Виктория Волкова
Пустая карта. Уравнение измены
Глава 3
Она долго не могла заснуть. Из кухни слышались приглушенные голоса. Но даже по обрывкам фраз Маша догадалась, что Эльза сдает все явки и пароли. Скрывать особенно нечего бедной соломенной вдове. Зато внезапно свалившийся на голову муж теперь выпытывает у сестры подробности двух лет одинокой жизни.
«Не завелся ли кто-нибудь „особенный“? – мысленно поинтересовалась Маша голосом Витольда, и сама же захихикала про себя. – Все тебе расскажи, Витольд Александрович!» – внезапно разозлилась она. Маша вздохнула и выдохнула, веля себе успокоиться. Иначе не уснуть до утра. А там хоть и суббота, но дел невпроворот. Сначала Ленькина тренировка, потом на работу нужно заехать и к родителям. Она протянула руку к телефону, лежавшему на тумбочке, когда мобильник ожил. На экране высветилось сообщение.
«Пустая карта».
А если в колоде таро выпадает карта без рисунка, то дальнейшее гадание запрещено. Еще не настало время узнать будущее. Маша щелкнула на кнопку «Удалить», и вся переписка тут же исчезла.
Еще не пришел час впустить Витольда в свою жизнь и безоговорочно доверять ему. И наступит ли такое время, Маша не знала. Но и загадывать что-то наперед не собиралась. Неизвестно, что придет в голову взбалмошному супругу, возомнившему себя шахиншахом с гаремом и наложницами. Завтра развернется и уйдет к своим цыпочкам, а она снова останется у разбитого корыта. Хотелось бы верить, но только не Витольду Стрельникову. Опасно для жизни. А она уже один раз обожглась.
Маша поправила подушку и, перевернувшись на бок, попробовала отрешиться от грустных мыслей. Но дурацкие воспоминания так и лезли в голову и надрывали сердце.
Она вспомнила, как поехала в «Эпсилон», самый большой торговый центр, за подарками для Майи, старшей дочери Сказочника – сослуживца отца. От родителей, Эльзы и от них с Витольдом. Маша будто снова ощутила, как, пройдясь по магазинам, без сил рухнула в любимом кафе. Заказала себе чашку бульона с гренками, «Цезарь» и капучино. И допивая кофе, увидела Витольда. Она обрадовалась мужу и уже собралась помахать ему, когда с удивлением обнаружила, что он садится за столик к какой-то девице и тянется с поцелуем к толстым, накачанным силиконом губам. Маша почувствовала, как обед поднимается вверх, и, силясь не закричать, решительно встала.
– Счет, пожалуйста, передайте вон тому мужчине, – обратилась она к официанту, указывая на мужа. В этот момент Витольд поднял голову и встретился с ней глазами. Напрягся, лихорадочно соображая. И молча уставился на официанта, поспешившему к нему за оплатой. Маша, чувствуя, как спину буравит тяжелый взгляд мужа, покинула кафе с высоко поднятой головой и бегом бросилась из торгового центра, словно из зачумленного барака. И на выходе врезалась в чью-то широкую грудь.
– Извините, – пробормотала она, пытаясь обойти.
– Давай сумки, – пробурчал Вадим, старший единокровный брат. – Витольд позвонил, велел тебя домой отвезти. У него деловая встреча.
– Хоть ты мне не ври! – словно раненая, вскрикнула Маша и, забравшись на заднее сиденье джипа, отвернулась к окну.
– Я тут ни при чем, – заверил ее Вадим. – Мое дело маленькое – крутить баранку.
– Вот и крути! – разозлилась она. А про себя подумала, что если старший и взрослый брат принялся юлить и оправдываться, значит, он точно в курсе всех похождений Стрельникова. Кто еще знает? Сережка? Наверняка! Майя Баженова? Наверное! Кто же еще? Да, может, и весь клан. Только она одна, как дура, оставалась в неведении. Никто не сообщил, не предостерег.
Она смутно помнила, как вернулась домой, и Вадим занес в квартиру все пакеты с покупками. И уже дома Маша вспомнила, что еще нужно собрать любимому чемодан. Стрельников вечером отбывал в Париж на конгресс по гемостазу.
– Подожди, пожалуйста, – попросила она Вадима. – Чемодан заберешь. Его величество в аэропорт сразу после работы поедет.
Маша будто со стороны снова увидела, как прошла в спальню и начала складывать вещи в небольшой черный портплед из телячьей кожи. Костюм, чтобы не было заломов, пару рубашек и галстуки. Оставалось только положить пакет с бельем. И тогда она опрометью бросилась к шкатулке с рукоделием, достала ножницы и быстро почикала все боксеры в районе промежности. Потом сложила трусы аккуратно в пакет и, застегнув змейки на портпледе, выдала его Вадиму. А когда за сводным братом закрылась дверь, взяла себя в руки и позвонила Катерине, школьной подружке.
– Ты можешь посмотреть рейс на Париж? – требовательно попросила она. – Мой муж уже зарегистрировался на сайте? Кто летит с ним рядом?
Катька пробурчала что-то нечленораздельное, потом застучала по клавишам. Потом наступило молчание. Тягучее и неприятное.
– Катя, – напомнила о себя Мария. – Я знаю, что у него кто-то есть. Ты не станешь гонцом, приносящим дурную весть.
– Программа грузится, – попыталась уйти от ответа Катерина.
– Ты мне друг или как? – насела на работающую в местном представительстве Аэрофлота подружку Маша.
Катя что-то пробурчала про себя и снова застучала по клавишам.
– Зарегистрировался, голубь ясный, – хмыкнула она. – Рядом с ним сидит Чернова Инна Михайловна. Наверное, летят вместе. Она прошла регистрацию сразу после него. Две минуты разницы. Такие совпадения исключены. – Катерина замолчала на минуту и с чувством витиевато выругалась. – Что делать собираешься? – осведомилась настороженно.
– Не бойся, – хладнокровно заметила Маша. – С моста не кинусь и в петлю не полезу. Но и предательства не прощу! – заявила она высокопарно.
Но, как оказалось, никто и не собирался просить прощения, и возвращаться к семье тоже не спешил.
Первые дни Витольд звонил ей из Парижа, писал грозные сообщения. Но перемещение номера любимого в черный список избавило Машу от назойливого абонента.
– Напугала ежа голым задом, – хмыкнул тогда отец. – Он пока не нагуляется, не вернется!
– Спасибо за прогноз, – разозлилась Маша. А мама зашипела на отца. Тот насупился и замолчал.
Правильнее было бы сменить номер телефона, переехать к родителям и пойти работать. Но из всего намеченного удалось только найти работу. Номер телефона менять бесполезно. Обязательно кто-то из родственников проболтается Витольду. И переезд пришлось отложить. Из-за Ленькиной школы и истерик Евы. Постепенно жизнь вошла в свою колею. Маша научилась избегать мужа, сводя редкие встречи к минимуму. Иногда на выходные он виделся с детьми. Она этому не препятствовала, но настаивала, чтобы Агата или Эльза присутствовали при этих встречах. И, конечно же, никаких баб рядом с ее детьми. Иногда они случайно сталкивались у тех же Агаты и Вадима, но Маше удавалось держать дистанцию и подчеркнуто вежливо вести беседу. Муж, получивший статус «бывший», ничуть не страдал и продолжал жить в свое удовольствие. Ровно до этого дня. Она не стала даже задумываться, почему муж решил вернуться в семью. Очередная блажь. Интересно, надолго ли его хватит? Месяц от силы. Потом снова уйдет в свое «плавание» с Иннами, Алинами и прочими гламурными дамочками. Статус у него видите ли! И почему на первом месте не семья и дети, а дурацкий статус? Для кого это важно и кому нужно?
«Только не мне, – мысленно хмыкнула Маша. – Пусть поиграет в примерного семьянина и отчалит. Нет смысла даже думать, впускать его обратно в свою жизнь или послать лесом? Никто никуда не возвращается. Только для чего Витольду понадобилось это представление? И почему он заявился именно сегодня, отменив командировку в Барселону? Что-то узнал? Невозможно!»
Маша почувствовала, как от волнения заколотилось сердце. Выпить бы валокордина. Но кухню оккупировал Витольд. А когда едкий запах распространится по квартире, примет ее волнения на свой счет. Обойдется!
Все обойдется. Она прекрасно понимала, что если вся правда выплывет наружу, то ей несдобровать. Первым делом разгневается отец. Сережка, родной старший брат, оскорбится до глубины души. Но разве она могла поступить иначе? Где и когда допустили ошибку? И кто виноват, что старшую сестру просто вычеркнули из жизни семьи и клана? Что же произошло тогда, пятнадцать лет назад? Кто сейчас разберется в этом?
Боль за старшую сестру Лиду, за свою семью и за свою не самую счастливую жизнь захлестнула Машу. Она уткнулась в подушку, похлюпала носом, а потом решительно смахнув слезы, попыталась вспомнить ту грань, после которой полностью изменился в одночасье уклад сразу трех семей – Архиповых, Стрельниковых и Баженовых. Семьи трех неразлучных друзей, долгие годы служивших в Уссолье. Чапай, Доктор и Сказочник. Комбат, военврач и начальник первого отдела. Сказания о великой дружбе, о жизни в одной коммунальной квартире Маша слышала не раз. Ей, единственной из всех детей, не довелось «служить» вместе со всеми. Родилась уже, когда отца перевели в Академию, в Европу, как шутили в семье. Но и она воспринимала Стрельниковых и Баженовых как самых близких родственников. Родители, чем могли, помогали Агате и Эльзе, когда умерла их мать. А отец погиб еще раньше. Витольд вырос вместе с братьями. Словно одна большая семья. Только Лида, ее старшая сестра, держалась особняком. Почему она оказалась парией в собственной семье и в клане? Дети это чувствуют интуитивно. Маша попробовала прогнать непрошеные воспоминания, к горлу подступил ком. Когда она сама осознала, что Лиду не любят родители?
Года в четыре из-за ее сбитых об асфальт коленок отец ударил Лиду по щеке. Мама даже не заступилась за старшую дочь. Она просто взяла и унесла маленькую Машу в ванную обрабатывать ссадины. Помнится, следом примчался и суетился отец, дул на вавки, пытаясь отвлечь. А из кухни слышались бабушкины причитания, как же такая взрослая девка не смогла уследить за ребеночком.
Уставший мозг тут же переключился на бабулю. На ее руки, обнимавшие по каждому поводу и без. Маша всхлипнула, отогнав мысли о своей загубленной судьбе. И заснула.
Ей снились Лида, родители и бабушка. Даже во сне отец прогонял старшую дочь, а она тянула руки и звала ее, Машу.
Потом вдруг стало тепло и спокойно. Словно развеялись злые чары. Она тихонечко позвала сестру. Раз, другой. Сильные руки развернули ее, потормошили.
– Мэри! Пожалуйста, проснись!
Только один человек на всем земном шаре звал ее Мэри. Лет в двенадцать это считалось шикарным, в двадцать – вошло в привычку. Сейчас, через два года разлуки и предательства, казалось просто глупым и отвратительным.
Маша мгновенно проснулась и, открыв глаза, сразу увидела в полутьме голый торс мужа.
– Стрельников, какого черта ты делаешь в моей постели? – яростно прошептала она. – Убирайся отсюда!
– Не шуми, любовь моя! Перебудишь весь дом. Детей испугаешь. Я не кусаюсь, – прошипел вероломный муж, предатель и негодяй. Он притянул ее к себе поближе, проворковал в ушко:– Ты Лиду звала? Что случилось?
– Снилась… – отмахнулась Маша, откатываясь на край кровати. И понимая, что уснуть не сможет, поинтересовалась:
– Вит, а ты помнишь эту историю? Что там произошло на самом деле?
Витольд посмотрел на нее внимательно. Даже в темноте комнаты Маша видела его недовольный взгляд.
– К чему эти вопросы, Мэри? Тринадцать лет прошло! Давай поспим хоть чуть-чуть.
– Тогда иди на диван, – решительно мотнула головой Маша.
– Что тебе не терпится узнать? – нехотя вернулся к неприятной теме муж, не желая уходить из супружеской кровати.
– Все! Она говорит, что никого не убивала, – азартно прошептала Маша.
– Она говорит? Ты с ней общалась, что ли? – Витольд придвинулся к жене и, приподнявшись на локте, взял Мэри за плечи. Его глаза стали колючими, а лицо настороженным и злым.
– Говори! – Он наклонился над ней, притянув к себе. – Мне не нравится, что ты с ней видишься! Я запрещаю…
– Как мило, не находишь? – фыркнула Маша, освобождаясь от объятий мужа. – Запрещает он!
– Мэри, ты не понимаешь, это рискованно. Твоя сестра… – он снова попытался обнять жену.
– Отвали, Витольд! – Маша нетерпеливо оттолкнула его. – Может, мне тоже не нравится твой круг общения! Но я не ору по этому поводу посреди ночи.
– В моем окружении нет убийц! – рыкнул Стрельников. – Лида опасна! Она убила человека!
Глава 4
– Ее могли подставить! – Оттолкнув мужа, Маша села на кровати. Включила ночник.
– Кому это нужно? – пренебрежительно хмыкнул Витольд, откинувшись на подушки. – Кто пойдет на убийство, чтобы подставить Лидку? Не смеши!
– Она винит тебя! – отрезала Маша.
– Глупости, Мэри, – пробурчал Витольд. – Я ее от тюрьмы спас. И вот она, благодарность. Тебя настраивает против меня. Хотя что еще можно ожидать от этой суки! – Муж от злости стукнул кулаком по кровати.
– Ты сам справился, Стрельников, – устало отмахнулась жена. – Без всяких помощников. – И, тяжело вздохнув, добавила: – Почему никто не провел расследование? А если она не виновата?
– Виновата. – Муж потер лицо, потом покрутил нос – верный признак, что Витольд думает над ответом, но не скажет правды. – Это установил суд. Вина твоей сестры даже не подлежит сомнению.
– А она говорит…
Витольд призвал на помощь все свое терпение. Нужно разобраться, как эта тварь втерлась в доверие к его жене. Но сейчас интересоваться подробностями не стал.
Он снова провел ладонью по лицу, покрутил нос.
– Тебе не нравится твой нос? Лепишь новый? – не выдержала Маша.
– Что? – не понял поначалу Стрельников. Потом тихо рассмеялся. Притянул жену к себе.
– Давай жить вместе, Мэри!! Я соскучился по тебе!
От голоса мужа с придыханием, от жаркого шепота прямо в ухо Маше сделалось не по себе.
– Живи, – просто бросила она. – У нас комнат много.
– Не в этом смысле…
– Нет! – Жена полыхнула горящим взором и даже выставила вперед обе руки. – Держи дистанцию!
– Почему? – хрипло поинтересовался он.
– Когда нет любви, секс становится техническим мероприятием. Слово есть такое гадкое – совокупление.
– Я люблю тебя! – рыкнул Стрельников.
– А я тебя нет.
– Мэри, девочка моя! Глупости говоришь! У нас с тобой великая любовь…
– Уже нет. Ты можешь остаться и жить с нами одним домом, Витольд, – заявила твердо Маша. – Это твой дом, твои дети. Но только оставь в покое меня. Эти признания ни к чему. Я их от тебя столько наслушалась. И все они оказались ложью.
Горечь в голосе жены показалась Стрельникову неподдельной. Глаза, полные слез, смотрели на него настороженно и сердито.
Он хотел утешить, сказать хоть что-то, но в своей комнате сначала завозилась, потом громко заплакала Ева. Мэри встала и ушла к дочери.
Витольд долго лежал один на огромной супружеской кровати. Спать расхотелось. Сначала он ждал жену. Но потом, поняв, что она не придет, заглянул в детскую. Мэри примостилась вместе с Евой на небольшом двуместном диванчике, где обычно обитали все куклы малышки. Теперь же игрушки валялись на полу, а его жена и дочь обнявшись лежали под детским одеялом. Витольд замер, услышав тихое причмокивание. Мэри до сих пор кормила Еву грудью. Врач внутри него возмутился. Стрельников понял, что это надолго. Он, шагнув в спальню, стянул с кровати покрывало, вернулся и накрыл своих девочек. Кинув маленькое детское одеяльце в пустую кроватку дочери, Витольд поплелся обратно и, достав с полки махровую простыню, плюхнулся на супружеское ложе, надеясь уснуть.
Сон не шел. Он подумал о жене. Пора бы прекратить грудное вскармливание на третьем году жизни. Вот же безобразие! Но Мэри – замечательная жена и мать, готовая на все ради своих детей. Она и его легко приняла обратно только из-за Леньки и Евы. Хороший знак. Не все сразу. Нужно действовать постепенно, и со временем жена вернется в его постель. Тут все просто. Раз переживает и плачет, значит не разлюбила окончательно. А вот с Лидой вопрос серьезный. Очень. Откуда у Мэри такой интерес к судьбе старшей сестры? Почему всплыла та далекая трагедия теперь, через пятнадцать лет? Он прекрасно помнил ту жуткую историю с Лидой. Но что можно рассказать жене, он не знал. Очень хотелось, чтобы все минуло, как и не было никогда. Где Мэри столкнулась с Лидой? Как стали общаться? В том, что это общение существует, Витольд не сомневался. Нужно выяснить! Приставить к жене детектива. Поговорить с Сережкой и Майей. Не хватает, чтобы подробности тех событий сейчас вылезли наружу. Журналисты, если такую тему унюхают, поминай как звали! Этого допустить нельзя, ни в коем случае! Так же нужно узнать, где именно работает Мэри. Зарплату в сто тысяч просто так никому не платят. У нее же опыта никакого. Куда ее пристроил Сережка? В любом случае придется звонить ему, хочет или нет он разговаривать.
Витольд уснул под утро, когда первые лучи солнца уже просочились в спальню. Но спать пришлось недолго.
– Папа, пап! – Леня, уже одетый, слегка дергал его за руку.
– Ты чего? – сонно пробормотал Витольд, с трудом открывая глаза.
– Поехали со мной на тренировку, а? – жалобно попросил сын.
– Мама спит?
– Да, Ева к ней, как пиявка, присосалась.
– Не буди ее. Сейчас встану, дай пять минут!
– Только не засни, пожалуйста! А то опоздаем!
Пока завтракали, на кухню пришлепала Ева. Заспанная и лохматая. Она тут же забралась на руки к отцу и потянула сырник, только пожаренный Эльзой.
– Ты же всю ночь ела, пиявка! – возмутился Ленька.
Ева посмотрела на брата огромными голубыми глазами и скомандовала:
– Сок!
Сестра и сын бросились наперегонки исполнять указания маленькой негодницы.
– Ева, ты должна попросить вежливо, – прошептал Витольд, целуя дочку в темечко, вдыхая ее запах. Нежный и сладкий. Родной.
– Ты поедешь с нами, доченька? – неожиданно даже для самого себя спросил он.
Малышка радостно закивала:
– На тьениовку? Да-а-а-а! – Тогда собирайся! Быстро и тихо. Эльза тебе поможет.
– Одень ее, пожалуйста! – попросил Витольд сестру. – Только Мэри не разбудите.
Эльза посмотрела на него внимательно и впервые за все утро удостоила ответом:
– Хорошо.
Ледовая арена встретила Витольда солнцем, фонтанами у входа. И воспоминаниями. Там в вестибюле, на огромных гранитных плитах, выбиты и их с Сережкой имена. Предмет особой гордости. И по всему фойе развешаны фотографии команд, занявших первые места на чемпионатах. Где-то еще должны стоять кубки, с тяжелым боем выигранные у соперников. Витольд зарулил на стоянку для персонала, приветственно помахав охраннику удостоверением.
– А мы с мамой на обычной останавливаемся. Она говорит, эта только для сотрудников.
– Да, и для членов федерации.
– Ух ты ж! Круто!
Витольд вышел из машины и потянулся к задней двери со стороны водителя, достать из креслица Еву. Он только успел открыть дверцу, как к нему быстро подбежал Леня.
– Вон видишь, белый форд на стоянку заворачивает? Это Гордей Тимофеев. Терпеть его не могу!
– Почему? – внутренне напрягся Витольд. – Он тебя обижает?
– Нет! Он просто отвратный пацан, – возмутился Леня. – И еще его отец за мамой ухаживать пытается. Это он ей цветы дарит, придурок!
В голосе сына звенела обида.
– Ты же никуда не уйдешь, правда? – Сын воззрился на него с надеждой.
– Нет, – твердо заверил Витольд. – Не сомневайся.
Он достал изнывающую от нетерпения Еву из кресла. Поправил на ней джинсики и майку.
– Леня, мы взяли ее носки?
– Да, у меня в сумке!
– Давай сюда!
Витольд засунул малявкины оранжевые носочки с кружевом к себе в карман, а маленькую белую кофточку положил под мышку. Осмотрелся по сторонам.
В вестибюль Арены уже заходили дети с родителями. Мальчики – на хоккей, девочки – на фигурное катание. На стоянке, рядом с белым фордом, стояли невысокий коренастый мужик и щуплый мальчик лет восьми. Мужик никак не походил на того, вчерашнего из парка, номер один.
Да, Мария Васильевна! Стоило мужу отвернуться на минутку и ослабить внимание, к вам уже очередь выстроилась, как в мавзолей.
Витольд не стал сам себе уточнять, что минутка растянулась на два года, а отсутствие внимания свелось к полному безразличию. Стрельникова душили ревность и злость. Он всегда знал: что бы ни случилось, Мэри его дождется, как верная Сольвейг. Оказалось, ошибался!
Витольд держал Еву за руку. Дочка приплясывала и болтала без умолку. Леня шел с другой стороны, нес сам спортивную сумку и ворчал на сестру:
– Вот ведь болтушка! Зачем ты ее только с собой взял! Она тебе не даст тренировку посмотреть.
– Зато не разбудит мать, – отрезал Витольд и отрывисто бросил сыну: – Как давно этот тип к нашей маме клеится?
– Сначала Гордея бабушка на тренировки водила. И с нашей Эльзой познакомилась. Потом, когда меня мама водить стала, бабушка у них заболела вроде. И его отец…
– Леня, когда?
– Так я же и говорю. Полгода назад, не больше, отец с ним ходить начал. А на прошлой неделе цветы приволок. Хорошо, что ты вовремя вернулся!
«Действительно! – мысленно хмыкнул Витольд. Но горечь в словах сына и понуро опущенные плечи заставили задуматься. – Что же пережил этот маленький мужичок с моим уходом? Наверное, истерикам Евы я тоже виной? Погулял, нечего сказать».
В знакомом вестибюле толпился народ. Дети всех возрастов, тренеры, взрослые спортсмены. Десять лет подряд он ходил сюда почти каждый день. Он тогда не мыслил без тренировки не единого дня. Синяки становились привычным делом, переломы тоже.
– Какие люди и без охраны! – окликнул Коля Загибин, игравший когда-то в его команде, теперь Ленькин тренер.
Обнялись, щеками потерлись, руки пожали.
– Давно тебя не видел на Арене, – протянул Коля.
– Некогда было, – лениво ответил Витольд. – Как смог, сразу пришел.
– Ну и молоток! – радостно сказал Коля и, ухмыляясь, добавил:– Глянь, вон Серега Архипов притащился. Может, сегодня какой день встречи, а я не знаю?
Сергей быстро шел к ним, но то и дело вертел головой по сторонам.
– Маша где? – рыкнул, не здороваясь.
– И тебе здрасьте, братан! – разулыбался Коля. – Идите через служебный вход на тренерскую трибуну, покалякаем! – И громким строгим голосом объявил:
– Так, пацаны! В раздевалку! Тренировка через пятнадцать минут! Не опаздывать!
Глеб Тимофеев чувствовал, как накатывает ярость. Хорошо хоть, очередной веник не вытащил из машины. Он издалека видел, как подъезжает к стоянке Марусин серебристый туарег и уже собирался приветственно посигналить или поморгать фарами, но машина свернула к другому шлагбауму. Из окна водителя показалась большая мужская рука с зажатыми в пальцах синими корочками, волшебным образом открывающими путь на почти пустую служебную парковку. Он немного завозился около багажника, поэтому увидел только со спины Марусиного мужа. Высокого крепко сколоченного мужчину с коротким ежиком волос. Дети шли рядом и чуть не прыгали от радости. Вернее, Ева прыгала и приплясывала, а Леня смотрел на отца во все глаза и даже головы не повернул поздороваться.
В вестибюле начался ажиотаж. К Стрельникову-старшему подходили люди, одни уважительно здоровались, другие по-простому, без церемоний, кидались обниматься. Ясно, что отец Лени Стрельникова сюда пришел не в первый раз, со многими знаком. Даже тренер Николай Юрьевич, к которому и на хромой козе не подъедешь, улыбался во весь рот и радовался, как мальчик.
– Смотри, вон видишь, мужик стоит рядом с Загом! – услышал Глеб позади себя басовитый голос. – Это сам Витольд Стрельников, капитан нашей сборной в восемьдесят восьмом! Они тогда еще чемпионат среди юниоров выиграли.
– Да, легендарный мужик!
Через служебный вход не пошли. Витольд сослался на Еву, которая начнет бродить среди рядов и мешать вести тренировку.
– Я не понял, где Маша? – недовольно спросил Сергей, когда поднимались по лестнице вместе с другими родителями к трибунам.
Витольд заметил краем глаза идущего прямо за ними неудачника-воздыхателя, папашу какого-то там Гордея.
– Мэри дома в койке спит, – фыркнул Витольд грубовато, но достаточно громко. Мужик услышал. Дернулся.
– Полночи заснуть не могли. У нас Ева куксилась, – словно об обыденном деле поведал Витольд.
– Сейчас и не скажешь! – улыбнулся Сергей, умильно глядя на племянницу, восседавшую на руках у отца. – Может, пора на третий заход? – осведомился он, ухмыляясь.
– Думаем, – осклабился Витольд. Они вышли на трибуну и по привычке направились вниз, ближе ко льду. Куда делся мужик, Стрельников не заметил. Он уже сказал все, что требуется. Мэри – его жена, руками не трогать!
Ото льда веяло холодом. Витольд с трудом натянул носки и кофту на нежнейшее создание, которое они породили с Мэри. Голубые глаза, белые локоны. Берегись, мужской люд! Одно слово, Ева!
Дочка отправилась гулять по пустым рядам и прыгать на ступеньках. Внизу на льду мальчишки готовились к разминке.
– Ты правда вернулся к Маше? – строго поинтересовался Сергей.
– Да, вчера. Ночевал уже на Суворовской.
– Она пустила тебя?
– В семью – да. К себе – нет, – скривился Витольд.
– Хорошо, хоть так! Как камень с души, – проговорил Сергей. – Наши знают?
– Родители? Понятия не имею! – хмыкнул Витольд, пожав плечами. – Хотя в нашей с тобой большой семье новости распространяются слишком быстро.
Сергей засмеялся.
Витольд посмотрел на дочку, которая все еще прыгала вверх и вниз. Долго это не продлится. Скоро ей это надоест, она замерзнет и придет к нему греться. Лучше поговорить до ее прихода, дабы маленькие ушки не дали потом повод язычку сболтнуть лишнее.
– Мэри спрашивала про Лиду, – сказал он тихо. Сергей напрягся.
– Что?
– Хочет разобраться в той истории.
– А ты?
– Я ведь могу рассказать только официальную версию, – пожал плечами Витольд.
– Я тоже, – недовольно хмыкнул Сережка и полез за сигаретами. Занервничал. Поняв, что курить в помещении нельзя, сунул пачку обратно в карман.
– Я вообще ничего не пойму, – пробурчал Витольд. – Откуда взялась эта тема? Неужели моя жена видится с этой дрянью?
– Навряд ли! Но я поинтересуюсь!
– Есть коны?
– Да, – самодовольно заявил Сергей. – Я специально плачу тетке в доме напротив Лидкиного. Та, если что, позвонит мне.
– Она видела Мэри? – насторожился Витольд. – Если видела, когда?
– Давно мне не звонила. Я сам вечером побеспокою.
– Если Чапай узнает, Мэри попадет. Интересно, а мамОля общается с Лидкой?
– Скорее всего, нет. Мама без ведома отца на улицу не выйдет. А поехать на другой конец города, даже с Никитой, без спросу не осмелится.
– Вот у кого нужно мастер-класс брать, как держать семью в строгости. Правда, сам Чапай никогда не гулял. Моногамный черт.
– Не смеши мои сандалии, – усмехнулся Сергей. – Нора с ним разошлась из-за этого. Твой моногамный тесть такие творил чудеса по всему городу Ленинграду! Это когда он уже маму встретил, у него почти весь запал прошел. Тихий и смирный стал. Правда, всех нас гонял, кроме твоей Мэри!
– Теперь я его понимаю, – удрученно заметил Витольд, кивая на Еву, бежавшую к нему между кресел.
– Спасибо, что жену на работу устроил.
– Это не я, – усмехнулся Сергей.
– Тогда кто? – изумился Стрельников. – Она отказалась от моих денег, представляешь?
Архипов пожал плечами, словно давая понять: а что ты хотел, брат?
– Все гораздо хуже, чем я думал. Машка – кремень, дочка Чапая! – гордо заявил он.
– Все мы его дети, в той или иной степени, – философски заметил Витольд.
– Да! Но именно тебе придется обратно жену возвращать. А это трудно. И тут я тебе не помощник. Ты мою сестру сильно обидел.
– Ты всегда с ней нянчился! – фыркнул Витольд.
– Я и сейчас это делаю, только она не знает, – буркнул Сергей.
– Кстати, ты сегодня чего пришел в Арену? А, Серый? – заинтересовавшись, прищурился Витольд.
– Мне Колька доложил, что тип один к моей Маше клинья подбивает. Я и решил глянуть.
– Какой?
– Шел за нами по лестнице. Но ты же и сам знаешь.
– Да, Ленька сообщил.
– Мужская солидарность, – хмыкнул Сергей. – Почему в Барселону не поехал?
Витольд не стал отвечать.
Прибежала замерзшая Ева и уткнулась отцу в плечо. Витольд обнял хрупкое тельце, прижал к себе, прошептал на ушко:
– Ева, доченька, как же я люблю тебя!
– Я жнаю, – звонко заявила дочка и радостно чмокнула отца в щеку. Поцелуй вышел быстрый и слюнявый. У Витольда на глаза навернулись слезы.
