Вета Маркова
Прости за любовь
И встретишь ты, когда не ждешь.
И обретешь не там… где ищешь.
Антуан де Сент-Экзюпери
Глава 1
Виктория уже окончательно замерзла. Она прыгала и пританцовывала на обочине дороги, пытаясь привлечь к себе внимание медленно проезжающих мимо водителей. До боя курантов оставались считанные часы, все спешили домой, равнодушно проезжая мимо.
«Что мне делать? Что же делать? Дура!.. Какая же я дура…». Девушка из последних сил пыталась не плакать.
Проскочившая мимо иномарка съехала на обочину и аккуратно сдала назад. Вика замерла.
«Неужели ещё остались неравнодушные люди? Я уж подумала, что все вымерли, как мамонты».
Из машины вылез представительный мужчина, роста явно выше среднего. Вылез и, на ходу одевая дорогое чёрное пальто, быстро направился к девушке.
– Добрый вечер. Что случилось, Снегурочка? – услышала Вика приятный мужской голос.
Девушка с трудом справилась с дрожью и зубной дробью:
– Машина заглохла… Сначала всё замигало, сообщая о всевозможных ошибках, а потом всё резко погасло…
Дальше ей говорить не дали:
– Быстро ко мне в машину. Сейчас же греться, замёрзла ведь, – скомандовал мужчина.
Девушка, научившаяся за последние годы подчиняться, даже не заметила в голосе незнакомца властные нотки. Ей уже было совершенно всё равно. Будь сейчас перед нею сам дьявол, она села бы к нему в машину. Ног и рук она практически не чувствовала от холода.
Мужчина, усадив девушку в свою машину, вернулся к её авто, попытался завести. Безрезультатно! Машина молчала, даже попыток воскреснуть не делала. Он вытащил ключ из зажигания, закрыл машину и сел в свой мерседес.
– Сейчас мы отогреемся и познакомимся. У нас есть время пока едет эвакуатор. Эвакуатор вызвали?
Девушка отрицательно покачала головой и, пытаясь справиться с дрожью, пролепетала:
– У меня телефон сел, да и номера эвакуатора нет.
– Ну, хоть кому-то позвонить успели? Помощь вызвали?
Мужчина внимательно смотрел на свою горе-пассажирку. Это была очень милая и совсем юная девушка с очаровательным личиком и красивыми карими глазами цвета жжёного сахара.
– Нет. Некому, – и она, отрицательно покачав головой, горько добавила. – Теперь некому.
«Что она одна делает на трассе за городом в канун нового года? Она должна быть сейчас в каком-нибудь молодёжном клубе в кругу друзей. Может случилось что?», – продолжая внимательно рассматривать девушку, думал мужчина.
– Отогрелись немного? – задал свой очередной вопрос незнакомец.
– Ага, – шмыгая носом ответила девушка.
Мужчина взял с панели свой телефон и набрал номер Кирилла, знакомого автомеханика. На том конце трубку взяли сразу.
– Кирилл, привет! У Вас сегодня кто-нибудь работает?
– Добрый вечер, Генрих. Работаем все. Сегодня у нас предновогодний аншлаг, прямо как в «Сказке» у Германа.
– Мне нужен эвакуатор. Недалеко от поворота на бетонку на обочине стоит белая киянка. Моя машина рядом. Машина не реагирует ни на что. Полный ноль…
– Тебе повезло. В том районе ребята сейчас находятся. Эвакуатор пустой, сейчас подъедут. Неужели мерин дал сбой?
– Иди ты к чёрту, с такими шуточками. У девушки. Снегурочка сейчас в моей машине отогревается.
– А я уже решил, что ты про свою машину? Так что за тачка?
– Киянка, но какая не скажу… Не рассматривал. В такую погоду не очень и хочется, – посмеялся мужчина.
– Минут через десять ребята подъедут. У Снегурочки спроси, ей машина срочно нужна или потерпит пару дней.
– Спрошу, но позднее.
– Тогда до встречи. Мы тоже подъедем всей семьёй к Герману. Ты то в этом году приехать успеешь?
Генрих посмотрел на часы, в навигатор. Задумался.
– Что-то мне подсказывает, что навряд ли. Пробка десять баллов, – посмеялся Генрих. – Новый год в небе я встречал, но в пробке в Подмосковье ещё не приходилось. Ладно, пока. Вижу твоих ребят. Я пошёл.
Генрих посмотрел на Снегурочку, отогревшуюся в его машине и тихо дремавшую на пассажирском сидении, и вылез из тёплого салона под промозглый ветер, на ходу кутаясь в пальто.
Он всё объяснил подъехавшим мастерам, переложил вещи из машины Снегурочки в свою. Три увесистые сумки, пара пакетов, большая мягкая игрушка, скорее всего подарок, небольшой чемоданчик, коробка. Интересно, девушка переезжает под Новый год? Или это вынужденное переселение?
Ребята аккуратно погрузили авто на эвакуатор, он продиктовал им свой номер телефона для связи.
Сел в свою машину, уже изрядно замёрзнув, хотя одет был по погоде.
Что-то ему сегодня подсказывало, что не стоит ехать к Герману. Ему до сих пор было тяжело находиться рядом с Дашкой. Принял приглашение только ради племянников. Из Германии приехали Марк и Аннет. Да и Ромку с Элен уже больше месяца не видел.
– Ну и куда же тебя везти, Снегурочка?
Но, девушка на его слова не отреагировала, она безмятежно спала. Генрих провёл рукой по её щеке. Улыбнулся её доверчивости. Она открыла глаза.
– Извините, я уснула, наверное, – застенчиво спросила девушка.
– Куда тебя отвезти? – поинтересовался Генрих.
Снегурочка захлопала длинными, густыми ресничками, явно ещё плохо соображая.
– К бабушке.
– И где живёт наша бабушка? – улыбнулся на её ответ Генрих.
– Ой, извините, я ещё не проснулась, – и девушка, заливаясь румянцем от смущения, назвала адрес бабушки. Генрих забил его в навигатор.
– Поехали к бабушке, – и мужчина аккуратно влился в поток медленно ползущих автомашин.
– А где моя машина? – заволновалась Снегурочка.
– Пока ты сладко спала, я вызвал эвакуатор и отправил машину в автомастерскую своего знакомого. Завтра к вечеру ребята позвонят и скажут диагноз поломки.
– Вы врач? – тут же поинтересовалась Снегурочка.
– Да, – не стал отрицать мужчина. – А почему ты так решила?
– «Диагноз поломки». Звучит прикольно, – пояснила девушка, мило улыбаясь в ответ. – Ой, там в машине были вещи, – встрепенулась она.
– Все вещи из машины сейчас едут с нами. Я переложил их. Что-то ещё?
– Ничего.
Он чувствовал на себе её изучающий взгляд и невольно улыбнулся.
– Спи. Впереди новогодняя ночь, – предложил мужчина.
– Уже выспалась, – прозвучало в ответ.
– Ну, если выспалась, тогда давай знакомиться. Меня зовут Генрих. Как зовут тебя, Снегурочка?
– Виктория.
– Красивое имя. Так что произошло с машиной, Виктория? – спросил Генрих и попробовал имя девушки на язык. Вкусно.
– Не знаю. Из дома выехала всё было нормально. За несколько минут до полной остановки на дисплее стали высвечиваться какие-то символы, а потом всё моргнуло и погасло, мотор резко заглох, словно захлебнулся чем-то. Всё!.. С трудом смогла сползти на обочину, хорошо хоть в крайнем правом ряду ехала, – девушка с интересом посматривала на своего спасителя.
Дальше ехали практически молча. Генрих сосредоточенно смотря на дорогу, а Виктория – глядя в окно, но каждый из них втайне пытался изучить другого.
Глава 2
Генрих
А может это судьба? Ведь Герман Дашку также встретил случайно, под Новый год. Дарьяна спасалась в пансионате от одиночества и бывшего. Хозяин пансионата просто выполнил просьбу племянницы и приютил её подругу. А Герман должен был уехать к крёстному, но решил на несколько дней завернуть в полюбившийся давно пансионат и ещё немного повозиться с Гамлетом.
А ведь мне сегодня ехать не хотелось. Тимофеевич просил подстраховать в новогоднюю ночь, боялся, что супруга не успеет вернуться домой из командировки, и Тимофеевичу не на кого будет оставить престарелую маму. Или тёщу? Хотя какая разница кого…
Выходя после работы, я, поскользнувшись, чуть не скатился с верхних ступенек. Чудом удержался за поручни. Машина на стоянке ждала меня в ледяном панцире. На дорогах ждали пробки. Но позвонила Дашка, уточнила, выехал ли я, сказала, что они меня все ждут. После её звонка я не смог не поехать.
Я до сих пор люблю эту женщину. Люблю жену брата… Поэтому и стараюсь появляться у них как можно реже.
Снегурочка… Если бы я не поехал, девчонка совсем бы замёрзла. Она стояла уже около часа, не меньше. Мороз небольшой, а движок полностью успел остыть. И никто не остановился… Что за людское равнодушие? Сколько бы она ещё простояла?
Вновь смотрю на пассажирку, замечаю, как она украдкой утирает слёзы.
У неё явно что-то произошло. Почему она одна в этот вечер? По ком льёт горькие слёзы это нежное создание?
Стараюсь не смотреть на девчонку, сосредоточив своё внимание на дороге. Но не смотреть – не получается. Почему-то хочется ею полюбоваться…
Виктория
«Как я это должна сказать бабушке? Что она обо мне подумает? Жила с Максимом шесть лет. Уверяла бабушку, что замужем. А сама? А сама все эти шесть лет была для него прислугой и …»
Из глаз сбегают непрошенные слезинки, я аккуратно смахиваю их.
Почему я не поняла это сразу? Тогда, когда он заставил избавиться от ребёнка. От его же ребёнка. Ведь мы оба уже работали. Жили в хорошей квартире. Да и не зелёными ведь были… А он просто взял меня за руку и, ничего не говоря, отвёл к знакомому врачу. Даже не спросив моё согласие!.. Моё мнение!.. Словно это был только его ребёнок, а не наш…
И снова я аккуратно смотрю на мужчину, невольно проскользив по нему взглядом, его лицо в полумраке салона кажется по-особенному мужественным, взгляд спускается вниз и останавливается на его ухоженных руках. В глаза бросается перстень на указательном пальце правой руки с изображением какого-то символа или вензеля, и я с трудом отвожу взгляд от этих мужских рук с красивыми пальцами, так властно сжимающими руль.
Интересный какой… Симпатичный… Он ведь куда-то ехал по своим делам… Спешил… А теперь помогает мне, и это подкупает. Хочется впервые в жизни довериться… Он даже не спросил, нужна ли мне помощь… Стоп!.. Он отправил машину в автомастерскую. В какую? Сколько будет стоить ремонт?
У меня всё сжимается внутри. Постепенно приходит понимание того, как сейчас будет тяжело… И трудно будет не только физически, я не привыкла быть одна, с детства ненавижу одиночество, но и финансово, накоплений немного. Хватит ли заплатить за ремонт машины? Стараюсь заглушить в себе глубокий вздох. Одна. Теперь одна, даже прижаться одинокими вечерами будет не к кому. Никто не приласкает, не пожалеет. Только бабушка, да Оленька. Нужно искать квартиру, возможно и работу… Что-то решать с бабушкиным домом… И снова слезинка выскальзывает из моих глаз.
Одна… Хотя, как оказалось и до этого вечера я была одна. То, что рядом надёжный мужчина было лишь видимостью, миражом, иллюзией.
Не могу сдержать горький вздох и отворачиваюсь к окну, за которым мелькают в темноте поля и пролески.
Глава 3
– Не нужно плакать, всё образуется. Так, вроде бы, в России говорят? – Генрих взял её руку в свою, ладошка девушки утонула в его широкой ладони. Он нежно сжал её пальчики, девушка не сопротивлялась, украдкой посмотрел на неё, слегка наклонился и поднёс женскую руку к своим губам, нежно дотронулся до тыльной стороны ладони губами в коротком поцелуе, руку опустил, но из своей ладони не выпустил. – Расскажи, что у тебя произошло.
– Зачем? – спросила она, изображая мнимое равнодушие.
– Иногда, когда проговариваешь свою боль, находишь выход, – задумчиво ответил Генрих.
Летом, на борту авиалайнера, он весь полёт пытался мысленно поговорить вначале с Дашкой, в надежде достучаться до её разума и сердца, объяснив ей, что он не может не то что жить, но даже существовать без неё. Потом со своей совестью, призывая заткнуться и никогда не попадаться на пути, не напоминать про любовь Дашки к его брату. Затем с Германом, объясняя этому болвану, как он измучил ангела по имени Дарьяна и просто обязан вернуться к ней и вымаливать у неё прощение всю оставшуюся жизнь. Именно во время этого монолога он решил дать шанс Герману, всё рассказав брату…
– У Вас такое бывало? – вновь задала вопрос девушка.
– Да. Только этот правильный выход не принёс мне облегчения, но принёс счастье близким мне людям, – задумчиво проговорил Генрих. – Так, что произошло? Ты поссорилась с парнем?
– Нет, – резко ответила она. – Я рассталась со своим парнем. Сегодня… Он предложил мне сделать выбор. Или он и комфорт, уют, достаток, или моя бабушка, сестрёнка и нищета.
– Ты выбрала родных сердцу людей? – Девушка молча кивнула в ответ. – Молодец!.. Теперь жалеешь?
– Нет, ни капельки. Только, что делать дальше ещё не знаю, – печально произнесла она. – Ни помощи попросить, ни совета спросить не у кого…
– Родители? – Генрих пытался прощупать внутренний мир девушки, ему очень хотелось, чтобы он был такой же прекрасный, как внешний её облик.
Для Генриха это важно. Другого человека рядом с собой он не потерпит. Вот Дашка такая, чистая, светлая, нежная…
– Мамы уже нет, а с папой я редко общаюсь. Не хочу ему навязываться. Они давно с мамой не жили вместе. У него другая семья, жена, дети…
– Но вы же тоже его дети?
– Только я. У Оленьки другой отец. Он погиб год назад. Люся, его сестра, оформила опекунство над Оленькой, но только не любит она девчонку, постоянно ругает, наказывает. Практически всё из дома распродала. Я оспорила опекунство. Но к себе Оленьку взять не смогла. Максим ничего слышать не захотел. Я ушла от него… А где теперь жить, не знаю. Боюсь, после праздников ещё и с работы турнут, так как работаю в частной клинике у тётки Макса. Плохой из меня опекун…
В словах девчонки было столько горечи, что Генрих не раздумывая решил помочь этому ангельскому созданию.
– Ты медик? – поинтересовался мужчина.
– Нет. Клинический психолог. Хотела после института учёбу продолжить, но Максим не разрешил… Мы тогда уже вместе жили.
Виктория замолчала, а Генрих задумался. Чем он может ей помочь?
– Генрих, теперь направо в этот проулок, второй дом. Вот этот синенький, маленький домик с резными ставенками, – Виктория посмотрела на часы. – Из-за меня Вы будете встречать Новый год в машине.
– Зато я встретил тебя, – ласково произнёс он.
Вика услышала улыбку в его голосе, вылезла из машины и остановилась. Генрих подошёл и встал рядом. Уезжать от девушки ему не хотелось. Может понравилась, а может просто устал от одиночества, Генрих ещё не понял.
– Спасибо Вам. А знаете, – Вика посмотрела на Генриха и улыбнулась ему нежной, застенчивой улыбкой, – если Вы не очень спешите, оставайтесь с нами. Встретим Новый год, тогда и поедете.
Генрих сдержанно, лишь уголками рта, улыбнулся в ответ, решив не отказываться от этого предложения.
– Если ты приглашаешь, то я, пожалуй, приму твоё приглашение. Только одна просьба, Вика. Давай на «ты».
– Хорошо. Тогда давайте машину с дороги уберём во двор.
Вика открыла ворота во двор. Генрих аккуратно загнал машину на кем-то заботливо расчищенную от снега стоянку. Помог девушке закрыть ворота.
– Теперь пошли, я тебя с бабушкой познакомлю.
И они направились к дому.
***
На пороге дома их встретила бабушка. Вика обняла маленькую, сгорбленную старушку в платочке, одетую в обычных домашний халат, с повязанным поверх фартуком, а Генрих стоял рядом и наблюдал за ними.
– Бабуленька, познакомься, это Генрих. Он меня сегодня спас, – тараторила девушка.
От взгляда Генриха не укрылось, как заволновалась бабушка, как бросила недовольный взгляд на внучку, но промолчала. Поздоровалась.
– Ну, проходите-проходите. Чего в дверях стоять-то.
– Генрих, давай вещи занесём сразу, чтобы потом не выходить. Бабуленька, а Оленька где?
– Задремала, умаялась тебя ожидаючи. Все глазоньки проглядела, всё высматривала, когда приедешь.
Здесь Вика была другой. Она была домашней какой-то и очень заботливой. И именно за этой заботой пыталась скрыть нервозность.
– Пойдём, – ответил Генрих.
Они вышли за дверь. Мужчина поймал её руку.
– Вика, ты чего-то боишься или волнуешься? Я не совсем понял…
Девушка ничего не ответила, лишь тихо произнесла.
– Что я наделала…
– Что ты наделала? – поинтересовался Генрих.
– Ты не поймёшь…– обречённо ответила она.
– Может мне уехать? Это из-за меня? – предположил он.
Генриху не хотелось усложнять её жизнь, просто хотелось помочь.
– Нет! – Вика произнесла это быстро и твёрдо. И Генрих поверил ей и остался.
Они вытащили из машины вещи и занесли их в дом. Но Вика попросила всё оставить, как она сказала, в сенцах. Генрих улыбнулся этому слову. Он, хоть и вырос в Германии, но очень хорошо знал русский язык, это был его второй родной язык, язык его матери. Хорошо владея правильным языком, Генрих всегда умилялся устаревшим словам. Сразу вспомнил Урал, бабулек, в которых Дашка души не чаяла, их вечернее чаепитие и разговоры за чашечкой чая. Там таких слов было много.
Вика рассказала бабушке, что у неё сломалась машина и Генрих ей помог, не дав замёрзнуть на трассе. Взгляд бабушки потеплел.
Девушка помогала старушке на кухне. Генриху ничего не оставалось, как последние минуты этого года наблюдать за Снегурочкой и осматриваться по сторонам.
Домик был стареньким, давно в нём нужно было делать ремонт. Рамы потрескались, из щелей в полу в комнату поступал холод. Из-за чего в доме было прохладно.
Но несмотря на это здесь было чисто и уютно. На окошках стояли цветочные горшки с геранью, на мебели разложены ажурные салфеточки. Посреди кухни красовалась свежевыбеленная русская печь. Впервые печь Генрих увидел у Дашкиной хозяйки, бабушки Мани, на Урале, увидел и влюбился в это чудо. В Германии такого не встречалось, там в домах были камины.
Бабушка посмотрела на ноги мужчины, покачала головой, поворчала на внучку, обозвав её невнимательной обормоткой, и принесла Генриху валеные тапочки.
– На-ко вот, сынок, обрезанки обуй. Пол ледяной. Не ровен час ноги застудишь.
Генрих поблагодарил бабушку, у него действительно стали замерзать ноги. «Плохо, что я не собираю устаревшие слова. Сегодня был бы рекордный день», – улыбнулся своим мыслям Генрих.
– Я вчерась костюм твой доковыряла. Пойди-ка, примерь. Если добр, то в нём ходи. Что за мода такая, зимой голыми ляшками щеголять, – возмутилась бабушка, смущая своим замечанием Вику и веселя Генриха.
– Бабушка! – Вика попыталась прервать старушку.
– Что бабушка!? Как есь, так и гово'рю, – ответила та, а Вика, украдкой бросив взгляд на Генриха и поймав его улыбку, ретировалась в другую комнату.
Через некоторое время Вика вышла, уже переодевшись в тёплый вязаный брючный костюм из белой пряжи, с красивым жаккардовым узором на кокетке свитера. Этот костюм так шёл ей, превращая её в настоящую Снегурочку. Генрих невольно залюбовался. В этой девушке Генрих не видел никакой чванливости, напыщенности и неестественности. Она была естественная, милая и какая-то домашняя.
Генрих сам не мог объяснить, что с ним происходит, но ему здесь нравилось. Он, любитель комфорта, простора, был очарован этим маленьким домиком и его жителями.
Пока Вика будила сестренку и одевала её в нарядное платье, связанное бабушкой внучке к празднику, Генрих вышел на улицу. Он решил достать из машины подарки. Да, эти подарки он вёз другим, но ему очень хотелось подарить их этим людям. Для бабушки он достал варежки-меховушки с красивым орнаментом, которые купил для мамули, она любитель такой красоты; для девочки – куклу, это один из подарков для маленькой племянницы; для Вики… Генрих немного помедлил с подарком для девушки и достал золотой браслет. Этот браслет он хотел подарить Дашке. Внутренний голос настойчиво требовал отпустить прошлое, но вот про будущее – молчал. И Генрих решился. Ещё раз глянул на браслет, на нём была выгравирована надпись: «Помни – я всегда буду рядом». Мужчина уверенно закрыл коробочку и положил её в карман, решив, что именно Виктория должна носить этот браслет на своём запястье. Именно она…
Когда он вернулся в дом, его ждали уже три дамы. К бабушке и Вике присоединилась девчушка лет пяти-семи, худенькая, бледненькая, но с очень красивыми живыми карими глазками. Девочка поздоровалась и начала задавать ему свои многочисленные вопросы, развлекая Генриха разговорами, пока бабушка хлопотала у праздничного стола, а Вика приводила себя в порядок в соседней комнате.
Была уже почти полночь, когда бабушка пригласила всех к столу. Под бой курантов открыли детское шампанское. Пришло время подарков. Оленька была в восторге от подарка Вики. Большой белый мишка пришёлся по душе девчонке.
– У меня тоже есть небольшие подарки для вас. Извините, если я не угадал ваши желания, – улыбнулся Генрих, – но подарки от чистого сердца.
Генрих подарил подарок бабушке, чем вызвал её улыбку.
– Спасибо, сынок. Чуткое у тебя сердце, – поблагодарила старушка.
– Оленька, это тебе, малышка. Дед Мороз просил передать, – Генрих протянул девчушке куклу.
Девчонка взяла куклу и запрыгала от радости. У девочек кукл много не бывает. Такой у неё точно не было.
– Вика, Вика, это ты, – защебетала Оленька, обнаружив сходство новой куклы с сестрой.
– Вика, а это тебе.
Генрих открыл коробочку с браслетом перед девушкой. Вика нерешительно протянула к подарку руку, провела по браслету пальчиком. Улыбнулась застенчиво. Генрих легко застегнул браслет на её запястье.
– Ты же это не мне вёз, – одними губами нерешительно проговорила девушка, готовая отказаться от подарка.
– Это уже совсем не важно. Потом… – также тихо ответил Генрих.
Они ещё немного посидели за праздничным столом. Оленька начала клевать носом. Вика отнесла её в кровать.
– Сынок, имя у тебя…
Генрих догадался, что хотела сказать бабушка.
– Да, Клавдия Ивановна, не русское. Я родился и вырос в Германии, там живут мои родители. Сам живу и работаю в России, как и мой брат. У меня мама русская, её родители родом из Воронежской губернии. Одного из её родителей революция, другого обстоятельства перед войной забросили в Германию. Там они и встретились.
Бабушка помолчала, а потом тихо так, чтобы никто не услышал, сказала:
– С Викой не надо играть, она девка нежная и самостоятельная, как и её мать. Поэтому и с первым мужем Лена жить не стала, он не смог её понять…
Генрих задумался, помолчал немного.
– Я не играю с Викторией, Клавдия Ивановна. Мы с ней только сегодня встретились. Вика Вам всю правду рассказала. Встретились мы случайно, но понравилась она мне сразу.
Бабушка покачала головой, но ничего не ответила Генриху. Разговор пришлось прервать. Виктория крадучись вышла из спальни.
– Еле-еле отцепила от себя. Скучает. Но, ничего, у нас с Оленькой десять дней впереди. Спать легла с твоей куклой, – Вика благодарно улыбнулась Генриху и предложила. – Пойдём, прогуляемся. Сейчас салют новогодний будет. Обожаю салют, – и, не дожидаясь ответа мужчины, спросила у бабушки. – Бабуль, я ненадолго, хорошо? Ты будешь спать ложиться? Или ещё телевизор посмотришь?
– Идите, – коротко ответила старушка.
Генрих помог Виктории одеть коротенькую шубку, выйдя из дома взял её за руку.
– Куда идём? – поинтересовался он.
– Пошли на берег Волги. Мне там очень нравится, – предложила девушка. – Город, как на ладони.
Они прогулялись до берега Волги. Здесь не было привычной набережной. Здесь ещё была дикая природа, не тронутая городской цивилизацией. Берег резко обрывался, уходя вниз, к реке.
– Смотри, как красиво. Я здесь в детстве любила играть. Вот на той берёзке.
Вика показала рукой в сторону берёз, растущих на краю обрыва. Генрих наблюдал за девушкой молча, изучая её, пытаясь впитать её эмоции, понять её чувства.
Небо осветилось первыми шарами салюта. Вика подняла лицо к небу, сложила ладошки перед грудью, соединив вместе пальчики, и смотрела так зачарованно, как обычно смотрят дети. Генрих, стоя в стороне, залюбовался девушкой.
Стройная, с очень нежными чертами лица. Её чёрные бровки вразлёт и густые чёрные ресницы так мило подчёркивали карие глазки, отражаясь в них и меняя цвет радужки на более тёмный, локоны густых светло-русых волос каскадом спускались на плечи. Красота Виктории была естественной, как и у Дашки. Генрих не мог заставить свой мозг прекратить всех девушек сравнивать с Дарьяной, так глубоко засевшей в его сердце.
Городской салют закончился и Вика вздохнула:
– Мало. Это так красиво…
Генрих, стоя у Виктории за спиной, положил свои руки на плечи девушки и повернул её в другую сторону.
– Смотри…
Он привлёк её внимание к фейерверку на базе отдыха «Сказка».
– В «Сказке» всегда салют дольше и красочнее, – как-то печально ответила Вика, но замерла и продолжила смотреть на небо, любуясь разноцветными всполохами.
– Вот там я должен был встретить Новый год. А встретил здесь и нисколько не жалею.
– Тебя там ждут друзья?
В голосе Виктории проскользнули нотки горечи, но она попыталась их спрятать за равнодушием. Получилось плохо, Генрих их заметил.
– Меня там хотел видеть брат и его семья. Поехали со мной? – неожиданно даже для самого себя предложил Генрих.
– Я там буду лишней, да и дома мне нужно быть обязательно часов в восемь. Иначе Оленька расстроится. Она очень скучает. У меня редко получается приезжать к ним.
Генрих почувствовал горечь в словах Вики. Девушка боялась быть лишней, но вместе с тем он чувствовал, она согласна, просто ищет предлог отказаться.
– Снегурочка не может быть лишней на новогоднем празднике, – парировал мужчина. – Утром я тебя привезу домой. Поехали?
– Я не готовила праздничный наряд…
– Он не нужен. Одень то платье, в котором ты приехала. В нём ты очаровательна. Хотя можешь ехать прямо так. Этот костюм тоже подойдёт. Семья брата расположилась в одном из гостевых домиков. Дашка считает этот праздник семейным, поэтому они его встречают вместе с детьми и друзьями. В домике только все свои.
Вика молчала, думала. Девушке очень хотелось попасть в «Сказку». Это была лучшая база отдыха в области, но чертовски дорогая. Она как-то предлагала Максиму съездить на выходные в «Сказку», отдохнуть, но он ответил отказом, ссылаясь на дороговизну и, как всегда, занятость. Они с Максом редко куда-то вместе ходили, лишь изредка в кино, пару раз в театр, иногда гуляли в парке. Он много работал или уезжал к матери, но Вику с собой не брал. У Вики не сложились отношения с этой женщиной.
– Мы едем, – твёрдо сказал мужчина и, взяв за руку девушку, направился в сторону дома. На ходу достал из кармана телефон и позвонил.
– С Новым годом! Герман, мы сейчас подъедем. Как Вас найти?
Вика не слышала, что говорил собеседник Генриха, но, по смеющимся глазам мужчины, поняла, что разговор приятный.
– Герман, ты правильно понял, я приеду с девушкой и тебе объясню всё первому. Ждите, – и отключился.
– Я не давала согласия, – попыталась возразить Вика.
– Виктория, ты же хочешь. Я это вижу, людей читать давно научился. Сегодня ночь чудес, так пусть чудо свершится, – он посмотрел на Вику и добавил. – Вика, я не кусаюсь. Не бойся…
– Я и не боюсь, – пробурчала она, но ей было приятно, ведь мужчина ответил на все её незаданные вопросы, но согласия на поездку она так и не дала.
Зашли тихо в дом. Бабуля уже ушла спать. Вика прошла в комнату к бабушке, решив одеть платье и обуть белые сапожки.
– Ты куда?
– Бабуля, мы до центра доедем. Погуляем немного. Спать всё равно не хочется, – прошептала Вика. – А потом Генрих уедет.
– Езжайте. Появись только до того, как Оленька проснётся. Иначе касатик расстроится.
Вика почувствовала теплоту в голосе бабушки.
– Аккуратно, внучка, с мужчиной, мало ли что. Хотя ничего плохо я не чувствую. Староват он только для тебя, – выдала свою тираду бабушка, чем озадачила Вику. – Езжайте, я двери сама, погодясь, закрою.
Вика поцеловала бабушку в щёку и вышла из комнаты.
– Поехали.
– Вика, гирлянду выключи, – Генрих сказал это машинально и сам себе улыбнулся, он привык, чтобы всё было правильно.
Вика тоже улыбнулась. «Командует», – подумала она, но гирлянду послушно выключила и подошла к Генриху, держащему её шубку.
Но из дома они выйти не успели, в коридоре замерли, услышав голоса мужчин во дворе.
– Митрич, я на это не подписывался. Было дано чёткое указание покоцать стеклышки в машине Викуши, но это не её тачка. Её я хорошо знаю.
– Какая разница? Только вот чем? Эх, надо было из дома что-нибудь прихватить… Здесь даже забытого полешка не найдёшь, всё прибрано.
– Не, Митрич… Ты как хошь, а я пас…
Вика узнала голос соседа Мишки, мужчина давно затаил на неё злобу. Митрича она тоже знала. Им всем бабушкин дом, как кость в горле последнее время.
Генрих нажал на брелок сигнализации, спугнув непрошеных гостей сигналом мигающих фар.
– Путь открыт. Пошли. Ты их знаешь? И что им нужно, расскажешь?
Вика молчала. Она не хотела во всё это впутывать случайного знакомого. Зачем? Это ещё одна её проблема, которую нужно будет решать в ближайшее время. Вот только как?
Генрих выгнал машину на дорогу, помог Виктории закрыть ворота, придержал девушку на узкой тропинке, усадил в машину. Для него это было настолько обычно, что он даже не замечал эти элементы вежливости. Вика расценивала это как знаки внимания. Таким вниманием она избалована не была.
Выезжая на трассу Генрих повторил свой вопрос:
– Что им от тебя надо?
– Это давняя история. Разберёмся, – уклончиво ответила девушка.
– Вика, это не праздное любопытство. Я хочу и могу помочь. Если не сам, то мои друзья.
– Друзья? – неуверенно переспросила Вика.
Неужели он будет подключать своих друзей, чтобы помочь малознакомому человеку?
– Если не друзья, так знакомые. Их у меня много.
Поняв, что мужчина так просто не отстанет, Вика ответила:
– Им нужно, чтобы бабушка поскорее освободила дом. Но идти нам некуда…
– Не совсем понимаю. Поясни, – попросил Генрих.
– Территория нашей деревни передана городу под жилую застройку. Здесь будет новый микрорайон города. Уже всем соседям администрация выделила квартиры. Бабушке предложили место в доме престарелых. Объяснили это тем, что у неё детей нет и ухаживать за нею некому…
– А ты?
– Я здесь не прописана. Мы с Оленькой прописаны в доме её отца. Но нас туда даже на порог не пускают.
– Вика, ты взрослая девочка. Вы в прокуратуру жаловались?
– Я туда ни пойду, как и бабушка.
– Почему? – Генриху уже стало совсем интересно, к тому же он заметил упрямые нотки в голосе Вики. Сразу вспомнилось упрямство Дашки, и на душе стало тепло.
– Не скажу, – уж совсем упрямо ответила Снегурочка, надула губки и отвернулась, смотря в окно.
– И не надо. Завтра позвоню Вадиму Игоревичу, объясню ситуацию. Он не откажет в помощи.
– Не надо ему звонить. Я не хочу, чтобы у него в семье были неприятности из-за меня.
– Виктория, извини, но я совсем запутался. Ты знакома с прокурором?
– Ага!.. Я с момента рождения, бабушка чуть раньше. Это мой отец. И в помощи он не откажет, я даже не сомневаюсь в этом. Только я не попрошу этой помощи, – Вика сказала это твёрдо, дав понять собеседнику, что тема закрыта к обсуждению. Тему закрыла, а сама погрузилась в раздумье, в надежде, что не совершает очередную ошибку.
– Понятно…
Больше Генрих ничего не стал расспрашивать, решив оставить это на потом. Он был уверен, что времени у него будет достаточно.
