Виктор Гросов
Келарь

Полная версия

Мысль о побеге зрела постепенно, пробиваясь сквозь страх и сомнения, как росток сквозь толщу земли. Сначала робкая, почти неосознанная, она крепла с каждым днем, пока не превратилась в твердое, бесповоротное решение.

Илья знал, что это безумие, что он рискует не только своей жизнью, но и, возможно, своей душой. Он нарушает обеты, данные Богу, он предает братьев-монахов, которые доверились ему, он идет против всего, чему его учили с детства.

Но любовь к Алене оказалась сильнее. Она жгла его изнутри, не давая покоя ни днем, ни ночью. Он видел ее лицо в каждом блике солнца на монастырских стенах, слышал ее голос в шелесте осенних листьев, чувствовал ее тепло в каждом дуновении ветра.

Он больше не мог притворяться, что его место здесь, среди молитв. Его место было там, с ней, с Аленой, где бы она ни была. Он должен был найти ее, помочь ей, защитить ее, даже если это будет стоить ему жизни.

Решение было принято, и Илья начал готовиться к побегу. Лавра охранялась, а окрестности кишели вражескими отрядами. Но он был готов рискнуть.

Он собрал небольшой узелок с едой, припас немного денег, которые ему удалось скопить за время послушничества.

Илья ждал подходящего момента, и этот момент настал. Однажды ночью, когда небо было затянуто тучами, а ветер завывал в щелях монастырских стен, он решился.

Илья тихо выбрался из своей кельи, стараясь не разбудить спящих монахов. Сердце его колотилось так сильно, что, казалось, его удары слышны на всю округу. Но он не останавливался, подгоняемый страхом и надеждой.

Он крался по темным коридорам, стараясь не скрипнуть половицей, не задеть что-нибудь. Он знал, что если его поймают, то пощады не будет. Его не только вернут в монастырь, но и накажут, возможно, очень жестоко.

Он добрался до стены, окружающей монастырь, и, вспомнив о тайном лазе, о котором когда-то слышал от старых монахов, начал искать его. Лаз был давно заброшен и засыпан землей, но Илья упорно искал, разгребая землю руками, пока не наткнулся на узкую щель.

С трудом протиснувшись через нее, он оказался снаружи. Свобода! Он вдохнул полной грудью холодный ночной воздух, и у него закружилась голова. Он был свободен, но эта свобода была опасной.