Вета Маркова
От любви до ненависти и обратно
Глава 8. Андрей
Отвожу Леркиных родителей в Сестрорецк. По дороге с отцом Леры разговариваем, он расспрашивает о моей работе, о семье, потом кое-что рассказывает про Леру и её мужа. Так узнаю, что у Дмитрия есть младший брат Антон. Работают братья вместе, между собой очень дружны и похожи. Единственное отличие: Дима немного помягче, а Антон при каждом случае кулаки в ход пускает. Его жене часто достаётся.
– Как их ещё с работы не выгнали? – подаёт голос мама.
Лерка на неё очень похожа, как внешне, так и характером, такая же терпеливая.
Расставаясь, прошу родителей собрать самые необходимые вещи, поясняю, может переезд и не понадобится, если Дмитрий себя будет вести адекватно. Хотя сам уже сомневаюсь.
Мне нравятся Лерины родители. С отцом, уверен, мы найдём много точек соприкосновения. Папа у неё полковник запаса, четверть века отдал службе в армии. Прямолинейный, немного резкий, но очень любящий муж, отец и дедушка. Мама молчаливая, деликатная, умная. Она всё понимает с полуслова. Прощаясь со мной, очень искренне попросила помочь её дочери, уверенная в том, что её девочка сама не справится.
Недавно звонил Николаевич, поделился информацией. Дмитрий жену ищет и не верит, что она просто так, одна в чужой квартире живёт. Звоню соседке и прошу ещё один раз выручить, провести вечер с нами. Бабуля у меня понятливая, она с моими родителями долгие годы дружила и меня ещё маленьким помнит, соглашается помочь без лишних вопросов.
По дороге заезжаю к Николаевичу, тот предлагает мне отпуск взять и на работе не отсвечивать пока. Ему так спокойнее будет. Если что мои погоны сохранить проще. Соглашаюсь. Подключаем надёжных ребят из столицы. Нужно, чтобы Лерку на перроне встретили и до дома довезли, если у мужа желания или времени встретить жену с детьми не появится.
Потом звоню Игорю и прошу организовать охрану Лерки и аккуратно проследить за её мужем, но только так, чтобы он ничего не заподозрил. Сам покупаю на своё имя билет в Сочи и «улетаю» через полчаса. Меня здесь вообще нет…
Домой возвращаюсь поздно вечером пешком, машину оставив на стоянке в соседнем дворе. В подъезде перестраховаться решаю, поднимаюсь несколькими этажами выше, стою, слушаю. Никого. Аккуратно захожу к себе, даже ключи не брякнули. Малыши уже спят. Бабушка к себе ушла. Лерка сидит в гостиной, ждёт меня. Увидела и на шее повисла.
– Лерка, девочка моя, что ты? Всё у нас получится. Не бойся. Самое страшное тебя к нему в руки отдать. Может не поедешь с мальчишками, здесь останетесь?
– Он детей тогда через суд отберёт. Я не за себя боюсь, за мальчишек.
– Не отберёт. У меня на тебя большие планы и малым довольствоваться не стану. Если ты моя, то вся, целиком и полностью. Тогда и я твой без остатка, милая, – нежно целую её, а Лерка замирает в моих объятиях, даже дышит через раз. – Я обещаю понимание и заботу безграничную. От тебя хочу только взаимности, любви и страсти! Готова?
И она осторожно кивает в знак согласия, и личико ко мне поднимает, в глаза заглядывает. Беру в ладони её нежное личико и целую. Целую её безумно, а у самого сердце разрывается, ведь отпустить должен завтра. Сегодня она только моя! Подхватываю на руки и несу в спальню, а она даже не сопротивляется.
Глава 9. Лера
Снова безумная ночь. Мы уснули только под утро. Просыпаюсь оттого, что одна, кольцо рук разжалось и стало холодно. Андрей стоит у окна и курит. Почувствовав мой взгляд, он оборачивается ко мне.
– Лера, ты чего не спишь? Спи, ещё рано.
Но я кутаюсь в одеяло и подхожу к нему, утыкаюсь лбом между его лопаток.
– Лерка, какая же маленькая. Никогда не думал, что жена такая мелкая будет. Мне всегда длинноногие нравились, – смеётся он и меня из-за спины достаёт. – Моя малявка.
Андрей целует меня в макушку. Для этого поцелуя ему ещё и наклоняться приходится, ведь на две головы ниже…
– Люблю тебя. Моя ты, Лерка.
Я слушаю эти слова, только мне адресованные, и никуда уезжать не хочется. Андрей разжимает объятия и берёт с прикроватной тумбочки мой телефон. Молча вставляет в него вторую симку. Ставит на неё пароль отдельный.
– Лерочка, если мало ли муж обнаружит вторую, хотя я её и сделал невидимой, скажешь, что эта рабочая. На ней только мой телефон сохранён и то не этот номер, а рабочий, номер Стасяна, он с тобой чаще всех связываться будет по работе, да ещё телефон Николаевича. Генерал о тебе всё знает. Чтобы не случилось, смело можешь любой номер набирать. Один из нас сразу появится.
Андрей прижимает меня к себе крепко-крепко, а мне почему-то кажется, что не увижу я его больше.
– Лерочка, я сейчас уеду, милая. Мальчики не должны меня сегодня видеть. Вас бабушка в такси посадит, такси приедет к одиннадцати. Если мальчишки вспомнят обо мне, найдёшь что сказать. Ты у меня самая шикарная женщина и у нас самые прекрасные дети.
– У нас? – переспрашиваю я.
– Лера, дети моей женщины и мои дети тоже, не зависимо от того, кто их отец.
Андрей целует меня, одевается и уходит, а я долго смотрю в окно, провожая его взглядом. И предчувствия нехорошие одолевают.
На следующий день мы уезжаем домой, и я делаю всё именно так, как просил Андрей.
На перроне в Москве нас встречает Антон, забирает Ритку и удаляется, бросив через плечо, что до дома я в состоянии самостоятельно добраться.
Рита обнимает его за шею, целует в щёку и спрашивает, где её мамочка и почему она её не встретила, а Антон рявкает на ребёнка, чтобы заткнулась и сообщает, что мама в больнице. Бедная Олеська, неужели избил до такой степени, что дома отлежаться не получилось, как это бывало раньше.
Я быстро нахожу такси, вернее такси находит меня. Это знакомый Андрея. Он довозит нас до дома.
Димы дома нет. Я несколько раз пытаюсь ему позвонить, но раз за разом включается автоответчик. Посылаю к чертям это неблагодарное занятие и пишу мужу смс-ку, сообщаю, что мы дома и с нами всё нормально.
Он появляется уже после полуночи. Трезвый и усталый. Может я зря накручиваю себя? Может просто поговорить с Димкой, всё объяснить? Но внутренний голос твердит: «Не смей! Молчи!.. Нужно всё сделать по-тихому».
На удивление Дима целует меня в щеку и уходит спать на диван, пожелав мне спокойной ночи. Я на седьмом небе от счастья, укладываясь в кровать одна, я бы не выдержала его прикосновений. Моя кожа ещё помнит прикосновения другого мужчины. Мне никогда не было так сладко и тошно одновременно. Я изменила мужу! И ни капли об этом не жалею…
Всю неделю у нас в доме царит мир и покой. Димка вечерами общается с мальчишками, расспрашивает их о Питере, но слушает только Андрея. Сын рассказывает, но в разговоре ни разу не упоминает об Андрее-старшем. Но на сердце у меня очень тревожно. Не может быть всё так хорошо. Закрадывается уверенность, что это затишье перед бурей.
За эту неделю в банковскую ячейку, открытую на имя моей мамы, перекочёвывают все мои документы, дипломы и сертификаты, небольшая сумма денег, снятая с моего счёта. У меня уже почти всё готово к побегу. Осталось только заявление на развод подать.
На десятый день мне звонит Стас и назначает встречу в кафе. Передавая документы, он просил меня быть как можно серьезнее и сообщает, что за нами следят. Оказывается, за мной следят уже три дня. Но в эти дни я никуда не ходила, только в парк с детьми, без детей была только в салоне на маникюре и в торговом центре, где искала подарок на день рождения Мирону.
Я просматриваю передаваемые документы и задаю вопросы по работе, весь остальной разговор происходит с опущенной головой, чтобы губ никто не видел. Мало ли какие люди следят.
– Передай привет Андрею. Я очень скучаю.
– Он в Москве. Завтра в городском парке увидитесь. Приезжай утром на прогулку.
Я согласно киваю головой. Сердце бешено стучит. Неужели я завтра его увижу?!
Глава 10. Дмитрий
Лерка приезжает из Питера спокойная и умиротворённая. Только моя жена может сорваться с места за 5 минут, прихватив с собой детей, провозиться с ними в чужом городе одна и не устать, а отдохнуть.
Андрей рассказывает, где они были, что видели, чем занимались. Говорит про какую-то бабушку, у которой они жили, и которая им подарила на прощание по машинке. Пытаюсь выведать у сына, чем занималась мама, а он всегда возвращается к своим рассказам. И я понимаю, что Лерка всегда рядом была.
Фотки смотрю, она мальчишек фотографировала везде, в парках, сквериках, у фонтанов, на набережной, в кафе, в зоопарке. Фотографий огромное количество. Рассматривая их, я даже жалею, что они были без меня. Дети везде одни. Ни на одном фото никого подозрительного рядом. Только из театра на нескольких фото она вместе с детьми.
– Как это ты в кадр влезть умудрилась, – интересуюсь, а сам наблюдаю за ней, может хоть что-то промелькнёт. Но нет, спокойная, в глаза смотрит, улыбается, взгляд не отводит.
Лерка на девушку показывает:
– Пока дети с актерами играли, мы с ней кофе за одним столиком пили. Познакомились. Потом сфотографировали друг друга.
Всё логично.
Только Антон зудит и обратное мне пытается доказать.
До Лерки дотронуться боюсь. Если сорвусь, то мне несдобровать. Сейчас проблем с Антоном хватает.
Этот придурок Олеську в очередной раз с любовником застукал. Избил его и её. Мужик оклемался и заявление написал. А вот Олеська в больнице несколько дней с сотрясением сильным провела. Заявление тоже написала, но через несколько дней забрала. Антон умело на неё надавил.
Теперь Антона могут из структур турнуть, поэтому мне лишних проблем не надо. Вот и терплю, Лерку не трогаю, хотя очень хочется. Жена у меня податливая, сговорчивая, могу творить с ней всё, что хочу. Хотя в постели холодная, сама инициативу не проявляет, словно ей это и не нужно. Но мне с ней нравится. Пока любовницей обхожусь. Лерка злится, но молчит. Умница.
Пока она в Питере была, я постарался всё узнать. Проследил её путь от вокзала до съёмной квартиры. Из гостиницы её полковник ФСБ забрал, хотел в нашу гостиницу устроить, но не получилось. На квартиру к бабке какой-то отвёз. Там она с мальчишками и жила. Бабка её и до такси провожала. Полковника рядом с ней никто не видел.
На всякий случай про полковника кое-что узнал: Бендас Андрей Викторович, женат, детей нет. По фамилии пробил, решил поподробнее о нём узнать. Сейчас он вообще в отпуске. В Сочи отдыхать укатил. А когда его фотку увидел, ржал долго, Валерию рядом с ним представив. Эта малявка ему в пупок дышать будет, если их рядом поставить. Да и старый он для неё. Она у меня дама разборчивая, на такого и не посмотрит.
Как бы Антон не зудел, но ничего подозрительного я в поведении Лерки не увидел.
Дети в садик ходят, Лера в новую работу с головой ушла, дома как обычно сытно, чисто и спокойно. Всё нормально. Только вот брату всё неймётся. Очень уж ему хочется с моей женой поговорить. Но я запрещаю!..
Днём Лерка звонит, когда мы с Антоном в кафешке сидим, обедаем.
– Дима, сможешь мальчишек из садика забрать. Я пирожки затеяла, но время не рассчитала. Или пирожки сгорят, или детей забрать не успею.
– Конечное, Валерия, заберу. Только по делам заскочу сейчас. Часов в шесть будем дома. Пирожки испечь успеешь? – смеюсь я.
– Успею. Спасибо.
– Она вчера с мужиком каким-то встречалась, – не унимается Антон.
Меня это даже взбесило. Впервые на брата заорал. Я и так к ней наружку приставил, так ещё и Антон за ней следит. Я не просил!
– Это её работодатель. Работает она у него с недавних пор. Я проверил и разрешил. За своей следи, а мою не тронь! – рявкнул я и ушёл по делам.
С мальчишками из сада возвращаемся. Дверь открываю, выпечкой вкусно пахнет на всю квартиру. Но Лерка почему-то встречать нас не выходит. Это на неё не похоже. Обычно сразу выходит, чем бы не занималась. Мальчишки раздеваются и в детскую со всех ног бегут, порядки проверять. Но не успеваю поведением жены повозмущаться, как детский крик оглушительный раздаётся.
Влетаю в комнату, а там…
Думал, убью Антона. Если бы братом не был, точно убил бы. Я, хотя к Валерии большой любви и не испытывал, но пальцем её никогда не трогал. Наказывал по-своему, по-мужски, так, что пару дней ходить не могла после наказания, но это сладкое наказание. Во всяком случае для меня. И жену приструнил, и удовольствие получил.
А здесь… Мало того, что Лерка вся избитая, так ещё и мальчишкам досталось. Мирон сразу к матери бросился, поэтому и получил наотмашь. Мне вначале вообще показалось, что мальчишка не дышит. На руки хватаю, к себе прижимаю впервые, наверное. У него из груди вначале хрип вырывается, а потом только крик. Андрей от испуга просто в угол забивается и лицо руками закрывает.
Антона выгоняю сразу. С ним потом разберусь. Сейчас не до разборок с братом. К жене бросаюсь, руки развязываю, а она бесчувственно вниз сползает, от боли сознание потеряв. На кровать её укладываю, спину в холод укутываю, иначе вся синяя будет. И только потом мальчишками занимаюсь.
На следующую неделю на работе отпуск беру, с детьми вожусь, да жену выхаживаю. За что мне такое…
Глава 11. Лера
Но на прогулку мне не суждено было попасть.
Вечером в гости заявляется Антон. Димки дома нет, он за детьми в детский садик зайти должен, а я пеку их любимые пирожки. Антон без приглашения проходит в квартиру, меня в дверях отодвинув.
– Вот и прекрасно, что мой брат-лопух отсутствует. Мы с тобой наедине поговорим, – нагло заявляет он.
Вначале он выпытывает у меня, зачем я ездила в Питер. Я ему отвечаю, где-то серьёзно, где-то шутя, а потом мне всё это надоедает. Кто он такой, чтобы перед ним отчитываться? И я его посылаю. Вот только я зря это делаю.
Тут же прилетает удар. Не сильный, но от него я немного теряю равновесие и плыть перед глазами всё начинает. Именно про такой удар Олеся говорила в своё время, что вроде и не больно, только штормить сразу начинает. Он, не дав мне опомниться, хватает меня за волосы и тащит в детскую, на ходу выдергивает ремень из брюк, набрасывает петлю на руки и приподнимает меня вверх за руки, привязав к шведской стенки. Я ногами даже пола не касаюсь, если только чуть-чуть пальчиком. Он всё это делает так быстро, что я даже сообразить ничего не успеваю, как уже за руки подвешенной оказываюсь.
Я пытаюсь кричать, но он заклеивает мне рот скотчем, уходит в ванную и возвращается с мокрым полотенцем, скручивает его в жгут. Эти удары я не забуду никогда, хлёсткие, болезненные, словно кожу вместе с мясом снимают заживо, от костей отрывая. Молю Бога только об одном, лишь бы дети в комнату не забежали, но Господь не слышит меня в этот раз.
В прихожей раздаются детские голоса и топот детских ног к детской несётся, мальчики вбегают в комнату, на секунду замирают, и Мироша ко мне бросается, а Антон его отшвыривает. Мальчишка громко вскрикивает и на пол оседает, тут же Димка вбегает, и я теряю сознание. Лишь где-то вдалеке слышу, как Димка на брата орёт, как плачут дети. Плач Мирошки тоже слышу. Маленький мой мальчик…
В себя прихожу, когда Дима меня на кровать укладывает на живот и спину чем-то холодным укрывает. Последнее что помню, муж укол делает:
– Валерия, потерпи немного, после укола легче станет. Это обезболивающее.
И я снова проваливаюсь куда-то. Состояние полубредовое, на грани. И грань эта непонятная какая-то. Очухаться не могу, но всё слышу. Или это просто мозг обманывает меня. В комнате часто плачут дети, они просятся к маме, Димка пытается их успокоить.
Пару дней я не могу ни стоять, ни сидеть, ни лежать на спине, только на животе. Муж ходит тихий какой-то. На четвертый день, пока Дима с детьми куда-то ушёл, в садик, наверное, я отваживаюсь доковылять до ванной, решив принять душ и посмотреть на художества Антона. Каково же было моё удивление, когда на теле не обнаруживаю ни единого синяка, ни ссадины. Только синий «браслет» на руках от ремня, как жестокое напоминание.
Вечером Дима просит прощение, пытается оправдать Антона. А мне хочется выть, плакать я уже не могу, слёз почему-то нет. Димка рассказывает, что Олеська в больнице и на развод подала. Антон дочь себе хочет оставить, поэтому и злой такой. Антон меня во всём обвиняет, поскольку я часто с Ритой возилась, а Олеся без дела по мужикам бегала. Так себе оправдание мужской жестокости…
На восстановление мне понадобилось почти две недели. Как на восстановление? Чтобы научиться передвигаться, не привлекая внимание окружающих. Мышцы на спине болеть не перестают, ни наклониться, ни сесть без боли не получается.
Видя мои муки, муж ко мне не прикасается, хотя всё остальное возвращается на круги своя. Димка меня полностью контролирует, телефоном могу пользоваться только в его присутствии. Ноутбук под запретом. О моей работе слышать не хочет. Обещает, если не одумаюсь, режим ужесточить. И снова всю злость на Мироне срывает.
Мне даже Андрею весточку не передать. Со Стасом общаюсь только в присутствии мужа. Как при Димке сказать?
Как бы мне не было плохо, но переживаю я больше всего за мальчишек. После увиденного Мирон перестал разговаривать. Хотя и понимаю, что это последствия перенесённого стресса, но легче от этого мне не становится. Нужно срочно показать Мирона врачу, но муж непреклонен.
– Прекрасно, что молчит, – реагирует он на мою просьбу. – Будешь верещать и тебя замолчать заставлю.
Диме звонила мама, хотела приехать, проведать внуков, но он не разрешает, сказав ей, что не собирается жить в одной квартире с тёщей. Этот разговор я случайно услышала, а потом Димка мне сам рассказал, дав понять, что я никто.
Глава 11. Андрей
Я с трудом заставил себя уйти в то утро от Лерки. Внутри всё сжималось, в какой-то момент хотел вернуться, послать все условности к чертям собачьим и никуда её не отпускать. Лишь страх потерять Лерку заставил меня уехать в загородный коттедж и заняться приведением его в порядок.
Первую неделю регулярно звонит Стасян. У Лерки всё нормально, девочка готовится к кардинальным переменам в своей жизни. Назначает встречу в парке, больше терпеть нет сил, решаю её забрать в Питер. Но она не приходит…
Ещё два дня живу в Москве у Стаса. Связи с Леркой нет. Ни она, ни дети из квартиры не выходят. Ребята аккуратно узнают про её мужа. Он отпуск на неделю взял. Может с этим связано…
Уезжаю в северную столицу и оседаю в квартире родителей. Здесь всё о моей Лерке напоминает. Хрупкая красавица и её мальчишки из головы не выходят. Просто помешался на желании быть с ними.
Неожиданно на пороге родительской квартиры Янка нарисовывается. Только её мне сейчас не хватало. Последнее время на её телефонные звонки не отвечаю, нагло сбрасывая. Вот и припёрлась…
– Андрюш, ты про развод серьёзно? – с порога начинает Яна, пытается прижаться ко мне, как всегда прося ласки, а я до неё даже дотронуться не могу. Организм противится.
– Серьёзно, – бурчу ей в ответ и отхожу на приличное расстояние.
Янка обходит квартиру и цепляется взглядом за детские игрушки, оставленные мальчишками. Внимательно их рассматривает. Потом взгляд на меня переводит.
– Бендас, тебе никто не говорил, что ты придурок!? Тебе баба досталась, которая любить только тебя одного согласна, а ты любовь детям отдать хочешь. Зачем они тебе?
Я молчу, хочу дать ей выговориться.
– Андрюш, если ты так зациклился на детях, я согласна. Я рожу тебе ребёнка, но не обещаю быть примерной мамашей. Ночами к нему сам подпрыгивать будешь.
Янка смотрит на меня, а я продолжаю равнодушно молчать, подхожу к балкону и открываю балконную дверь. Я знаю, как это бесит Янку, она не терпит сквозняков. Сейчас я хочу её выбесить, хочу, чтобы она психанула и ушла. Но Янка терпеливо ждёт, собрав всю свою выдержку в кулак. Я точно знаю, что это ненадолго, выдержки у моей бывшей «ноль».
– Что Ты От Меня Хочешь? – говорю ей это зло, отчеканивая каждое слово. – Я подал на развод. Это моё последнее слово.
– Ну, Андрюш. Я на всё согласна… Только забери заявление… Я люблю тебя… – Янка может быть нежной, когда ей это нужно.
По молодости мне даже это нравилось. Нравилась её резкость, дерзость, такая лёгкая женская грубость. Если что не так, могла послать по адресу… Только вот потом это надоело. Яна не прислушивалась ко мне, к моим просьбам, к моим желаниям. А своими она делиться не привыкла. Последние лет пять-семь нас объединяло только супружеское ложе. И то от случая к случаю. Я близости не требовал, свои хотейки на стороне удовлетворял. Янка это знала, но молчала. О причинах её отсутствия дома я тоже не спрашивал. Так и жили. Современные свободные отношения…
Яна ещё много чего говорит. Потом останавливает свой взгляд на моих руках и замолкает. Перевожу свой взгляд на руки. В руках я, оказывается, верчу Леркину заколку, забытую моей девочкой на подоконнике. Даже не заметил, как она ко мне в руки перекочевала.
– Бендас, ты себе бабу завёл? – и в голосе у Янки появляются первые нотки растерянности.
Она знала, что я иногда сворачивал налево. Но я всегда возвращался в свою гавань и даже какое-то время угрызение совести мучало. А сейчас его нет, этого угрызения. Я молчу. Ничего никому не хочу говорить про свою Лерку. Она только моя. Все о ней узнают, когда женой моей станет. И почему-то даже капельки сомнения в этом нет.
– Бендас, ау! Я с кем разговариваю? – Янка снова называет меня по фамилии, но сейчас меня это не трогает. Всегда трогало. Во время ссор Янка всегда меня по фамилии называла и всегда с пренебрежением её произносила. Фамилия моя ей не нравилась и выходя замуж она свою оставила. – Ты что, бабу с ребёнком подцепил? Вдвойне дебил!..
Но снова я молчу. Стою у окна и равнодушно смотрю на жену, почти бывшую. Ох, Яна – Яна, если бы ты знала, что не с одним, а с двумя!..
– Может ты хоть слово в своё оправдание скажешь?
И я решаю ответить на этот вопрос Янки.
– А я перед кем-то оправдываться должен? Перед тобой, что ли? Яна, ты ничего не путаешь?
Янка молчит. Она не знает из-за чего я подал на развод. Я никому причину не озвучивал… Это наше с ней, личное. В отличие от Яны, я нашу семейную жизнь никогда ни с кем не обсуждал.
– Если кто и должен оправдываться, то это ты, Ян, – смотрю на неё, ярость еле сдерживая, и она догадывается, по глазам её вижу. – Ты моя законная жена, зная, что я безумно хочу ребёнка, идёшь и убиваешь его! Сука!.. И после этого я ещё оправдаться за что-то должен? Может у тебя ещё прощение попросить?!…
Я просто орал на неё, орал и не мог остановиться… Я её ненавидел!.. Я ей всё вспомнил и её диссертацию, и её работу, и её желание быть самой красивой. Чтобы нигде ни морщинок, ни растяжек, ни дряблости… Даже её слёзы, которые я не мог видеть и сразу всё прощал и забывал, меня теперь не трогают. Я перевожу дыхание, перед глазами стоит Лерка и Мирон, жизнь которого моя девочка у мужа отвоёвывает до сих пор…
– Вон отсюда, – говорю это уже почти спокойно, но настолько грозно, что Янка подпрыгивает и почти выбегает из квартиры, сильно хлопнув дверью.
Через некоторое время оживает телефон, извещая меня об смс-ке: «Я рожу тебе ребёнка и буду делать всё, что ты хочешь. Не уходи… Люблю».
Набираю в ответ: «Нет».
Перезваниваю знакомому адвокату и прошу ускорить процесс развода, договариваемся с ним о встрече.
Следующие несколько дней Яна атакует мой телефон, который я даже выключить не могу, так как жду звонка от моей Лерки.
Моя милая Лера страдает. Я ничего не знаю о ней, но я чувствую, что ей плохо. На связь Лерка не выходит, на телефонные звонки не отвечает. Телефон постоянно выключен. Мальчишки не ходят в садик, с ними гуляет только отец. Лерка нигде не бывает, не выходит из дома уже почти две недели. Я начинаю сходить с ума не зная, что с моей девочкой.
Стас Леру тоже давно не видел, примерно столько же, но по телефону общается, хотя и не регулярно. Он ничего мне не рассказывает. Просто передаёт от неё приветы, а я схожу с ума от неизвестности. Дико хочется её к себе прижать, в её голубые глазки заглянуть, до губ её нежных дотронуться. Зачем я тогда её к мужу отпустил? Ведь чувствовал же, что нельзя…
Николаевич при встрече делится неутешительной новостью. Младшего Ильина из органов увольняют. Не спасли ни погоны, ни заслуги, ни друзья. А увольняют за избиение жены. Она сначала заявление написала, но потом забрала. Избивал он её, как оказалось, регулярно. В этот раз ещё мужику какому-то досталось и дочке. Малышка с сотрясением в больнице лежит. Я вспоминаю милую кучеряшку, а сердце замирает. Вот св…та, это последнее дело руку на ребёнка беззащитного поднимать.
В Москве в конце недели проводится большая конференция нашего ведомства. Мы туда тоже едем. Мужики по работе, а я по делам сердечным. Решаю, что обязательно должен Лерку увидеть, хотя бы издалека. Если пойму, что у них с мужем всё хорошо, забыть постараюсь. Хотя я в это уже не верю. Не смогу я её забыть…
Приезжаю в столицу, прошу Стаса пригласить Лерку в парк с детьми. Моя девочка догадывается, и сама время удобное ей назначает.
Подъезжаю на стоянку у парка минут за тридцать до назначенного времени. Звоню Николаевичу. Шеф желает удачи и говорит, что отправил на всякий случай трёх ребят. Вдруг подмога нужна будет.
Сижу в машине, наблюдаю, вижу, как на стоянку въезжает белая ауди. Невдалеке припарковывается. Из машины выходит Лерка, заднюю дверцу открывает, и мальчишки сами из машины вылезают. Меня в этом что-то настораживает. Глаз замечает неправильность, но мозг ещё сообразить не успевает, что не так. Движения моей девочки мне тоже не нравятся, какие-то скованные, а у Лерки плавные, мягкие. Вылезаю из машины, нет сил больше терпеть. Хлопком дверцы внимание к себе привлекаю неожиданно. Мальчишки меня замечают и бегут наперегонки в мою сторону. Звучит окрик Лерки. Да где там, они и не слышат её.
Ко мне подлетают, я их на руки подхватываю. Оказывается, я по ним тоже соскучиться успел. Мирон меня за шею обнимает и шепчет что-то еле слышно. А я на Лерку смотрю, как она ко мне идёт. И что-то в её походке мне не нравится. А ещё боковым зрением вижу, как черная глухо тонированная иномарка, что в отдалении на стоянке давно стояла, с места срывается и на перекрёстке с визгом, против всех правил, разворачивается.
Хорошо у своей машины стою, далеко не отошёл. Мальчишек в салон запихиваю и Лерку в охапку сгребаю, маску боли на её лице вижу.
А потом выстрелы слышу и у Леркиной машины стекла в паутинку превращается. Мои хлопцы из своей машины выпрыгивают и к нам подбегают. Но мы все целы. Стреляли именно по машине.
Лерка шепчет тихо:
– Мне Антон войну объявил. Поможешь её выиграть?
Целую свою Лерку и снова маска боли на её лице проскальзывает. Что за чертовщина такая?
Решаем с ребятами разделиться. Мальчишек сразу к ним в машину сажаю и из столицы прямой наводкой под Питер, ко мне в коттедж отправляю. Лерка целует их и улыбается своим мальчикам:
– Я люблю вас, мои милые. Теперь точно всё хорошо будет. Андрей с нами.
Смотрю на Леру, а она браслеты с их рук снимает и курточки тоже, в свою машину бросает. Мужиков просит детей по дороге не заморозить и пакет из своей машины достаёт, им отдаёт.
– Там пирожки и сок в дорогу. Вам всем хватит.
Машина с детьми с места срывается, а она им вслед смотрит. Лера вновь подходит к своей машине, достаёт все вещи из салона, бардачка, проверяет всё. Ключи от машины на сиденье бросает и дверь захлопывает. Мы садимся в мою машину. И снова боль на её лице, когда спиной до сиденья дотрагивается.
– Андрей, мне домой заехать нужно.
Звоню Николаевичу. Сообщаю новости.
– Передай, что за рулём Антон был, но Дима в курсе всего, – говорит она это настолько равнодушно, словно о совершенно посторонних людях.
Подъезжаем к её дому, к нам ещё пятеро ребят подъезжают, которые свою работу знают, нашу безопасность обеспечивая. Заходим в квартиру, Лера вещи кое-какие в сумку бросает, ноутбук, шкатулки, ещё две сумки из детской выдвигает, заранее приготовленные.
– Всё, только это. Остальное купим, – говорит она. Квартиру взглядом сканирует. На кухню заходит и обручальное кольцо снимает, на стол кладёт. – Пошли, – говорит спокойно, без тени сожаления в голосе.
Хочу обнять, руку на талию положить. А она так тихо в ответ на моё движение, словно извиняясь:
– Болит там всё. Не трогай, – и улыбается застенчиво.
С..а, меня на изнанку всего выворачивает, встряхнуть её хочется. Почему молчала? Почему через Стаса информацию не передала? Но молчу… Потом во всём разберёмся, когда ко мне в коттедж приедем. Спускаемся по лестнице, в кармане телефон надрывается. Кому я так сильно понадобился? Смотрю. Звонок от парня, с кем мальчишки в Питер поехали.
– Да, – резко отвечаю я.
– Викторович, здесь такое дело. Перехват объявлен. Ищут двух мальчишек. Папаша заявил, что детей украли, – звучит в трубке.
– Вы где сейчас? – уточняю, стараюсь быть спокойным, но Лера напрягается вся. Догадалась.
– У торгового центра, на выезде, – и центр мне называет.
– Машину на подземную, сами в торговый. Только мальчишек из виду не теряйте. В киношку сходите, мультики посмотрите, – даю чёткие указания я.
В машину прыгаем, а я генералу перезваниваю. Понимаю, без его мигалок нам город не покинуть.
К торговому центру подъезжаем почти одновременно с генералом. Перебрасываем детские кресла в генеральскую машину, туда же детей. Мы с Лерой в мою машину, за руль бойца сажаем и в путь. Выезжаем из города, совершенно спокойно миновав все посты. Генеральский кортеж никто остановить не осмеливается. Генерал даёт команду, не останавливаясь, ехать до границы родной области.
Лера сидит рядом в струну натянутая.
– Девочка моя, ложись. Тебе сидеть больно? – спрашиваю, а сам собственными руками удушить всех готов, кто ей больно сделал.
– И лежать тоже. Можно я на бок прилягу? Только до меня не дотрагивайся, – говорит моя Лерка.
Аккуратно укладываю её на бок, она ножки на сиденье кладёт, калачиком сворачивается. Маленькая моя. Любимая. Лерка моя.
Смотрю на неё, взгляд оторвать не могу. Не выдерживаю, наклоняюсь и в ушко целую. А она улыбается как-то рассеянно. Набираюсь наглости и шепчу:
– Моя ты, Лерка. Теперь точно замуж за меня пойдёшь. Я развёлся.
– А я ещё нет, – улыбается моя девочка, не открывая глаз. – Я только вчера заявление в суд на развод подала, когда со Стасом о нашей встрече договорилась. Теперь мне к Димке точно возвращаться нельзя. Убьёт совсем.
До области добираемся быстро. Лерка безмятежно спит, а я сижу и боюсь пошевелиться, чтобы не разбудить, хотя ног уже не чую. Несколько раз звонит генерал, смеётся, что шикарные мальчишки требуют маму к телефону. Но каждый раз я прошу передать шикарным мальчишкам, что мама спит.
Только заехав в область, мы останавливаемся. И останавливаемся не на трассе, а свернув в просеку, в сторону воинской части. Всем нужно размять ноги и сходить в туалет. Как только машина останавливается, Лера открывает глаза.
