить к этому делу его гэбэшное подразделение.
– Возможно, эта девочка…
– Владислава.
– Возможно, Владислава имела в виду лесавок, злых духов леса, деда и бабушку лешего, способных сбить путника с дороги. Но на воде их сила не действует.
– А навьи воины?
– Вообще Навь – одно из главных понятий древней русской мифологии, так же как Славь, Правь и Явь. Навь – это зыбкая подземная сфера, мир теней, предков, духов, смутных предчувствий, короче – мир смерти. Но Владислава скорее всего имела в виду другое. Есть такой термин – навьи, как имя существительное, означающее духов мертвых, враждебных человеку.
– Все равно это все чепуха, – безапелляционно начал было Серафим, но его перебил Илья:
– Ты сам себе противоречишь, Симсим. Только что ведь рассказывал о встрече с чертом твоего сослуживца Петра.
– Это не значит, что я ему поверил, просто пересказал, что он наплел с испугу. Я вообще атеист и не верю ни в богов, ни в дьявола, ни в вашего демона Морока…
В то же мгновение стол, освобожденный от посуды, вокруг которого сидела компания, с громким деревянным треском лопнул пополам, заставив всех вздрогнуть. Серафим застыл, глядя на зигзаг трещины, пересекший столешницу, потом перевел взгляд на Илью и с кривой усмешкой покачал головой.
– Надо же, совпадение…
– Таких совпадений не бывает, – задумчиво проговорил Илья. – Я теперь не уверен, что нас не подслушивают.
– Ерунда…
– Помолчи! Я не все вам рассказал. Антон выезжал в город по делам и заметил за собой слежку, причем слежку особую, очень необычную, чтобы не сказать больше. Поделись, Гром.
Антон встретил насмешливый взгляд Тымко, выражавший еще какое-то чувство, то ли пренебрежение, то ли предупреждение, но сделал вид, что его это не волнует. После его короткого сообщения в комнате стало тихо. Гости и хозяева переглядывались, не зная, как относиться к рассказу, и даже Тымко промолчал, хотя скорее всего просто отреагировал на предупреждающий взгляд Ильи.
– М-да, ребята, – со смешком прервал молчание муж Валерии, – я вам не завидую. Если за вас возьмется нечистая сила, никакого камня вам найти не удастся.
– А ты присоединяйся к нам, – предложил Илья. – Заинтересуй свое ведомство, глядишь, и выйдем общими усилиями на храм Морока. Вы же изучаете всякие там паранормальные фокусы вроде НЛО, почему бы не поучаствовать в изучении Нави? Наверняка это будет полезно для вашей конторы.
– Умеешь ты уговаривать, Константинович, – прищурился Гнедич. – Конечно, я попробую убедить начальство в целесообразности поиска, но далеко не уверен, что у меня получится. Однако давайте-ка… – Он не закончил.
С громким треском столешницу пересекла еще одна трещина, поперек первой, образуя странный изломанный крест. Затаив дыхание, все смотрели на этот крест, похожий на старинный символ – свастику, символ демонических сил, зла, заката, гибели, и молчали.
Глава 6. УИБ
Юрий Дмитриевич Гнедич работал в Федеральной службе безопасности уже восемь лет, начав карьеру лейтенантом, младшим научным сотрудником научно-исследовательского управления еще в те времена, когда главная служба безопасности страны называлась КГБ. Вскоре ее переименовали в ФСК – в службу контрразведки, потом в ФСБ, хотя на положении Гнедича это не сказалось никак. До службы он закончил физфак Ростовского госуниверситета, аспирантуру, защитил диссертацию по теме «Влияние спин-торсионных полей на психику человека» – стал кандидатом физико-математических наук и не отказался от предложения поработать на благо Родины в одной из секретных лабораторий.
К тридцати пяти годам он получил звание подполковника, стал одним из ведущих экспертов управления по проблемам псионики, однако почувствовал, что в научно-исследовательской области исчерпал свои возможности, и перешел в другой департамент ФСБ – Управление информационной безопасности, где уже через полгода занял кресло заместителя начальника УИБ, продолжая говорить всем знакомым и родственникам, в том числе и жене, что все так же «пашет» в ИП-отделе, как обыкновенный «яйцеголовый», то есть рядовой научный сотрудник.
УИБ было образовано в ФСБ недавно, а его задачей было определено охранять секретность научно-технических разработок всей сети институтов и лабораторий страны, работающих на оборону и безопасность, а также изучать возможность применения психофизических феноменов в военной области. Кроме того, уибовцы занимались негласной охраной ученых-одиночек, энтузиастов, способных сделать важные открытия, и курировали историко-археологические исследования, также имеющие перспективу ценных для военной и политической науки находок.
За время работы в УИБ Юрию Дмитриевичу приходилось заниматься не только чисто прикладными проблемами охраны тайны, но и решать научные задачи по определению подлинности найденных эзотерических документов, в чем ему в немалой степени помогала жена, успевшая к моменту их знакомства стать кандидатом исторических наук и ведущим специалистом Института истории и археологии Академии наук. Это в принципе от нее, а не от начальства он узнал, что самая секретная информация, наиболее тщательно скрываемая от народа, не военная или научная, как он считал, и даже не политическая или дипломатическая, но археологическая! И что тот, кто владеет информацией о прошлом, и является истинным властителем настоящего. От Валерии Юрий Дмитриевич узнал также и о том, что в древних эзотерических текстах и других свидетельствах невыдуманной человеческой истории хранится главное сокровище человечества – информация об изначальном, истинном строении и объективных законах Мироздания, которая может как принести неоценимую пользу земной цивилизации, так и способствовать ее разрушению.
С такой постановкой проблемы можно было спорить, что подполковник и делал, провоцируя жену на дискуссии, а потом записывал ее доводы в свой рабочий кондуит, но с другой стороны, почитав труды академика Фоменко и других современных исследователей прошлого, он понял, что просто так отмахиваться от возникающих вопросов нельзя, доложил об исследованиях жены начальнику УИБ и получил «добро» на негласное патронирование ее разработок в этом направлении, хотя сам Юрий Дмитриевич относился к увлечению жены скептически: она занималась древнеславянским фольклором, мифологией и проблемами древнерусского языка.
В существование потусторонних сил, в богов и демонов он не верил, будучи убежденным материалистом, однако происшествие дома во время празднования дня рождения Валерии, когда совершенно новый и прочный деревянный стол вдруг дал две трещины, заставило Юрия Дмитриевича призадуматься. Если раньше к деятельности ИП-отдела, изучающего всяческие паранормальные явления природы вроде полтергейста и НЛО, он относился с известной долей скептицизма (взрослые мужи на полном серьезе занимались поисками привидений, призраков и духов), то теперь вдруг осознал, что работа специалистов отдела вполне может иметь реальное обоснование. Во всяком случае объяснить поведение стола с точки зрения ортодоксальной науки было нельзя. А если принять во внимание и другие странные происшествия, описанные Ильей Пашиным, предшествующие возникновению трещины в форме свастики, то вывод получался интересный: на территории России, в районе озера Ильмень существовал тайный храм или секта, о деятельности которой до сего дня не было известно ничего и никому. И секьюрити этого храма (имечко у его основателя довольно впечатляющее, надо признаться, – Морок!), допустив утечку информации, начала в спешном порядке, судорожно ликвидировать эту утечку, не заботясь о последствиях. Правда, действовали они пока не очень агрессивно, однако вполне могли пойти и на крайние меры. Недаром Илья решил привлечь к походу таких крутых мужиков, как Антон Громов и Серафим Тымко. В какой-то степени он себя обезопасил.
Размышляя над всеми этими вещами, Юрий Дмитриевич прибыл в понедельник утром на работу в здание на Трифоновской улице, где располагалось Управление информационной безопасности, и в хорошем расположении духа – было с чем показаться начальству на глаза – начал рабочий день с изучения донесений. Однако тут же убедился, что нынешний понедельник – день тяжелый и начинается он с неприятностей.
Во-первых, снова не вышел на работу один из ведущих специалистов ИП-отдела, капитан Висковатый, не подававший никаких вестей всю прошлую неделю. В отделе он работал всего полгода, переведенный приказом Директора из другого ведомства, и был «птицей свободного полета», то есть мог выбирать тему исследований, не согласовывая ее с руководством отдела, привлекать к ней специалистов и работать по собственным планам и графикам. Как правило, он пользовался этим достаточно часто, раз в две недели исчезая на несколько дней в неизвестном направлении. Но вот прошло уже восемь дней, а он так и не дал о себе знать.
Юрий Дмитриевич вызвал в кабинет своего помощника лейтенанта Валю Сидорова, которого когда-то сам отобрал среди курсантов высшей школы ФСБ, и приказал ему найти Висковатого, где бы тот ни находился и чем бы ни занимался.
– Если он дома – вытащи его сюда, ко мне, – добавил подполковник. – Если в отъезде – найди, созвонись или же поезжай туда лично, однако привези его. Пора этот бардак с исчезновениями прекращать.
Лейтенант козырнул и удалился, вежливый, подтянутый, внимательный, исполнительный. Ему нравилась работа, это чувствовалось во всем его поведении, и по иерархической лестнице службы он должен был подниматься быстро.
Вторая неприятность, ожидавшая подполковника с утра, была покрупней. Исчезла группа сотрудников ИП-отдела, направленная в район восточного побережья озера Ильмень для изучения аномальной зоны, которую местные жители знали под названием «ведьмина поляна».
Сами жители относились к этому феномену абсолютно спокойно, как к естественному явлению природы, многие из них даже бывали на поляне, но рассказывать об этом не любили.
К счастью, группа ИП-отдела исчезла не полностью, но из трех ее членов вернулся только один человек, начальник группы Анатолий Смышляев, да и тот, судя по всему, находился до сих пор в шоке.
По его рассказу выходило следующее.
Высадилась группа в деревне Гостцы, где взяла в проводники местного лесничего Акима Петрова, после долгих уговоров согласившегося указать дорогу. По глухому лесу между болот лесничий вывел группу к поляне, о которой были сложены легенды. С виду она казалась идеально круглой, поросшей высокой травой без единого цветка. Палатку разбили в ее центре, по кругу вдоль опушки леса установили привезенную с собой аппаратуру: датчики полей и частиц, телекамеры, фотоизмерители, звукозаписывающие приборы. Потом Смышляев остался у палатки, развертывая зонд с телекамерой для визуального наблюдения за поляной сверху, и его помощники, младшие научные сотрудники отдела Кравцов и Севрюгин, отправились в лес для рекогносцировки. И не вернулись. Смышляев звал их, стрелял в воздух из карабина, наутро отправился на их поиски, не нашел и… не смог выбраться обратно на поляну! Ни через час, ни через два, ни через сутки.
По его словам, поляна с палаткой и дымившимся костром была видна хорошо, казалось, до ее края можно дойти быстрыми шагами за две минуты, но сколько бы он ни шел, перед ним возникали все новые и новые деревья, бочажины с водой и закраины болота. Смышляев утверждал, что предпринял с полусотню попыток выйти на поляну, становился к ней лицом и упорно шел по прямой линии на дымный столб или ярко-синюю пирамиду палатки, но до поляны так и не добрался. Лесничий обнаружил его, вконец обессилевшего, на краю болота в километре от проклятой «ведьминой поляны» и вывел обратно в деревню только ему известными тропами. На просьбу вернуться к поляне за аппаратурой он ответил категорическим отказом, буркнув, что исследователю и так повезло, что жив остался. Искать пропавших его товарищей он тоже отказался, сказав, что их скорее всего «забрала к себе болотница».
Таким образом Смышляев потерял людей и не мог ничего сказать о характере феномена, кроме того, что поляна является источником какой-то силы, заставляющей людей воспринимать реальность искаженно.
Поговорив с ученым, выглядевшим разбитым и больным, Гнедич отправил его в клинику конторы в Гнездниковском переулке, встретился с лейтенантом Сидоровым, имевшим довольно обескураженный вид, и после беседы с ним отправился с докладом к начальнику УИБ.
Генерал Сколотов встретил его кивком, разговаривая с кем-то по «красному» телефону, то есть не с «кем-то», а, естественно, с Директором, рукой указал на стул. Сказал дважды «да» и «так точно!», добавил «сделаем, Глеб Иванович», – и положил трубку. Глянул на подполковника поверх очков.
– Ну, Юрий Дмитриевич, чем порадуете?
– Ничем, – со вздохом признался Гнедич. – Со всех сторон провалы. Вернулся Смышляев с Ильмень-озера…
– Это я уже знаю. Пошли туда вторую группу, с усилением. Поляночка эта очень перспективная, есть за что зацепиться нашим парапсихам, чтобы выйти на новые технологии психотроники. Ты как полагаешь?
– Но прежде надо найти пропавших без вести парней.
– Это уже не наша забота. Я доложил «папе» о случившемся, он обещал подключить к поиску сидящих в том районе контрразведчиков.
«Папой» негласно звали Директора ФСБ, хотя был он еще молод и опытом работы в организации такого уровня не обладал. Возможно, старые чекисты дали это прозвище в насмешку.
– Что-то случилось?
– В Новгороде и вокруг всего Ильмень-озера стали исчезать молоденькие девушки в возрасте восемнадцати лет. Трое внезапно умерли, не исключено – убиты, еще восемь исчезли, пропали без вести.
– Это еще что за напасть такая? Да еще именно там, где мы обнаружили аномальные зоны.
– Вот именно, Юрий Дмитриевич, меня это совпадение тоже озадачило, хотя связи я никакой не вижу. Тем не менее «папа» посоветовал нам пока свернуть все работы в Новгородской губернии. Как ты думаешь, в связи с чем? Ведь не из-за пропажи девиц на самом-то деле.
– Не знаю, – пробормотал Гнедич. – Но вокруг Ильмень-озера началась какая-то странная свистопляска. Об исчезновении девиц я не знал, но этот факт укладывается в цепь необычных происшествий, одним из которых стала пропажа сотрудников ИП-отдела. Кстати, и с ИП-отделом тоже не все ясно, такое впечатление, будто кого-то вдруг заинтересовала его деятельность.
– Что ты имеешь в виду?
– Совершенно случайно я оказался посвященным в планы известного нам великого путешественника и авантюриста…
– Ильи Пашина. При чем тут он?
– Моя жена пригласила его вчера на день рождения, они знакомы много лет, и вот что рассказал Пашин. – Юрий Дмитриевич поведал генералу историю с поездкой Ильи на озеро Ильмень. – Что скажете?
– М-да! – крякнул Сколотов, помяв мясистый загривок мощной ладонью. – Час от часу не легче. Ни о Мороке, ни о камне с мордой черта я никогда прежде не слышал.
– Я тоже.
– А твоя жена что говорит? Она же специалист по славянской мифологии.
– Она говорит, что Морок – древний демон смерти, слуга Чернобога, страж какой-то подземной Башни, повелитель преисподней. Но и она не слышала, чтобы когда-нибудь на Руси создавали храмы Морока.
– Вот видишь, ерунда какая-то получается. А с другой стороны, надо бы все проверить, вдруг найдется рациональное зерно. Да и камень этот интересен. Что предлагаешь делать?
– Я думаю, лучше всего не мешать Пашину, отдать инициативу в его руки. Пусть действует, ищет, а мы будем наблюдать за поисками и подключимся в нужный момент, когда увидим результат.
– Хитро… хотя в принципе решение, наверное, близко к оптимальному. Только я бы все же дал ему нашего сопровождающего для прямого контроля.
– Зачем? Если разрешите, я сам с ними пойду, подозрений будет меньше, да и Пашин просил содействия. Скажу, что разрешения на материальную поддержку мне не дали, но в отпуск отпустили.
– Хорошо, – подумав, кивнул генерал. – Однако группу сопровождения за вами я все же пошлю. Если камень обладает хотя бы долей тех свойств, что ему приписал Пашин, ему цены нет. Нельзя пускать на самотек ни одну попытку его поисков.
– Он открывает вход в иные реальности, поэтому его еще называют Вратами.
– Ну, в «другие реальности» я не очень-то верю, но если он действительно обладает энергоинформационным воздействием на человека, то мы разом решим все наши проблемы по разработке «психонавигатора», над которым с остервенением бьется наш ИП-отдел. И все-таки мне непонятно, каким образом у жрецов храма произошла утечка информации. Откуда ваш знаменитый авантюрист-путешественник узнал о Лике Беса?
– Вы прослушали, Михаил Юльевич, я говорил. Ему прислали письмо. – Гнедич еще раз рассказал о получении Пашиным письма от Марии Емельяновны Савостиной. – Мы только что проверили, такая бабка действительно жила в Парфино, но несколько дней назад умерла.
– Почему?
– Судя по всему, ей кто-то помог уйти в мир иной. Видимо, охрана камня все же существует… вопреки нашему скепсису, и боюсь, на ее нейтрализацию сил у Пашина не хватит. Нам придется взять в команду кого-нибудь из оперов высокого класса.
– Твой Сидоров справится?
– Он еще молод и слишком впечатлителен. – Гнедич нахмурился, нервно побарабанил пальцами по столу, поднял на генерала глаза. – Михаил Юльевич, у нас еще одно ЧП. Исчез старший научный сотрудник ИП-отдела капитан Висковатый.
– Это маленький такой, серенький, незаметный?
– Протеже «папы».
– Что значит – исчез? Уехал, сбежал за границу, умер?
– Ни то, ни другое, ни третье. Он и раньше не появлялся на работе по три-четыре дня, а тут прошла неделя…
– Поищите его дома, у друзей, у родственников.
– Поискали, – тихо проговорил Гнедич. – Его нигде нет! И дома, в котором он якобы жил на Таганке, тоже нет. Не существует! Не только квартиры – целого дома! Хотя я лично проходил мимо него не один раз.
Генерал посмотрел на Юрия Дмитриевича, которого знал давно, как на больного.
– Что ты такое говоришь, подполковник? Как может исчезнуть целый дом?
– Это еще не все. – Гнедич закурил; пальцы его вздрагивали. – В журнале регистрации исчезли все его росписи! Там теперь пробелы.
– Что?! – не поверил ушам начальник управления.
Юрий Дмитриевич криво улыбнулся.
– Мало того, в кадровом компьютере исчезли все данные на него. Мы не можем найти ни одной ссылки на капитана, ни одной строчки информации, а главное – такого человека по рекомендации «папы» ни один наш институт не присылал.
Генерал с шумом выдохнул воздух, откинулся на спинку стула, снял и протер очки, разглядывая хмурого Гнедича, подумал и налил себе в стакан воды из сифона, залпом выпил.
– Ты понимаешь, что говоришь, Юрий Дмитриевич?
– Понимаю, – усмехнулся Гнедич. – У нас в конторе работал чей-то шпион, хотя не могу себе представить, кому под силу внедрить его к нам таким способом, а потом забрать обратно. Это скорее похоже на мистическое вторжение, инспирированное дьяволом, а не реальной конторой типа нашей. Либо… – подполковник раздавил сигарету в пепельнице, – либо наш противник применял генератор подавления психики вроде того, над которым работает ИП-отдел.
– Этого не может быть! По части разработки «психонавигатора» мы впереди планеты всей, как говорится.
– Я тоже так считаю. И все же у нас работал человек, о котором мы ничего не знаем. Никаких следов он не оставил. Поговорите с «папой», это же его ставленник.
Генерал потер затылок ладонью, сморщился.
– Боюсь, «папа» об этом ничего не знает. Если этот «капитан» обладал такими возможностями, он мог организовать любой «звонок сверху», любое документальное подтверждение. – Михаил Юльевич встрепенулся. – А ты часом не разыгрываешь начальника, подполковник? Ведь это же черт знает что! В святая святых конторы – в сверхсекретную лабораторию по изучению паранормальных явлений с целью их применения проникает человек, спокойно работает там полгода, выкачивает информацию, а потом внезапно исчезает! Ты представляешь, чем это грозит нам с тобой, если дознаются секретчики?
– Представляю.
– Нет, не представляешь! Нас даже расстреливать не станут, просто испытают на нас какой-нибудь «глушак» и превратят в идиотов. Немедленно разберись с этим капитаном, брось на его поиски волкодавов Баринова, поставь на голову кадровиков, пусть тоже помучаются, доказывая, что не принимали на работу капитана Висковатого. Стертый файл – не фунт изюму.
– Я уже подключил всех, кого следует, – сказал Гнедич, вставая. – О результатах доложу к вечеру. Но сдается мне, капитана Висковатого никогда не существовало в природе. Это или «легенда» разведчика, или… вообще не человек.
– Ага, – кивнул с обманчивым добродушием генерал, – это был леший, а может, агент Бабы Яги. Наслушался ты баек от своей благоверной, Юрий Дмитриевич, да и начал верить в чертовщину. Я же материалист и привык опираться на логику и факты, и, между прочим, еще ни разу не пожалел об этом. Ты же бывший физик, теоретик и практик, тебе по долгу службы положено разгадывать мифы, а не городить новые. Если человек работал, он должен был оставить след, вот и ищи этот след.
