Влас Дорошевич
Десять лет
И с веселым смехом рассказывал об этом потом.
Хохотал до кашля.
Публика в тот вечер необыкновенно относилась к писателю.
Такого чествования не запомнить.
С любовью, с нежностью, с заботливостью, полною слез, – словно мать к больному ребенку.
А в нем, знаменитом, больном, слабом, ребячливо проснулся:
– Антоша Чехонте.
Он был весел на этом:
– Первом и последнем его чествовании.
«Вишневым садом» на сцене Антон Павлович не остался доволен[8].
– В чтении он лучше.
И вспоминал страшный вечер в Крыму.
Толстой умирал[9].
– Думали, что он отходит. Я, как доктор, видел, что это уже агония. Все подходили прощаться. Вы понимаете? На моих глазах умирал Толстой! И вдруг я вижу, он делает рукой мне знак, чтобы я подошел. Подхожу, нагибаюсь. А он еле слышно мне с трудом: «А все-таки ваши пьесы не пьесы». А? Каков?
Антон Павлович говорил:
– Теперь вот, после «Вишневого», вижу, что Толстой прав. Это – не пьеса.
И категорически утверждал:
– Она успеха иметь не будет.
Верьте:
– Чутью автора!
Сегодня «Вишневый сад» идет в 200-й раз.
Я виделся с А. П. Чеховым через день после первого представления «Вишневого сада».
Он зашел в редакцию «Русского Слова», чтоб вместе идти завтракать. И рассказывал:
