Янина
Вспомнить себя
Через два часа в ее голове набралась куча информации, которую необходимо было упорядочить.
Строительство Центра, как здания, началось 95 лет назад. С тех пор оно постоянно реконструировалось, менялось, совершенствовалось, прирастало новыми строениями, соединяясь с ними воздушными и подземными переходами. Старая часть при этом осталась «сердцевиной» здания, доступ в которую разрешался лишь по специальным пропускам. И поскольку руководящий состав располагался не там, а это Айрин знала точно, возникал вопрос: « Что находится в старой части?». Здесь она поставила жирный знак вопроса, как метку, вернуться к нему позже.
Как организация, Центр возник примерно в тоже время, когда город, как и всю страну, раздирали междоусобицы. Трудно поверить, что в современном цивилизованном обществе вдруг разгорелась гражданская война. Причем, Айрин никак не могла ухватить ее суть. Обе враждующие стороны, называющие себя «старые» и « новые», предъявляли друг другу претензии в дискриминации. На заре конфликта «новых» пытались лечить в специальных клиниках. «Что это было, – отметила Айрин, – болезнь? Мутация?» Позже «новые» объединились, осознав свою силу и исключительность. Центр был создан, как надзирательный и судебный орган, коим и является, по сей день. «Является ли? Или он расширил свои полномочия?»
Айрин потерла уставшие глаза. Она работала в Службе Безопасности и, наверняка, знала всю правду. Но сейчас она не помнит, а спросить у своего начальника не может потому, что случилось нечто, и он не уверен, можно ли ей доверять, как прежде. «Не доверяет, но и отпустить заблудшую овечку не хочет». Айрин откинулась на спинку стула и прикрыла глаза.
Память тут же подсунула ей пустой коридор, круглую лестницу, чей-то удаляющийся быстрый бег. Айрин охотилась, она не торопилась, она знала, что жертва никуда от нее не денется.
– Ванесса, – пропела Айрин, – ну куда же ты, глупенькая? Я все равно тебя найду.
Перегнувшись через перила, она увидела далеко внизу убегающую тень. Перемахнув одним движением через ветхую планку, Айрин полетела вниз сквозь этажи. Это был прыжок, полет, но не падение. Она точно знала, что ничем не рискует, что приземлится на ноги мягко и аккуратно точно в цель. Так вот чем занималась Айрин в Центре! Она мастерски выслеживала и ловила повстанцев, постоянно пытающихся проникнуть в старый корпус. Ванесса – худенькая рыжая девушка даже не пыталась воззвать к ее человечности, свое поражение приняла достойно. Сколько ей было? Семнадцать? Девятнадцать? Что Центр делал с таким, как она? Айрин вынырнула из воспоминаний, задыхаясь от боли, чувства вины, несправедливости. Быстро закинув вопрос в поисковик, она принялась жадно вчитываться.
Большая часть «старых» смирившись с положением, жила в основном в городе, частично в военной части, обслуживая Центр. Другая же, называемая повстанцами, пыталась в очередной раз изменить существующий порядок. Однако, их последняя вылазка, случившаяся полтора месяца назад, отличалась нелогичностью и больше походила на жест отчаянья. Айрин даже мысленно рассмеялась. «Не отчаянье это было, а отвлекающий маневр». Снова перед ее взором медленно открывалась деревянная дверь. Айрин всегда точно знала, где будет место основного удара. Тогда все должно было решиться там, за маленькой дверцей, а не на главной площади. Она бежала по ступеням, уже понимая, что опоздает. Повстанцы не довели свое дело до конца, но ее вырубили на целых полтора месяца. Айрин не помнила деталей. Обида, злость, вина и масса чувств, которые ей сложно было определить, мешала трезво мыслить.
Она встала, выключила компьютер и направилась к выходу. Смотритель успел задремать, сидя у двери. При ее появлении старичок встрепенулся, узнал, заулыбался и взглянул на часы:
– Сегодня вы подзадержались.
– Сегодня?
– Да, обычно справляетесь раньше. Погода не для прогулок, может вызвать такси?
– Да, пожалуй.
Смотритель пощелкал на своей клавиатуре:
– Сделано. Машина будет через три минуты.
– Спасибо. Я подожду на крыльце.
Айрин вышла наружу. Струи ливня поливали асфальт и, разбиваясь о него, рассыпались на тысячи мелких брызг. Неуютно, серо и безлюдно. Огонек такси показался сквозь завесу дождя и остановился у ворот, и только сейчас Айрин сообразила, что подъехать к крыльцу он не сможет, ей придется пробежать метров пять и промокнуть.
Раскрывшийся над головой купол зонта она приняла бы за чудо, если б верила в чудеса. Но, судя по форме, это был всего лишь работник Центра, судя по нашивке – уборщик, а вот руки у него совсем не рабочие. Такие длинные тонкие пальцы бывают у музыкантов. Наконец Айрин добралась до лица: узкое, с правильными чертами в обрамлении каштановых локонов. Бездонные темно- синие глаза смотрели на нее с печалью.
– Я не просила, но спасибо.
– Зачем мокнуть зря?
– О чем грустите?
– Боюсь, что потерял бесконечно дорогого мне человека.
– Что же не удержали?
– Я был глуп и самоуверен.
Айрин тонула в глубоких синих глазах и ничего не могла с этим поделать:
– Может все еще обойдется.
– Может.
Для стороннего наблюдателя это были два человека, стоящие под зонтом, молча глядевшие друг на друга. И никто не догадался бы, что разговаривают они взглядом, без слов.
Все- таки вернуться домой сухой ей не удалось. В квартире витал аромат крепкого кофе. Мадс угощался на ее кухне. «Тебя еще не хватало», – раздраженно подумала Айрин. Она взяла полотенце и принялась молча вытирать руки, лицо, волосы.
– Жажда знаний погнала в библиотеку в пять утра? – услышала она, но не ответила.
– С кем встречалась, – подошел к ней вплотную Мадс и отвернуться было невозможно.
– В зале был старик – смотритель. Но, я думаю, ты знаешь, там его рабочее место.
– А вне зала?
– А ты бы усовершенствовал свой трекер, чтоб не только отслеживать, но еще подглядывать и подслушивать, – она сорвала с бретельки извлеченное из шеи устройство и швырнула его начальнику.
– Ты его..
– Да, вытащила! Натирает, знаешь ли.
– Ну, раз натирает, положи в карман и носи с собой, – равнодушно отвернулся Мадс.
– Пробовала. Оттягивает.
Реакция оказалась мгновенной, такого Айрин не ожидала. Железной хваткой он поймал ее за подбородок и подтянул к себе, заставив подняться на цыпочки:
– Ты что, совсем ничего не понимаешь?! Идея с чипом не моя. У руководства на тебя очень большой и острый зуб. При желании нас обоих пустят в расход.
Кожу под его рукой нещадно жгло, дышать было нечем:
– Печешься о своей шкуре, – выдавила Айрин.
– Дура! – отшвырнул ее Мадс. И принялся ходить по комнате, растирая ладонь.
– Будь моя воля, я отпустил бы тебя на все четыре стороны, но Феодор настаивает на полном обследовании и тестировании.
– Медведь?
– Что? – не понял Мадс.
– Феодор, это тот, что похож на медведя.
Мадс покачал головой и вздохнул:
– Айрин, ты слишком легкомысленно к этому относишься. Твое беспамятство – лишь временная отсрочка.
Айрин не отреагировала.
– Сегодня к девяти тебя ждет наш добрейший Доктор.
Мадс вышел. Айрин подошла к зеркалу. На подбородке, где приложилась начальственная рука, алел след от ожога. Придется снова использовать грим и чудеса визажа. Времени до девяти оставалось немного. Айрин быстренько привела себя в порядок, из обширного гардероба выбрала строгие брюки, блузку насыщенного красного цвета и туфли на высоком каблуке. Завтракать не хотелось, кофе варить – некогда, она отхлебнула из оставленной Мадсом кружки и скривилась. Как такое можно пить? Крепкий, без сахара, без сливок, без корицы, никакого удовольствия. Напоследок, осмотрев себя в зеркало, она расстегнула верхнюю пуговку на блузке. Если ее сегодня и казнят, выглядеть она будет эффектно.
После полудня дождь успокоился. Тучи поредели, то тут, то там поминутно выглядывало солнце. Обвисший пейзаж начал оживать, расправилась листва на деревьях, просохли улицы, расхрабрились птицы. Ничего этого Айрин не замечала. Ее квартира, оставленная с утра с плотно занавешенными шторами, встретила мрачной настороженностью. Пять часов, в течение которых ее осматривали, опрашивали, обвешивали проводами, кололи какую-то гадость и снова опрашивали, не оставили сил больше ни на что. Она доползла до своей конуры и, не раздеваясь, рухнула на кровать.
Ей снова привиделась башня, разноцветные солнечные зайчики, потоки вихря, в которых она поднималась, легко кружась. Где-то на краю сознания пойманной бабочкой билась тревога. А на балконе стоял он, в его руках скрипка пела волшебным, пробирающим до глубины души голосом. Айрин уселась на перила балкона, а он играл для нее, юноша с каштановыми локонами, бездонными синими глазами…
– Пол, – позвала Айрин и тут же проснулась от звука собственного голоса. В кресле напротив сидел Мадс и терпеливо ждал ее пробуждения.
– Только не это, – простонала Айрин, – что ты здесь делаешь?
– У тебя появилась скверная привычка – не закрывать дверь.
