Яна Саковская
Голубые дирижабли
Слышу негромкий гудок – это сигнал об отправлении радужного дирижабля. Открываю глаза, наблюдаю, как он отходит. И к крыше приближается голубой воздушный шар. Мой.
Моими попутчиками в этом полёте, не считая молодой женщины-пилота, оказываются пара с мальчиком лет пяти, пожилая леди и молодой мужчина в очках и с портфелем. Заходим в корзину и располагаемся вдоль бортиков. Бортик мне по грудь.
Конечно, мне страшно. Это всегда страшно. И, может быть, не очень хорошо, что столько свидетелей, особенно ребёнок, но я тороплюсь. А ребёнок, может быть, и не поймёт.
Шар отходит от причала, и мы направляемся в сторону научного городка. Здесь, на высоте, и жарко, и ветер. Однако в шарф я не закутываюсь: он мне только помешает.
Сердце бешено колотится, и я дышу, вытянув губы трубочкой. Меня начинает потряхивать.
Замечаю в углу корзины, на противоположной от места пилота стороне, ящик, на который можно будет встать. Тогда юбка не помешает широте шага.
Мне нужно просто представить, что я ныряю. Тогда я смогу это сделать. Мне нужно рассказать своему телу сказку о том, что совсем близко внизу – вода. Спеть песню о близости воды моим опорам, которые сейчас болтаются в воздухе и дают телу понять, что вокруг пустота, хотя я в корзине твёрдо стою на ногах.
Итак, я стою на пирсе, и в трёх метрах внизу меня вода. Мокрая. Шепчущая. Солёная. Плотная. Колышется. Ждёт меня. Готова принять меня в свои объятия. Так близко. Как Амрис…
Мужчина из пары приподнимает ребёнка, чтобы тому было видно пейзаж, хотя на уровне пояса взрослого человека в корзине есть широкая полоса из стекла, чтобы детям было и видно, и безопасно. Его супруга начинает объяснять ребёнку, что видно из корзины, пожилая леди с умилением смотрит на них. Деловой мужчина уткнулся в какое-то устройство и поглощён им. Пилот подняла голову и наблюдает за состоянием аэростата. На меня никто не смотрит.
Сейчас или никогда. К этому невозможно быть готовым.
Вода и Амрис – очень-очень близко.
Три.
Делаю шаг к ящику.
Два.
Ставлю на ящик ногу, приподнимаю юбку.
Один.
Ставлю другую ногу на бортик, делаю глубокий вдох – я просто ныряю, я просто ныряю, и вода близко-близко, и она готова принять меня в свои объятия, – и отталкиваюсь.
И лечу.
Лови.
***
«Ну что, ты на Землю?»
«Угу. Будешь Хранителем?»
«Конечно. Я примерно вижу векторы, но я буду рад пронаблюдать всё в реальном времени. Тем более, ты можешь во многих местах передумать. И, Кан, как же я хочу увидеть тебя в полную силу, с горящими глазами и жаждой жить! Я соскучился по тебе такому не меньше, чем ты по мне в недавнем мире».
«Я попробую, Амрис. Не могу обещать, но попробую».
«Ты помнишь, зачем ты это делаешь?»
«Я и сам по себе такому соскучился…»
«Ты придумал, как будешь восстанавливать память?»
«Да, я просто зацеплю её за твою прошлую смерть. За эту жизнь я так натренировал ощущение “мне туда”, что я просто не смогу пройти мимо. Благо, что ты, как всегда, суперзвезда, и сведения о твоей смерти найти не трудно. И так как я плохо пережил её тогда, заодно восстановлю помершие части себя. Одним камнем двух птиц. Главное, когда я пойду навстречу твоей смерти и себе рядом с твоей смертью, пожалуйста…»
«Я буду там, да. Только, Кан, любимый друг мой Кан-Гиор, будь там сам суперзвездой. Так, как можешь ты – и никто другой. Верь в своё нежное, мудрое, неповторимое сияние. Питай его. И главное – выпускай его в мир. Тогда всё получится».
«Спасибо, Амрис. Я попробую».
«Люблю тебя бесконечно. До связи, мой друг».
«Люблю тебя. До связи».
