Виктор Иванович Калитвянский
Пьеса для пяти голосов
Я надеваю плащ. Интересно, когда позвонит полковник: через тридцать минут или – спустя час?
Когда выхожу на площадь, часы извещают о наступлении семи часов пополудни.
Я с удовольствием смотрю на часы. Это я их придумал, такие вот, башней на площади. Помру – а часы останутся. Много чего здесь останется после меня.
Охранник запирает за мной дверь мэрии. Он озабочен тем, что моя машина ещё не подъехала.
Прогуляться решил, – объясняю я. И это правда, вернее – её половина. Я осчастливил своего водителя, отпустив его ещё с полудня.
Я поднимаю воротник плаща, надвигаю кепку глубже на голову. Сейчас мне предстоит пешая прогулка, и при этом я хочу остаться незамеченным.
А это непросто в городе, где твое лицо знакомо едва ли каждому жителю, – хотя бы по телевизору видели. Популярность – как положительная, так и отрицательная – ещё одна оборотная сторона власти. (Выходит, сторон у власти – гораздо больше двух? Получается, в политике, как и в жизни, дважды два – не четыре).
Конечно, можно подъехать на служебной машине и отослать водителя.
Но я уже делал это, и не один раз, не стоит накапливать вероятность.
Можно подъехать самому, но мою машину знают сотни людей, и где бы она ни стояла час-другой, возле того или иного дома, – этот факт вызовет интерес и будет рано или поздно кем-то зафиксирован. Хотя бы моим другом-полковником или его людьми.
Так что – хочешь быть спокоен, не доверяйся никому.
Вот и приходится изображать прогулку.
Хорошо хоть, на дворе – темно, сыро, ветер нижет, – в такую погоду обыватели сидят по своим углам, поневоле не суют нос в чужие дела.
Но расслабляться нельзя.
Вот обгоняет машина, обдаёт брызгами. В машине – жёнина сестра. К счастью, она так занята борьбой с рулем и коробкой передач, что ей не до прохожего.
Вот навстречу – депутат нашего горсовета.
Узнал. Холодный поклон.
Этот деятель в прошлом году назвал мэрию коррумпированной структурой.
Я передал ему через посредников, что если он ещё раз повторит эту чушь, окажется в суде. А суд проиграет – и со всеми вытекающими последствиями.
Теперь он помалкивает. Публично. А за глаза болтает про мафию. Между тем мне доподлинно известно, что этот субъект у себя в конторе обкладывал подчинённых налогом на зарплату. Налогом – себе в карман.
Поразительное явление – наши борцы за правду. Кричат о ворах, а на лбу написано, что желают власти, сами хотят вместо тебя володеть и княжить.
Дурачье.
Они не понимают, что такое – власть. И кому она дается. И у кого в руках – держится-сохраняется.
Вот для чего власть этому хмырю-депутату?
Конкретно: ему нужны деньги, много и быстро. А вообще: ему необходим инструмент, чтоб заставить всё и всех плясать вокруг своей особы. У него накопился большой счет к людям и к жизни, вот власть и даст ему возможность этот счет обналичить.
Не буду лукавить – я вовсе не антипод этого человека. Ведь я использовал власть, чтобы завоевать Сашу. Я использовал власть, чтобы вырваться из нужды, чтобы избраться на второй срок.
Да, я пользовался властью в личных интересах и не стану врать, что этого не случится и в будущем.
Но это – не главное, хотя и очень важное.
Главное – этой мой город. Место на земле, которое я возделываю с помощью своего интеллекта, своей души, своего властного таланта. Ко мне можно относиться по-разному, меня можно называть как угодно, но есть одна вещь, которую не сможет оспорить никто.
Нет на белом свете человека, который знал бы мой город лучше меня.
Я знаю, каким этот город был сто, двести, пятьсот лет назад.
Я лучше всех понимаю, каков этот город нынче.
И каков он будет через пятьдесят-сто лет – я тоже представляю лучше всех на свете.
Я знаю свой город, как тело любимой женщины, со всеми его впадинами и выпуклостями, со всеми его родимыми пятнами, оспинами, запахами…
Я с закрытыми глазами, разбуди среди ночи, – расскажу вам о сорока улицах, на которых стоят полторы тысячи домов. И какие из них в отличном состоянии, какие – в сносном, а какие – дышат на ладан.
Я могу нарисовать вам, по какой схеме подается в город вода, как очищается и в каких домах едва дотягивает до девятого этажа.
Я назову вам число телефонных номеров, какими обладают жители моего города, а также – сколько недостаёт.
Я помню, сколько автобусов на городских линиях, я могу сказать, сколько уборочных машин сейчас на улицах.
Я… я знаю мой город – от «а» до «я», от пяток до макушки.
Иногда – по ночам, в полусне, полудрёме – мой город видится мне живым существом, у которого есть все положенные органы, который дышит, спит, ест, говорит, справляет естественные надобности – живёт. А я – словно волшебник-одиночка, от которого зависит жизнь и благополучие этого существа.
Стоп.
В проулке между домами – перевернутый мусорный бак. Собаки роются в куче мусора, обрывки газет – по всему двору.
Ну вот, пожалуйста.
Занёсся, мэр, и тут же получил по носу. А ведь это всего лишь сотая часть непорядка, только то, что видишь собственными глазами.
Этого дерьма хватит и на второй срок, и на третий. Правда, третий срок – городской устав не позволяет. Пока.
Так вот, хоть я и занёсся (а старшие товарищи меня поправили), я спрашиваю: кому я должен отдать власть? Этому недоумку, который сейчас встретился мне?
Почему я, который умеет володеть и княжить, который княжит на пользу городу и людям, – почему я должен отдать, подарить власть кому-то, кто сидит и ждет её, власть, словно манну небесную?
Я отношусь к власти, как любящий мужчина к любимой женщине: всей душой, без расчёта, что получу от этой любви. В любом случае, этот расчёт – не на первом месте.
А у них – кроме расчёта – и нет ничего.
Может быть, я и покорил Сашу именно этой искренностью. Она-то убедилась, что для меня власть – только инструмент, чтоб возделать свою территорию. Да – свою, но – возделать.
Покорил…
Покорил ли я Сашу?
Я никогда не мог ответить на этот вопрос. Я никогда не пытался выяснять наши отношения. Во-первых, я и сам-то не понимал, что у нас за отношения, во-вторых, я боялся их тронуть, нарушить волшебное равновесие моей жизни. Это было чудо: я приходил на работу – и видел её. Я мог вызвать её к себе в кабинет – и она приходила, и я разговаривал с нею, слушал её голос – грелся возле неё.
Как-то раз у меня вырвалось – как я люблю её. Мы лежали в постели, и я не сдержался, выдохнул: что-то вроде – девочка моя любимая, лучшая женщина в мире… Так она, умница, промолчала, словно не расслышала, но с тех пор стала называть нас – любовниками.
Мы с тобой – просто любовники, – так она сказала, и я больше не досаждал ей своими чувствами.
Счастьем было уже то, что Саша жила рядом со мной, изредка отдавалась мне. Счастлив тот, кому доведётся хотя бы прикоснуться к такой красоте, к такому свету.
Так-то оно так, да только – счастлив ли теперь муж Александры?
Что теперь чувствует он – после того, что случилось?
Около красоты – как возле царя. Дух захватывает, но – не зевай и ни в чём не будь уверен.
…Полная чаша моего счастья разбилась вскоре после вступления в должность на второй срок.
Сначала был разговор с Александрой.
Я позвал её на свидание, я соскучился по ней самым зверским образом, – месяца два я не вкушал её, всё эти выборы, будь они неладны.
Я позвал её, а в ответ услышал, что, во-первых, она уходит в отпуск, – заслужила своей беспорочной службой на посту руководителя избирательной кампании.
А во-вторых – во-вторых, мы должны прекратить наши отношения.
Это грех, сказала Саша.
Зато у тебя власть – полная власть, – добавила она.
А я ещё подумал тогда, что власть ведь – женского рода.
Как я прожил этот месяц, чего мне стоили те недели, – о том знает один господь бог. Да ещё – полковник.
Как-то вечером он ко мне заехал и вручил пакет с фотографиями. Сунул пакет, отошёл к окну, закурил, отвернулся.
Вынимаю фотографии, гляжу.
Саша и наш телевизионный начальник Дмитрий заходят в подъезд, и рука его так по-свойски – у неё на плече.
Я долго смотрел на его руку на Сашином плече, а потом развернул остальные снимки.
Рука… что там рука. Хотя фотографии были неважные, через окно и без особых подробностей, но доказывали неопровержимо: в любовниках у Саши не только мэр.
Полковник молча курил, я смотрел на веерный разворот снимков. Так прошло несколько минут, а потом я обрёл способность различать детали.
Деталь – дата в нижнем углу снимка.
Свеженькие фотографии, недельной давности. Получалось, что телегений водил Сашу к себе уже после нашего последнего разговора. После того, как Саша сказала мне о грехе.
Всё открылось случайно.
Ещё на банкете по случаю инаугурации полковник обратил внимание на некоторые странности в поведении директора телекомпании и пресс-секретаря. Так общаются между собой близкие люди. Обнаружить эти особенности мог только специалист. Полковник отметил для себя – и забыл на время. А потом ему доложили, что эту парочку видели в областном центре, они гуляли так, словно влюбленные или молодожёны.
И полковник, пока на свой страх и риск, решил проверить. Если бы подозрения не подтвердились, он промолчал бы.
Но всё оказалось проще простого, на поверхности.
Несколько дней я думал.
Вот ведь какое дело. Телегений Дмитрий – интересный мужик, женщины его любят. Вот и моя Маринка – его любовница. Что поделаешь, в конце концов, каждая женщина – чья-нибудь жена или любовница. Не загонишь всех красивых женщин в свой гарем.
Но всему есть предел. Мужик спал с двумя женщинами, которых я мог считать своими. В той или иной степени. Ведь, если бы не Саша, рано или поздно Маринка стала бы моей любовницей.
Он спал с моими женщинами. Он жил так, словно меня не существовало.
Они оба пытались жить, не оглядываясь на меня.
Это неправильно.
Меня нельзя не учитывать.
Кроме того, есть ещё один человек – Марина. Она всегда рядом и честно работает на меня.
Эти двое обманули не только меня, они обманули и её. Их – двое, и нас – тоже двое.
Дважды по два.
Я долго размышлял, как мне поступить.
Та боль, что поселилась в мне, когда я увидал руку телегения на Сашином плече, нашёптывала всякие ужасные варианты, но я справился с собой.
Я решил ничего не предпринимать. В конце концов, люди свободны в своём выборе, а когда они переступают законы, божьи и человеческие, кара настигает их рано или поздно.
Я решил ничего не предпринимать. Решил положиться на судьбу.
К сожалению, я допустил ошибку.
Я оставил пакет с фотографиями на столе, не убрал его в сейф.
А по утрам Марина наводит порядок на столе. И мне показалось, что пакет побывал у неё в руках.
Разумеется, моё решение не мстить – не имело никакого отношения к деловой сфере. Телекомпания и до выборов не сводила концы с концами, долги росли, управление никуда не годилось, пришлось принимать меры, вводить новых людей.
Телегению новшества пришлись не по вкусу, он уволился, а тут ещё с ним приключилось несчастье. Какие-то хулиганы напали на него ночью в переулке, избили, да так, что три месяца лечился в нашей больнице.
Видит бог, я тут ни при чём.
Когда я сказал Марине о несчастье с Дмитрием, она как-то странно на меня посмотрела и – отвернулась. Она не заплакала, не возмутилась, – нет, она отвернулась и заговорила о другом.
И тогда я понял, что моя догадка – верна. Марина видела фотографии. А потом фотографии побывали в руках ещё одного человека. Пятого в нашей честной компании. Этот пятый человек – муж Александры.
Что касается телегения – он, залечив раны, отбыл в Москву, как-то пристроился там, его имя мелькает в титрах модных телепередач.
Александра Петровна тоже уволилась.
Это было год назад. Она пришла ко мне с заявлением об уходе, а на словах объяснила, что бизнес её мужа давно перерос наш город, и теперь они будут жить в областном центре.
Понятно, кивнул я.
Мы не смотрели друг другу в глаза. Так повелось в последние недели.
Понятно, сказал я. Бизнес есть бизнес, ничего личного. А её муж и в самом деле был крутой мужик.
Время от времени в областной газете появляются Сашины статьи, и я всегда прочитываю их от первого слова до последнего.
…Итак, моя пешая прогулка по родному городу закончена.
Я поднимаюсь на второй этаж, толкаю дверь.
Дверь не заперта – здесь меня ждут.
– Кто там? – спрашивает женский голос.
Я вешаю плащ, поворачиваюсь. Женщина стоит в проёме двери и улыбается. Она молода и красива.
Её зовут – Марина.
Она подходит, обнимает меня, целует.
– Есть хочешь? – спрашивает она.
– Нет, – отвечаю я.
Это правда, потому что два часа назад она кормила меня в мэрии вкуснющими домашними пирожками.
Звонит мой мобильник. Это полковник. Он осведомляется о каких-то пустяках. Я отвечаю.
– Ладно, – говорит полковник. – Всё в порядке?
– Конечно, – отвечаю я.
Пятница. Конец недели. Все дела закончены.
Всё хорошо.
Всё и будет хорошо.
