Эль Таш
Иная. Подаренный шанс
Глава 18. Каил Навадайи
С момента, как мы сорвались в погоню, прошло уже больше четырёх часов. След стремительно таял и мы с Дартином усиленно рвали жилы, чтобы нагнать беглецов. Брата я поднял быстро. С охраной пришлось повозиться, но и на тех ушло чуть меньше пятнадцати минут. А вот мага добудиться нам так и не удалось.
Судя по свидетельству той же бравой, но помятой охраны, их обыграл мальчишка. И всё, что ему для этого понадобилось – это крылья и порошок!.. Который, вероятнее всего, он выкрал у мага. «Крылья и порошок, Великая Богиня! За что я плачу берсеркам?! Впрочем, Дар тоже хорош… Хотя, нет! По-настоящему хорош как раз таки тот самый мальчишка, который уложил на дорогу три здоровых лба, вырубил мага и, судя по всему, уволок на себе мать!» Этот вывод обрисовался сразу, как только мы вышли на след! Запах лиса был плотно слит с запахом девушки… Не пумы, а именно девушки, которую, вероятнее всего, парень нёс на себе. «Но почему?.. Была ранена? Не успела проснуться?» Ворох вопросов и ни одного ответа. Впрочем, как бы то ни было, сей факт пока что играл в нашу пользу. Будь беглецы оба на лапах, их скорость бы значительно возросла, а так у нас оставался шанс их нагнать.
Берсерков и спящего мага вместе с озадаченным кучером пришлось развернуть в поместье, дабы «порадовать» дядю очередной прекрасной новостью уходящего вечера. А самому вместе с покаявшимся Дартином отправиться на поиски невесты. Так уж случилось, что никто кроме меня и брата не прикасался к девушке, а потому в дополнительных помощниках не было смысла. Никто, кроме наших зверей беглянку бы не распознал. Правда, у очухавшихся вояк был шанс напасть на след парня, так как именно они загружали крылатого в кэб, но состояние вышеупомянутых оставалось плачевным, мальчишка явно не пожалел порошка, а балласт в нынешней ситуации был попросту критичен. Пришлось сорваться вдвоём.
Лапы с немыслимой скоростью мерили прыжковым ходом утоптанную просёлочную дорогу. Позади остался город и два торговых поселения, одно из которых являлось приграничным. Именно на его окраине наши гости, похоже, и сделали привал. След здесь становился гуще, распластав у старого заброшенного сарая плотное почти осязаемое пятно. Дальше девушка обернулась. И этот вполне предсказуемый маневр вызвал два противоположных чувства. С одной стороны облегчение, раз смогла обернуться, значит жива, с другой… С пумой, вставшей на лапы, тягаться в скорости будет сложнее. «Но на лапах – не на крыльях!» Что скрывать, весь путь нашей лихорадочной гонки я молился лишь об одном, чтобы беглецы не надумали взлететь…
Учуяв запах самки, барс торжествующе фыркнул в усы, готовый к очередному марш-броску, и двинулся к кромке леса, но когда горячая жажда погони уступила место холодному рассудку, я осознал, что стою у границы «Медвежьей Долины».
– Ума не приложу, почему эти двое решили идти на юг?.. – хриплый голос Дартина врезался в звериное сознание нервирующим скрежетом.
Брат стоял на ногах, вглядываясь в чёрный провал непролазной чащи, и вдох за вдохом выравнивал сбившееся дыхание.
– Карин, ты знаешь расклад… Там нам точно будут не рады!
«Знаю… Знаю, но отступить уже не могу! Богиня и так достаточно благосклонна к медведям, чтобы позволить себе роскошь медлить, дожидаясь «мохнатого гостеприимства» и добровольно вручая в чужие лапы собственную судьбу…»
Так уж вышло, что косолапые были единственной стаей, которой не коснулось проклятие Фарао. Правящий клан выбирал себе невест из местных и благополучно обзаводился потомством, даже если в невероятно-исключительных случаях это были представители других стай. Уж не знаю, за какие заслуги одарило их проведение, но сей факт часто вызывал зависть у правящей элиты оставшихся четырёх родов, что в прежние времена служило поводом для тяжёлых затяжных конфликтов, в коих не редко проливалась кровь.
Последние три столетия царило относительное затишье. Власть барсов окрепла и мы сделали всё, чтобы медведей оставили в покое. Так родился хрупкий нейтралитет… Однако косолапые, памятуя о былых временах, по-прежнему оставались нелюдимы, не привечали гостей и ревностно охраняли свои территории, тратя на защиту не только физический, но и магический резерв.
– Уверен? – брат окликну меня аккурат у невидимой границы, которая искрила тонким едва различимым маревом медвежьего наговора, – Хотя, кого я спрашиваю? Пятнистого кота, у которого начался гон…
От столь откровенной наглости я чуть не споткнулся, и даже повернул морду в сторону этого потерявшего страх засранца. На что тот демонстративно развёл руками, и, ухмыльнувшись, прыгнул в звериную шкуру, которая благополучно пронеслась мимо и первой миновала заветный барьер.
«Вот и всё, теперь косолапые знают, что на их территории чужак».
Густой лесной массив именуемый «Медвежьей Долиной» охватывал весьма внушительные территории, которые на северо-западе упирались в Сонные Горы, а на юге и юго-востоке были очерчены широкой полноводной рекой. Эти места не защищались родовой магией, но частенько патрулировались хозяевами лес. А вот равнины и холмы удостоились особой печати клана, «доносившей» высшим весть о чужаках. Это была заговорённая земля, напрямую связанная с вожаками, которые оберегали долину и защищали стаю.
Верховодили у медведей братья Таграур. Суровая четверка погодков, родившихся в истинной паре, и носивших на шкуре метку Фарао, к которой в той или иной степени прилагался дар доминирования. Такая метка была и у нас с Дартином. Правда, сейчас это скорее являлось минусом, нежели плюсом, ибо больше, чем обычных чужаков, медведи не любили только чужаков из элиты.
Однако выбор у нас был не велик. След вёл на северо-запад, прямиком в одну из медвежьих деревень, где по скудной информации, некогда разведанной парламентёрами, нам предстояло встретиться с младшим представителем высшей четверки, носившим грозное имя Борислав.
Лапы осторожно ступали по лисьей тропе, которая то и дело прерывалась пустыми участками, беспокоившими чуткий звериный нюх. «Вероятно, парень взлетал, проверяя направление маршрута». От полной потери ориентира спасало лишь то, что рядом стелился непрерывающийся след пумы, но и он таял с каждой намотанной милей. Этот факт наводил на мрачные мысли, которые то и дело посещали отягощённую избытком событий голову. Иная будто теряла силы, стремительно истончая резерв звериной ипостаси. «Но что являлось тому причиной?»
Брат нервно фыркнул, обходя поваленное дерево, и вдруг неожиданно навострил уши, замирая каменным истуканом. А через мгновение перед диким взором двух хищников явился источник такого поведения. В двух прыжках от нас на подозрительно ровной полянке копошился заяц. Инстинкт тут же наполнил пасть вязкой слюной, заставляя вытянуть в тугую струну и без того напряженные мышцы. Сказывались долгие часы погони, вынудившие позабыть о других насущных потребностях. Но вот голод, подстёгнутый урчащим желудком, всё-таки поднял голову.
Однако здравый смысл всё ещё сдерживал разгоряченное нутро. Медвежий лес кишел магическими ловушками. Именно по этой причине до сего момента мы не сворачивали с отмеченной тонким кошачьим флёром тропы. Пару Иных по зачарованной долине, казалось, вело само проведение. Лес словно благословил наших беглецов, позволяя мальчишке охотиться, а девушке выбирать уютные места для лежанок. И мы, стараясь не анализировать сей факт, просто шли по проторенной дорожке. Да, собственно, на обдумывания не было времени.
Я настойчиво толкнул брата в затвердевший бок, стараясь вразумить звериную сущность. Но тот неожиданно рыкнул, повинуясь какой-то неведомой силе, и молнией сорвался с места. Следующая секунда буквально «взорвала» мозг. Я видел, как Дар приземлился на лапы в одном прыжке от добычи, сворачиваюсь в тугую пружину для завершения маневра, и сделал привычный толчок. Тогда-то в золотистой радужке зверя и вспыхнул отблеск магического капкана. Инстинкты сорвали с места раньше, чем здравый рассудок успел оценить обстановку! Я сбил Дартина на подлёте, но противный треск обжигающий заднюю лапу, дёрнул в обратную сторону. Ловушка сработала! В мгновение ока, заключая меня в прозрачный непроницаемый шар, который бывалые маги с благоговейным трепетом называли «Туманной сетью!»
Глава 19. Неора Лери Варханда
Как уплыло сознание, я не запомнила, но на этот раз не было, ни видений, ни вязкого тревожного тумана, только темнота. Благословенная немая темнота и всепоглощающий покой. Оттого так больно было выплывать наружу. Больно, но жизненно необходимо! Там меня кто-то ждал…
Нутро трепыхнулось, сопротивляясь потоку забвения, и неожиданно начало падать. Голову резко накрыли звуки и запахи, а вместе с ними пришла боль. Разум буквально вбили в горячую плоть, заставляя почувствовать даже стук собственного сердца. За первым осознанным вдохом вернулись и ощущения. Измученное тело свинцовой тяжестью давило на что-то мягкое, источающее нежный аромат полыни. Всё, даже веки казались неподъёмными. Однако мрачную картину внутреннего состояния разбавляло тепло чужой руки, от которой по вена струился мягкий поток целительной силы.
– Очнулась, – тихо отозвался, уставший мужской голос, отдающий скрипучей хрипотцой.
И тут же чьи-то быстрые шаги заспешили к кровати. Да, подо мной явно была кровать, и кто-то совершенно чужой держал меня за руку.
– Мам!.. – родной встревоженный шёпот, раздался со стороны шагов. И горячее плечо накрыла знакомая рука, пока ещё не настолько широкая, чтобы принадлежать взрослому мужчине, но достаточно крепкая, чтобы успеть заработать мозоли от клинка.
– Сели… – выдавила с огромным усилием, чувствуя, как буквы складываются в какой-то жуткий потусторонний хрип.
– Да, мам, я здесь… Это я!
– Мы оторвались?.. – вновь прохрипела, не находя в себе сил открыть глаза.
– Оторвались, мам, всё хорошо, – быстро отозвался сын, – Мы… Всё хорошо…
– Что с мискатами? – выжала главный вопрос, чувствуя, как подрагивают руки моего мальчика.
– Всё, мам! – сорвался очередной теперь уже полушёпот, пронизанный какой-то непонятной радостью, – С мискатами покончено. Навсегда! Мы больше не бежим… Слышишь, мам…
– Не бежим… – повторила, выжав крупицы сил, чтобы поднять веки.
Первый образ, собравшийся из плывущей перед глазами пелены, обрел лицо Селиона. Сын выглядел худым и всклокоченным, но вполне живым. Это успокоило и даже немного прибавило сил, давая возможность осторожно оглядеться. Деревянный потолок, покатые бревенчатые стены, свет масляной лампы… И трое мужчин. Один из них Сел, стоящий на коленях у моей кровати. Второй, судя по запаху трав, вероятно, лекарь. Крепкий седой старик в льняной домотканой рубахе, держал меня за руку, от которой шло то самое, исцеляющее тепло. Третий… Ратмир. Кажется, этим именем величал кудрявого парня его суровый отец.
«Значит, не выгнали», – мелькнула робкая мысль, и я снова перевела взгляд на сына.
– Тебе разрешат остаться? – скрежет собственного голоса, показался чужим, – Ты хороший воин и охотник, тебе есть чем отплатить за приют… Стоит сказать им об этом.
– Это не важно, мам. Уже не важно! – восторженно прошептал мой мальчик, – Мы не в Притали и даже не в нашем мире… Больше не будет никакого Гатта, никаких мискатов! Всё!
– Никаких мискатов… Не понимаю? – слегка поморщилась от того, как глухо прозвучал вопрос.
– Парень, – оборвал сына лекарь, – просился рассказать сам, рассказывай, чего сумбур наводить? Вишь, матери тяжело говорить. А то нагоняешь тревоги, так все нити мне собьёшь. Да и вообще, Рамир, не уж то не терпело до завтра? Она еле жива.
– Не терпело,– отозвался мужчина, выходя из тени дальнего угла, – неведенье сейчас хуже правды, Алтэй. А что до неё… Сможешь поправить?
– Не горячись, – хмыкнул старик, – покумекать надо. Яд уж больно странный, я с таким ещё не сталкивался. Полегче-то я сделаю, но обещаний давать не буду. Негоже, сам понимаешь.
Ратмир кивнул, пряча хмурую складку, залегшую меж бровей, за упавшим на лоб локоном, и, слегка опустив голову, казалось, крепко задумался. Сейчас, в свете масленой лампы, на фоне уютного убранства, дышащей деревом комнаты, он казался гораздо моложе. Хотя мощный разворот плеч никуда не делся. Смуглая кожа, черные как смоль волосы, рассыпанные в короткие непослушные завитки, точеный подбородок, слегка поджатый текущим раздумьем, и большие карие глаза в тени пушистых ресниц. «Красив, – рассеянно отметило сознание, – и совершенно не похож на медведя…»
– Ну вот, на первой хватит, – отпустил мою руку лекарь, – а то пожгу нутро. А ты, малец, на-ка вот держи, – и старик протянул сыну буковую пиалу, выпускающую тонкие струйки пара, из которой торчала деревянная ручка ложки, – Как поить, говорил. А мы пока пойдём, подышим, да, Ратмир?
Кудрявый инстинктивно кивнул, всё ещё пребывая в мире неведомых нам раздумий, и, больше не говоря ни слова, вышел из комнаты. Старик поспешил за ним. Стать у того была попроще, но крепости всё же было не занимать. «И этот медведь, – мимоходом отметило сознание, – похоже, вся деревня принадлежит косолапым».
Когда за хозяевами нашего временного пристанища закрылась дверь, сын помог мне немного подняться и, поправив под спиной подушку, а затем, вооружившись рожком и пиалой, решил начать свой удивительный рассказ. Делал он это с каким-то детским восторгом, не забывая отпаивать меня на редкость горьким отваром, который ложка за ложкой приходилось проглатывать не кривясь. Очень уж не хотелось дополнительно огорчать моего и без того измотанного защитника.
Так в течение получаса мне стали известны несколько невероятных, но многое объясняющих вещей. Мы действительно были не в Притали, и даже не в нашем мире, более того, как утверждали медведи, путь обратно нам был недоступен. Как и нашим преследователям уже никогда не светило попасть сюда. Это известие столкнуло с плеч настоящую гору, которая всё это время непосильным грузом давила не только на меня. Однако следующая новость заставила сначала напрячься, а потом иронично хмыкнуть. Оказывается, попали мы сюда через пространственный раскол велением местной богини по прошению одного из отпрысков правящих кланов. Кого конкретно, косолапые не знали, но уверяли, что тот непременно явится за мной. И нужна я ему не иначе, как в качестве будущей жены. Таких в этом мире называли «просителями», отмеченными проклятием бездетности, обойти которое невозможно без помощи дарованных богиней невест.
«Будущей жены…– кривая обреченная улыбка, сама попросилась наружу, когда я представила высокого молодого барса с песоно-золотыми волосами, который вероятно и был тем самым «просителем» – Опоздал ты, милый, недолго мне ходить в невестах. Судя по тому, что лекарь не дал гарантий, с ядом мантикоры местные не справятся». Благодаря подпитке старика, я действительно чувствовала себя лучше, но это было лишь временной отсрочкой. Чёрные нити, полностью опутавшие плечо, уже добрались до ключицы, и начали свой финальный неторопливый поход вниз… Зараза стремилась к сердцу, и когда она до него доберётся, мой «наречённый» расстанется с пустыми надеждами, даже не обретя право называться вдовцом. Забавно, но перед лицом улыбнувшейся Мораны, судя по всему, уже выстелившей мне путь в своё туманное царство, мысль о внезапном замужестве не вызвала никаких эмоций, ни жажды борьбы, ни духа противоречия, которые казалось бы должны щекотать гордость, нацеленную на право выбора. Я так устала скитаться, что, пожалуй, готова была на брак без любви неизвестно с кем, лишь бы мой сын получил долгожданную защиту. А в оной, как утверждали медведи, не приходилось сомневаться. Ибо «пришлые» дети, оказывается, считались настоящим сокровищем и оберегались кланами с особым усердием.
– Медведи сказали, – отставив пиалу, завершил рассказ мой заботливый защитник, – что замуж тебе выходить вовсе не обязательно. Они готовы разрешить нам остаться здесь, раз уж волей богини мы добрались до их обители…
– Не всему стоит верить, Селион, – осторожно заключила, чувствуя, что после целебного отвара уже не скреплю, как старая перекошенная повозка.
– Это да, мам, – слегка разочарованно выдохнул сын, – но ни что не мешает нам побыть здесь до твоего исцеления.
«Исцеления… Моё светлое, верящее в чудо дитя. Во всей Притали ни одному даже самому великому магу не удавалось исцелиться от яда мантикоры, а тем более исцелить других. А здесь о таком даже не слышали».
– Конечно, – тепло улыбнулась, стараясь придать голосу хоть немного бодрости, – побудем здесь. Возможно, медведи и вправду дадут нам кров. А уж голодными мы с тобой не останемся… А вот, кажется, и хозяева.
Звук приближающихся шагов заставил сына обернуться в сторону двери, которая, не преминув широко распахнуться, обрисовала на пороге крепкую фигуру уже знакомого лекаря:
– Ну что, беляночка, говорят у деревни утренний гость объявился. Похоже, жених твой пожаловал…
Глава 20. Каил Навадайи
«Туманная сеть» искрила тонкими всполохами разноцветных нитей, напоминая большой мыльный пузырь, в который я угодил по собственной глупости. Ну, может, не совсем по собственной, но мой непосильный вклад в этот неприятный инцидент, однозначно, был внушительным. Дартин усиленно мотал головой, стараясь отойти от морока, наведенного искусной ловушкой. А я, выпрыгнув из звериной шкуры, отчаянно искал выход. В человеческой ипостаси думалось легче.
– Каил, я… Я дурак, – выдохнул малой, подходя к прозрачному барьеру моей сияющей клетки.
– Однозначно, – раздосадовано подтвердил столь логичный вывод, – Причём вдвойне!
Дартин поник, запустив пятерню в свою густую каштановую шевелюру.
– Ладно, Дар, – я устало потер переносицу, осадив закипающее нутро – это от бессилия. Мы оба знаем, что «туманная сеть» умеет слишком хорошо прятаться и не менее хорошо отключать мозги. Одно радует, дальше ловушек не будет. Вернее, не должно быть. Обычно, шары стоят последней линией обороны, дальше вольный простор и косолапые братья.
Дартин невесело хмыкнул:
– Что предлагаешь?
– Выбор у нас не велик. Если сработал капкан, значит, скоро явятся его хозяева. И мне они будут не рады.
– Факт, – сухо подтвердил брат.
– Факт, – повторил, собирая в кучу лихорадочно скачущие мысли, – Как долго мы будем договариваться не известно, и к какому решению придём, тоже… Поэтому, иди один.
– Что?! – Дартин натурально округлил глаза, – Предлагаешь бросить тебя здесь и бодро поскакать к медведям?! Чудно! И что я им скажу? Господа, мне нужна невеста брата. Не пробегала? Да, кстати, я там старшенького кинул на откуп вашим парням, кости можете не возвращать…
– Дар…
– Карин, ты знаешь их дубовые нравы! – распалялся брат, – Если чужак не прошёл лес, значит, его не пустила сама Фарао. Таких не щадят!
– Так было раньше!
– От «раньше» до «сегодня» не больше столетия! К тому же, я не жених. Даже если твоя нареченная добралась до деревни, меня вряд ли проводят к ней по дорожке из розовых лепестков!
– Значит, придётся включить голову! – рыкнул, теряя терпения, от зудящего чувства нещадно утекающего времени, – Дар, не забывай, я не обычный стайник! Со мной ещё надо справиться! Хватит тебе бежать от семейного дара. Богиня не разбрасывается родовыми метками просто так. Воспользуйся правом ступать на любые земли Арранты, как наследник правителя!
– Я не наследник, – хрипло отозвался брат.
– Наследник! – рявкнул громче, дабы избежать дальнейших препирательств.
Дар отступил, стиснув зубы. И я тут же заметил, как под матовой кожей загуляли натянутые желваки. Мы редко ссорились с братом. И единственное, что он не переносил в этих стычках, это мои безапелляционные приказы. Как ни крути, а метку Фарао и характер Навадайи из крови не выветрить. Именно в эти моменты его зверь поднимал голову, показывая, что не один я тут обременён особенной силой. Сейчас же он, похоже, усиленно сдерживал свой дар, понимая, сколь серьёзно положение дел. С минуты на минуту могли нагрянуть медведи. И, оценив столь щедрый порыв, я всё-таки решил убавить обороты:
– Дар, я знаю, что ты не жаждешь стоять на вершине, но есть моменты, когда приходится действовать вопреки. Случись что со мной, тебе придётся… Не важно. Ты нужен мне сейчас! Но не в роли «заботливого дядюшки», а в роли того, кем являешься по праву рождения. Только так тебя примут и выслушают.
Брат тяжело выдохнул, борясь с очередным приступом сопротивления. Что поделать, в нашей «венценосной» семье, не только у меня имелись свои закостенелые принципы. Но на этот раз авторитет старшего всё же победил упрямство младшего. Дар провёл по лицу ладонью, пытаясь стереть с него муки выбора и, тряхнув головой, всё-таки натянул на породистое лицо мою любимую хищную ухмылку.
– Ладно, братик, постараюсь вызволить твою красавицу. И только попробуй мне тут сдохнуть! Достану из-под земли!
На столь заманчивое обещание оставалось лишь одобрительно хмыкнуть:
– Верю, Дар, но думаю, обойдётся без раскопок. У нас с косолапыми уговор.
– Но крови они тебе попортят, – усмехнулся малой, – помяни моё слово.
– Это мы ещё посмотрим. Ладно, Дар, поспеши! И смотри, чтобы тебя вновь не уделал мальчишка.
При упоминании о летуне, брата слегка перекосило:
– Не переживай, мы с ним ещё подружимся. Правда, сначала придётся надрать кому-то лисьи уши!
– Ну-ну, – фыркнул вдогонку удаляющемуся пятнистому силуэту и, оставшись в одиночестве, приготовился встречать медведей. Которые, кстати, не заставили себя долго ждать.
Когда в предрассветных сумерках затрещали можжевеловые кусты, пришлось подняться во весь рост, дабы иметь шанс отвлечь моих «долгожданных» гостей от второго следа, который уносил на своих лапах Дартин.
– И кто тут у нас?
На маленькую подлунную полянку вывалилось сразу трое косолапых, двое из которых были крепки и бородаты, а третий настолько юн, что казалось едва перевалил за порог совершеннолетие. Риторический вопрос принадлежал самому крупному из пришедших, чьи широкие плечи были втиснуты в добротный кафтан с нашивкой звериного оскала на рукаве. «Родовая стража, – мельком отметило наблюдательное нутро, – и этот, похоже, у них за главного».
– О как, Шакор, – выдал второй бородач, с обритой наголо макушкой – гляди-ка, да у нас здесь кошак!
Явно уничижительное словечко пришлось пропустить мимо ушей. Ясно, что хозяева леса учуяли запах зверя и конечно распознали вторую ипостась чужака. Однако то, что из-за искристого барьера, ни один из них не мог ощутить моей подлинной силы, не давало право недальновидной троице так откровенно впадать в панибратство.
– Похоже, из породистых, – пренебрежительно фыркнул Шакор, – холёный, и одёжа не дешёвая. Такого и задрать не жалко!
– То-то Борислав обрадуется, – поддакнул лысый, и оба надрывно загоготали.
Парнишка, притащившийся со старшими собратьями, тоже поикал хлипкими смешками, но дополнительных комментариев отпускать не стал.
– А может, ну его! Чего в деревню тащить, – вновь подал голос бритый, – поучим уму разуму и вышвырнем за барьер. Раз Фарао не пустила и проходной грамоты до прихода не прилетело, знать дурной, али засланный.
– И то верно, – пробасил Шакор, – а будет упираться, сломаем хребет.
– А меня, вы, предсказуемо, решили не спрашивать, – спокойно уточнил, отвлекая медведей от милой беседы о моей незавидной участи.
На что те, дружно переглянувшись, вновь затряслись от смеха. На этот раз громче всех хлюпал парнишка. Он же, толкнув здоровяка локтем, решил сбраваданичать:
– Тять, у меня кнут с собой, дашь мне усатого поучить?
– От чего не дать, – хлопнул малого по плечу его «радушный» батя, – доставай свою приблуду.
– Может, всё-таки поговорим, – сделал очередную попытку привлечь внимание, – Не зря же Таграуры договор с правителем подписали.
– А нам что с того договора, – отбрил лысый, – чужаки с добром сюда не ходят. Особенно те, кого Богиня в клетки сажает.
– Так не Богиня же клетки наставила, – хмыкнул я, – это маги ваши постарались.
– Умный больно? – пробасил Шакор. – Дык, умного поучить, ещё приятнее!
– А разве нет указа любых гостей к высшим вести? – предпринял последнюю попытку договориться.
– А кто им доложит? – активизировался малой.
– И то верно, – поддержал парня отец, – То, что чуют они чужаков в лесу, дык, это ж не показатель. Как вошёл, так и вышел. А сам, али помогли, тут допытываться не станут.
И все трое вновь загоготали в голос.
«Весёлая же мне досталась компания», – отметил с отстраненной холодностью, следя за тем, как младший вынимает хлыст, а старший достаёт из кармана светящийся шарик-отмычку. Не было у меня к медведям особой враждебности, но проучить эту троицу следовало. А потому единственное, чего я терпеливо ждал, после несостоявшихся переговоров, так это свободы. И когда, брошенный внутрь клетки, сияющий ключик развеял барьер, косолапые получили сполна!
Я редко пользовался даром Фарао, ибо знал сколь беспощадно эта незримая сила гнёт мою стаю, да и собственного резерва отнимает не мало. На чужую когорту она действовала меньше, у мишек были свои верховоды… Но, памятуя о том, что бородатые даже не попытались выяснить причины моего появления и не пожелали дать мне шанса на встречу с высшим, я расстарался особенно! Вероятно, к силе, выпущенной наружу, примешались злость и усталость, накопленные за прошедшие сутки, потому что эффект оказался впечатляющим.
Первым в три погибели согнулся парнишка, с криком схватившись за голову и шлёпнувшись на колени. Старшие, надо отдать им должное, остались стоять на ногах, но и тем явно было не сладко, так как с каждой секундой буйны головы моих несостоявшихся «учителей» опускались всё ниже. С места я решил не двигаться, дабы не выдать излишнего напряжения. Благо хозяева леса не ведали, каково это, управляться с бушующей рекой.
Мальчишка продолжал выть, катаясь по земле, а я – удерживать в поле зрения всю нерадивую троицу. И когда у лысого носом пошла кровь, голос подал Шакор:
– Хватит! – хрипло пробасил здоровяк, – Отзови «родовицу», мы уяснили урок!
Я медленно ослабил накал, оставляя лишь треть изначального потока, дабы косолапые сильно не расслаблялись, и холодно отметил, что лысый всё-таки рухнул на колени.
Следующую фразу пришлось раскатать по лесу с ледяным спокойствием:
– Именем конунга Арранты, я Каил Навадайи вступаю на землю проотцов рода Таграур, как законный наследник правящего клана!
– Твою ж… матушку лохматую! – сплюнул кровь бритый, вставая с колен и поднимая за собой перепачканного мальца, – Хреново дело, Шакор!
На что здоровяк лишь туже стянул кулаки:
– Чего же желает наследник правящего клана, оказавшийся в столь поздний час в наших землях?
Тон бородача не выказывал особого почтения, но и лезть на рожон родовой страж теперь не спешил.
– Мне нужен Борислав, – ответил максимально коротко, дабы не опускаться до пояснений, – и буду признателен, если ваша гостеприимная компания соизволит меня к нему проводить.
Лысый открыл, было, рот, чтобы что-то спросить у старшего, но увидев, как я склонил на бок голову, решил не усугублять.
Шакор же молча кивнул и, тяжело вздохнув, повернул в сторону деревни.
Весь остальной путь косолапые не проронили ни слова. И лишь на рассвете, когда вся наша честная компания добралась до окраины поселения, бородач отправил сына вперед, наказав известить высшего.
Сруб, к которому привели меня стражи, был добротным и внушительным, но не особо выделялся на фоне остальных домов. Медведи не кичились достатком и, что скрывать, всегда меня этим подкупали. Однако с гостеприимством у них определенно были проблемы.
Суровый хозяин дома стоял на пороге, дожидаясь, судя по всему, именно нас. Встретившись взглядом со стражами, он лишь слегка дернул подбородком, и этого было достаточно, чтобы вышеупомянутых сдуло ветром.
– Доброго здравия, Борислав! – коротко кивнув, медленно двинулся к дому.
– Приветствую и тебя в нашей скромной обители, Каил Навадайи. Полагаю, ты тоже за невестой?
Я невольно остановился, чувствуя, как узкий прищур сам собой изгибает веки:
– Что значит тоже? Насколько мне известно, других женихов у добравшейся до вас Иной, нет.
На что медведь, криво усмехнувшись, картинно приподнял бровь:
– Ошибаешься, дорогой гость, за сегодняшнее утро ты третий…
***
Дорогие друзья, вот и закончился високосный год. Не знаю, каким он был для каждого из вас, но верю, что в Новый вы шагнули с улыбкой! Сегодня первое «продолжение» книги в наступившем году. И я благодарю всех, кто заглядывает на её страницы, давая героям возможность жить, а автору силы писать! Пусть Новый год благословит вас и каждого, кто вам дорог на простое доброе счастье!