Виктория Волкова
Пустая карта. Уравнение измены
Глава 7
Операция закончилась. Маша с примесью ужаса и отвращения наблюдала, как Витольд вычищает рану от гноя. Легко и виртуозно. Лампа у нее в руках задрожала лишь на секунду, и тут же послышался грозный окрик мужа:
– Мэри!
«Как хорошо, что я не врач», – с немалой долей облегчения подумала она, когда Стрельников наложил повязку на тонкий шов и надел сверху трубчатый бинт.
– Теперь нужно поспать, батя, – ласково велел он тестю, помогая подняться с кушетки и перелечь на кровать.
– Можно было и дома сделать, а не тащиться в такую даль, – пробурчал тесть, но, словно одумавшись, добавил: – Спасибо, Виташа. – Маша заметила, как отец крепко сжал руку зятя чуть пониже локтя.
– Выздоравливай, Чапай! Ты нам нужен живой и здоровый, – улыбаясь, попросил Стрельников.
– Обязательно, – заверил Архипов. – Мне еще нужно вам задницы надрать. Взрослые люди, а ведете себя как дети малые. Ни мозгов, ни страха.
Витольд хмыкнул, понимая, что это отповедь по его душу, и, услышав, как завибрировал в джинсах телефон, быстро выскочил из процедурной. Сбежал.
Маша, как настоящая санитарка, собрала весь мусор в пакет и направилась к выходу. Но прежде чем уйти, потянулась к отцу, намереваясь чмокнуть его в щеку.
Чапай раздраженно отмахнулся.
– Я с тобой еще поговорю, – устало пригрозил он своей любимице.
Маша, даже не подумав узнать, чем прогневала родителя, высоко подняла голову и вышла. Она спустилась по ступенькам и остановилась на лестничной площадке, увидев, как муж большими шагами меряет гостиную.
«Лучше подождать, пока Витольд поговорит по телефону и уйдет куда-нибудь», – решила Маша. Слышать его разговоры с подружками не хотелось, оставаться в комнате один на один тоже. Маша заметила, как дорогой супруг мечется по гостиной и раздраженно отвечает кому-то. Она сделала шаг назад и снова оказалась на лестнице, ведущей в процедурную.
– Зла не хватает, – услышала она недовольный голос отца. – Если бы не ты!
– Если бы не ты, мы бы не попали в такую дурацкую ситуацию, – огрызнулась мать.
– Если б не я, – лениво заметил отец, – уже бы и забыли, что ты, такая хорошая, жила на белом свете.
– Спас, молодец, – вскинулась мать. – Но даже не знаю, что лучше- гнить в сырой земле или до самой старости терпеть твои выходки?
– Что ты там такое терпишь? – огрызнулся отец. – Всю жизнь на всем готовом прожила.
Маша, поморщившись от очередной ссоры родителей, решила вернуться и попросить не ругаться. Но мать, тяжело вздохнув, добавила:
– Лиду твою терплю!
– О ней уже лет тринадцать ни слуху, ни духу, – фыркнул отец.
– Сам факт, Вася, – прошипела мать. – Постоянно на глазах. И сейчас Маша с ней общаться стала. Спасибо, Виташа сказал.
Последняя фраза покоробила. Лучше уйти, а не подслушивать. Но Маша не могла сдвинуться с места.
– Если эта дрянь убьет Машу, мне точно не жить.
– Что ты несешь? – взвился отец. – Как убьет?
– Зарежет, как Марка! – вскрикнула мать и зарыдала. – Это все ты виноват!
– Не я, а мамаша. Это ей взбрело в голову после Люсиной гибели забрать Лиду к себе.
– А что делать оставалось? – сварливо вскинулась мать. – В детдом сдать? Дочь полковника Архипова живет в детском доме? При живом отце?
Мать снова зарыдала.
– За Машу боюсь.
– Перестань, Ольга, – тихо попросил отец. – Ну, иди сюда. Что придумала, голова с ушами?
На миг все стихло, и только Маша собралась покинуть укрытие, найти детей, выйти на солнышко, как в гостиную вернулся Витольд и, увидев через дверной проем жену, застывшую на ступеньках с мусором в руках, изумленно вытаращился.
«Что?» – молча кивнул ей.
«Тихо!» – она приложила палец к губам, все еще не в силах сдвинуться с места.
Муж бесшумно подошел почти вплотную и прижал Машу к себе.
– Ты чего, Мэри? – прошептал на ухо.
– Я старалась стать ей матерью, – бросила в сердцах Ольга. – Но Лида сама плохо шла на контакт и такая мстительная…
– Вся в мать, – заверил Чапай. – Ладно, не дрейфь. Прорвемся, Олюшка. Маше объяснить нужно.
– Как? – вскипела мать. – Что ты ей скажешь? Знаешь, Машенька, твой папа… он у нас гулял похлеще Витольда. И с поварихой прижил девочку. Лидочку.
– Так вот и объяснишь, – пробурчал отец. – И уговори с мужем поласковей быть. Все-таки двое детей. Родной отец всегда лучше чужого мужика.
Маша аккуратно высвободилась из объятий Витольда и опрометью бросилась через большую комнату, залитую солнечным светом, поднялась по другой лестнице к себе в светелку. Кинулась на кровать. Следом без стука вошел муж. Уселся рядом, участливо погладил по спине.
– Никогда бы не подумал, что Лидка от поварихи.
– Молчи, я тебя умоляю! – не оборачиваясь, вскрикнула Маша, закрыв глаза ладонями. – Мне хватает твоих похождений. И если мама простила отца, то я не намерена! Еще неизвестно, кого ты там обилетил и сколько потом объявится родственников!
– Да никого я не обилечивал. Это просто… – дернулся от обиды Витольд, стараясь подобрать слова.
– Как у Тинто Брасса, «веселое траханье»? – прошипела Маша. – Нет! Не понимаю этого! – закричала она. – У меня голова идет кругом.
– Давай попробуем начать по новой, Мэри. – Витольд улегся рядом и провел ладонью по Машиному плечу. – Пожалуйста! Я прошу тебя.
– Не знаю, Вит! Я ничего не знаю, – запричитала она, усевшись на кровати и обхватив голову руками. – Пока мне приходится прилагать усилия, чтобы спокойно разговаривать с тобой. Не торопи меня…
На тумбочке зазвонил ее сотовый, и Маша, увидев входящий, подскочила с кровати и вышла в ванную. Но прежде чем захлопнулась дверь, Витольд услышал хриплый мужской голос.
– Ну наконец-то! Я уже пятый раз звоню тебе.
В ответ до него долетели какие-то междометия. Даже за закрытой дверью жена опасалась свободно болтать с ухажером. Витольд почувствовал, как свирепеет от досады. Еще минута, и он за себя не отвечает. Он подскочил с кровати, сунул руки в карманы широких спортивных штанов. И, еле сдерживаясь, чтобы не высадить дверь, сжал кулаки и посмотрел в окно. Очень хотелось разбить что-нибудь от накатившей ярости.
«Прилагает она усилия!»
Внизу на площадке Вадим разводил огонь в мангале, а Ленька с планшетом валялся на качелях, лениво одной ногой изредка отталкиваясь от земли.
«Ева где? – мысленно насторожился Витольд. – Может, с Агатой на кухне?» Но в этот момент послышался топот детских ножек на лестнице, и в комнату влетела дочка.
– Мама? – Большие голубые глаза вопрошая уставились на Витольда.
– В туалете, – кивнул он на дверь, решив, что Ева просто дождется, когда выйдет Мэри.
Но девочка бросилась к деревянной двери и затарабанила по ней кулачками.
– Мама! Мама!
Маша, отворив дверь, появилась на пороге. Она обняла дочку, зарывшись носом ей в волосы. Опустила глаза. Даже с такого расстояния Витольд заметил слезы в глазах жены.
Ева обхватила мать одной рукой за шею, а другой по-хозяйски потянула вверх майку.
Витольд не сразу понял, что затевает малышка. Но Мэри догадалась.
– Не сейчас, Ева, – строго наказала она дочери, убирая маленькие ручки и опуская задранную тунику. – Мы с тобой договорились, помнишь?
– Хочу. – Дочка обеими ладошками постучала по материнской груди, а потом положила голову.
Витольд поймал себя на мысли, что больше всего на свете желает оказаться на месте собственного ребенка.
– Тогда пошли спать, а к лошадкам – в другой раз.
Дочка с сомнением посмотрела на мать, перевела взгляд на отца, потом снова сосредоточилась на груди Мэри и сделала выбор.
– Лошадки, – решила Ева, заглядывая в глаза матери, а потом поворачиваясь к отцу. – Хочу к лошадкам.
– Пойдем, котенька, – тут же согласился Витольд и шагнул к дочке, опустился рядом на корточки. – Зови Леню.
Ева, радостно вереща, понеслась вниз к брату. А Мэри улыбнулась через силу.
– Сейчас деда разбудит, – недовольно поморщился Витольд. – Потом крику не оберешься.
– Он не спит, – хмыкнула жена и раздраженно заметила: – Наверное, в памяти всех своих баб перебирает. Интересно, а Лида знает?
– Мне наплевать. Давай поговорим о нас. Я вернулся насовсем и больше на дам повода, – мрачно заверил Витольд. – Не гони меня, как собаку. Хочу жить с тобой и детьми.
– Не дави, пожалуйста. Слишком много сейчас навалилось.
– Ты всегда можешь рассчитывать на меня, – хрипло добавил он, замечая круги под глазами и потухший взор.
– Я подумаю, – слабо покачала головой Маша и уже собралась выходить, как Витольд остановил ее.
– Подожди. – Он протянул ей карту «Виза»: – Забери, Эльза погорячилась.
– Ах, это, – небрежно бросила Мэри и сунула карту в сумочку.
Витольд катался с дочкой по кругу на гнедой кобылке Мелиссе и уже который раз мысленно возвращался к пресловутой карте. Какая сумма там скопилась? Он начал переводить деньги Мэри, почти сразу же как вернулся из Парижа и понял, что Мэри настроена решительно. Но рядом ластилась разбитная Инна. Ночные клубы, рестораны и модные тусовки. Надо же все попробовать! Живем только раз! И он пустился во все тяжкие. Из джентльменского набора секс-наркотики-рок-н-ролл он не жаловал только наркоту. Витольд напряг память, вспоминая, когда именно начался в его жизни молодежный период. Почти два года назад. Двадцать два месяца. Умножаем на семьдесят тысяч рублей ежемесячных добровольных алиментов. За это время, если Мэри не тратила ничего, должно скопиться чуть больше полутора миллионов.
«Внушает!» – мысленно поразился Витольд.
Он посмотрел на жену, одиноко стоявшую около изгороди. Русые волосы Мэри колыхались на легком ветерке.
– Мама! – закричала Ева. И Витольд заметил, как жена словно отряхнулась от тяжких мыслей и радостно помахала.
«Что ее беспокоит? Явно не мое возвращение. Что все-таки происходит? – снова поинтересовался сам у себя Витольд. – Нужно от жены поганой метлой всех мужиков гнать. И выяснить подробности о Лидке. Какого черта ей понадобилась младшая сестра?! Увезу в Барселону. Потом охрану приставлю. Вовремя вернулся, а то, случись что с женой, никогда бы на эту суку не подумал. Выпала из головы, да и из жизни тоже. А если Лидка права и никого не убивала, кто тогда пришил Марка? И как это топорное расследование отразится на Мэри? Глупейшая затея. Только Лидка может подставить близких людей в угоду своим глупеньким целям».
Маша наблюдала, как по зеленому полю, усыпанному одуванчиками, медленно вышагивает Мелисса, неся на себе крупного мужчину и маленькую девочку. Притихшая Ева горделиво вытягивала шею и радостно гладила лошадь по гриве. Большой ладонью отец обхватывал дочку, прижимая к себе. Маша вспомнила, как в возрасте Евы эти же сильные руки подхватывали ее и кружили, вспомнила, как с этих ладоней хохоча прыгала в воду.
«Витольд, чтоб тебя! – выругалась про себя Маша. – Идеальный для всех, кроме меня. Единственный и неповторимый. Всю жизнь рядом. Обещавший вечную любовь и отбросивший в сторону, как ненужную вещь. Почему ты так поступил, Вит?»
Она перевела взгляд на небо, где на голубую гладь надвигалась большая черная туча. На душе стало горько и тревожно.
– Мама! Мама! – закричала радостная Ева и замахала руками. Маша повела ладонью и улыбнулась дочери, а подняв глаза, наткнулась на довольную улыбку мужа и взгляд победителя.
«Как же все просто. Вернулся, признался в любви и попросил не выгонять. Еще и браслет подарил. Пообещал свозить в Барселону. И все возвратилось на круги своя, как так и надо. Может быть… Но не со мной».
Витольд подъехал к изгороди.
– Еще кужок! – потребовала Ева.
Пришлось согласиться. Он чувствовал тепло маленького тельца, прижавшегося к нему, радость и счастье Евы били через край и передавались всем окружающим. Даже Мэри, застывшая около изгороди, освободилась от тяжких дум и улыбалась дочери. Мелисса брела по кругу и в какой-то момент повернулась спиной к изгороди, Витольд посмотрел на дальний луг, где белого мерина водили на длинной корде. В седле восседал Ленька, напряженно держась за уздечку.
«Хорошо, что мерин уже старый, не взбрыкнет, – про себя отметил Витольд. – Животные чувствуют страх и норовят одержать верх».
Мелисса, пройдя полкруга, повернула, и Витольд увидел, что теперь жена разговаривает с каким-то мужиком. Тот что-то рассказывал, возбужденно жестикулируя. А Мэри весело щебетала, явно польщенная вниманием собеседника.
«Номер три, – отметил про себя Стрельников. – Не похож на „паркового“ и „стадионного“. И на Владика тоже не похож».
Пятками он слега сжал бока Мелиссы, и та перешла на более быстрый шаг. Ева взвизгнула и зашлась смехом. Витольд остановил лошадь прямо около жены и передал ей дочь.
Малышка принялась тут же делиться впечатлениями. Она явно не испугалась стоявшего рядом человека. Значит, знает, видит не в первый раз. Стрельников выпрыгнул из седла и лукаво поинтересовался:
– Может, сама прокатишься, Мэри?
– Я боюсь, – пробурчала жена.
– Попробуйте, Машенька, – влез придурок, стоявший рядом. Обычный худощавый мужичок в камуфляже, с жидкими патлами, собранными в хвост. – Мелисса у нас лошадка добрая.
– Спасибо, отец Петр, – улыбнулась Мэри. – Но что-то не хочется.
«Священник, твою мать! – сам на себя разозлился Стрельников. – Что-то я совсем с катушек слетел. Скоро к каждому столбу ревновать начну. Эх, Мэри, запорошила ты мне мозги!»
Он спускался с пригорка, неся на руках Еву, и наблюдал, как впереди быстрым шагом идут Мэри и Ленька. И сын что-то рассказывает матери. Наверняка делится впечатлениями о катании на лошадях.
«Моя семья, – с нежностью подумал Витольд, глядя на ладную фигуру жены в обтягивающих бедра джинсах и полупрозрачной тунике, на волосы, закрученные в пучок, потом перевел взгляд на сына, заметил острые коленки, видневшиеся из-под синих шорт, державшихся только на бедрах. – Дай бог сил любить их всегда. И защищать! Что нужно сделать, чтобы Мэри меня простила?»
Витольд поднял глаза на золотые купола храма, мимо которого шествовала семья, и поразился простоте решения. Мэри, бесхитростная девочка, сама дала ему карты в руки.
«Как же все просто! – хмыкнул он про себя. – Нужно помочь ей в этой истории с Лидой. Дать какую-нибудь информацию, нанять детектива. И рука на пульсе в этой дурацкой истории, и жена в постели. Легче легкого!»
Он почувствовал, как на плечо легла голова Евы.
– Спишь, котенька? – пробормотал он на ушко дочери. Та сонно пробубнила в ответ. Витольд остановился посреди улицы и привычным движением переложил ребенка на руки. В этот момент Мэри обернулась и поспешила к мужу. Она поправила дочке волосы и легонько клюнула в макушечку, случайно дотронувшись до руки Витольда.
Первое добровольное прикосновение!
Стрельников быстро, пока жена не отошла от него, прошептал:
– Давай вечером поговорим о Лиде. Если она не виновата, это меняет дело.
– Только не обмани, – хмыкнула Маша и направилась к сыну.
Глава 8
Уже стемнело. На веранде горел свет, и в пустых оконных проемах вертелись спиральки от комаров. Да и невысокие садовые фонари слабо освещали дорожку. Витольд чувствовал, как будто после бурь и шторма оказался на родном берегу. Вновь ощутил себя мальчишкой, когда за твоей спиной есть старшие и мудрые люди, способные выручить в любой ситуации. Но став взрослым, он сам обидел их. А они, как и прежде, подставили плечи и распахнули жилетки, чтобы его Мэри смогла выплакаться. Он перевел взгляд на жену, сидевшую на другом конце стола и внимательно слушавшую Сказочника – дядю Колю Баженова, бывшего когда-то у Чапая начальником контрразведки, а теперь жившего в Кирпичниках на соседней улице. Хмурое морщинистое лицо, словно щетка, ежик седых усов и глаза, умные, оценивающие, мгновенно считывающие всю подноготную, будто сканеры. Сказочник хитро улыбался и что-то втолковывал его жене, а Мэри не перебивала, а только кивала головой. Старик лукаво глянул на свою любимицу и, клюнув ее в щеку, поднялся, сжимая в руке маленькую рюмку водки.
– У меня тост, – пробурчал он, пристально глядя на Витольда. – Я хочу выпить за Машу. Она у нас как свет в окошке. Никогда никому грубого слова не скажет. Тихушница, каких поискать. Там, где Майя залепит по морде, а Эльза расплачется, Маруська одной фразой поставит на место. Ты, девочка, как трава на ветру, как бы тебя не гнул злой ветер, ты не сломаешься. Делай так, как тебе подсказывает не совесть, а душа. Не слушай чужих уговоров, поступай, как сама считаешь нужным.
Витольд еле сдержался. Вместо того, чтобы встать на его сторону, Сказочник, по сути дела, предоставил Мэри карт-бланш. Он со злостью опрокинул в рот рюмку виски и заявил грозно:
– Мэри – моя жена!
– Ты себе наколку на лбу сделай, – едко хмыкнул Баженов. – И каждое утро, когда бреешься, перечитывай, пока не запомнишь!
– Перестань, Вит, – вмешалась Агата. – Маша много горя перенесла, пока ты проституток в Париж возил!
– Кто такие паситутки? – подняла голову задремавшая около мамОли Ева. – Бабушка, кто такие паситутки? – осведомилась она громко.
– Это, – крякнул Чапай, строго зыркнув на Агату, – воровки такие. Они воруют… – Тесть замешкался.
– Огулцы? – пришла Ева на помощь деду.
– Ну да, огурцы, – с облегчением выдохнул Чапай и уже серьезно заметил: – Хватит вам! Витольд, конечно, натворил дел, но решать только Маше. Он такой же член семьи, как любой из вас. А что там у них в койке происходит…
– С мамочкой сплю я! – заявила Ева и, выскользнув из бабкиных рук, под столом пролезла к Агате.
– Ласскажи мне о паситутках? – попросила она нежным голосом.
Под сумрачные взгляды окружающих Агата нехотя пробормотала:
– Это такие тетки нехорошие, папа твой их всех вывез, чтобы тут ни одной не осталось.
– Отец-герой, – раздраженно хмыкнул Сергей.
Витольд решительно встал и подошел к жене.
– Что бы ни случилось, я не переставал любить тебя, Мэри! Прости все мои выходки, если сможешь. – Он не рискнул при всех целовать жену, эта «трава на ветру» может и по лицу заехать, а лишь нежно и бережно коснулся губами ладони.
– Я люблю тебя, Витольд, – тихо призналась Маша. – Вот только второй день не знаю, что с этой любовью делать. То ли выкорчевать ее с корнем, то ли еще раз поверить тебе. Первое – больно, второе – глупо! Пока двери открыты и на вход, и на выход. Не торопи меня, пожалуйста!
Стрельников сгреб жену в охапку и пробормотал чуть слышно:
– Я сам никуда не уйду и тебя не отпущу, слышишь?
– Слышу, – прошелестела одними губами Маша и, высвободившись из рук мужа, громко добавила: – Давайте чай пить!
Расходились за полночь. После признания Витольда и ответного Мэри напряжение спало. Долго вспоминали Уссолье, какие-то смешные случаи и старших Стрельниковых. Витольд скосил глаза на жену. Мэри сидела на плетеном ротанговом диване, закутавшись в плед, и держала на коленях спящую Еву. Рядом валялся Ленька. Взрослый сын тоже подлез под маменькин бок и задремал. Одной рукой жена держала заснувшую с открытым ртом дочку, а другой слегка гладила по спине Леньку. Будущая звезда хоккея, примостившись рядышком, млел от этих поглаживаний. Витольд задержал взгляд на лице жены. Спокойном и расслабленном. Мэри повернулась к нему, улыбаясь. Гордая независимая женщина, а не юная наивная девочка. Много воды утекло за два года, и влюбленная малышка превратилась в знающую себе цену красавицу.
«Только из-за детей она не развелась со мной, – внезапно обожгла мысль. – И только благодаря детям позволила вернуться в семью».
– Может, отнести Еву наверх? – прошептал он.
Мэри покачала головой.
– Давай мне ее, – предложила мамОля. – Нам уже давно спать пора.
Она глянула на Чапая, спорившего со Сказочником по поводу Карибского кризиса, и, перехватив внучку покрепче, ушла в дом.
Следом поплелся сонный Ленька.
Витольд собрался было сесть к жене, обнять, поправить плед, прошептать на ушко что-то ласковое, как рядом с Мэри оказалась Майя. Стрельников увидел, как подружка детства крепко сжала кисть его жены и что-то прошептала заговорщицки. Выходит, и Майка на стороне Мэри, хотя она одна из немногих, с кем в течение этих двух лет общался Витольд. Она и сестры. Сильно же закрутила его веселая жизнь, что он не заметил, как от него отвернулся клан! Хорошенькое дело! Стрельников попытался вспомнить, когда сам звонил Сказочнику, оказалось, на Новый год. Прошлый. И то Николай Иванович моментально с ним попрощался. Чапай? Так отец Мэри через Вадима попросил не беспокоить. А остальные?
«Нет, ну сам-то хорош, – мысленно ударил себя по лбу Витольд. – На него обиделись все близкие люди, а он не придал этому значения. Не понял ничего. Ну и кто он после этого?»
Стрельников снова посмотрел на жену. Мэри что-то с улыбкой рассказывала Майе, рисовала пальцем по воздуху странные знаки. И опять Майка сжимала руку жены на запястье.
«Что за ерунда?» – раздраженно подумал Витольд и перевел взгляд на Сергея, сидевшего неподалеку. Старый друг, вытянув ноги, втихаря цедил виски и зачарованно смотрел на Майю.
«Ничего не меняется, – хмыкнул про себя Стрельников. – И где Серый весь день пропадал? Вроде, когда Чапаю ногу чистили, друга детства рядом не наблюдалось. А как с конной фермы пришли, они вместе с Майкой уже на стол накрывали. Неужели до сих пор любовь крутят? Опять попала искра на сухой хворост».
Витольд поймал себя на мысли, что так хорошо и душевно он давно не проводил время. Нет нужды перед кем-то выпячиваться, показывать, что ты из себя представляешь. И никому не нужен крутой парень, а только ты сам. Этим людям нет смысла пускать пыль в глаза. Они все о тебе знают с самого твоего рождения. Какой большой был пупок, и как к нему приклеивали пятак, как у мамы не хватало молока и частенько Виташку кормила мамОля, как вместе с Сережкой они пошли в первый класс. В одинаковых серых костюмчиках и с одинаковыми стрижками, когда коротко выбрит затылок, а впереди топорщится кургузая челочка. Эти люди знают о нем самом больше, чем он сам. Так отчего же он променял их, настоящих, на одноразовых пластмассовых кукол? Дурак!
За горестными мыслями Витольд не заметил, как начали убирать со стола, и Сергей поплелся провожать Майю и Сказочника.
– Ты дверь пока не запирай, – велел Стрельников старшей сестре, указывая на выходящего со двора Сергея.
– Он к утру вернется, – недовольно хмыкнула Агата и отрезала, как маленькому: – Иди спать, Виташа.
Чапай, тяжело припадая на ногу, взвалил ладонь на плечо дочери.
– Помоги мне дойти, Машенька.
Даже простая просьба тестя воспринималась окружающими как приказ. И Маша, аккуратно ступая рядом, повела отца в гостевую спальню на первом этаже.
– А ты отправляйся в библиотеку, – заявила сестра. – Там тебе удобнее будет.
– Я с Мэри, – насупился Витольд.
Агата одарила его торжествующим взглядом и добавила ласково:
– Как пожелаешь!
Долго ждать жену не пришлось. Мэри, улыбаясь, вошла в светелку и уставилась в недоумении.
– Ты что в моей комнате делаешь? – воскликнула она удивленно и тут же осеклась. Видимо, вспомнила, как тринадцать лет назад он вот так же пробрался к ней, и они целовались до самого рассвета, а утром объявили родственникам о своем решении пожениться. Здесь, в светелке, на этой самой кровати, они зачали Леньку, а потом через девять лет Еву. Витольд вспомнил, как причесывал жене на ночь волосы и, дурачась, заплетал косы. Оказалось, что это самое главное, а не количество баб, прошедших через твою постель.
– Ты в душ? – поинтересовался он, намереваясь пропустить ее первой.
– Я после конюшни купалась, – устало отмахнулась она. – Поспать бы.
– А мне казалось, ты хочешь поговорить о Лиде, – хмыкнул он.
– Стрельников, отвали. Пока только спать. Иди в библиотеку. Я попросила Агату там тебе постелить.
– Обойдешься, – пробурчал он и лег рядом. Полез обниматься. Жарко зашептал на ухо:
– Мэри… Мэричка… Прости меня!
Его язык уже раздвигал ее губы и вторгался внутрь. И Мэри, о боги! Мэри ответила взаимностью. Она прижималась вплотную к мужу и словно не могла насытиться этим поцелуем и объятиями. Витольд обхватил ее двумя руками, не смея отпустить от себя. Когда поцелуй закончился, он зарылся жене в волосы и пробормотал:
– Я хочу тебя, Мэри!
Жена охнула и снова полезла целоваться, одновременно запрокинув ногу на его бедро.
– Мэри, солнышко, я долго не выдержу, – прошептал Витольд.
Она мотнула головой и снова прижалась к нему.
Стрельников, улучив момент, попытался снять с нее пижамную майку на тонких бретельках. Но в ту же секунду, когда осталось лишь сдернуть с жены ненавистную тряпку, на деревянной лестнице послышался шум, и в комнату ворвалась заплаканная Ева.
– Мама! Мама!
– Иди сюда, любовь моя, – Мэри, приподнявшись с кровати, протянула руки дочери. – Иди ко мне.
Ева, рыдая, по-хозяйски плюхнулась на постель и потянула вниз майку матери.
– Все хорошо, – прошептала жена, целуя в висок дочку. Та горько всхлипнула, что-то пробормотала, и Витольд услышал громкое причмокивание.
Ему самому стало до слез обидно. Слишком завелся – и тут такой облом. Но потом, некстати вспомнив торжествующий взгляд сестры и желание Мэри поспать хоть немножко, Витольд догадался, что такие вот приходы Евы – обычное явление. И всем об этом известно. Кроме него!
И Мэри, гадкая девчонка, точно знала, что скоро в спальню ворвется дочка, и специально его раздраконила. Он придвинулся к ней и, приподнявшись на локте, осторожно взглянул на лицо жены, лежащей к нему спиной. Мэри задремала, и лишь только довольная улыбка жены сообщила Витольду о его правоте. Он хотел уже откатиться в сторону и попробовать уснуть на другой половине кровати, как Ева встрепенулась и, открыв глаза, уставилась на него. Потом выплюнула изо рта крупный розовый сосок и громко заявила:
– Папа-кака!
– Тихо, котенька, тихо! – Витольд погладил дочку по голове и прошептал проснувшейся Мэри:
– Ложитесь посередине кровати, а то она упадет.
Он долго лежал на самом краю без сна, раздумывая, как поступить дальше. Наевшись и успокоившись, Ева долго крутилась по кровати, пока не оказалась рядом с отцом. Маша сквозь сон слышала дочкину возню. Уже до утра не угомонится. Прощай, сон. Смежив веки, она наблюдала, как Ева катается по постели. Сейчас еще чуть-чуть, и начнет прыгать. Но в тот момент, когда малышка решила встать, крепкая рука отца притянула к себе неугомонное чадо. Витольд уложил дочку себе на грудь и тихо велел:
– А ну-ка, спать.
Дочка повздыхала, поохала, погладила отца по лицу маленькими ручками и вскоре затихла. По ровному дыханию Маша поняла, что задремал и сам Витольд.
Утром он проснулся поздно. Жена и дочка не стали его будить, а уже давно ушли вниз. Он перекатился на середину кровати и, раскинув ноги и руки, потянулся.
«Хорошо-то как! Еще с полчаса полежу и встану. Все равно спешить некуда!»
Стрельников перевернулся на живот и уткнулся носом в подушку, сохранившую запах жены. Что-то нежное и цитрусовое. Он закрыл глаза, снова вспоминая, как несколько часов назад целовался с Мэри. Пока не ворвалась дочка. Нужно что-то делать с этим грудным вскармливанием. Даже ВОЗ советует до двух лет. Он подумал о шелковистой коже жены и уже собрался разработать план, как заманить Мэри в койку, когда на лестнице снова послышались торопливые шаги.
«Не дом, а проходной двор», – выругался про себя Стрельников и на всякий случай повернулся к двери.
В комнату вбежал Ленька.
– Пап, там к тебе мочалка приехала! – запыхавшись, сообщил он. – Та, что ворует огурцы!
Витольд подскочил как ошпаренный.
– Какая?
– Блондинка, – скривился сын и тут же заметил удивленно: – А у тебя их что, несколько?
Стрельников отмахнулся, натягивая штаны.
– Где она? – бросил порывисто. – Где эта гостья?
– На веранде с дедушкой разговаривает!
– А мама?
– С Евой за молоком пошла. На коров смотреть.
– Слава богу, – выдохнул Витольд и бросился вниз.
Внизу родственники встретили его как зачумленного, и каждый счел нужным поморщиться и отвести взгляд. Лишь один Вадим попытался оправдаться:
– Ей Ольга калитку через домофон открыла. Не поняла, кто это. Полинка во двор вошла и на веранде на Чапая наткнулась.
Витольду захотелось проломить стену, желательно головой.
«Дебил! Недоумок!» – честил он себя, несясь к веранде. И остановился как вкопанный.
В полуоткрытую дверь хорошо просматривалось большое светлое помещение с распахнутыми настежь окнами. Ветер трепал белые прозрачные занавески. Сам Чапай в тренировочных штанах и майке восседал на диване, вытянув вперед больную ногу. А рядом, застыв как статуя, стояла Полина Белова.
– Так вы по вызову работаете? – слишком вежливо уточнил Чапай.
– Мне нужен Витольд Александрович, – попыталась объясниться Полина.
– Да откуда ж я знаю, где он! – вздохнул Чапай и участливо поинтересовался: – Это он вас вызвал?
– Не-е-ет, – промямлила Полина. – Я сама приехала. Мне нужно с ним поговорить…
– В любой профессии клиентами разбрасываться – последнее дело. Может, осчастливите нас с другом? Вон там, за сарайчиком. Я сейчас Кольке позвоню. За пару косарей, а?
Полина стояла, переминаясь с ноги на ногу, не зная, то ли убежать поскорее, то ли двинуться в дом и позвать Витольда.
Утром затея ей показалась удачной. Она слушала весь вечер пятницы и полдня субботы сетования Инны, брошенной Витом в аэропорту. Приходилось подыскивать слова утешения и втайне надеяться, что самонадеянный и взбалмошный шеф наконец-то определился в ее пользу. Полина ждала звонка. А в воскресенье утром решилась. Она смутно помнила, куда ехать, но Инна дала ориентиры. Поселок Кирпичники, улица Добрая, а сам дом старый, с двумя мансардами. Вот и приехала!
Только вместо красавца-шефа на веранде восседал какой-то крепкий старик и, сально улыбаясь, делал мерзкие намеки.
«Сторож, видимо, – решила про себя Полина. – Все Стрельникову расскажу». Она уже собралась дать деру, как заметила идущих по дорожке мужчин. Крепкого парня и хмурого старика. Вгляделась близорукими глазами.
– А вон и Колька идет, – махнул в сторону товарища гадкий дедок и снова принялся за свое. – Договорились, лапушка, да?
– Что? – возмутилась Полина.
– За сарайчиком, за пару косарей. Мне и Кольке. – Потом он добродушно оглядел поднимавшегося по ступенькам старпера, перевел взор на идущего следом заспанного красавца, и велел грубо:
– Сынок, выведи мадам за калитку!
Парень поморщился, сумрачно глянул вглубь дома в распахнутую дверь и мотнул головой:
– Пошли, прекрасная незнакомка. Тут приказы не обсуждаются, – лениво пробурчал он. – И давай без скандала. Витольд к тебе не выйдет.
– А где он? – поинтересовалась Полина, не обратив внимания, что хмурый красавец уже ведет ее к выходу.
– Да мы с ним вместе с телками развлекались. Он еще там спит.
– Мне поговорить с ним нужно. Срочно. По работе.
– Завтра поговорите, – хмыкнул мужчина. Полина всмотрелась в широкие плечи, глянула на помятое лицо. Мужик явно кого-то напоминал.
– А вы Витольду кем приходитесь? – осведомилась она игриво. – Жаль, что Вит нас не познакомил раньше.
