Владимир Александрович Жуков
Сквозь пламя сражений
В дни очередных годовщин отважного десанта проходят памятно-торжественные мероприятия с возложением венков и цветов на братские могилы и к обелискам.
О, сколько раз сквозь шквал и пламя
Вело в атаки боевое знамя.
–За Родину! – призвал бойцов комбат,
Взметнулся черной птицею бушлат.
За взводом – взвод, за ротой – рота.
Морская грозная пехота
Неукротимою волной
Громила фашистский строй.
Сверкали острые штыки
Бежали в панике полки
Захватчиков, досель непобедимых,
На запад по земле суровой Крыма.
А голос командира был неистов:
–Полундра, братцы, бей фашистов!
Воистину десантники лихие,
Богатыри, защитники России.
Наследники их мужества и славы
Стоят на страже рубежей державы.
СТАРШИНА С ЭСМИНЦА «БОДРЫЙ»
Лишь немногие знают, какие суровые испытания выпали на долю ветерана войны и труда Николая Ивановича Солдатова. Незадолго до смерти ветерана меня познакомил с ним председатель совета ветеранского клуба «Побратим» капитан третьего ранга Владимир Семенович Завидович. Он долгие годы прослужил в Военно-Морском Флоте (в том числе капитаном тральщика на разминировании акватории Азовского, Черного морей и Керченского пролива), автор военно-патриотических книг «Ради жизни на земле», «Профессия – защищать Родину». В этом же клубе – своеобразном музее боевой славы с экспонатами и документами, портретами и стендами с материалами об отважных воинах – состоялась наша беседа.
Встреча с наркомом ВМФ
В октябре 1939 года Николай был призван на службу в учебный отряд Черноморского флота в Севастополь. Отрядом командовал П. Ф. Горпищенко, имя которого ныне носит одна из улиц города-героя.
–Там готовили механиков, сигнальщиков, гидроакустиков и других специалистов. Я вместе с другими новобранцами изучал боевую часть, систему противовоздушной обороны корабля, – рассказывает ветеран. – После успешного окончания курсов, в апреле сорокового, меня определили наводчиком по горизонтали (а в боевом расчете был и наводчик по вертикали – для взятия воздушной цели в перекрестье оптики для поражения) 76-миллиметрового зенитного орудия на эсминце «Бодрый». В соединении во главе с лидером «Ташкент» состояли еще четыре корабля – «Бойкий», «Быстрый», «Бдительный» и «Безупречный». Наш эсминец с экипажем в 270 человек был универсальным боевым кораблем с мощным по тому времени вооружением.
В начале июня сорок первого в Севастополь прибыл нарком Военно-Морского Флота СССР адмирал Николай Герасимович Кузнецов. Он побывал на многих кораблях, в том числе и на нашем эсминце, беседовал с офицерами и матросами, призывал быть начеку, крепить флотское братство. Предупреждал о том, что война с фашистами, начавшими захват европейских государств, неизбежна.
–Николай Герасимович – один из выдающихся адмиралов флота. Строгий и заботливый, он знал всех командиров, прилагал усилия для оснащения флота новыми кораблями, внедрения достижений науки и техники, – вступил в разговор капитан третьего ранга в отставке Владимир Семенович Завидович. – Поэтому Военно-Морские Силы лучше, чем другие рода войск, подготовились к отражению нападения противника.
В ночь, когда грянула война, Н. Г. Кузнецов находился в главном штабе ВМФ и до того, как на границе прогремели залпы и завязались ожесточенные бои, отдал приказ о приведении всех кораблей и береговых батарей в готовность № 1. Ни Одессу, ни Севастополь, ни другие приморские города и базы вражеская авиация не застала врасплох, и флот не понес ощутимых потерь.
Радость побед и горечь утрат
Командующий Черноморским флотом адмирал Ф. С. Октябрьский первым сообщил в штаб ВМФ о нападении противника. Воины Приморской армии, народное ополчение мужественно защищали Одессу, как и на других фронтах, сорвав гитлеровский план «молниеносной» войны. К ним на помощь пришли корабли Черноморского флота, в том числе и эсминец «Бодрый». Прикрывая подходы к Одессе со стороны моря, они мощью своих орудий поражали огневые точки, бронетехнику и живую силу противника.
Но преимущество в авиации, танках, артиллерии и других видах вооружения в тот период войны было на стороне фашистов, поэтому армия, возглавляемая генералом И. Е. Петровым, вынуждена была отойти в Крым для обороны второй черноморской цитадели – Севастополя. Одним из последних уходил и экипаж эсминца «Бодрый», эвакуировавшего имущество Одесской киностудии и финансы Госбанка в Новороссийск. А затем он включился в оборону Севастополя.
– В один из последних дней обороны города мы, приблизившись к берегу, высадили корректировщика, чтобы получить от него точные данные о расположении или перемещениях противника и поразить огнем своих орудий, – Николай Иванович продолжил рассказ. – В небе появилась «рама» – самолет-разведчик. А через несколько минут начался массированный налет бомбардировщиков «Юнкерс-87». Приходилось рассчитывать лишь на собственные силы – меткий огонь зениток и маневренность. Несколько подбитых самолетов, оставляя дымный след, рухнули в морскую глубь, но и наш корабль получил серьезные повреждения, а экипаж понес потери. Погибли тринадцать и ранены более ста человек, но яростные атаки отбить удалось.
Возвратились в Севастополь и, пополнив экипаж после ремонта в Туапсе, продолжили боевую вахту. В начале июля, когда, как поется в «Заветном камне», последний матрос Севастополь покинул, наш экипаж обеспечивал охрану уходящих транспортов, а затем проводил операции по нарушению морских коммуникаций противника, ставил минные заграждения…
Израненный в сражениях, эсминец осенью сорок третьего года был поставлен на ремонт, на сей раз в порту Поти. Здесь же находился тщательно замаскированный крейсер «Парижская коммуна» («Севастополь»), Когда мы готовились к ходовым испытаниям, налетела вражеская авиация. Наверняка охотились за крейсером. Но весь удар принял на себя наш эсминец. В него попали две авиабомбы, одна из которых взорвалась. Это событие навсегда разлучило меня и оставшихся членов экипажа с «Бодрым» – и родным домом, и крепостью, и грозой для врага. Его отправили на ремонт, а нас зачислили в Анапский полуэкипаж.
Десант на Эльтиген
Старшина второй статьи Солдатов был определен в состав экипажа мотобота, которым командовал кавалер трех орденов Красного Знамени Борис Гермагенов. Во время Керченско-Эльтигенской десантной операции, начавшейся 1 ноября сорок третьего года, экипаж мотобота с Тамани и косы Тузла через Керченский пролив перебрасывал воинов, боеприпасы на берег рыбацкого поселка Эльтиген (ныне Героевка) на захваченный у врага плацдарм, благодаря мужеству, стойкости и героизма десантников названный Огненной землей.
Почти сорок суток отражая контратаки фашистов, при поддержке нашей авиации, кораблей, катеров и мотоботов Азовской военной флотилии держались эльтигенцы.
После освобождения города от захватчиков. Николай Иванович продолжил службу на военно-морской базе в экипаже мотобота. Почти четыре года участвовал в тралении мин в Азовском море и Керченском проливе, делая их безопасными для судоходства и рыбного промысла. На личном счету Солдатова более сорока мин, уничтоженных с использованием подрывных патронов. До сих пор саперы МЧС в районе Минного причала, что у мыса Ак-Бурун, находят и обезвреживают опасные «сюрпризы» минувшей войны.
Династия Солдатовых
В сорок шестом году Николай Иванович познакомился с Раисой Федоровной. В то время, как он защищал Севастополь с моря, она, будучи военной медсестрой, перевязывала, выносила на себе тяжело раненных воинов с поля боя, с передовой. До последнего оставалась вместе с севастопольцами, попала в плен. Благодаря несгибаемой воле, вере в победу выжила в «фабрике смерти» – Освенциме. Лишь в сорок пятом возвратилась в родную разрушенную Керчь. Отважная медсестра удостоена боевых наград.
…Спустя два года после знакомства сыграли скромную свадьбу. Их любовь, союз двух сердец, опаленных войной, прочнее стали.
Вскоре молодожены уехали в Баку, где жили родители Николая, а он устроился работать на судоремонтный завод Каспийской военной флотилии. Через двенадцать лет возвратившись в Керчь, около тридцати лет проработал на судостроительном заводе «Залив». В супертанкерах серии «Крым», а также «Победа», в судне с атомной установкой «Севморпуть» есть частица труда Николая Ивановича и его сыновей – продолжателей рабочей династии корабелов. Хотя пенсия по выслуге Солдатову была назначена еще в 1972 году, на отдых он ушел лишь в 1995-м. Но забот не убавилось. Николай Иванович и Раиса Федоровна воспитали четырех сыновей – Владимира, Юрия, Федора и Сергея. В их семействе шестеро внуков, четыре внучки, два правнука и одна правнучка.
О боевой молодости Солдатову напоминают, не только пожелтевшие снимки, которые пополнят бесценные экспонаты музея боевой славы, но и награды: орден Отечественной войны II степени, медали «За боевые заслуги», «За отвагу», «За оборону Севастополя», медаль Ушакова и другие. Николай Иванович – активный участник ветеранского движения города-героя Керчи, один из представителей прекрасного, героического поколения творцов Великой Победы.
СКВОЗЬ ОГОНЬ И ШТОРМ
О героической, без преувеличения, судьбе Владислава Донатовича Пельника написаны книги: «Четверо в шлюпке», «Золотой запас» Лидии Литвиновой, «Час мужества», «Штормовая пора» и «Ночь у мыса Юнаиду» Николая Михайловского, на «Боевом курсе» Константина Воронина. Были публикации очерков и статей в газетах и журналах, репортажи на всесоюзном телевидении. Но однажды внук Слава, наслушавшись рассказов бывалого фронтовика, предложил:
–Напиши-ка, дед, сам книгу воспоминаний. Должна же молодежь знать, что тебе довелось испытать. Лучше участника событий никто не напишет.
Сын латышского стрелка
—Дельное предложение, – поддержал Славу его отец Валерий Владиславович, директор фирмы, занимающейся компьютерной техникой. – Проблем с набором текста не будет. Наши потомки должны знать свою родословную, свои корни.
И Владислав Донатович с присущим ему усердием взялся за перо, обнаружив в себе литературные способности. Пригодились старые записи, да и память многое сохранила. К моменту нашей встречи в ветеранском клубе «Побратим» он успел написать основные главы о родителях; отце Донате Станиславовиче, красном латышском стрелке, участнике первой мировой и гражданской войн, Октябрьской революции, о матери– труженице Александре Ивановне Хроничевой.
Родился Владислав Донатович на Смоленщине. После окончания школы, как и многие из его ровесников, увлекался военными видами спорта, мечтал стать офицером, защитником Отечества. Юношу, как и многих его ровесников, романтикой покорения стихии привлекали авиация и морской флот. И он выбрал Пермское морское авиационное училище, в котором соединились эти две стихии.
В сентябре сорокового приступил к учебе, которая была рассчитана на два года с получением специальности военного техника 2-го ранга и звания «лейтенант». Но менее чем через год грянула война, ускорившая процесс подготовки. Уже в октябре сорок первого Пельник был зачислен в 18-й штурмовой авиаполк ВВС Черноморского флота.
–На вооружении нашего полка были штурмовики Ил-2, – рассказывает ветеран. – Их справедливо называли воздушными танками. Кабина и мотор защищены броней, четыре реактивных снаряда, две пушки, два скорострельных пулемета системы ШKAC, производившие 1800 выстрелов в минуту. Кроме того, Ил-2 нес четыре стокилограммовые бомбы. Фашисты его называли «черной смертью», а мы – крыльями Победы. В Севастополе, у мыса Херсонес и Казачьей бухты, находился аэродром авиаполка. Для Владислава и его боевых друзей закипели горячие будни. Он успевал не только готовить самолеты к вылетам, но и выполнял обязанности комсорга, личным примером подбадривал товарищей, вселял веру в победу.
–До последнего снаряда, отражая непрерывные атаки противника, прикрывала наши позиции береговая батарея № 35, – вспоминает Владислав Донатович. – Немногие из уцелевших штурмовиков покинули аэродром (позже 18-й авиаполк был преобразован в 8-й). Последним вылетел «Дуглас» с комсоставом, а нам, десяти воентехникам, было приказано уничтожить оставшееся вооружение, чтобы не досталось врагу.
Для эвакуации оставался один и без того переполненный бойцами катер. На нашем пятачке были сосредоточены огонь артиллерии, минометов, бомбовые удары вражеской авиации. Это был последний перепаханный воронками плацдарм защитников легендарного города русской славы. Один за другим в ходе отражения атак погибли семь моих товарищей. Вместе со мной оставались два Михаила – Белый и Штеренбоген. Мы побежали к катеру, и в этот момент вблизи раздался взрыв. Меня отбросило ударной волной. Очутился на дне одной из воронок. Катер ушел в море без нас. Мы бросились к маяку в поисках какого-нибудь плавательного средства.
Четверо в шлюпке
Им повезло: увидели плывущую на волнах шестивесельную шлюпку. Подтянули к берегу на мелководье, погрузили оружие, вещмешки со скудными запасами воды и пищи. Едва отчалили, как услышали крик:
–Братцы, возьмите и меня!
На берегу увидели бойца в форме пограничника. Нового четвертого члена экипажа звали Георгием Селивановым. И 1 июля сорок второго года отправились в рисковое плавание, не ведая, что ждет впереди. Море было тревожным и пустынным, лишь со стороны удаляющегося Севастополя гремели взрывы и в небе полыхали зарницы. В шлюпке отыскали кусок ткани и соорудили парус. Взяли курс в направлении Кавказа. Днем ориентировались по солнцу, ночью по звездам. Пищу и пресную воду делили по-братски маленькими порциями, чтобы хватило на несколько суток. Неожиданно ночью всплыла немецкая подводная лодка. Спасло то, что шлюпка оказалась в тени, падавшей от корпуса субмарины, которая вскоре погрузилась вглубь.
…Они уже потеряли счет дням и ночам, когда в небе Владислав увидел и распознал контуры самолета МБР-2.
– Это наш морской ближний разведчик, – сообщил он измученным скитаниями друзьям. С трудом поднялись, замахали руками, подавая знаки. Летчик их заметил, качнул крыльями самолета.
–Спасены, – ликовали воины, несколько суток жившие без воды и пищи.
–Летчик обязательно сообщит в ближайший порт и за нами вышлют катер или гидросамолет, – обнадежил Пельник. Владислав не ошибся, Летчик Иван Василюк, с которым Владиславу удалось встретиться спустя тридцать восемь лет в Туапсе, сообщил в Новороссийск о моряках, терпящих бедствие. А копию снимка (Василюк тогда произвел фотосъемку их утлого суденышка), Владиславу подарили сотрудники музея.
Но в тот день помощи они не дождались – в Черном море разыгрался сильный шторм. Шлюпку бросало, словно скорлупу. Усталые бойцы едва успевали вычерпывать воду. Ловко маневрировали, чтобы удержать шлюпку на плаву. Воля к жизни, стойкость, надежное плечо друга помогли выстоять в борьбе со стихией. Отважных мореплавателей в двадцати милях от Сухуми обнаружил и подобрал на борт экипаж катера «Морской охотник-071». Лишь тогда они узнали, что их плавание продолжалось шестнадцать суток. Истощенных воинов поместили в госпиталь.
В 1964 году Владислав Донатович встретился в Керчи со своим спасателем – капитаном катера Сергеем Ереминым Они крепко обнялись, обменялись адресами, снимками, в том числе «Морского охотника-071». А одной из любимых песен для Пельника стал «Заветный камень» реквием последним защитникам легендарного Севастополя. Эта песня о нем и его товарищах, преодолевших огонь и воду, достойно выдержавших суровые испытания, проявивших мужество и силу духа.
Судьба его хранила
Еще в пяти случаях Владислав Донатович во время войны находился на волосок от гибели. Но, видно, судьба его хранила. А еще – вера в долгожданную победу. Однако ранений и контузий избежать не удалось. Вот лишь два: эпизода после того беспримерного плавания.
Подлечив в госпитале, Пельника определили в морскую пехоту. А когда фашисты прорвались на Кавказ, дали снайперскую винтовку с oптикой для прицела. Бои шли в горах. На счету Владислава уже были десять убитых фашистов.
–От окопов, в которых находились наши воины, я отполз вперед метров на пятьдесят. Занял удобную позицию и через просвет между стволами деревьев стал наблюдать за противником,– вспоминает ветеран. – Во время обеда фашисты утрачивали бдительность. Один из них высунулся из окопа, и я его поразил точным выстрелом. Затем увидел, как над бруствером появилась каска, выстрелил наверняка. И вновь высунулась каска. В третий раз каска с заметными через оптику пробоинами поднялась на шесте. Я понял, что в азарте упустил хитрость противника, засекшего мою позицию. Едва успел отползти назад, как ударили минометы, перепахав место, откуда я несколько минут назад вел охоту за противником.
Следующий случай произошел в Анапе. К тому времени Пельник служил военным техником в 47-м штурмовом авиаполку. Однажды фашисты со стороны моря нанесли удар по городу и аэродрому. Надо было срочно поднимать наши штурмовики в воздух, чтобы отбить атаку.
– У одного из пилотов не оказалось в экипаже стрелка. Увидев меня, он сделал знак рукой, – говорит Владислав Донатович. – И прежде нередко вылетал на боевые задания в качестве стрелка. И на сей раз нацепил парашют, заняв место в кабине. Но за несколько секунд до взлета появился штатный стрелок, и мне пришлось уступить ему место. Тот экипаж погиб в воздушном бою…
В составе 47-го авиаполка Пельник освобождал Крым, Севастополь, города и села Болгарии, Румынии, внес свою лепту в Победу. За беспримерный переход из Севастополя в акваторию Сухуми (их тогда сочли без вести пропавшими) ни Пельник, ни его спутники наград не удостоились, но Владислав Донатович не сетовал. В последующих боевых операциях его мужество и стойкость были оценены орденами Красной Звезды, Отечественной войны II степени, медалями «За оборону Севастополя», «За оборону Кавказа», «За боевые заслуги» и другими.
КОМАНДИР ГВАРДЕЙСКОГО ПОЛКА
С каждым годом все величественнее предстает подвиг воинов-десантников, которые в ночь с 1 на 2 ноября 1943 года, форсировав Керченский пролив, преодолев ожесточенное сопротивление противника, высадились на побережье крымской земли у рыбацкого поселка Эльтиген.
В течение 36 суток они, отражая атаки превосходящего в живой силе, технике и вооружении врага, твердо удерживали плацдарм, проявляя отвагу, силу воли и беззаветную любовь к Родине. Не случайно впоследствии Эльтиген, где каждая пядь земли полита кровью сыновей и дочерей Отчизны, прошита осколками и пулями, обожжена огнем, был назван Огненной землей и Героевским. За мужество и отвагу, проявленные в боях на этой ограниченной кромкой моря и высотами с огневыми позициями противника земле, 61 советский воин был удостоен высокого звания Героя Советского Союза. Это больше, чем в каком-либо другом сражении в годы Великой Отечественной войны.
Символом стойкости в период сражений на плацдарме, подвергавшемся постоянному минометно-пулеметному огню, ударам вражеской авиации, стало имя командира 335-го Краснознаменного гвардейского полка 117-й стрелковой дивизии полковника П.И.Нестерова. Его с гордостью и нежностью называли батей. Уважали и любили за строгость и заботу о воинах, которые одними из первых со своим командиром захватили плацдарм.
До участия в Эльтигенском десанте Павел Ильич Нестеров отличился в боях при обороне Одессы, Севастополя, Новороссийска, а в апреле 1944 года освобождал и Керчь. Возглавляемый им полк участвовал в освобождении Бердичева, Тернополя и других городов и населенных пунктов, изгоняя из них фашистскую нечисть. На завершающем этапе войны участвовал в боях за Потсдам, где состоялась конференция глав государств антигитлеровской коалиции, констатировавшая разгром фашистской Германии.
Но чтобы состоялось это событие, воинам довелось пройти фронтовыми дорогами, испытывая радость побед и горечь утрат. После боев на Эльтигене по приказу командования десантники во главе с П. И. Нестеровым в ночь на 7 декабря 1943 года прорвали оборону противника в районе Чурбашского озера и совершили 20-километровый марш по тылам противника, сокрушая его огневые точки.
Павел Ильич вместе с группой из пятидесяти бойцов прикрывал отход десантников и последним оставил Эльтиген. Здесь в который раз проявила мужество и милосердие медсестра Шура Меркулова – керчанка Александра Григорьевна Чередниченко. Она провела более трехсот раненых бойцов через болотистую местность. А проводником для отряда был сапер восемнадцатилетний Иван Долгокеров, который вместе со своим земляком-пехотинцем Александром Басс-Крепким с первого и до последнего дня сражались в Эльтигене.
Утром десантники решительно атаковали сильно укрепленные позиции противника на горе Митридат, откуда из мощных орудий велся обстрел акватории Керченского пролива, окрестностей города. В течение четырех суток, ведя непрерывные бои, отражая контратаки все новых и новых сил противника, решившего любой ценой возвратить господствующие высоты, десантники удерживали знаменитую гору. И если бы пришла помощь с таманского берега, то уже тогда, 7 декабря 1943 года Керчь была бы освобождена от фашистов.
Силы были неравны, и десантники оставили позиции. Нестеров встретился с партизанами и при переходе через линию фронта был тяжело ранен. После лечения в госпитале вновь встал в строй и продолжал громить врага. В послевоенные годы, проживая в Рязани, приезжал в Керчь, встречался со своими однополчанами, Шурой Меркуловой, переправившей с Огненной земли на таманский берег на мотоботах и других плавсредствах более тысячи раненых воинов. Эти встречи памятны Александру Михайловичу Басс-Крепкому и Ивану Владимировичу Долгокерову – боевым орденоносцам.
В честь их боевого комбата в Керчи район Аршинцево названа улица. Павла Ильича давно нет в живых, но память о нем и других воинах легендарного десанта живет в сердцах благодарных людей. В дни славных исторических дат эльтигенцы и активисты городкого комитета ветеранов войны по давней традиции посещают священные могилы, обелиски и памятники на Огненной Земле, воздают почести воинам, павшим смертью храбрых в боях за свободу и независимость нашего Отечества.
МЕДСЕСТЕРА ШУРА МЕРКУЛОВА
—Товарищ майор, отпустите нас в десант на Эльтиген, – обратились к Цыбульскому, главврачу 19-й маневрово-корабельной группы Черноморского флота, медсестры Шура Меркулова и Нелли Гаврилова, прослышавшие о подготовке крупной морской операции.
–Эх, девчата, не жалеете, не бережете вы себя, в самое пекло лезете, – вздохнул бывалый офицер.
–Керчь – наш родной город, – пояснила Меркулова и добавила: – А разве легче было в боях на Малой земле, под Новороссийском?
–Будь, по-вашему, коль настаиваете, – согласился Цыбульский. – Тем более что без медсестер ни один десант не обходится. Боевого опыта, отваги вам не занимать.
Да, к тому времени (октябрь 1943 года) за мужество, проявленное в боях под Новороссийском, Александра Меркулова уже была награждена орденом Красной Звезды. А в Керчь вместе с подругой стремилась не случайно. Здесь Шура родилась, училась, закончила среднюю школу №17 и стала студенткой металлургического техникума, чтобы работать потом обогатителем медного производства на металлургическом заводе им. Войкова. Но ей удалось закончить только первый курс. Началась война. Девушка поступила на курсы медсестер Красного Креста. Вместе с подругой Надей Карпухиной вошла в истребительный батальон. Ночью дежурили на заводе, борясь с очагами пожаров от бомб, сброшенных вражеской авиацией, оказывали помощь раненым. Несли эту опасную вахту до ноября сорок первого, когда фашисты захватили Керчь.
