Владимир Михайлович Шарик
Здравствуй, земля целинная. Книга первая
– Никогда бы не мог подумать, что Сергийчук сотрудничал с немцами, ведь он служил в рядах Красной Армии, под Варшавой получил ранение, и его комиссовали из армии. Я ему еще предлагал к нам в органы идти, но он отказался. Ой, будет у нас с тобой прокол, парень. Придется извиняться перед человеком.
Перед фотоателье они замедлили свой ход, Петя пытался найти своего товарища, но нигде его не видел.
– Где же твой приятель? – спросил Сергеевич.
– Да вот здесь я его оставил. Сказал, чтобы из-за угла он наблюдал за ателье.
– Где же он мог деться?
– Не знаю.
– Что же делать? – спросил опер, но сам же и ответил на него, – Так стойте здесь, а я сам пойду в ателье. Если не выйду, то побегите за подмогой.
– Сергеевич, может, я с вами?
– Здесь стой, – строго приказал опер и пошел к ателье.
Прошло несколько долгих томительных минут, прежде чем оперуполномоченный вышел из ателье.
– Ну, что? – спросил его Роман.
– Никого нет, – со вздохом сказал Сергеевич. – А где же твой парень?
– Не знаю. Я ему сказал, чтобы он стоял здесь, – холодок пробежал по спине парня, неужели с Сергеем случилось что-то неладное.
– Роман иди в райотдел и звони в область, чтобы помогли нам с поимкой этого преступника. Пусть объявят по всем постам об опасном военном преступнике Сергийчук, Сергийчук… Имя его-то я забыл. Позвонишь в паспортный отдел и запишешь все его данные. Да, и чтобы были осторожны, он, по всей видимости, вооружен.
Роман побежал в райотдел, а опер вместе с Петром пошел искать Лагуту. Однако, вскоре. он сам появился из-за угла дома.
– Ты где пропал? – напал на него Власенко.
– Я ж пошел за тем типом, когда он вышел из ателье.
– А где же он сейчас? – спросил Новиков.
– Он зашел в один дом и не выходил оттуда, а я побежал за вами.
– Что ж мы стоим, пошли, покажешь, куда он зашел.
Они прошли метров двести, и Сергей показал на дом, в который вошел фотограф.
– Стойте здесь, – скомандовал Опер, – А я пойду посмотрю что там делается.
Он зашел в дом, но вскоре вышел.
– Никого там нет. Там проходной коридор – он ушел через другой выход, так, что теперь ищи его ветра в поле. Пошли в райотдел, надо вызывать технику и помощь, чтобы прочесывать весь район. Далеко он не уйдет.
В бескрайней казахстанской степи бежал человек. Страх гнал Степана Сергийчука по разбитой дороге, по вспаханному полю подальше от города. Ему срочно надо покидать это место. где разоблачили его, ибо он никакой не Сергийчук, а Овдеенко Василий Павлович. А документы Сергийчук он украл у тяжелораненого солдата в полевом госпитале, где он оказался с легким ранением в руку. Хотя прошли годы, Петр вырос, и трудно было узнать его, но фамилия его показалась знакомой, да, и похож он был на свою мать Марию, которую Овдеенко хорошо знал, ибо частенько забегал к ней за самогонкой. А, когда он увидел, что Власенко подошел к другому парню, о чем-то пошептался и побежал в сторону райотдела, то понял. что его раскрыли, и единственная возможность у него жить – это бежать. Бежать и бежать. Куда бежать он не знал, но очень хотелось жить, как и тогда, когда, оказавшись в окружении, он поднял руки вверх, чтобы сдаться врагу, но остаться жить. Затем были лагеря, где военнопленные умирали сотнями от голода, болезней и холода. Когда предложили идти полицаем, то он согласился, так как хотелось жить.
Думал, что походит так в чужой форме, ничего не будет делать плохого, а там, может, к партизанам переметнется. Но не тут то было.
Фельдфебель вручил ему " Вальтер" и сказал: "Стреляй у того комиссара." Василий отпрянул от пистолета: "Нет, я не могу. Это же грех".
– Тогда ты станешь к стенке.
Овдеенко дрожащими руками взял пистолет, ему очень хотелось жить. Ведь жизнь самая большая ценность, что б там не говорили мудрецы о моральных ценностях. Он посмотрел на мужчину в военной форме, который стоял напротив. Видно, он тоже хотел жить, но он был обречен. "Если не я, то его все равно пристрелят. – подумал он, – Да, и чего его жалеть. Ведь это комиссар, именно, такие приезжали представители в их село, забирали в них землю, инвентарь, загоняли в колхозы. Чего это я должен жалеть. Он не жалел меня и мою семью, когда мы голодовали, когда мы колоски в поле собирали, да лепешки с бурьяна ждали. Он заработал эту пулю".
Он нажал на пусковой курок, прозвучал выстрел, и тело военного упало в яму.
Это было в прошлой жизни, с которой, как думал Овдиенко, расстался более десяти лет назад. Он сменил фамилию, свою внешность, место жительства, подался подальше от родной земли. Жизнь на новом месте налаживалась, он женился, у него был сын Виталик пяти лет, в котором он души не чаял. Но вот явился парень из той прошлой жизни, и он кинулся в бега.
Днем он отсиживался в каком-то кустарнике, или в каком-то разваленном шалаше казахов-пастухов, которые постоянно кочевали по степи со своим стадом, а ночью он шел строго на север, ориентируясь по Полярной звезде. Иногда он слышал, как по степи мчались со включенными фарами автомобили – это они разыскивали его. Тогда он просто ложился на землю, хотя степь кишела в это время скорпионами, ядовитыми змеями. Звук машины удалялся, и он вставал и шел дальше на север.
Три дня он шел без пищи, ел кору и корни кустарников. воду пил их грязных луж и отстойников. Он уже выбивался из сил, но продолжал идти, ибо ему хотелось жить, как тогда в окружении и в концлагере.
Фары автомобиля неожиданно осветили его из-за какого-то укрытия, и чей-то голос приказал: "Руки вверх! Вы окружены!" Всё было так неожиданно, что он не был даже готов к такому повороту событие. Но решение пришло мгновенно – он выхватил из кармана свой пистолет и поднес к виску. Лучше смерть, нежели позор его разоблачения. Его повезут в родные края, где его встретит презрение земляков, которым он принес столько горя. Они будут плевать в его лицо, кричать оскорбления в его адрес. А еще его сын, что он ему скажет. Овдиенко нажал на спусковой крючок. Степь огласил выстрел – он преодолел свой страх смерти, и сделал то, что должен был сделать раньше, чтобы сохранить свою честь.
Петр Власенко и Сергей Лагута возвращались в аул героями, их даже фотографировал местный журналист, и обещал поместить их фото в газете.
В выходной вечером в гости к Сергею и Петру зашел земляк из Павлограда Андрей Биленко. Он был в прекрасном настроении, после взаимных приветствий он выставил бутылку водки.
– Закусить найдется у вас?
– По какому случаю праздник устраиваешь?
– Потом расскажу. Что там у вас имеется?
– Есть сало, хлеб, немного меда имеется, – сказал Сергей.
– Давай на стол сало и хлеб. Медом я не закусываю.
Сергей полез в тумбочку и достал оттуда небольшой кусок соленого сала и горбушку хлеба.
– А стаканы у вас имеется?
– На кухню надо сходить, – ответил Сергей.
– Так пойди, принеси.
Сергей вышел, а Андрей обратился к Петру, который нарезал сало мелкими кусочками.
– Как тебе целина? Не надоела еще?
– Надоела, не надоела, а надо ведь оставаться здесь. Меня никто не заставлял сюда ехать, а раз приехал, то нечего жалеть. Конечно, здесь не мед, но со временем думаю, что наладиться и здесь нормальная жизнь.
– Когда она здесь наладиться никому не известно. лично мне уже надоела эта целина.
Зашел Сергей со стаканами в руках.
– Что-то быстро она тебе надоела. – встрял в разговор Сергей.
– Климат здесь тяжелый – днем жара до сорока градусов, а ночью калатун градусов пять, а эти пыльные бури, как завеют, то света белого не видно. Однажды я из-за них в степи заблудился, хорошо, что солярки было много в баке, а то километров тридцать пришлось намотать лишних, пока нашел свою бригаду.
– Да, климат здесь не такой, как у нас, но привыкаем.
– А я сказал себе, хватит с меня этих приключений.
– Куда же ты денешься отсюда. Тебя ж никто не отпустит. – возразил Петр.
– Отпустят. – таинственно сказал Андрей. – Ну, давайте выпьем, а я потом расскажу все, только, чтобы никому не говорили.
Ребята чокнулись стаканами, и выпили горькую настойку.
– Если ты собираешься удрать отсюда, то ничего не получится. Пешком ты отсюда никуда не пойдешь, а на железнодорожной станции тебя милицейский патруль остановит. Говорят, они там прямо у касс стоят – интересуются кто, куда билеты берет. И если ты едешь на Большую землю, то в тебя должно быть разрешение на выезд. Некоторые уже пробовали, но их отправляли назад, – резонно заметил Петр.
– Меня не отправят.
– Почему? – поинтересовался Сергей.
– Потому что у меня будет разрешение.
– Где ты его получишь?
– В сельсовете дадут.
– Что ты особенный какой-то, – встрял в разговор Петр.
– Не особенный, но я знаю каким образом можно уехать с целины.
– А поделись и с нами своим секретом.
Андрей деловито разлил водку по стаканам.
– Давайте выпьем за успех моего дела, – поднял стакан Андрей, а за ним и его товарищи.
– Так вот – после того как они выпили и закусили, заговорил Андрей, – всё очень просто. Я написал заявление в сельсовете, что хочу перевезти сюда мою семью, ибо не могу сам здесь жить в отрыве от них. Должен сказать, что это дело здесь приветствуют – новые люди здесь нужны, а, если семью сюда перебираются, то больше рабочих рук будет. Супруга прислала мне письмо, что она согласна переехать сюда – раньше я ее проинструктировал, и она написала все как надо. Я с письмом в сельсовет, и мне дали разрешение поехать к себе на Украину, чтобы привезти сюда мою семью. Там мне даже бесплатно выделяют товарный вагон, чтобы погрузил свое имущество, в том числе можешь и коров везти, курей, свиней. Сегодня мне дали разрешение, и завтра я еду брать билет в железнодорожной кассе. Вот и все.
– Да, хитро мудро ты сделал. – с некоторым восхищением сказал Сергей.
– А с тебя же потребуют вернуть подъемные деньги, которые выдали перед поездкой, – трезво заметил Петр.
– Как-нибудь выкручусь. Если на то пойдет, то отдам. На шахте сейчас подняли зарплаты, так что насобираю денег, но здесь оставаться не намерен. А вы как?
Ребята на время задумались, конечно, хотелось попасть домой, хотелось домашней обстановки, поесть свежих овощей, черешни, абрикос.
– Пока не буду ехать назад. Деньги я подъемные практически потратил, а что я там, в колхозе заработаю? Там же по-прежнему люди за трудодни работают. А что тот трудодень Мать говорила, что в этом году за трудодень давали сто грамм пшеницы, выходит на сто трудодней десять килограмм. Копейки получаются. А здесь я имею двести-двести пятьдесят рублей чистыми. Так какой резон мне возвращаться туда.
– Я тоже не собираюсь ехать домой, пока не насобираю денег на мотоцикл с коляской, а может даже на машину. Я себе так решил, что должен вернуться домой с собственным транспортом, а там в селе я никогда не заработаю столько денег.
– Как хотите, но с меня хватит целины. я уезжаю. – заключил Андрей, разлил оставшуюся водку по стаканам и они чокнувшись выпили её.
На следующий день хозяйка принесла Пете письмо от Наташи, которому парень очень обрадовался. Последнее время на него напала некая хандра, особенно, после того, как Андрей сказал ему, что уезжает на Родину. Появилась даже мысль, а не воспользоваться ли ему тем же способом, чтобы покинуть эту неприветливую землю. Власенко тотчас открыл письмо.
" Здравствуй, Петр!
С комсомольским приветом и лучшими пожеланиями в твоей жизни Наташа. Хочу обрадовать. что на комсомольском собрании мы вынесли решение собрать металлолом, а полученные деньги отправить в ваш совхоз на покупку вам новой техники. Хотя должна сказать, что не сразу все комсомольцы были согласны с таким решением. Видишь ли, они считают, что целинники никакие не герои, а просто люди, которые ничего не смогли добиться в жизни, и потому поехали осваивать новые земли. Пришлось их убеждать, что люди поехали туда по убеждению, по зову сердца. Кроме того еще есть такое понятие, как гражданский долг, который ты должен выполнить перед Отечеством, если есть в этом необходимость. Вот вы там занимаетесь настоящим делом, которое должно сделать нашу страну богаче, а людей счастливей. Некоторые вот говорят, что сейчас нет места подвигу, что прошли времена, когда надо совершать героические поступки, но я считаю, что во все времена есть место подвигу, только человек должен быть готов к этому.
Наступает лето, и у нас начинается время выпускных экзаменов. Очень волнуюсь, ибо хочется сдать все на отлично, чтобы получить золотую медаль, ведь я хочу поступить в медицинский институт, а туда большие конкурсы.
На этом заканчиваю свое письмо, ибо иду учить физику – она у нас первый экзамен.
До свиданья! "
Петя прочитал письмо, повеяло от него какой-то теплотой, нежностью, верой, что ему даже стало стыдно за свою хандру. Его там считают героем, а он собирается бежать отсюда. Нет, он никуда не уедет, а будет продолжать начатое дело. Колхоз отсеялся, и ждали все теперь появление первых всходов. Дождей не было, а достаточно ли запаса влаги, которыми запаслась земля за зиму. Почти каждый день они бегали на поле и следили за появившимися всходами, они сначала были слабенькие, тоненькие, с желтизной, но они упорно лезли к солнцу, а после небольшого дождя они ярко зазеленели и покрыли ровным зеленым ковром всю степь. Люди были просто счастливы, ибо были причастны к этому колдовству – целина приняла их зерна и впервые собиралась дать первый урожай.
Пока же подрастала пшеница, механизаторы занимались подготовкой комбайнов к уборке урожая, готовили ток и хранилища, к приему зерна. К тому же жизнь аула оживилась после приезда студенческого отряда из Ленинграда. Они занимались строительством новой школы и нового коровника. Веселый был народ. Днем они работали на стройке, а вечером устраивали танцевальные вечера, и, несмотря на усталость, молодые люди с удовольствием шли туда, чтобы дать выход своим эмоциям.
Среди приехавших студентов были и девушки. Они отличались какой-то непосредственностью и раскованностью в отношении к парням мужчинам. Легко знакомились, заводили разговоры на самые простые темы от событий в стране, до международных событий. Волновали их война в Корее и угроза атомной войны, встреча в Париже борцов за мир и новый фильм с участием Жерара Филиппа. К Пете тоже подошла одна из студенток.
– Меня зовут Валя, а вас как? – она протянула руку парню, но тот немного засмущался.
– Меня зовут Петр. Только руку я вам не подам, потому как он меня в смазке и вы вымажете свою.
– Ничего отмоется, – и она сама взяла у него руку и крепко пожала. – Понимаете, я ехала сюда с надеждой поработать на тракторе, а меня на кухню поставили работать посудомойкой. Понимаю, что и здесь кто-то должен работать, но почему я.
– Но сразу так на трактор никто не сядет. Надо учиться этому.
– Но я в институте училась, ходила на курсы трактористов, сидела в кабине ДТ-54, но ездить не приходилось. Думала, что приеду на целину, там получу практику, а меня на кухню. Несправедливо это. А вы давно работаете на тракторе?
– Я тоже два года назад закончил курсы трактористов, но работаю только полгода, а до того работал прицепщиком, то есть помощником у тракториста.
Девушка несколько раз обошла трактор, рассматривая каждую деталь, щупая металлического богатыря.
– А почему вы сейчас стоите, в поле не едете?
– Делаю маленькое техобслуживание, заменял масло в системе, потому что старое уже выработало свой срок. Кроме того надо было подтянуть все гайки на подъемном механизме, а то ни разу ничего не подтягивал с тех пор, как выехал в поле.
– Уже заменили масло и потянули гайки? – девушка с каким-то лукавством посмотрела на юношу.
– Да.
– И трактор может выезжать в поле?
– Может. Только мне бригадир не дал сегодня наряд на работу, сказал, чтобы занимался я ремонтом.
– Но трактор же может выехать в поле, – настаивала Валя.
– Может.
– Так давайте выедем в поле, – не унималась девушка, в глазах ее блестели огоньки, от которых по телу башни бежали мурашки.
– Зачем?
– Надо же проверить, как будет вести трактор после ремонта.
– Да, будет он нормально ездить, – парень отбивался от настойчивой девушки, ибо за самовольный выезд в поле могло последовать наказание от бригадира.
– Но давайте проедем хоть немножко. Я так хочу прокататься на тракторе. Никогда не ездила.
– Я так хотела,– это был, конечно, весомый аргумент в словах девушки, ибо не привык Петя отказывать девушкам, была у него такая слабость, тем более, если девушка такая красивая, да еще и учится в институте.
Впрочем, скоро он пожалело том, что дал управлять трактором девушке, ибо она не справилась с техникой, и ДТ-54 въехал в сарай местного жителя. Из дома выбежал старый казах, раскричался на Власенко, а потом выбежала еще вся его семья, и женщины пытались вытянуть парня из трактора. Хорошо, что вовремя приехал бригадир Николай Иванович, и отбил парня и трактор от быстрой расправы, пообещав исправить сарай.
– Что же ты это трактором не можешь управлять? – спросил он у Пети.
– Да сцепление что-то заело, – оправдывался парень.
– А девица-то что делала в тракторе?
– Да, попросилась вон до кухни подвезти.
– Так. В наказание тебя посылаю на кухню, а сарай, чтобы исправил хозяину в свое личное время. Материалы тоже за деньги свои покупай.
– Хорошо, – согласился парень с наказание, он полагал, что наказание будет значительно строже.
Только бригадир отъехал от трактора, как девушка подбежала к Пете и сказала.
– Это всё я виновата, так что я все сама сделаю.
– Не переживай, мы с Серегой в выходной всё заделаем.
– Нет. Я проломала сарай, я буду и ремонтировать. Я попрошу ребят своих, то они сделают лучше, чем было. Поверь это мне и им ничего не будет, стоит.
– Хорошо. Пускай они делают, а я с ними расплачусь.
– Никакой платы. Они ребята хорошие и пойдут мне навстречу.
На том и порешили, девушка пошла на кухню, а Петя стал собирать свой инструмент и складывать его в трактор.
На следующий день он явился на кухню, где хозяйствовала Валентина вместе с пожилой казашкой.
– Принимайте пополнение, – весело сказал Петр, ибо ему действительно было приятно оказаться рядом с девушкой: студенткой, комсомолкой и просто красавицей. – Могу все делать: картошку чистить, лук резать, морковку жарить.
– Это мы и без тебя можем сделать, – ответила старушка – А вот, если б ты хлеб испек, то мы были бы тебя благодарны.
– Так это я мигом. Давайте муку, дрожжи, и всё будет сделано.
– Ты что, шутишь? – удивленно спросила Валя, ибо она не умела этого делать, и считала, что этому делу надо долго учиться.
– Нет. Не шучу. Я дома сам пек хлеб, когда мама уезжала в длительную командировку. Она по заданию колхоза загружала вагон разными овощами, фруктами, арбузами, дынями и возила в разные города продавать, а денежку в колхозную кассу привозила. Неделями её дома не было, а я с младшим братом оставался на хозяйстве, вот и приходилось самому всё делать.
– Ну, ты, молодец, – восхищенно сказала девушка, а старая казашка принесла ему дрожжи.
– Держи, посмотрим, что ты за молодец. Муку вон в мешке бери.
Петр справился с заданием, и хлеб вышел у него отменный, даже старая казашка похвалила его за работу.
– Ты смотри какой, молодец. Хлеб получился у тебя мягкий, как пушинка.
– Да, я еще и не такое могу делать. И пирожки разные и балабошки с частником, и бублики с маком.
Парень хотел еще многое рассказать о своих способностях перед девушкой, но тут к Вале подошел один из её однокурсников. Он позвал её, они отошли в сторону, и студент стал ей что-то рассказывать, она внимательно слушала, а в конце повисла у него на плечах, запечатлев долгий страстный поцелуй.
Власенко это почему-то очень не понравилось, настроение у него резко ухудшилось, и даже то, что сказала ему потом Валя, не обрадовало его.
– Так, можешь радоваться – ребята починили сарай, сделали лучше, чем было, хозяин остался доволен.
– Я бы и сам сделал, – в сердцах сказал Петя.
– Ты, что рассердился? – ничего не поняла девушка.
– Нет, я всем доволен. До свиданья.
– Но тебя, же послали помогать на кухню.
– Я лучше пойду помогать студентам школу строить, – парень был мрачнее тучи.
Тут только до девушки дошло, почему парень находился в таком плохом расположении духа.
– Ты, что ревнуешь меня?
– Еще чего! Больно ты мне нужна!
– Ревнуешь, я же вижу. Напрасно ты так. Я ж тебе не давала повода к тому, чтобы то мог надеяться на какие-то чувства с моей стороны. Конечно, парень ты хороший, но как тебе сказать… – девушка замялась, подбирая нужные слова, чтобы они были убедительны, и не слишком ранили парня. – Понимаешь, мы немного разные.
– В каком смысле? – Пете не хотелось верить, что он не достоин внимания этой девушки.
– Во-первых, я старше тебя.
– Всего на два года.
– Но женщина становится взрослой раньше мужчины. Так что наша разница примерно на шесть-семь лет. Кроме того, я студентка, скоро окончу институт иностранных языков и могу получить направление за границу, а ты что будешь делать там.
– Но я думал, что у тебя тоже чувства, ведь мы так хорошо общались.
– Это только приятельские отношения.
– Понятно. – Парень нагнул голову и пошел прочь.
Ночь Власенко провел очень неспокойно, мысли путались в голове. Он был очень огорчен, что Валя так поступила с ним. Почему это они оказались не равны? Почему его чувства не разделила девушка? Что ему надо сделать, чтобы в следующий раз он не получил отказ от девушки, в которую он влюбиться. Неужели он так плохо сложен, или у него имеются какие-то физические изъяны, которые могут вызвать у противоположного пола отрицательные эмоции? Не приходилось раньше ему производить анализ своей личности. Раньше никогда он не сомневался в своих возможностях, был доволен своей жизнью. Но вот случай с Валентиной поднял в нем смуту, и он не находил точного ответа на свои вопросы. Правда, он немного догадывался, в чем заключалось его несчастье. Конечно, между ними имелась большая разница – он закончил только начальную школу, а она учится в институте, о котором он даже мечтать не может. Но разве он в этом виноват, была война, а потом тяжелые годы разрухи. Конечно, ему надо учится, но, где он может продолжить свою учебу, если в ауле даже школы нет нормальной, только начальная. Да, и ему надо работать, чтобы жить самому, и поддерживать мать и младшего брата.
С тяжелой головой Петя утром поднялся и пошел в тракторную бригаду, но Николай Иванович огорчил его.
– Ты чего пришел сюда?
– Работать на тракторе. Не хочу я на кухне работать.
– К сожалению. не могу я отменить приказ председателя совхоза.
– Тогда я пойду к нему.
– Иди.
В конторе Власенко не застал председателя, сказали, что он уехал в поле, а. когда приедет никто не знает. Парень остался ждать его во дворе канторы, спрятавшись в тени большого клена.
Конечно, непривычно ему было сидеть без дела, к тому же он нарушал трудовую дисциплину, за что его могли бы и наказать, но Власенко решил идти до конца. Он приехал сюда работать на тракторе, а не бегать на побегушках на кухне. Если же он им не нужен, как специалист, то пускай отпускают его на все четыре стороны.
– Ты чего здесь сидишь? – председатель явился не в настроении.
– Алихан Каримович, я не хочу работать на кухне, верните меня в тракторную бригаду.
– Петр, я здесь решаю, кому, где работать. Так что иди на кухню.
– Никуда я не пойду. Если вам не надо трактористы, то я уволюсь из совхоза.
– Тебя никто не отпустит, и никуда ты не уйдешь отсюда.
– Я пойду работать в соседний совхоз. Вот сейчас возьму и пойду туда, и никто меня не остановит.
Решительный тон парня, видно, отрезвил председателя, и ему не хотелось терять хороших работников.
– Петр, понимаешь, сейчас на кухне нет пекаря, а ты замечательно печешь хлеб. Мне Алиа Абишовна сказала.
– Но до меня кто-то ведь пек хлеб.
– В декрет она ушла. Так что прошу я тебя пойди пока на кухню работать, пока я не найду нового пекаря.
– Сколько вы будете искать?
– Неделю, две. Понимаешь, это же не простое дело – печь хлеб.
– А платить как будете?
– Как механизатору.
– Хорошо. Я согласен поработать на кухне, но не больше двух недель.
– Вот и хорошо, что пришел, а то я не знала что и делать, – встретила Петра кухарка Алия Абишовна.
– Я не на долго, – хмуро сказал парень.
– Это мы еще посмотрим.
– И не мечтайте. Где дрожжи?
– Сейчас принесу, – сказала кухарка и побежала в подсобку.
К Власенко подошла Валя. Она чувствовала себя, в чем-то виновата, хотя, как она считала, никаких поводов для нежных чувств парня она не давала.
– Здравствуй, Петр, – девушка постаралась сказать это как можно спокойно и бесстрастно.
– Здравствуй, Валя, – в тон ей ответил.
– Понимаешь, Петя…
– Я все прекрасно понимаю. Не то у меня образование, не знаю я как надо себя в обществе…
– Нет. Дело тут не в образовании. Ты хороший умный парень, но у меня уже есть жених. Мы с ним должны пожениться, когда приедем с целины. Ты его видел, он вчера приходил.
– Желаю вам счастья, – сказал Петя и пошел набирать дрова, чтобы растопить печь.
За работой парень забыл свои печали, ибо теперь он думал только о том, чтобы выпечь отличный хлеб для людей, которые трудятся в поле.
Уставшим возвратился домой, Сергея не было дома, пошел на танцы, он лег спать, но уснуть ему не дал стук в окно.
Власенко открыл окно, чтобы посмотреть, кто там стучит. Это был его земляк Николай Фартушный. Лицо его было испугано.
– Что случилось? – спросил Петя.
– К тебе можно в комнату?
– Иди на вход, я сейчас тебе открою.
– Нет, я через окно к тебе влезу.
– Чего это ты так? – удивился Петр.
– Потом расскажу. – Сказал Коля, перелезая в окно. – Где Сергей?
– На танцы пошел. Они там возле конторы пляшут.
– Что ж это может даже лучше.
– Так что же случилось?
– Понимаешь, я влюбился.
– Понимаю, но тогда почему ж ты убегаешь от своей любви?
– Потому что влюбился не по правилам.
– Что тоже со студенткой завел роман?
– Хуже. С чеченкой я связь заимел. Их семью выселили сюда. Она одна и четыре брата, отец и мать.
– Как это получилось?
– Сам не знаю. Сначала просто разговаривали, я шутил, она смеялась. Мне это нравилось. Она тоже как-то оживлялась при мне. Я был для неё, как отдушина, потому что в семье её держали в строгости, никто ласкового слова не скажет – так у них принято, а потом я ей еще платок подарил на день рождения, она так счастлива была. Всегда в нем ходила, хотя братья ей и запрещали. Потом мы, как-то остались с ней вдвоем – все уехали в поле, какая-то авария в полевом стане случилась. Я вообще-то не был к этому расположен, но оказались мы в одной кровати. Ох, какая она была страстная! У меня еще не было таких женщин. Хотя она оказалась девушкой. После этого у нас было еще много встреч. Хорошо было, но со временем она стала задумчива. Я её спрашивал, что случилось. Она молчала. Потом сказала, что надо родителям открыться, чтобы дали согласия на брак. Но, когда они узнали о наших отношениях, то такой поднялся шум, что мне пришлось немедленно уйти, а братья сказали, что убьют меня за то, что опозорил семью их. Вот мне и пришлось бежать из аула, и не знаю, что и делать.
– Да, влип ты в историю.
– Сам не думал, что так получится, что зайдет всё так далеко.
– От тебя можно было ожидать. Ты и в нашем селе с девушками ты шуры-муры всегда водил. Помнишь, как тебя Павло Кочережко побил за то, что ты его сестру Машу обманул.
– Это были по молодости грехи, но теперь я уже остепенился.
– Слава богу! Но как теперь ты будешь выкручиваться?
– Не знаю.
– Но ты, же светлая голова. Подумай, что можно сделать?
– Вот так всегда. Ты завариваешь кашу, а я должен её расхлебывать.
– Но они убьют меня. Это же такие люди! Ты их не знаешь.
– Знаю, у меня же прицепщиком чеченский парень работает. Нормальный парень, но, если ты напакостил, то к тебе и отношение другое.
– У меня на тебя только надежда.
– Хорошо. Подумаем. Ты может есть хочешь, то у меня есть там сало, хлеб, квашенная капуста.
– Спасибо, мне ничего не хочется. Кусок хлеба в рот не лезет. Может в тебя сто грамм есть, то я бы не отказался.
– Нет, сейчас ничего нет, но, если тебе надо, то я сейчас сбегаю на точку.
– Не надо.
В комнатку зашел Сергей, он был удивлен, когда увидел в комнате Николая.
– Что это за поздний гость у нас?
– Сердечные у него дела. Хочет жениться, но родители невесты не дают согласия.
– Так, что он решил заслать сватов, и он просит нас быть сватами.
– Я не хочу быть сватом.
– Почему?
– Потому что невеста у него – чеченка, а братья её хотят убить, и нас они прикончат, если мы появимся у них.
Сергей останавливает на Николае долгий взгляд.
– Ты, что с ума сошел?
– Как говорится, дай сердцу волю, заведет тебя в неволю.
– Ребята, но хватит уже издеваться надо мной. Давайте, что-то решать.
Долго сидели ребята в комнате, решая как же помочь товарищу попавшему в беду. Петя несколько раз ставил чай, чтобы голова заработала свежее. Решили, что Сергей утром пойдет к Николаю Ивановичу, чтобы он помог незаметно исчезнуть Николаю из этих краев. Потом они поговорили о насущих делах, о том, что пишут с Украины.
Николай сказал, что мама писала, что в селе идут на поправку: правительство во главе с Маленковым обещало снизить налоги, погасить задолженности за прошлые годы, отменить натуральные подати и еще много чего хорошего.
– Обещать, еще не значит выполнить. – резонно заметил Петр, – нам много чего обещали.
Утром следующего дня Петр пошел на кухню, а Сергей отправился в тракторную бригаду, чтобы встретится там с Николаем Ивановичем. Он был очень занят на утреннем наряде, утрясал разные мелочи с механизаторами. Пришлось Сереге ждать бригадира, пока тот не отослал технику в поле, только после этого он спросил парня.
– Что ты хотел?
Сергей вкратце ввел Николая Ивановича, он, конечно, очень ругал Николая за опрометчивый проступок, но сказал, чтобы тот сидел дома, а он перезвонить председателями колхозов, которым можно будет перевезти инкогнито любвеобильного механизатора.
С чувством выполненного долга возвратился Сергей на квартиру, где в тревожном ожидании находился Фартушный и передал ему распоряжение бригадира.
– А не сдаст он меня чеченцам? – забеспокоился Николай.
– Не переживай, он мужик свой. Ты есть будешь?
– Что-нибудь перекусил бы, а то со вчерашнего дня ничего не ел.
Сергей достал сало, хлеб, зеленый лук и пригласил земляка к столу.
Вечером пришел Петр с кухни, принес для Николая целую буханку только спеченного хлеба и банку тушёнки, которую он выпросил у Алии Абишовны. Уже ночью приехал Николай Иванович, сказал, чтобы собирался грешник дорогу. Ребята поинтересовались, куда он повезет их земляка, но бригадир не сказал им об этом.
Расставание было грустным, ведь в этой далекой стороны их было трое человек из одного села. Они часто встречались, вспоминали о прежней жизни, рассказывали новые истории о своем селе, о которых узнавали из писем близких и родных. И вот теперь судьба раскидывает их по разным сторонам, и когда встретятся снова они вместе, никто не знал.
