Владимир Михайлович Шарик
Здравствуй, земля целинная. Книга первая
– Пошли, – сказал Иванович – Дорога дальняя предстоит. Едва не забыл, я ж привез вам районную газету. Там ваши фотографии и рассказ о том, как вы фашистского прихвостня поймали.
Ребята выхватили газету из рук бригадира и стали искать заметку, пожелав перед этим счастливого пути земляку и обняв его на прощание. Нашли на четвертой страничке заметку под названием: "Кара настигла изменника Родины". В ней говорилось, как проводилась операция по задержанию преступника, а главное там была фотография Сергея и Петра. Ребят от гордости за себя грудь распирала – ведь они впервые видели свои фотки в газете, и про них писали, что вели они себя как настоящие герои.
– Давай отошлем эту газету к нашим людям в село. Вот там обрадуются за нас. К тому же они узнают, что ненавистный им бывший полицай Овдиенко натворивший столько бед на родной земле, покончил жизнь самоубийством.
Петр ничего не отвечал, ибо у него немного другие планы были по поводу статьи и фотографии – он хотел бы отправить эту газету в Днепропетровск Наташе, ибо у него так и не получилось получить фотографию, как просила девушка.
– Ты чего молчишь?
– Да, вот думаю, что делать.
– Что там думать, пошлем в село газету, а то они ведь не поверят, что это мы его раскрыли.
– Не будем спешить.
– Почему?
– Потом скажу. – ответил Петр и спрятал газету в тумбочку.
Утром Петя постучал в двери к Марте Францовне.
– Петя? – удивилась женщина раннему визиту парня, – Что тебя привело в такую рань ко мне?
– Извините меня Марта Францовна, но я хотел бы вас спросить об одном деле.
– Спрашивай.
– Вы районную газету получили?
– Получила вчера вечером.
– А вы её уже почитали.
– Некогда было, надо было ужин готовить, может, сегодня почитаю.
– А вы б не могли бы мне отдать газету, потом как прочитаете? Я вам деньги заплачу за неё.
Женщину удивило такое дело, её даже заинтриговало оно, ведь раньше Петя никогда не просил у неё газеты читать, хотя она выписывала не только районную газету "За урожай", но и центральные газеты: "Труд", "Известия", "Правду".
– Почему это понадобилась районная газета?
– Понимаете, в этой газете есть статья про нас с Серегой, как мы немецкого полицая помогли поймать. Мы хотим отправить эту газету в наше родное село отправить.
Марта Францовна очень восторженно встретила такую новость.
– Ну, вы, молодцы, ребята! Настоящие герои. Конечно, я дам тебе газету, но прежде я сама прочитаю статью о вас и мужу своему дам. Вот это вы прославили наш поселок на весь район. Придешь вечером за газетой.
Довольный Петя побежал на кухню, выпекать хлеб для целинников. Теперь он сможет послать свою фотографию Наташе, пускай она размещает её в школе на Доске почета. Кроме того, он надеялся на то, что девушка, прочитав о нем статью в газету, хоть немного изменит свое отношение к нему. Перестанет видеть в нем только парня, который поехал добровольцем на целину. После того, как у него не получились нежные отношения со студенткой Валей, ему хотелось, чтобы хоть одна девушка ответила ему взаимностью. Без этого он чувствовал себя очень одиноко, особенно, тогда, когда видел рядом с собой на кухне студентку такую красивую, ласковую, умную, но понимал, что вместе им никогда не быть. Валя понимала сердечные муки парня, хотела быть с ним чуткой, внимательной, но не знала она того, что этим приносила еще большую боль парню.
" Здравствуй, Наташа!
Я рад твоим письмам. С ними ко мне приходит частица моей родной земли, за которой мы скучаем. Хотя, по правде сказать, скучать времени особо и нет, ибо у нас много работе. Сейчас мы подготавливаем технику к уборочной кампании. Пшеница взошла очень хорошо, за месяц она выросла, сейчас наливается полновесным колосом. Даже не верится, что совсем недавно здесь рос только бурьян. Даже самые закоренелые скептики поверили, что здесь можно выращивать пшеницу и другие культуры, хотя земля здесь совсем не такая как у нас на Украине, да и климат не такой мягкий, как у нас – днем неимоверная жара, а ночью холодно, хоть кожух одевай.
К сожалению, фотографию я не могу тебе прислать, так как оказалось, что фотограф был немецким полицаем в нашем районе. Впрочем, обо всем ты узнаешь, когда ты прочитаешь заметку в районной газете, которую я высылаю вместе с письмом. На фотографии мы сфотографированы вместе с моим земляком Сергеем Лагутой. Я справа нахожусь в белой сорочке.
До свиданья".
С большими надеждами посылал Петя письмо, и с трепетом ожидал письмо от Наташи, словно от этого зависела вся его будущая жизнь. На удивление оно пришло очень быстро.
" Здравствуй, Петр!
Я получила твое письмо, я его прочитала на комсомольском собрании, а главное я прочитала заметку о вашем героическом поступке, благодаря чему был разоблачен очередной изменник Родины. Сколько их еще осталось на нашей земле, скрываются под чужими фамилиями, но возмездие будет неизбежно.
Сейчас я сдаю выпускные экзамены, сдала на "отлично" физику. Совсем скоро закончатся экзамены, и мы выйдем во взрослую жизнь. Что делать, как сделать правильный выбор, чтобы не ошибиться. Очень, кстати, мы разбирали сочинение Карла Маркса "Размышление юноши перед выбором профессии", в ней он четко определил, на что надо ориентироваться, чтобы сделать правильный выбор в своей жизни. Но, главное на что Маркс указал это то, что мы должны стремится не к личному эгоистическому счастью, а делать так, чтобы от наши усилия приносили радость тысячам, миллионам людей.
Значит, свою жизнь надо строить так, чтобы в ней была большая цель, и затем все годы идти к её исполнению.
Вот тебе я даже завидую, в твоей жизни есть такая цель, все вы там делаете большое дело для нашей страны. Когда вырастут твои дети и спросят тебя, а что ты делал папа в своей жизни, то ты гордо скажешь, что я подымал целину. Но нельзя, же всем подымать целину, но можно ведь и здесь находить такое дело, которое будет служить людям. Пока я не совсем определилась со своим выбором, но вот сдам экзамены, тогда и решу.
На этом заканчиваю. Надо готовиться к следующему экзамену.
С комсомольским приветом, Наташа"
Петр рад был очень письму от девушки, но не все ему было понятно о колебаниях девушки, и какое место занимает он в ее планах.
Власенко уловил настроения девушки перед выбором своей профессии, и потому захотелось дать совет, исходя из своего собственного опыта, ибо он чувствовал некую ответственность перед ней.
" Здравствуй Наташа.
У меня дела идут нормально, наши поля заколосились пшеницей, урожай должен быть хороший. сейчас готовим комбайны к уборочной. Комбайнер у нас опытный, он тоже с Украины, только с Кировоградской области. Мы с ним быстро находим общий язык. Конечно, сейчас у нас намного больше свободного времени, чем во время пахоты и посевной. Мы даже играли в футбол со студентами из Ленинграда. Интересная была игра, даже зрители были, поддерживали нас, но мы проиграли. Конечно, студенты больше тренируются в своем институте, а мы только иногда собираемся поиграть, ибо работаем посменно чаще. Но мы договорились со студентами, сыграть на следующей неделе. Уговорим председателя, чтобы он освободил от смены наших игроков – он тоже ведь болельщик.
Вот ты писала, что не знаешь, куда учится дальше. Раньше ты говорила, что будешь поступать в медицинский, но почему, же передумала. По-моему профессия врача очень хорошая, нужная людям. Между прочим, на целине сейчас очень нужны врачи, а то приехали трактористы, комбайнеры, скотоводы, доярки, а вот врачей нет. А для них тут создают хорошие условия. В нашем селении для врачей и специалистов в первую очередь строятся хорошие дома. Так что поступай в медицинский.
До свиданья!"
Петя отправил письмо с надеждой, что девушка поймет его чувства, которое двигало ним, и это сблизит их, несмотря на большое расстояние между ними. В нем зарождалось нежное чувство к прекрасной незнакомке, образ которой он с трудом мог вспоминать в минуты одиночества, но он витал в его сердце.
Ответ, которого Петя ждал с большим нетерпением, пришел через пару недель.
«Здравствуй Петр!
Я рада, что дела у тебя идут хорошо. Желаю, чтобы вы собрали хороший урожай пшеницы так необходимый для развития нашей страны. У меня все нормально. Я сдала все экзамены и получила аттестат зрелости с золотой медалью. И решила отнести документы в медицинский институт.
Согласна с тобой, что на целине нужны врачи, в принципе я бы могла поехать туда, где я нужна буду людям, но у меня есть большие планы на свою будущую деятельность, и я не уверена, что я могу в полной мере реализоваться в отдаленном сельском медпункте.
С комсомольским приветом Наташа».
Письмо взволновало парня и немного разочаровало. Он целый день размышлял о жизни, о месте человека в обществе, и вечером, когда Сергей пошел на площадку, где студенты у костра пели песни под гитару и танцевали под аккордеон.
" Здравствуй, Наташа!
Письмо твое озадачило, я почему-то верил, что поступаешь так же как и думаешь. Но ты пишешь, что тебе нечего делать в селе, ибо там не будет иметь возможность раскрыть свою личность. Выходит, что мы, приехавшие на целину, какие-то дебилы, придурки, и совсем не личности, которые могут чего-то достичь этого. Мне, кажется, что, наоборот, сюда приехали люди, у которых слова не расходятся с делом. Их трудом поднимается целина, скоро колосья пшеницы нальются, и потечет в закрома родины так необходимый хлеб. Не знаю, как ты, но я хорошо помню совсем недалекое время, когда в нашем доме не было крошки хлеба, когда за буханку хлеба мне приходилось работать целый день в поле под горячим солнцем.
Совсем недавно, у нас показывали фильм "Сельский врач". Как хорошо и много она сделала для простых тружеников, за то получила от них уважение и почет. Разве она не раскрылась, как личность. Прав был Маркс, когда писал, что наш труд должен приносить счастье сотням, тысячам людей. Она в своем труде была счастлива, потому, что приносила добро многим людям.
Вот такие у меня мысли возникли, после прочтения твоего письма.
До свиданья".
Петр отослал свое строгое письмо, понимал, что оно может быть неприятно девушке, и, возможно, она рассердится на него, не даст ответ, поэтому будет прервана между ними тонкая связь, не перешедшая в нечто большое.
Но он ошибся, письмо пришло, дрожащими от волнения руками открывал Петя это драгоценное послание.
"Здравствуй, Петр!
Хотя я и очень занята, ибо готовлюсь к поступлению в институт все-таки медицинский, но я решила ответить тебе, чтобы изменить твое плохое впечатление от моего предыдущего письма. Или я не точно выразила свою мысль, или ты меня не так понял, но я совсем не имела в виду, что на целину поехали одни… , даже не хочу повторять твои слова, ибо вы того совсем не заслуживаете, ибо делаете грандиозное большое дело да нашей страны. Без преувеличения я тебе скажу, что вы настоящие герои, достойные последователи Павки Корчагина. Не знаю, как отметить ваш труд страна, но мое мнение, именно, такое. Я и многие мои знакомые и друзья так же уважают вас за то, что у вас слова не расходится с делом, в отличии от многих наших современников. Твое письмо позволило мне по другому взглянуть на себя, и сделать соответствующие выводы – хочется сделать что-то большое полезное людям. Вот какая должна быть цель в жизни, а все остальное это настоящее мещанство.
До свиданья. Извини, но у меня мало времени, надо готовится к экзамену.
До свиданья. Пиши".
Письмо очень обрадовало парня, особенно, эта приписка – пиши. Для него она была дороже тысяч слов о чувствах, о верности, о любви.
В середине августа Леонид Ильич Брежнев приехал в Москву на встречу с Первым секретарем ЦК КПСС Никитой Хрущевым, в связи с началом уборочной у него возникли вопросы, которые ему было решить не под силу.
– Что случилось? – Первый был недоволен, – Приехал жаловаться, не нравится тебе выполнять поручение партии. Знаешь у меня здесь и без тебя, Леонид Ильич нытиков, которые берут под сомнение наш успех в освоении целины.
– Я не приехал жаловаться. Я нисколько не сомневаюсь в успехе нашего дела, и первые результаты уборочной радуют нас. В среднем мы снимаем по 15 центнер с гектара. Это, конечно, не то, что мы получали на Украине или на Кубани, но ведь и земля и погодные условия здесь совсем другие. Но меня другое настораживает.
– Что именно, выкладывай сразу. Зачем кругами ходишь?
– Я боюсь, что у нас некуда будет принимать зерно. Элеваторов мало, закрытых зернохранилищ нет, приходиться хранить пшеницу под открытым небом.
– Так, почему же не строите новых хранилищ?
– Строим. Но не успеем до осени, когда пойдут дожди.
– Не нравится мне, Леня, что ты мне загадываешь мне разные ребусы. Мне достаточно и здесь старых кадров, которые забивают мне гвозди в колесо. Молотов постоянно пишет докладные в ЦК, что я распиливаю народные средства.
– Я с предложением пришел.
– Каким предложением? Чего же не предлагаешь?
– Надо делать подъездные железнодорожные пути на станциях, чтобы загружать зерно прямо в вагоны, в некоторых случаях надо построить новые пути к новым поселениям, чтобы сократить дорогу от поля к станции. Но своими силами нам это не выполнить, надо дать задание Министерству путей сообщения.
– Да, задал ты задачу, Леонид Ильич. Строить новые пути. А, где денег взять, где материалы брать, ведь у нас ничего не запланировано на это дело?
– Я понимаю, что в планах нет такого строительства, я ведь ходил к начальнику казахстанской железной дороги, он мне сказал, что у него нет этого в плане, но я уверен, что можно найти резервы.
Хрущев, конечно, понимал, что Брежнев прав, что надо расширять станции, делать новые подъезды, надо спасать такой долгожданный урожай целины, но плановое хозяйство не предусмотрело этот вариант, и в этом эти "старики" снова обвинять его в недальновидности, авантюризме в управлении страной.
– Понимаешь, Леня, не могу же я нажимать на министра транспорта через голову Председателя Совета Министров Маленкова, который, конечно, не пойдет мне навстречу, ибо этот Жорик будет только доволен, если мы завалим целину. Эти , "старики" спят и видят, как я себе сверну шею, но не дождутся они этого. Вызову я этого министра транспорта по партийной линии и поговорю с ним конкретно, как он выполняет устав партии, и как служит народу. Но вы, со своей стороны, тоже поторопитесь со строительством крытых зернохранилищ.
– Хорошо, мы наладили выпуск саванных блоков, студенты здорово помогают.
– Мы им продлим трудовой семестр.
– Холода идут, дожди, а они в палатках живут.
– А мы с тобой, Леонид Ильич, в окопах, в землянках зимовали на фронте или забыл.
– Не забыл, но сейчас другое время.
– Напрасно ты так думаешь. Сейчас целина тоже передний край – или мы их, или они нас. Или ты струхнул немного?
– Не в моей привычке.
– Вот это хорошо. Я верю в тебя, потому и назначил тебя на самое горячее место в стране. Скажешь, что над тобой Пономаренко находиться. Я не верю ему, его "старики" выдвинули, он ведь в любимчиках Кобы ходил, поговаривали, что он будет его наследником. В него все гладенько шло все. Совсем не то, что у меня – то в гору шел, то падал вниз, после поражения под Харьковым вообще думал, что мне конец будет. Ночи не спал, прислушивался к каждому шуму, каждому проезжающему автомобилю. Но пронесло. Вернули снова в армию, Сталинграду я понадобился, ибо у Пономаренко кишка тонка была, чтобы пережить тот ужас. И сейчас он не тянет, но пока ничего не могу сделать, так что иди и работай под его началом, но в уме помни, что ты у меня первый.
– Спасибо, Никита Сергеевич. Стараюсь. Верите, сутками на работе бываю, неделями дома не являюсь. Боюсь, что Виктория меня отправит в отставку.
– Такая наша жизнь, сами взвалили на себя такое бремя. Между прочим, этот Жорик Маленков знаешь что придумал?
– Откуда я могу знать, что у вас в столице делается, когда я на отшибе живу.
– Так вот он решил нам, партийным работникам отменить все льготы, дополнительные выплаты, продовольственные пайки. Я возразил ему, что ты делаешь, ведь люди на работе горят, а будут получать копейки, и привел ему такой аргумент. Вот в 1934 году я работал секретарем партийной организации Москвы, а зарплата у меня была меньше, чем ту, которую я получал, когда начинал работать слесарем в Юзовке. Понятное дело, что идеология, сознание, но без штанов-то не будет ходить человек с правильными идеями.
– Согласен, Никита Сергеевич, поэтому будем делать, чтобы наши мечты стали реальностью. – Сказал Леонид Ильич, и покинул высокий кабинет.
" Здравствуй, Наташа.
У нас началась горячая пора – началась уборка пшеницы. долго, тщательно мы готовились к этому делу и теперь у нас всё идет хорошо. Во многом это благодаря тому, что у нас опытный комбайнер Володя Земченко. Я писал тебе о нем, он из Кировоградской области. Помощником у него работает мой прицепщик Хасан, а еще нам добавили в экипаж комбайна "Сталинец – 6" копнителя студента философского отделения Ленинградского университета. Он очень умный, много чего знает и при каждом удобном случае выдает хорошую мысль. Но работа у него не очень чистая, он постоянно работает в пыли, поэтому в очки надевает, и лицо все у него черное, кроме того места, где были очки. А вообще, как говорит, Володя здесь заниматься уборкой пшеницы одно удовольствие, так как перегоны длинные, можешь целый час, а то и больше ехать в одну сторону, и не надо регулировать высоту срезания пшеницы, ибо площадь ровная, как футбольное поле. К тому же мы оставляем здесь высокую стерню, ибо здесь не надо заготавливать солому, так как не надо собирать солому для коров, здесь пока нет стад коров. С полсотни держат коров, но это только для детского садика и столовой, но обещают расширять коровье стадо, студенты сейчас делают коровники.
Вот все, что хотел написать тебе. Да, едва не забыл написать, что мы сейчас в передовиках идем, по на молоту пшеницы, у нас на комбайне прикреплен красный флажок, а это не так и просто, потому как у нас около тридцати экипажей работает в поле.
До свиданья, Петр."
" Здравствуй Петр.
Получила твое письмо, очень благодарна тебе. Из него я поняла, что сейчас у вас напряженное время, и вы держите переходной вымпел. Вы все просто молодцы! Я очень рада за вас и поздравляю вас с этим успехом! Ты знаешь, я читаю твое письмо и понимаю, что ты там сейчас занимаешься настоящим делом. Даже не знаю, как это тебе объяснить, но вот я здесь десять лет училась в школе, сейчас поступлю в институт, и буду снова учиться, а настоящим делом, которое бы приносило пользу обществу , я не занимаюсь. Все только на словах, словах, конечно, это нельзя сказать завистью, но меня тяготит такое бездействие. Иногда, у меня возникает мысль – бросить все это дело, пойти в райком комсомола, и попросить путевку, не обязательно на целину, есть же в нашей стране много новостроек, где нужны молодые крепкие руки, где могу я быть полезной обществу своим трудом, а не только потребителем того, что создают другие. Но потом вспоминаю маму, которая будет переживать за меня, что я уеду в неизвестность, что я не получу никакого образования, и мой порыв угасает. как ни в чем не бывало я иду пить чай, потом ложусь спать. Видно, я безвольный человек, совсем не такой, как ты.
До свиданья. Наташа."
Немного струхнул Петр, но виду не подал и пошел следом за Хасаном. Они пришли к хате мазанке, в которой жила семья его прицепщика. Хасан открыл двери и пригласил войти в хату. Зашел туда Власенко ,и ему стало немного не по себе, ибо на него смотрело несколько незнакомых мужчин. Взгляды их были суровые пронзительные, которые буквально пронзали естество парня. Впрочем, он постарался остаться равнодушным и сказал.
– Здравствуйте.
– Здравствуй, – сказал один из них мужчина, возможно, старший среди остальных, остальные сидели молча. – Садись, поговорить надо.
Петя сел и молчал, не зная, что сказать, ибо не понимал, почему его могли вызвать на разговор эти чеченцы. За собой он никакой вины не знал, с Хасаном ладили на работе, особо не загружал его лишним трудом, требовал только необходимое. И парень хорошо к нему относился, можно даже сказать, что сдружились, хотя он и был старше чеченца на пять лет. Да и как тут не сдружишься, когда сутками пропадали в поле, вдали от селения. Надо было держаться дружно, ибо волки бродили в этих местах, а еще хуже были двуногие звери, которые приехали на целину за легкими деньгами. Бывало так, что встречали такие бандиты трактористов в степи, особенно, ночью, и забирали у них все деньги, ибо держали свои накопления целинники в своем тракторе под сидением – не оставлять же их в общежитии-вагончике, могут украсть.
– Скажи, мне дорогой, – обратился к нему чеченец с акцентом – где делся твой земляк?
– Какой земляк? – искренне удивился Петр, ибо не мог понять о ком идет речь.
– Николай. Это который в нашем совхозе работал, и внезапно исчез.
Только теперь понял Власенко о ком идет речь. Они искали его земляка Колю Фартушного, который убежал от разгневанных родственников, опасаясь за свою жизнь, ибо вступил в интимную связь с чеченкой. Петр подумал, что несдобровать земляку, если доберутся до него, и потому сказал, что не знает, где тот находится. Хотя на самом деле он не знал, куда вывез бригадир Николай Иванович Фартушного.
– Не бойся. Мы ему ничего не сделаем. – твердо сказал чеченец, и другие махнули в знак согласия.
– Но я действительно не знаю, куда он уехал. – ответил Петр.
Чеченец положил тяжелую руку на плечо Власенко.
– Я понимаю, что ты выгораживаешь своего приятеля, но пойми ты, что в нашей семье большое несчастье произошло из-за этого Николая. Дочь моя беременна от него, чтобы не было сраму в нашей семье, я хочу выдать замуж за твоего земляка. Не верю я, что ты не знаешь, где он, и потому прошу тебя помочь мне. Дрогнуло сердце у Власенко от таких слов отца, проникся он уважением к его беде и потому ответил.
– Я действительно не знаю, где он находится, но я сейчас пойду к одному человеку, который знает, где Николай, и потом скажу вам.
– Хорошо, иди.
– Только за мной, чтобы никто не шел.
– Слово мужчины, что за тобой никто не пойдет
Была уже темная ночь и спотыкаясь об камни и ветки деревьев, Власенко пришел к хате Николая Ивановича, и постучал в окно. Раз-другой, пока не загорелся свет в окне бригадира, и не появилось в окне заспанное лицо Николая Ивановича.
Он долго не мог понять, о чем говорит Петр. Пришлось несколько раз рассказать парню о визите непрошеных гостей.
– А я чем могу им помочь? – удивился бригадир.
– Но вы ведь знаете, куда вы отправили Николая.
– Знаю, но я обещал никому не говорить, где он находится. И с тебя ведь брали слово, что ты никому не расскажешь, а ты не держишь слово, – голос Николая Ивановича говорил, что он недоволен приходом Власенко.
– Понимаете, Николай Иванович, они ищут Николая с хорошими намерениями. Дело в том, что девушка беременна, и, чтобы не было позора в семье, они хотят , чтобы они поженились.
– И ты им поверил?
– Поверил. Понимаете, отец девушки смотрел на меня такими глазами.
– Хорошо. Я сейчас оденусь, и мы пойдем, поговорим.
Разговор бригадира с чеченцами получился тяжелый. Сначала переговоры вели отец и Николай Иванович, но временами в их разговор вмешивались родственники, они о чем-то спорили между собой на непонятном языке
Больших усилий приходилось предпринимать отцу девушки, чтобы воцарилась тишина, и переговоры продолжились.
В конце концов, решили, что завтра Николай Иванович позвонит Николаю Фартушному и узнает, как он относится к девушке в связи с изменившимися обстоятельствами, и как он относится к тому, чтобы женится на девушке.
Конечно, Николай, сначала никак не соглашался взять девушку замуж, ибо боялся родственников невесты – они ведь раньше ему угрожали.
– То было раньше, но теперь обстоятельства изменились, в связи с тем, что девушка беременна от тебя и они согласны отдать девушку замуж за тебя. Ты ж её любишь? – уговаривал парня Николай Иванович.
– Она мне нравилась.
– Значит, решайся, а то девушка будет опозорена, и твой сын будет называться байструком.
Юноша еще некоторое время сомневался, но бригадир приводил новые доводы в пользу женитьбы, которые убедили его, женится, но он выдвинул свое требование, что с женой он будет жить отдельно в том совхозе, где он живет сейчас.
Отец девушки согласился с таким делом, и отвез сам девушку на новое жилье. Свадьбы не было, молодые расписались в сельсовете и получили ключи от председателя колхоза на новый дом, построенный специально для новобрачных.
Николай потом пригласил своих земляков Петра Власенко и Сергея Лагуту к себе в гости в новый дом на новоселье. Они познакомились там с очаровательной хозяйкой Лейлой, и даже немного позавидовали Николаю, что он так ловко устроился на целине.
20 июня Брежнев прибыл в Москву на Пленум ЦК КПСС. Зарегистрировавшись на Старой площади, он поселился в гостиницу, где был забронирован на него номер, он решил прогуляться по Москве. Приезд в столицу всегда для него был волнительным, ибо всегда это могло обозначать, что наступает новый этап в его жизни.
Связаны были с Москвой и резкие взлеты, и громкие падения. Как-то будет в этот раз? Он покопался в своей памяти – как прожил он этот промежуток от предыдущего Пленума, который послал его в Казахстан вторым секретарем и до настоящего дня. Непростое было время. Видимое ли дело вспахать 20 млн. гектаров земли на целине, на пустом месте построить новые аулы и города, чтобы разместить там механизаторов, комбайнеров, энергетиков и животноводов. Не все получалось, как хотелось бы того, но просматривая это время Леонид Ильич мог с уверенностью сказать, что он не жалел ни сил своих, ни время, чтобы выполнить задачи партии. Приходилось все время мотаться по огромных просторах Казахстана на машинах, на "кукурузнику", чтобы следить за работой на местах. Спал по 4, 5 часов в сутки, где придется, дома практически не был. Претензий к себе не имел, но вот как оценить его труды Никита Сергеевич вот это вопрос, зная эмоциональный характер Первого секретаря.
Он вспомнил слова напутствия Хрущева перед новым назначением.
– Леонид Ильич, я надеюсь на тебя. Раньше ты всегда справлялся с поручениями партии, но это самое важное, как для тебя, так и для меня, ибо есть у нас много недоброжелателей, которые ставят нам палки в колеса, желают, чтобы у нас ничего не получилось и нам дали по шапке. Но я верю, что мы на правильном ленинском пути и потому мы должны победить.
Пленум продолжался три дня. Никита Сергеевич подвел итоги посевной, указал на большие недостатки при этом, но Брежнева не критиковал, а заметил, что надо наращивать темпы пахоты, ибо план не выполнили, хотя в этом было много объективных причин. Но главное на чем остановился Хрущев в своем докладе – это увеличение посевов кукурузы и свеклы, которые необходимы для дальнейшего развития животноводства.
– Это непорядок, что наше население потребляет мяса в два с половиной раза меньше чем американцы. Скажите мне, чем наши люди хуже американцев. Нет, они лучше их, ибо они выиграли такую войну, и должны жить не хуже. А чтобы они работали лучше, мы руководители должны работать больше и лучше. Так что беритесь за работу со всей ответственностью коммуниста, ибо, если я замечу прохладу в вашем отношении, то это будет последним днем роботы на этой должности.
Пленум закончился 24 июня, но Хрущев попросил Брежнев остаться еще на некоторое время в Москве. На следующий день он пригласил Леонида Ильича приехать на дачу – надо поговорить.
Брежнев и раньше бывал на дачу Первого секретаря, но тогда вместе с ними было еще несколько гостей из ЦК или Президиума КПСС, а в этот раз они были вдвоем.
– Присаживайся, Леонид Ильич. Вот огурцы с моей дачи. Представь, растут не хуже, чем на Украине растут, хотя немного позже поспевают к столу.
После несколько рюмок водки разговор получался более откровенный, причем некоторые речи Хрущева несколько озадачивали гостя, не приходилось ему слышать подобного в высших кругах. Леонид Ильич даже подумывал, не ловушка ли это, не проверка ли на лояльность.
Никита Сергеевич снова наполнил рюмки спиртным.
– Ты как спишь Леонид Ильич по ночам?
Брежнев задумался – вопрос был неожиданный. Зачем это Первый секретарь интересуется его сном, может он думает, что он там прохлаждается на целине. Было даже обидно, что у начальника сложилось такое впечатление о его работе.
– Да, я все мотаюсь по целине, а сплю по 4-5 часов в сутки, и сплю, где придется.
– Счастливый ты. А вот у меня не получается спать нормально. И снотворное пью и вот это дело принимаю. – Хрущев приподнял рюмку. – Не получается.
– А вы не прибывали народными методами пользоваться. Там травами всякими. Вот мне один целитель предлагал, только я забыл, как называется эта трава. Я могу узнать у него.
– Спасибо, Леонид Ильич. Только от этого нет никакого лекарства.
– Не может быть, Никита Сергеевич. Мы же живем в середине двадцатого века. Медицина так вперед шагнула.
– Не поможет мне это. Ничто не поможет. Ибо это память. Сколько народа загубили.
Эти слова, словно, кинжалом пронзили сознание Брежнев, волосы дыбом поднялись у него. О чем это Первый секретарь говорит. Ведь за такие слова… А Хрущев смотрит прямо в глаза Ильичу, словно, пытаясь выведать какое впечатление произвели его слова.
– Но ведь было…
– Да, было дело, было… Были вредители, откровенные враги с которыми нельзя было иначе. Но сколько и хороших, правильных людей попало в эту мясорубку. Ты, конечно, молодой был, тебе не пришлось в этом участвовать. Потому и сон крепкий, а вот я не могу… Причем знаю, что еще и сейчас много хороших людей страдает там, а освободить их нельзя. Враги народа. ОН так решил, а они до сих пор боятся ЕГО. А может бояться потому, что их разоблачат в тех делах.
Брежнев не мог понять, почему Хрущев заговорил об этом с ним. Может, проверяет его? А может правда хочет реабилитировать людей, но ведь для этого надо будет столько все переворотить. А надо ли это? Если это может ударить по престижу партии, страны. У Леонида Ильича холодок пробежал по спине. Ответить ничего не мог.
– Понимаю, трудно это сделать, – пришел на помощь Хрущев – Страх в нас сидит, но это надо сделать. Вот перед тем как Берию сместить тоже страх был. Конечно, у него была вся власть в руках, все органы прибрал себе. Уже мнил себя Наполеоном, но мы, же преодолели тот страх. Когда я тогда предложил тебе участвовать в аресте Берии, что ты почувствовал. Только откровенно говори.
– Это был приказ партии, к смерти я всегда был готов.
– Я скажу про себя. Страх был. Уверенности полной не было, ибо скользкие люди были в Президиуме. Особенно, этот Маленков. Я боялся, что он не выдержит сейчас и упадет в обморок. Взял ответственность на себя, и мы победили. Вот и сейчас должен взять ответственность на себя. А надо будет сделать это. Придется повоевать с этими стариками.
