Влад Волков
Три сокровища
След демона
Снаружи, во дворе храмового комплекса, моросил мелкий дождик. Аргон и Бернхард уже вернулись по узкой дорожке от большого святилища, где зажгли все огни в каменных фонариках торо, и помогали Вильгельму и Шанти с подметанием территории, все наряженные в дождевики из белой парусины.
От влаги пыль и песок размокли, липли к прутьям мётел, отчего те казались грязными. Да и листья тоже не столько разлетались к бордюру с выставленными совками и мешками, сколько оставались на пучках тоненьких бежевых стебельков, слегка загибавшихся внизу.
– Смотрю, работа почти закончена, – с лёгкой улыбкой, растеряв при спуске по лестнице своё озорство и кокетство, вернувшись при всех остальных к строгим манерам, сдержанно похлопала в ладоши Кьюби. – Сложите весь мусор вместе и вытащите за пределы ограды. Я пока растоплю комадо… Ой-ёй-ёй-ё-ёй! Только у пруда аккуратнее! Не смахивайте пыль и грязь в священные воды цукибаи!
– Душечка, а не прольёте ли свет нам, что это за хвост такой здесь прибит? – поинтересовалась Шанти.
Ассоль тоже направилась туда, пройдя мимо жрицы и желая рассмотреть странный объект вблизи. Подтянулись и остальные, а вот черновласая дама словно размышляла, стоит ли своим гостям всё рассказывать. Но затем её задумчивый вид сменился на грустный. Она глубоко вздохнула и плавно отправилась по каменной тропе к извилистому крупному дереву с бусами и амулетами.
– Это хвост Амона, демона, вселившегося в моего отца, – отведя взор, произнесла Кьюби.
– Демона! – вытаращила глаза Ассоль, вглядываясь в прибитый к стволу предмет.
– Папа сомневался, праведно ли он живёт, достоин ли титула верховного жреца здесь, имеет ли вообще смысл наличие дайконского храма на имперской земле… А те, кто слаб духом, легко поддаются демоническому внушению. Он стал одержим и набросился на других каннуси. Я не успела его остановить, они все погибли… – опустила голову черновласая дама.
– Он всех убил здесь?! – переглянулась дочка друида с Шанти и Бернхардом.
– Я вступила в сражение и отсекла демону хвост! – взмахнула Кьюби серебристой боевой косой, прокрутив её в своих руках.
– Откуда это она её вытащила?! – удивился Аргон, поглядев на Лилу.
– Я – маг металла, – призналась Кьюби, не прикасаясь к оружию, вращая его пассами рук, заставляя оплавляться и трансформироваться в металлическую сферу, парящую перед собой.
И рукоять, и древко косы в мгновение ока преобразовались в шарообразную форму, немного пульсирующую, сжимающуюся, с характерным отблеском, источаемым белым сиянием вокруг, но без ощущения какого-либо жара во время такого «плавления». Это бы хорошо ощущалось в прохладный дождливый день, но сфера явно оставалась холодной.
– Всё интереснее и интереснее… – погладил свой гладкий подбородок Вильгельм.
– В Академии такой вид чародейства довольно редкий! – с любопытством разглядывала действия жрицы Лилу.
– Здесь, в Империи, это подраздел магии земли. Я считаю, что магия земли самая сильная. Что вот такое магия воды, например? Всего три состояния: жидкость, лёд и горячий пар. А земля? И почва, и песок, и камни, и руды, и различные землетрясения. Металлы, самоцветы… Столько возможностей, если этим всем овладеть! – заявила Кьюби.
– Вот почему здесь на западной стороне так много свежих могил… А почему хвост всё ещё здесь? – уточнила цыганка.
– Я использовала древнее заклятье, заставив сущность проявить себя. Он слился с отцом в дикое чудовище, а я пыталась его изгнать. Отсекла хвост и изгнала прочь, – указала жрица на амулеты офуда с символами, начерченными красной и чёрной краской. – Но папу было уже не спасти… Амон покинул его измученное тело, покинул осквернённый присутствием тёмных сил храм, оставив здесь энергетический след. А я осталась совсем одна, пытаюсь всё теперь принести в порядок.
– Ох, соболезную, душечка, – приобняла её цыганка за плечи.
– Пытаюсь держаться, что же ещё остаётся, – подняла на неё та глаза.
– Это уже второй такой случай… – прошептала Ассоль.
– Силы священного дерева поглощают демоническую энергию. Особенно когда осень и зима, когда природа в состоянии покоя, это способствует усмирению тёмных сил. Можно сказать, усыпляет. Весной будут иные способы. Меня многому обучили, – произнесла Кьюби.
– Почему бы просто не выкинуть его и не сжечь? – поинтересовалась женщина-кошка.
– Здесь барьеры из оград, канатов симэнава, священных врат, энергетики рощ и пагод храма не позволяют силам зла распространиться. Кто знает, что станет, если вытащить этот обрубок наружу. Последствия могут быть крайне тревожными, – ответила жрица.
– Вам бы сюда отряд опытных демонологов Клира… – произнёс Вильгельм.
– Но священники Клира не пойдут в дайконский храм и не знают наших обычаев и традиций, – оспорила Кьюби.
– И то верно… Палка о двух концах какая-то, – вздохнула цыганка.
– Амон не совсем демон только, – уточнила Лилу. – Как и Шезму, к примеру, о котором я рассказывала. Это, скорее, забытый бог. Ныне «демонизированный», вероятно, за наличие рогов. Разжалованный, свергнутый. Амон – бог черноты небесного пространства, потерявший власть, когда Нун, Ра и Мут пришли к власти при помощи генералов Нейт, Сета, Себека, Осириса и Анубиса. Старый Тенем был уже слишком слаб и не пришёл сыну на помощь. Амаунет, несмотря на интрижку Амона с Мут, соблазнившей того, лишь чтобы выведать уязвимости, вступила в бой, но погибла в неравной схватке. Амон, известный также как «любимец матери» Мермутеф, и его приспешники Кук и Хух были повержены. Трон занял Ра, его супругой стала Хатхор, верховным советником-мудрецом был назначен Тот, Анубис получил власть над мёртвыми. А Амон отправился в нижний инфернальный мир к Шаб-Ниггурат в поисках соратников среди демонов: они ведь тоже когда-то были изгнаны предками эльфов со своих земель. Поэтому его часто с чем-то демоническим и ассоциируют.
– Но за попытки развязать войну и поднять мятежи был заточён в кувшин. Помните? Двенадцать духов Люцифера, Финч рассказывал. Среди них самым вредным и злобным как раз был Амон, – напомнила Ассоль.
– О-хо-хо, вашей прозорливости можно лишь позавидовать! – взяла её за руки Кьюби, восхищённо вглядываясь в сиреневые глаза смущённой дочки друида.
– Да я просто … Доводилось услышать… – притянула свои ладони девушка к себе. – Это вон Лилу всё на свете знает, – кивнула она в сторону рыженькой гномочки.
– Амон много бед натворил, это да, – кивнула та. – Ему не нравятся смертные народы и то, как они заселили весь Иггдрасиль.
– Он правил во времена ещё до пришествия элдеров, когда свои пирамиды-святилища богу ночных небес возводили гони, первые демоны, – добавила Кьюби.
– А он не попытается вернуться за своим хвостом? Или отрастил уже новый? – полюбопытствовала Шанти.
– Кто знает, я стараюсь, чтобы земля, на которой стоит храм, стала священной, не позволяя проникать сюда таким сущностям, – ответила жрица.
– Но хвост же всё делает наоборот… – подметила Лилу.
– Потому я и посвящаю себя различным ритуалам, – пояснила ей Кьюби. – Идёмте, нечего мокнуть под дождём, если работа закончена. Вынесите мусор и проходите в тясицу, – указала она на уютный чайный домик слева, на небольшой возвышенности, куда вели небольшие ступеньки из белого камня.
Аргон занялся готовкой в соседней постройке, Шанти и Ассоль ему ассистировали, чтобы поскорее на всех сготовить сытный питательный ужин, но руководила процессом, в основном, сама темноволосая дама. Склады были доверху забиты лапшой, сушёными овощами, грибами, мясом курицы, куриными косточками на бульон и соевым творогом тофу. Так что на всех был приготовлен наваристый суп удон.
– Анис, имбирь и чеснок… Всего три специи на весь рецепт! – качал головой гном. – Но вкус раскрывают что надо! Во рту тает – в животе летает! М-м-м! Знают дайконцы ведь толк в еде, а!
– Дольку лимона ещё положить стоит сюда, – показывала Кьюби. – Да и два вида перца чем не пряность. То, что они полосками порублены и засушены, а не измолоты в порошок, даже лучше для вкуса.
– Никогда дайконской еды нигде не ел и не заказывал, вот посмотрим, – недоверчиво ворчал Аргон.
– Соль, сахар… А это не… – скривила кошачью мордочку Шанти, потянув за узелок с крупицами мелких розовых кристалликов.
– Это отца. Я же говорила, что он часто пребывал в подавленном состоянии. Купил как-то розовый сахар у странствующего торгаша. Обещали исполнение желаний, а на деле… Надо убрать его отсюда, даже не знала, где он это хранит, – схватила свёрток Кьюби-но Йоко.
В скором времени, когда за окнами уже вовсю стемнело, под барабанящие капли дождя все, сидя на округлых подушках на полу за низеньким квадратным столом, уже уплетали угощение за обе щёки. Суп оценили и цверг-музыкант, и экс-капитан, и аристократ-анимаг, и женщина-кошка. Ассоль выбирала красный перец, откладывая в сторонку, а вот Лилу, наоборот, просила поострее и маленькими пальчиками забирала к себе с бортика плошки всё, что там вылавливала дочка друида.
– Ой, а что это такое зелёненькое тонкой соломкой? Как пахнет! – неожиданно для самой себя балдела Ассоль от незнакомого аромата, словно кошка от валерьянки.
– Сельдерей, стебелёк, – пояснила Кьюби.
– Король растений! – добавил Аргон.
– Потрясающе пахнет! Я бы его даже не ела, просто нюхала… – пищала от восторга дочка друида.
– Тофу попробуй, милый Аслан. Тофу-тофу-тофу! Жить без него не могу! – умилялась, щуря и без того узкие глаза, жрица храма. – А вам как? Понравилось? – оглядела она гостей. – Ну, понравилось же? По довольным глазам вижу, что понравилось!
– Одна картошкой питается, другая – сладкоежка, у которой чудом ещё всё не слиплось, эта вот один тофу готова есть, – причитал Аргон. – Суть хорошей еды – в самом разнообразии вкусов! Овощной гарнир, салаты, десятки видов мяса: от сусликов до страусов! Сладкое, солёное, с приятной горчинкой, как у кунжута… Все овощи прекрасны, если знать, как их готовить.
– Кроме брокколи, – морщась в отвращении, кашлянул Берн.
– Ты просто не запекал её в печи с хрустящим кляром и пряностями. Все специи уникальны, – продолжал гном. – Я вот не смог бы всю жизнь есть что-то одно. Даже тимьянчик может надоесть. А с разной приправой одно и то же блюдо преображается в новый вкус! Как вообще можно делать выбор между говядиной и свининой? Между рыбой и курицей? Между чёрным и красным перцем? Они, словно женщины, все прекрасны! – заявлял он.
– Интересное у вас сравнение, – хмыкнул Вильгельм.
– Что? В каждой сударыне, как в хорошем блюде, должны быть свои сюрпризы, загадки и даже перчинка! – заявил Аргон.
– Не хотелось бы перчинку в десерте, – прикусила Ассоль губу.
– Много ты понимаешь, картофельная душа! – фыркнул цверг. – К сливе и к шоколаду остринка идеально подходит. Наши соседи – гойделы – тебе много интересного расскажут о лёгкой остринке в сладких блюдах.
– Впервые слышу, чтобы гномы хвалили эльфов, – подметил анимаг.
– Цврги, между прочим, самый дружелюбный народ Иггдрасиля! – заявил ему низкорослик. – Правильно я говорю? – поглядел он на Лилу.
– Не знаю, я – норд, – ответила та, накручивая на вилку плоскую пшеничную лапшу вместе с яркими полосками жгучего перца из супа.
– Норды – как раз самый воинственный из гномьих кланов… – отвёл глаза с некой грустью Аргон. – Беззаботные патеки-лепреконы, дружелюбные вихты, трудолюбивые, но хитрые свирфы…
– Уверена, все гномьи народы прекрасны, – проговорила ему Кьюби, отставив пустую плошку. – Ох, и наелась сегодня!
– Аргон! Приборы ж на столе! – возмущённо воскликнула Шанти. – В крайнем случае дайконские палочки!
– Это – курица! Её едят руками! – фыркнул обиженно гном. – Слышала когда-нибудь выражение «пальчики оближешь!»? Так откуда оно, по-твоему, взялось, если всё есть ножом и вилкой! А?
– А с ножа вообще есть неприлично, – прикрыв глаза, с недовольным видом заметила ему цыганка. – Так всегда мужу наша соседка Мириам говорила, когда была у нас на застольях в гостях.
– Господа, после трапезы не хотелось бы о неприятных вещах говорить, но вы не хотели бы обсудить эту одержимость? – оглядел своих спутников Вильгельм.
– Я тоже всё не могу перестать думать, что это как-то связано там и здесь… – опустила глаза Ассоль.
– А меня милый паж просветит о своих размышлениях? – кокетливо поинтересовалась у неё Кьюби.
– В столице был похожий случай, мужчина топором семью зарубил. Страшная трагедия, – пояснила цыганка. – И в доме не было оберегов от демонов и тёмных сил. Даже пучков чертополоха над входной дверью. Подозреваю теперь одержимость.
– У нас над входом принято вешать на удачу подкову или символический маленький веник с украшениями, лентами и цветами, – проговорила жрица.
– Большая удача: зайдя в дом, получить по макушке подковой, – почесал свою лысину гном с саркастичным выражением на лице.
– Считаете, и там дело в одержимости было? – поинтересовалась у Шанти Кьюби.
– И, говорят, не первый случай. А ещё в Нерте девушки пропадали. Вдруг и там одержимый маньяк-убийца завёлся. Повезло же нам ушки с хвостами свои унести, – вздохнула цыганка.
– Мы обычно говорим «унести ноги», – поправил её Аргон. – Что гномы, что люди, что эльфы, думаю, даже орки. У них-то хвостов нет.
– Но ушки зато у всех есть, – фыркнула Шанти.
– Не такие прекрасные, как ваши, сударыня, – поглядел на неё, строя глазки, цверг.
– Ой, не начинай, душечка, – смущённо отмахнулась и отвела взор та.
Разместились по комнатам так, что Ассоль вновь оказалась в одной вместе с Шанти. Девушке так было немного спокойнее, нежели ночевать в одиночку. Близ входа было несколько гобеленов с изображением цветущей сакуры в разное время суток, а также портрет самой Кьюби.
– Как похоже! – отметила Шанти, разглядывая изображение девушки с родинкой слева над верхней губой.
– Блистательная работа, – кивнул и Вильгельм.
– Папа на досуге занимался плетением, чтобы нервы привести в порядок и успокоиться от тревожных мыслей. Это далеко не все его работы, просто в прихожей он почему-то разместил именно их, – с грустью вздохнула жрица.
– Настоящее мастерство, он был у вас очень талантлив, – заверил её анимаг.
– Благодарю вас за добрые слова, – поклонилась та. – Выбирайте себе комнаты для ночлега, они все пустуют. Но я постоянно там прибираюсь, протираю пыль, все ткани постираны, окна утеплены. Двери здесь мастерили имперцы, так что они на петлях и открываются в коридор. Вам привычно, небось, будет. Сейчас разожгу огонь, и можно будет готовиться ко сну.
Кьюби вскоре поднялась по старой деревянной лестнице наверх, к себе, на второй этаж жилой избы для монахов, а все гости остались внизу, закутавшись по гостевым комнатам каждый в своё одеяло. Тёплый воздух постепенно наполнял каждое помещение. Становилось гораздо уютнее, хоть и место казалось в отсутствии жильцов и зажжённых свечей довольно-таки мрачноватым. Чабсдер снаружи устроился под навесом в позе летучей мыши, ухватившись когтистыми ногами за перекладину.
На новом месте дочке друида спалось неспокойно. И виной тому был вовсе не холод снаружи и не барабанящий дождь. Уснуть-то вполне получилось, а вот сами сны были какими-то тревожными и абсурдными. Ей виделось, что она разгуливает по огромному дому-лабиринту, вдоль стен которого на маленьких полочках горят ритуальные свечи.
В каждой комнате ей чудились жрицы, как две капли воды похожие на Кьюби. Черноволосые, с узкими глазами, косыми ресницами, родинкой и тонкими бледно-розовыми губами на вытянутом лице. Все они были только в хакамэ, без верхних накидок, с распахнутым кимоно, оголяющим плечи и округлую женскую грудь.
Они все кокетливо улыбались, играли на дайконских гуслях кото, тростниковых флейтах фуэ да постукивали узорчатыми парными дощечками-палочками сякубёси, создавая ритм. Комнаты и коридоры были преисполнены этой поистине чарующей музыкой, которую Ассоль прежде никогда не слышала.
Жрицы манили её в каждую комнату. В одной на столе сушились травы и специи, в другой стояла прялка, третья напоминала кухонное помещение, но Ассоль во сне не стремилась куда-либо зайти. В итоге фигуры жриц появлялись и в коридорах, особенно на распутье – на перекрёстках. Поначалу вдали, а потом всё ближе и ближе, хватая за руки и пытаясь куда-нибудь повести зеленовласую гостью, но та вырывалась, шагала дальше и не знала, куда ей бежать. Помещения были будто без окон, непонятно было, сколько тут этажей и как вообще выбраться наружу.
– Нет, нет… – проснулась в поту дочка друида, тяжело дыша и осознавая, что находится всё ещё в гостевой комнате.
– Не мешай, душечка, мне такой сладкий сон о дайконских жрицах приснился… – проворчала женщина-кошка, лёжа на соседней кровати.
– Тебе тоже?! – опешила Ассоль, но Шанти уже не ответила: похоже, мгновенно уснула, перевернувшись на другой бок и укрывшись бамбуковым одеялом.
Она и сама хотела было уже перелечь как-нибудь по-другому и снова попробовать уснуть, но подметила во мраке, что входная дверь в комнату приоткрыта. Причём не слегка. А где-то на целую треть. Вероятно из-за циркуляции воздуха по коридору.
Ассоль нехотя приподнялась с постели, закутавшись в покрывало, босяком прошагала по доскам в надежде отыскать на двери изнутри какую-нибудь щеколду, дабы захлопнуть ту поплотнее, чтобы больше не открывалась.
И тут во мраке коридора возник профиль Кьюби. Длинные чёрные волосы её сейчас уже были распущены, но по личику нельзя было не узнать главную обитательницу и смотрительницу храмового комплекса. Жрица будто бы спешно проходила мимо и лишь из-за приоткрытой двери скромно бросила косой взгляд внутрь, завидев зеленовласую девушку совсем близко, на расстоянии с локоть.
Та даже подалась на полшага назад, опасаясь задеть женщину, но при этом рукой протянула вперёд, чтобы закрыть дверь. В этот самый момент Кьюби схватила её за запястье и рывком вытащила к себе в коридор, встретившись ещё ближе с перепуганными глазами взволнованной Ассоль.
– О-хо-хо, тоже не спится? – прошептала жрица, поглядывая по сторонам.
Справа по коридору у подъёма лестницы находилось покрытое влагой крупное окно. Несмотря на то, что всё оно было в разводах от дождя, чьи маленькие капли ритмично постукивали по подоконнику, погода в небесах явно шла к улучшению. Тучи немного разверзлись, чтобы впустить лунный свет, озаряющий не только священный двор, но и попадающий сквозь стекло внутрь здания, заставляя слегка поблёскивать натёртые лестничные перила.
– Дурной сон, – прикусив губу, Ассоль попыталась вырваться.
– Так это твой голосок я услышала. Сначала показалось, кто-то сладостно стонет, а потом поняла, что это звуки скорее тревожные и нервозные! Идём ко мне, сделаю тебе целебный горячий чай. Могу даже целую церемонию провести, если трудно уснуть. Умиротворяющая, расслабляющая! – положила Кьюби руки ей на плечи, едва не скидывая покрывало с тела дочки друида.
– Спасибо, нет, я лучше вернусь в постель, – развернулась зеленовласая девушка.
– Куда же ты! – захлопнула дверь в комнату перед ней, перекрыв путь, жрица. – Если не можешь уснуть, мы могли бы где-нибудь посидеть, пожевать тофу, поболтать обо всём. Хочешь, принесу тебе сельдерей?
Ассоль ощутила её жаркое дыхание и то, как Кьюби пышной грудью прижимается к её телу, практически трётся, эротично ластится, зажимая у стенки. Покраснев, но округлив от паники глаза, дочка друида развернулась, столкнувшись с гипнотическим взором своей ночной собеседницы.
Её карие глаза буквально сверкали изнутри, окрашиваясь переплетёнными голубыми нитями в своей радужке, причудливо преображаясь от витиеватого нежного сияния. Ассоль стало не по себе. Кьюби уже коснулась её носа своим. Розоватый язычок показался на краткий миг, облизнув тонкие губы хранительницы ритуального комплекса.
За мгновение до потенциального соприкосновения губ, юная чародейка повернула голову к окну, избегая настойчивости жрицы, что явно ту не порадовало. Кожа на шее дочки друида ощутила ещё более горячее дуновение от томного вздоха, а Кьюби опустила глаза.
– Неужели я совсем не нравлюсь тебе, Аслан? – спросила она. – Что не так со мной? Экзотические женщины из Дайкона совершенно не привлекают такого стройного и статного юношу? – шепча расстроенным голоском, прошлась жрица пальчиками по телу, закутанному в покрывало, и развернула за подбородок девушку к себе.
– Дело вовсе не в этом… – засмущалась Ассоль ещё сильнее.
– Может, у тебя ещё вовсе никого не было? Не стоит стесняться, я могла бы многому тебя научить. Или тебя отталкивает мой строгий нрав? О-хо-хо, пойдём со мной, ты увидишь, насколько нежной и ласковой я могу быть! Ну же! – манила Кьюби, оголив плечи и раскрыв белое кимоно, демонстрируя обнажённую грудь с чуть задранными на манер лисьих носиков сосками. – Так дрожишь… Я могу подарить тебе столько тепла, – засверкала она язычками пламени на ладонях, и Ассоль поняла, как же легко удавалось ей зажигать свечи в том храме буквально прикосновением. – Иди же ко мне, прижмись к груди, милый паж! – умоляла она.
– Да не интересно мне это! – рванула мимо полураздетой жрицы раскрасневшаяся девушка и, оглянувшись, содрогнулась от ужаса.
На неё оглядывалось не лицо, а жуткая морда. Кожа Кьюби вмиг обросла белым мехом, глаза стали совсем ярко-синими, уши удлинились и заострились, а нос вытянулся, становясь лисьим. Этот свирепый звериный взор горел неистовым светом. А зубы слегка вытянутых и ронявших слюну челюстей были острыми, крепкими и явно теперь будут девушке сниться в кошмарах. А позади дамы-лисицы веером взметнулись пушистые белые хвосты.
– А-а-а-а! – заверещала Ассоль, споткнувшись и ушибив коленку об пол, подставив руку, чтобы, упав, не распластаться на дощатом полу коридора.
На крик девушки тут же вдали близ прихожей выглянул Вильгельм. Из двери рядом с Ассоль выскочила перепуганная Шанти. Вскоре объявились и Берн, и Лилу, и даже зевающий и протиравший глаза Аргон, вышедший в ночном утеплённом колпаке поверх лысины и предусмотрительно взявший с собой гитару для бардовских чар, если вдруг то понадобится.
– Чего расшумелись? – с сонным видом по ступенькам спустилась Кьюби, пытаясь прикосновениями к лицу привести себя в чувство, словно сама только что встала с кровати.
– Она… Она же… – переводила взор Ассоль то на неё, то на пространство подле окна с льющимся лунным светом, где уже никого не было.
Жрица же была в человеческом облике. Ни меха, ни хвостов, ни горящих голубых глаз. Самая обычная, какой всегда и была. Только очень сонная, протирающая глаза и поглядывающая на перевернувшуюся на полу Ассоль, приподнимавшуюся на локтях и спешно прикрывавшую наготу тканью покрывала.
– Милый паж, вы ушиблись? – зашагала жрица вперёд.
– Не… не подходи! – замотала головой дочка друида и отползла назад к ногам Бернхарда и Вильгельма. – Давайте уедем отсюда? Сейчас же, пожалуйста? Она – лиса-оборотень! – заявила девушка, когда ей помогли подняться.
– Оборотень? – ужаснулась, расслышав, Кьюби. – Необходимо провести защитные ритуалы… Где он? Или это просто ваш сон? – поинтересовалась она. – Вы лунатите по ночам? Как вы оказались вдруг в коридоре?
– Не луначу я… Мне сон приснился плохой, – фыркнула Ассоль.
– Ну, всё ясно… – отряхнул её Берн, скорее, грубо пошлёпывая, как нерадивого ребёнка.
– Нет, не тот сон! В том тоже была она, но тут по-другому! Взаправду! – заявила девушка, кутаясь в покрывало.
– Может, проделки демона? – предположил Вильгельм. – След ауры от хвоста вызвал дурные сны своим проклятьем. У меня бывало, что сначала будто проснулся, а потом всё вокруг вновь оказалось сном, и открыл глаза уже взаправду.
– Да не сон это был, – попятилась Ассоль, прижимаясь к нему, держась подальше от жрицы.
– Могу предложить расслабляющий чай или какой-нибудь снотворный отвар, – предложила та.
– Нет-нет, – потерла ушибленное правое колено дочка друида. – Не надо от вас ничего.
– Мне завтра рано вставать, наводить порядок, – зевнула Кьюби. – Но, если не сможешь уснуть или что понадобится, я буду наверху, у себя, – зашагала она прочь в лунный свет и принялась подниматься по лестнице.
– Я видела то, что видела, – оборачиваясь, заявила Ассоль, встретившись взором с Шанти и оглянувшись на Берна с Вильгельмом. – Это лисица-оборотень.
– Кицунэ или кумихо? – уточнила зевнувшая Лилу.
– Почём я знаю, их что, ещё несколько видов?! – удивилась дочка друида.
– Она хотя бы рыжая или белая? – поинтересовалась гномочка.
– Белая была… С кучей хвостов… – ответила, тяжело дыша и приходя в себя, зеленовласая чародейка.
– Так и будете здесь лисиц обсуждать? Я уже как-то заказал лисий суп, если помните: ни кусочка мяса, одни грибы, будь они неладны, – фыркнул Аргон и закрыл свою дверь, причитая и бубня в своей комнате ещё долго что-то, неразличимое снаружи.
– Идём, душечка, – подала Шанти руку Ассоль.
– А если она снова нагрянет? Как я усну-то теперь! У вас есть дверь со щеколдой? – оглянулась она на Берна и анимага, стоящих по разные стороны коридорных стен.
– Монахи здесь явно не запирались и не боялись друг друга, – манерно заметил ей Вильгельм. – Но можем поменяться комнатами, если так хочется.
Ассоль согласилась. Она и Шанти перебрались туда, где планировал ночевать анимаг. Зажгли свечи, посидели немного почти без общения. Дочка друида приходила в себя от увиденного, пытаясь разобраться: сон это был или же всё-таки на самом деле явь. Цыганка же сделала небольшой расклад карт перед сном, вздохнула и задула огоньки
– Нет угроз нам на будущее? – поинтересовалась зеленовласая девушка у неё.
– Карты всегда говорят правду, надо просто уметь трактовать, – многозначительно и загадочно ответила на это та. – Вот, душечка, держи на защиту, – протянула она девушке сковородку. – Спрячь под подушку и ничего здесь не бойся.
Уснуть кое-как получилось. Поутру Ассоль уже не помнила, снились ли ей ещё какие кошмары. Сон сразу забылся. Но за завтраком её только и расспрашивали о происшествии. Помнит ли она, как вышла из комнаты, или очнулась уже в коридоре, болит ли колено. То болело и вправду, хотя девушка отвечала, что всё в порядке. Ушиб был несерьёзным, но шагать сейчас от того было не легче.
Сильно беспокоящаяся за её самочувствие Кьюби выглядела даже слегка виноватой. Жрица подала всем пропаренный рис, вяленую рыбу, соления цукэмоно из маринованных баклажанов, капусты, лука, имбиря и, конечно же, тофу.
Погода ухудшилась. Ливень был такой, что Лилу в дождевичке то и дело выбегала проведать, как же там Чабсдер. Берн просил её также навестить Гейронуль. Ехать под таким дождём было просто нельзя, так что все скучали полдня в жилом домике, протирая пыль, подсвечники, подоконники…
Когда же дождь стал поспокойнее, то гости вышли подышать свежим воздухом, накинув на головы непромокаемые капюшоны. Кьюби прибиралась на веранде главного храма, остальные любовались убранством территории, пагодами и декоративными воротами.
– Пойдём в другую сторону, это дрога на кладбище, – заприметила каменные плиты Шанти, прогуливаясь на пару с Ассоль.
– Сколько свежих могил… – огляделась та. – Ну, хоть ты-то мне веришь? Что это не сон был, что мы все в опасности. Не нравится мне эта жрица… Если и ты мне не веришь, то зачем мы вообще путешествуем вместе… Ты ведь говорила, что мы друзья! Разве может такое присниться?
– Я ко всему отношусь насторожено. Держу ушки на макушке, знаешь ли. Так что и тебе стоит быть аккуратнее с той, что сюда нас впустила, – ответила цыганка.
– Ёж-поварёш! Ей только на руку, что мы задержались из-за дождя. Здесь она накидки нам выдала, а с собой не даёт, даже продать отказалась, когда гном предложил, – напомнила Ассоль про утреннее застолье. – Не желает отсюда нас отпускать. А ведь накидки здесь никому не нужны больше!
– Можешь сказать ей, что ты не юноша, и посмотреть, как она на это отреагирует, – предложила Шанти.
– Взбесится и выгонит мокнуть нас. Да ещё проклянёт. Она не только жрица… Где там Лилу? – оглянулась Ассоль в сторону двора.
– Звериные следы. Похожи на собачьи, но покрупнее, – заметила цыганка отметины на земле. – Давние, судя по всему, кто-то сюда прибегал и убегал, видишь, в две стороны. Промёрзлая почва хорошо сохранила их, а сейчас дождь немного размыл…
– Блин блинский! Что если это всё она? Если она натравила волков на деревню. Здесь же не так далеко! – ужаснулась от своих мыслей Ассоль, округлив глаза.
– Но промокнем насквозь, если поедем сейчас, простудимся… – произнесла, не поворачивая головы, женщина-кошка. – Надо для неё что-то сделать, чтобы подарила дождевики. Хотя бы несколько.
– Если вообще не зря это всё… – опустила взор дочка друида.
– Да всё будет нормально, чего так пригорюнилась, душечка? – теперь уже повернулась к ней Шанти.
– Да не знаю вот… Сейчас освободим папу, вернусь домой, и… Что потом? – подняла на неё свой малиновый взор Ассоль. – Как вернуться к обычной жизни? Не знаю, чем заниматься. Вроде бы всё впереди, а с чем ни столкнусь – какое-то это всё не моё, понимаешь? Травы, цветы, пошив тканей, готовка еды, военная служба, жречество… Не знаю, что делать и кем быть вообще.
– Главное, будь собой, – погладила цыганка её по волосам под капюшоном.
– Но как найти здесь себя? Я, вроде, не привередливая, но ничего не нравится. Не интересно разбираться в приправах, как гном, мне и простой печёной картошки с солью хватает для счастья, – вздохнула дочка друида. – Не тянет зелья и мази создавать, как папа и ты. Не хочу к брату в гарнизон, даже быть мажореткой. Форма красивая, но военная служба – всё равно не моё. Здесь ощущаю себя как не в своей тарелке, как и в алхимической той. Нет интереса таким заниматься, – помотала девушка головой. – Алтари, склянки… Может, у Финча попросить научить с гайками и шестерёнками разбираться? Механические игрушки мне нравились. Это сложно, наверное, идеально подбирать размеры всех колёсиков и упругость пружин, чтобы всё заработало. И собрать из разрозненных элементов сам механизм. Боюсь, что запутаюсь.
– Не попробуешь – не узнаешь, – приобняла её Шанти. – Я вот верю в тебя.
– Ещё чертежи эти, измерения… Учиться с линейкой всё выводить да рассчитывать в формулах, – вздохнула Ассоль.
– Ты сообразительная, у тебя всё получится, – приободряла цыганка её. – Пойдём, поможем Аргону с готовкой, сообразим согревающие напитки, а он подскажет, он лучше меня понимает в рецептах из ягод.
– Только ничего алкогольного… – зашагала с ней вместе дочка друида. – Иди, я сейчас догоню, – бросила она взор на первый этаж пагоды, где Лилу помогала Кьюби по-новой расставлять статуэтки ками воды.
Дождь кончился, когда за окнами уже потемнело. Ужин был как вчера, сытный, насыщенный, слегка островатый. Ассоль была уверена, что не смогла бы питаться таким каждый день, а вот Кьюби явно была всем довольна и не стремилась к какому-либо разнообразию своего меню.
