Виктория Цветаева
После рассвета будет закат
Глава 23. Рустам.
Всю ночь до раннего утра мы моим Оленёнком с упоением наслаждались друг другом, и нам было мало. Мы потеряли счёт времени…, затерялись где-то между небом и землёй…, растворились в пространстве…, превратившись в один неразрывный сгусток энергии, сопровождающийся бесконечными стонами удовольствия…, горячим прерывистым дыханием и хаотичными…, непрерывно ласкающими друг друга движениями рук и слов…
Окрылённый произошедшими в Оле переменами, я не мог поверить своему счастью и радовался, как человек, который получил то, что долго хотел, ждал, добивался, идя напролом к своей цели и вот дождался… Долгожданная моя награда лежит в моей постели на своём животике, мило демонстрируя мне свою очаровательную попку и красивые ножки, сладко посапывая в подушку.
Под утро она уже практически взмолилась отпустить её и дать хоть немного поспать, измотанная моим страстным напором. Я же, наоборот, энергия лилась из меня ключом, адреналин в моей крови бил все мыслимые и немыслимые рекорды. Восхитительное ощущение…, такое чувство, что горы можешь свернуть, чувствуешь себя всесильным каким-то супергероем. В этом человечество право – любовь окрыляет…, так себя и ощущаю – орлом, парящим в небе…, так легко, просто божественно на душе… Любить – это прекрасно, надеюсь, когда-нибудь и Оля произнесет мне эти три заветных слова, я подожду… Пока она не знает, что чувствует, слишком быстро всё произошло. Дам ей время, ведь любовь не терпит спешки…
Надеюсь, она простит меня, что я не оставил ей выбора. Меня мучили сомнения на её счёт. Не слишком ли поспешно она согласилась стать моей? Как-то резко она изменила ко мне своё отношение, надеюсь, ничего не замышляет? Может я зря накручиваю себя?
Погладив любимую по щеке, я быстро поцеловал её в носик и двинулся в сторону кухни, чтобы что-нибудь приготовить на завтрак. Мне хотелось её порадовать чем-нибудь вкусненьким. Я знал, что она большая сладкоежка, даже кофе сладенький пьёт. Сладкая моя девочка, везде сладкая от кончиков волос до маленьких пальчиков на ногах. Даже на секунду не хотелось оставлять её одну, но нужно было восполнить силы нам обоим и немного подкрепиться. Взглянув напоследок на так мило посапывающую мою малышку, я спустился вниз и решил испечь блинчики.
Этому рецепту и многим другим меня научила моя бабушка. В детстве я был непоседой и мою страсть к кухне не поощрял отец, говоря мне без конца, что это не мужское занятие. Единственное, что допустимо и достойно любого кавказского мужчины – это готовить мясо, давить вино и варить кофе, мамалыгу пускай женщины варят. Но я тайком прибегал, когда бабушка колдовала над очередным наивкуснейшим блюдом. Она только улыбалась и была не против тайком учить меня этому интересному и увлекательному, на мой взгляд, занятию, которое я, как губка, впитывал и поглощал. Сначала я просто наблюдал, потом стал помогать, а став старше, когда уже жил один, мне это здорово пригодилось. Многие мужчины в семье считают ниже своего достоинства делать что-то по дому или по кухне, утверждая при этом, что это участь женщины, но я нет, хотя воспитывали меня именно в этом ключе.
Спёк блинчики, сварил ароматный кофе и понёс этот практически шедевр кулинарного искусства на пробу моему Оленёнку, в надежде получить за это высший балл, заработав в её глазах ещё несколько очков в свою копилочку, которые мне помогут в покорении этой красавицы.
Когда зашёл в комнату, увидел неизменную умилительную картину, как будто и не уходил. В моём сердце поселилась прекрасная и очаровательная совушка-сова, маленькая любительница поспать. Может быть запах кофе поможет ей покинуть царство морфея? Поставив разнос на столик, я подошёл и стал медленно снимать с неё одеяло, поглаживая и еле касаясь своими пальцами, как пёрышками, всего её тела. С каждым прикосновением во мне нарастало желание. Я вновь хотел её так сильно, как будто этой ночью у нас ничего не было, и мы просто предавались невинным ласкам. Мне всегда будет её мало…, это я понял уже давно, как только её увидел. Вот она лежит передо мной, обнажённая и моя… Можно ли от этого отказаться? Может кто-то и может, но я нет…
Недолго думая, я дотронулся до самого сладкого местечка. Влажная внутри и горячая, готовая для меня, радости моей не было предела. Мне нестерпимо захотелось в неё войти. Даже раздеваться не стал, просто спустил штаны вниз, обнажив себя и стал медленно погружаться в неё, боясь причинить боль, ведь она только недавно стала женщиной. Я брал её сзади впервые. Из всех поз раньше – это была моя самая любимая позиция. У меня никогда не возникало другого желания, как грубо схватить за волосы и глубоко засаживать свой член, не жалея сил, чтоб искры сыпались у партнерши из глаз. С Олей же мне больше нравится наблюдать за её лицом, как оно искажается и меняется в процессе, чувствовать её дыхание на своей разгорячённой коже, целовать её сладкие уста и ловить ртом её стоны.., свидетельствующие о том, как ей со мной хорошо и, самое главное, …купаться в её бездонных голубых глазах, наслаждаясь тем моментом, когда она на пике своего удовольствия… Видеть её наслаждение – самое желанное, что есть на свете…
Сейчас мне не хотелось её будить, а взять именно спящую. В этой новой для неё позиции, может быть, она найдёт какую-то прелесть, тем более во сне чувства обостряются, и оргазм получится ярче и дольше. По крайней мере, я на это рассчитываю и, надеюсь, всё сделать для того, чтобы ей было приятно.
Влаги было очень много, и я легко скользил в ней, не причиняя боли, о чём свидетельствовали её стоны и подмахивания бёдрами. Она уже сама насаживалась на меня со всем упоением и полной отдачей, быстро двигая ягодицами в такт моим движениям. Глаза её были до сих пор закрыты, она была сонная, расслабленная, и такая сексуальная, что мне сносило крышу от того вида, который открывался мне сзади. Мне хотелось доставить ей удовольствие, теперь это главная цель в моей жизни. Руки переместились в нужные зоны, чтобы стимулировать их, приближая её к заветной цели. Одна моя рука ласкала очень твёрдые и чувствительные соски, другая устроилась как у себя дома на клиторе. Зная нужные точки, мне не составит труда сделать ей приятно. Двигался я медленно, наслаждаясь каждым толчком, каждым погружением в ее сладкую девочку. Настроение Оли изменилось, она стала дрожать, громче стонать и сильнее крутить попой, приближая себя к оргазму. Его я почувствовал сразу, как только она начала кончать. Стенки влагалища стали так быстро сокращаться, сжимая мой член, что я сам не выдержал и кончил внутри неё…
Никогда и ни с кем я не испытывал подобных эмоций…. Это что-то за гранью понимания… Все что было до неё – пыль, ничего не значащие события… Только теперь я начал жить и дышать – это понимаешь только в сравнении…
Любовь превращает обычные телодвижения в какую-то симфонию, когда весь процесс можно разделить на несколько волшебных частей, взаимодополняющих друг друга. Сначала неспешно и волнительно, потом действия убыстряются, приводя постепенно нас обоих к такой долгожданной развязке. Это музыка, волшебство и красота, я вижу её во всём, когда мы с Оленёнком вместе. Каждое движение головы…, каждый взмах руки.., каждый стон наслаждения – это искусство…, ведь только я могу дарить ей такую массу удовольствия, только в моих руках она такая гибкая и пластичная…, только меня она хочет и только вместе со мной плывёт к небесам… Не зря есть разница у слов секс и занятие любовью. Сейчас мы именно занимались любовью. Это не просто движения бёдрами в желании получить долгожданное освобождение, а нечто большее, то, что отличает нас от животных – процесс духовного единения именно с этим человеком и ни с кем больше… Только с ней хочется быть, только её любить, целовать, обнимать и прикасаться, как в последний раз… Она мой кислород, заберите её сейчас у меня и мои лёгкие перестанут дышать, а сердце биться… Познав такие чувства, ты уже никогда не будешь размениваться на меньшее… Познав лучшее, никогда не захочешь довольствоваться малым и низкопробным… Теперь я вижу разницу между тем, что было у меня раньше и тем, какое сокровище я приобрёл сейчас. И мне до безумия страшно, что это всё исчезнет… Я никогда и ничего не боялся, а сейчас боюсь, до дрожи в коленях боюсь её потерять, потому что в этот миг жизнь моя потеряет всяческий смысл и надежду на будущее…
Мне хотелось так лежать на ней, не покидать никогда, навечно слиться с ней воедино, в одно неделимое целое, стать частью друг друга.
– Рустам, ты меня раздавишь, ты очень тяжёлый, – позвала Оля, и я нехотя сполз на кровать, прижав её к себе, боясь отпустить хоть на секунду.
– Что тебя разбудило интересно быстрее я или всё-таки запах кофе? – лукаво поинтересовался я, заранее зная ответ на этот вопрос, уверенный в своей неотразимости.
– Ммм… дай подумать, – задумалась Оля, подняла указательный палец ко рту, сощурив глазки, и стала быстро похлопывать им по губам, как будто задумалась. Всё это время хитрая ухмылка не покидала её лица. – Наверное всё-таки кофе…
– Ах ты, несносная девчонка, сейчас пойду на второй заход и посмотрим, как ты у меня запоешь! – начал щекотать её везде, где придётся, вызывая безудержный смех, который я так люблю слушать. Её улыбка– это мой ежедневный допинг, который даёт мне силы жить дальше.
– О нет, сдаюсь, сдаюсь, сдаюсь! – уже молила остановиться она. – Пощади, у меня там уже всё болит, ты просто ненасытное животное!
– Это ты меня таким делаешь… Ты такая соблазнительная, что я просто не в силах сдерживаться…, – тут же я сменил одни действия на другие, более эротического характера, поглаживая её розовые и такие чувствительные соски, с удовольствием наблюдая, как они твердеют на глазах.
– Ах, это значит я виновата? Как у вас мужчин всё просто, захотел – украл, потом сам же обвинил, – так мило начала возмущаться Оля, нахмурив свой лоб, скидывая с себя мои руки. Ну-ну, только зря старалась, потому что они покинут её тело только в случае моей смерти, на меньшее я не согласен.
– А то тебе не понравилось, упрямая моя девочка? Так и будешь утверждать, что ничего ко мне не чувствуешь? Теперь бесполезно, ты уже была моя и не раз, и не два и, замечу, по своей воле.
– Да, действительно, по своей…, – сказала как-то странно Оля, мне показалось даже с какой-то ноткой грусти и сожаления.
И судя по изменившейся интонации её голоса, мне это точно не померещилось. Что-то явно не так, это что-то отчётливо читалось на вмиг изменившейся мимике её лица и грусти в голосе. Меня это сразу насторожило. Я напрягся, ожидая чего-то, что мне явно не понравится, и не ошибся.
– Рустам, нам нужно поговорить…, – сказала она и тут же села на кровати, привалившись спиной к ее спинке, подтянув колени к подбородку, опустив вниз глаза.
Прячет глаза – это точно недобрый знак… Всем своим нутром я чувствовал надвигающуюся на нас беду. Она сделала паузу перед тем, как обрушить на меня свою нелицеприятную правду.
– Говори, – не ожидая ничего хорошего, я ждал неприятного разговора, но то, что я услышал, просто убило меня.
– То, что произошло, ничего не меняет… Я не могу быть с тобой… Это была единственная ночь… Пойми, мы разные, из разных миров и религий – это пропасть между нами, непреодолимые препятствия, которые нам не преодолеть…,– говорила Оля, глядя уже прямо мне в глаза, спокойно и открыто, без тени лжи и сомнения в том, что она действительно так считает, добивая меня каждой своей новой фразой.– Я не могу быть, как ваши женщины: только сидеть на содержании взаперти и рожать детей. Я подарила нам обоим эту ночь и буду вспоминать её, как самую счастливую в своей жизни, но ты должен отпустить меня....
Глава 24. Рустам.
Я стоял, как громом поражённый. Земля сошла со своей оси и затерялась в просторах вселенной без надежды на спасение. А вспоминал я в этот момент наш разговор, когда она мне себя на одну ночь предлагала. Как же я сразу не догадался, ведь чувствовал неладное. Идиот! Слишком быстро она сменила гнев на милость, а похоть и желание ею обладать закрыли мне глаза на столь очевидный факт. Только я с ней никакой договор не заключал и обещания никакие не давал. Поэтому просчиталась, маленькая дрянь! Сидит, затихла, поняла по выражению моего лица, что её тайные замыслы раскрыты, и я всё теперь понял. Пощады пусть не ждёт!
– Я так понял, всё что сегодня было ночью, ничего для тебя не значит? Это откуп с твоей стороны и ничего больше? Как проститутка продала себя за свободу, это так? – схватив её за подбородок, я поднял голову с колен.– Смотри мне в глаза, когда будешь мне отвечать, я хочу видеть правду в твоих глазах.
– И да и нет…. Не знаю, что я чувствую…. Мне сложно понять и разобраться в себе… Всё так быстро происходит… Одно я знаю точно – всё было всерьёз, я этого хотела и мне было с тобой хорошо…, но это не отменяет того факта, что я хочу домой в свою жизнь…. Я не твоя игрушка, а живой человек!
Слушал я внимательно, пытаясь её понять или уловить хоть каплю лжи, но не находил и, самое страшное, не понимал. То, что хочет домой это понятно, но вот рассчитывать, что отдавшись мне, я её отпущу, полнейшая глупость с её стороны. Зачем тогда я вообще её похищал? Понятно! Она не верит в серьезность моих чувств и думает была нужна на одну ночь? Хотя, зная какой образ жизни я до этого вёл, тоже бы себе не поверил. Я должен незамедлительно убедить её в серьёзности своих намерений. Неужели за эту ночь она не почувствовала меня, как нужна мне вся без остатка? Она – не увлечение и не игрушка, какой она себя считает, просто я не знал больше, как её добиться. Я не играю, а наконец-то, живу по-настоящему, вдохнув полной грудью. Мне кажется, до встречи с ней я только существовал, и только теперь жизнь во всей красе раскрылась передо мной и показала свои разноцветные краски.
– Ты вообще понимаешь, что сейчас говоришь, отдаёшь отчёт в своих словах? Я хочу жениться на тебе! Я люблю тебя всем сердцем! Даже имена уже нашим детям придумал. Ты понимаешь, что мы не предохранялись, и ты уже можешь быть беременна, – сидит, вся побледнела, буквально слившись со стеной за её спиной.
Видимо Оля совсем не думала о таком повороте, а я знал и не предохранялся намеренно, желая этого ребёнка всем сердцем. Впервые я захотел детей и только от неё. Хочу привязать её к себе всяческими мыслимыми и немыслимыми способами.
– Что ты такое говоришь? Зачем ты так со мной? Ты же знаешь мои мечты, я хочу учиться и работать! Мне рано рожать ребенка, какой ребенок в девятнадцать лет! – уже чуть не в истерике билась она. – Ты не можешь это решать один! Почему ты так со мной поступаешь, не спрашивая и не советуясь?
– Потому что я так решил! Я мужчина и такие вопросы решать – это моя задача! – она всё время пытается перетянуть лидерство на себя, забывая своё место, а оно явно находится за мной. И так будет всегда. Ни одна женщина никогда не будет управлять или командовать мной! Только беспрекословное подчинение, другого я не приемлю!
– Ты себя слышишь вообще? Ты не понимаешь, почему я хочу убежать? Ты подавляешь меня, не оставляешь другого выбора, как бороться с тобой! Стираешь мою личность без остатка, превращая в безвольную тряпку! Если я буду на таких условиях с тобой, Рустам, я потеряю себя в тебе, ты меня сотрешь, неужели ты этого не видишь? Услышь меня, я бегу не от тебя, а от рамок в которые ты меня загоняешь!– она плакала, но я не поддавался на её слёзы. Уже нет! С какой жестокостью она отвергает наши отношения, не желая признать меня своим повелителем, с такой же и я оплачу ей в ответ.
– Будет или так как я сказал, или ты никогда отсюда не выйдешь! Чего тебе не хватает, скажи? Поженимся, у тебя будет всё: дом, деньги, одежда, любящий муж, дети! Что ещё тебе нужно? Зачем работать, если я всё могу тебе дать?
Я действительно не понимал проблемы. Да любая баба была бы счастлива скажи ей: на тебе денег, ходи по салонам, да бутикам и живи в своё удовольствие. Прибежали бы, только свисни и прыгали от счастья до потолка. Создавать проблему на пустом месте – это Олин девиз по жизни что ли?
– Вот я и говорю, ты слышишь только себя. Ты не любишь меня по-настоящему! Я тебе говорила – это лишь слова! Ты хочешь сделать из меня куклу Барби, разрядить в шелка и привести в порядок, чтобы тебе соответствовала и твоему статусу! А то, что внутри со мной происходит, тебе плевать! Ты мне навязываешь жизнь, жить которой я не хочу! Ты не имеешь права мной распоряжаться по своему усмотрению и как тебе заблагорассудится! Я хочу, чтобы со мной считались! Ты чёртов эгоист! – закрыв лицо ладонями уже в открытую рыдала Оля, не в силах сдержаться от обиды и унижения, которому я по её мнению подвергаю.
Моё терпение лопнуло. За какие-то пятнадцать минут она всё испортила. Это ж надо было так постараться. Где мои крылья, которые помогали мне парить, теперь их просто грубо срезали острым ножом. Так хреново мне ещё не было! Но в этот момент я не понимал, какую роковую ошибку я совершаю, потому что невыносимо хреново наступит немного позже. Но прошлое нельзя повернуть вспять. Мы можем только вспоминать и жалеть о совершённых опрометчивых поступках.
– Я устал от всего этого! Сегодня хочу отдохнуть, и от тебя в том числе. Поешь, я испёк блинчики и кофе твой любимый сварил. Старался для тебя, всё утро готовил. Хотел произвести впечатление, но вижу, что до этого тебе нет абсолютно никакого дела!– не хотелось больше её видеть, поэтому я отвернулся в сторону двери, собираясь уходить. – Сегодня придёт мой друг Марат, а ты посидишь здесь и подумаешь о своём поведении. Ты очень плохо себя вела!
– И что? Ты там будешь развлекаться, а я должна взаперти сидеть? Какой же ты все-таки негодяй! Деспот и тиран! Я тебя презираю! – кричала мне вслед, обзывая всякими грязными словечками, эта обманщица, но я уже не слушал, выйдя из помещения, громко хлопнув дверью, за которой что-то громыхнуло.
Не удивлюсь, если она мне вдогонку что-то кинула, и это что-то, судя по звуку, было чем-то большим и стеклянным.
Мне хотелось одного – напиться и забыться хоть ненадолго. Раскатал губу на взаимное будущее. Детей захотел! Обманула, обвела вокруг пальца! Не нужен я ей! Совсем не нужен! Как же больно это осознавать. Я ошибся, думал стерпится‐слюбится, не вышло! Что теперь делать дальше? Насильно продолжать держать? Дам ей время, она одумается, я очень на это надеюсь! Ещё возможную беременность со счетов не надо сбрасывать, тогда вообще будет идеально. И откуда в ней столько упрямства, свободу захотела, чтобы перед другими мужиками попой крутить? Не дождутся! Спрячу и никому смотреть даже не дам! Только моя! Буду делать ей ребенка, пока не получится. Не захочет, силой заставлю, а потом выхода не будет, согласиться.
Спустившись вниз, набрал Марата. В душе всё горело, и мне срочно нужно было потушить этот разгоревшийся пожар.
– Марат, гони ко мне на дачу. Жду тебя, только побыстрее. Хреново мне, брат, бухать будем.
– Ну, наконец-то, а то я скоро забуду, как ты выглядишь, дружище. Смотри, Рустам, превратишься раньше времени в старенького старикашку-домоседа и будешь только дома сидеть, семечки щёлкать, глупые передачи по телеку смотреть, да пивной живот отращивать, – веселился от души этот вечный шутник.
– Очень смешно, друг у него загибается, а ему весело. Мы вообще-то виделись не так давно. Ты что моя жена что ли, хочешь целыми днями мной любоваться?
– Ладно, не хандри, скоро будем. Чип и Дейл спешат на помощь! – с каким-то неуёмным энтузиазмом оживился друг, явно как всегда что-то замышляя.
Это же Марат, он по другому не умеет. У него всегда в запасе пара-тройка каких-нибудь чумовых идей. Вот только этого мне сейчас и не хватает, Марата с его выкрутасами, со своими бы разобраться, которые в комнате заперты.
Положив трубку, только сообразил, что он сказал о себе во множественном числе. Интересно, кто это мы? Если честно, никого другого, кроме Марата, мне видеть не хотелось, да и не мог я большую тусовку устроить, когда Оля там взаперти. Развлекаться совесть не позволяет, просто хотелось другу душу излить, поговорить по душам и напиться.
Настроив себя на позитивный лад, я пошёл готовиться к встрече с другом. Для мужской компании у меня была замаринована баранина, а для Оли особый деликатес, который я надеялся она оценит. Мне хотелось побаловать её сёмгой на гриле, чем я и занялся в первую очередь. Приготовил рыбку и сразу отнёс к ней в комнату, пока горячая. Она лежала спиной ко мне, отвернувшись к стене и не двигалась. Но я знал, что она не спит и прекрасно меня слышит.
– Милая, поешь, я для тебя старался готовил…, – тихо сказал и так же тихо прикрыл дверь, уходя прочь побыстрее, чтобы мы опять не наговорили друг другу обидных слов.
Опять ругаться? Не могу, это причиняет боль… Нам нужно обоим остыть… Утро вечера мудренее, подумал я в надежде, что как солнышко встаёт, меняя ночь на день, так и мы поговорим и помиримся…
