Эльвира Еникеева
Клятва Гиппо Кратоса
Глава вторая: Волчонок с дурной репутацией
По запутанным лабиринтам подворотен и петляющим в тенях переулкам неслась маленькая волчица в черном костюмчике и маске. В лунном свете ее гладко причесанная шерстка вся блестела, как волны речки в звездную ночь.
Она завернула за угол и остановилась в темном тупичке. Свет луны и фонарей, редких и желтых, как зубы старого зверя, не доходил до сюда: серые, выщербленные стены домов образовывали букву «П», надежно скрывая тупичок от чужих глаз. Волчонок тенью скользнула в темноту и услышал знакомые грубоватые голоса:
– Эй, вот и она!
– Ждать себя заставляешь!
– Так начали бы без меня, – махнула лапкой она и пригладила мех у ушей – он как будто светился серебристым светом.
– Все здесь, Рут, – негромко произнес юный худощавый хорек.
– Можем приступать, – прибавил заискивающе крысенок в такой же маске, как у волчонка.
– Ладно, – ответили из темноты, и к ним вышел высокий облезлый крыс в черном трико и свободной черной рубашке. Через морду крыса тянулся грубой ниткой шрам. В ухе поблескивала серьга, а на лапах алели татуировки. – Все? Тогда идем.
Четыре силуэта неслышно спустились в какой-то подвал за потайной дверью, прятавшейся за мусорными баками в конце тупичка. Это был их секретный штаб – Черное Подземелье.
В комнатушке вниз по разбитой лесенке стоял круглый стол – у него были целы только три ноги, а четвертую заменял старый фанерный ящик. Из потолка с потрескавшейся штукатуркой тянулся одинокий провод, и на нем, как на мышином хвостике, держалась единственная лампочка.
Крысак с татуировками уселся на стул, с которого было хорошо видно входную дверь. По правую лапу от него устроилась маленькая волчица. Слева от Рута – крысенок, игравший роль шестерки. И дальше всех от главаря, рядом с крысенком, примостился хорек: он был новичком в команде.
– Итак, ребята, – торжественно объявил крыс, извлекая из-за пазухи потрепанную карту города. – Сегодняшняя ночь особенно ответственная…
– Мы, наконец, ограбим банк? – пошутил крысенок, но утих под жестким взглядом Рута. Волчонок встала со своего места и вырвал карту у главаря из лап.
– Нет, Джо. Мэри узнала пару часов назад, что в Механиксвилле завелся новичок.
– Вид? – деловым тоном осведомился хорек.
– Точно неизвестно. Похож на суслика, хорька и ласку сразу, но, якобы, не суслик и не…
– Суслики не занимаются такими вещами, – пробормотал Рут, явно боясь разозлить говорившую. Но та лишь согласно кивнула.
– Да. Боюсь, нам придется искать практически вслепую. Все, что известно: у него нож. Итак, – Бекка, провела пальцем по карте, очертив невидимую линию от «Картерс Пигпен» до Стадли-Роуд. – Его видели в этом районе. Джо, на тебе сектор «А», Рут возьмет Ланса и обследует участок «В», я прочешу «С». Нельзя, чтобы он ушел. Держим связь, но без повода не беспокоим. Вопросы?
Вопросов не было.
***
В темноте, стараясь казаться как можно незаметней, скрывался зверек. Его круглые блестящие глаза бегали туда-сюда, как на шарнирах, выискивая на ночных улочках Механиксвилля новых жертв. Синяя маска плотно облегала его довольно плоскую мордочку. В темно-коричневой лапке поблескивал маленький нож.
Дункан встал на мусорный бак с крышкой и оглядел улочку. Никого… Хотя нет, вон идет девочка. Волк? Лиса? Нет, волк. Волчица. Совсем маленькая. И как будто белая. Или это от луны?
Он пригнулся пониже, готовясь к прыжку, и прыгнул на нее со спины. Она вскрикнула. Дункан приложил к ее горлу нож и прошипел как можно более угрожающе ей на ухо:
– Кошелек или жизнь?
– Если жизнь твоя, то возьму ее с удовольствием, – оскалила зубки та и неожиданно перекинула его через голову. Удар – и нож вылетел из его лап. Маску сорвало с его морды, как порывом ветра. Волчонок ловко заломила ему лапы за спину и даже надела звенящие налапники, так что перспектива сбежать ему уже не светила.
– Куница?! – скорее раздосадованно, чем удивленно воскликнула она, кривя мордочку. – Всего лишь куница? А я-то ожидала… Ух, и облезлый ты.
– Про блох слыхала? – огрызнулся Дункан, потирая ушибленные места, насколько это возможно сделать сцепленными за спиной лапами.
– Слыхала, – усмехнулась та, и Дункан, наконец, заметил у нее мордочке маску. – А это ты, что, ради них на такие опасные авантюры идешь?
– В полицию сдашь? – как-то вяло поинтересовался Дункан.
– А хочешь? – весело полюбопытствовала она.
Несостоявшийся воришка непонимающе моргнул, и маленькая волчица засмеялась.
– Ну, в какую тебе полицию? Ты, вон, мелкий совсем… Тебе сколько? Десять?
– Тринадцать, – обиделся Дункан. – А сама-то…
– Ну, вот! Я ж говорила. Всего на год меня старше, а ума вдвое меньше… И столько шуму из-за куцехвостой кунички, я не могу!..
– И вовсе я не куцехвостый! – буркнул Дункан, глядя, как незнакомка заливается смехом.
– Нет, куцехвостый, куцехвостый! Куцехвостик! – хохотала она.
– Неправда! У меня хвост пушистый… Только хвост и пушистый, – совсем сник он.
– Ты зачем такой шум в городе поднял? – уже серьезно спросила маленькая волчица, утирая слезы смеха. – Тебя даже в кабаках обсуждают…
– Кто?
– Зайцы!
– Кто-о-о?
– Да неважно… Дуралей! Мама не учила, что нельзя с острым играть?
– А сама-то…
– А моя мама… – начала бодро она и тут же повторила тише: – А моя мама… умерла. Но она хотела, чтоб я была настоящей леди. Языки знала. На фортепиано играла. Пела…
– И ты стала? – почему-то спросил Дункан.
– На фортепиано я играю. И я как бы леди, но как бы нет.
– Почему – нет?
– А вот много ты видел леди, которые по ночному городу таскаются с оружием и в маске?!
Дункан подумал немножко и сказал честно:
– Я вообще леди никогда не встречал.
Она коготком открыла налапники.
– Умеешь ты подлизаться… Ладно, беги.
Дункан потер лапки, но не спешил даже вставать.
– Ты не арестуешь меня? Не отдашь в лапы закона? Не…
– Ты всегда такой нудный? – досадливо поморщилась волчонок, усаживаясь прямо на землю с ним рядом. – Думаешь, я с этим законом дружу? Думаешь, мне охота подставлять своих?
– Своих? – повторил куница. – Кого?
– Я расскажу, если ты расскажешь о себе, – загадочно зашептала она, пододвигаясь ближе, так что ее губы касались его клочковатого меха. – И поклянешься, что все, о чем ты узнаешь сегодня ночью, останется между нами.
Дункан радостно закивал, подставляя круглое кремового цвета ушко.
– Да-да-да! Я клянусь, я…
– Как тебя зовут?
– Ой, я Дункан.
– А я Бекка. И я из тайной команды… – тут она пододвинулась совсем-совсем близко и еле слышно произнесла: – Кровавой Мэри.
Дункан даже вскрикнул, но только очень тихо – вдруг кто услышит? Но улица была также пустынна. По ней гулял только холодный ветер.
– Если ты готов шагнуть во тьму, если ты не боишься нырнуть в озера крови и испачкать шкурку – тогда я возьму тебя с собой, – продолжала Бекка. – Но только я должна знать… Где твоя семья? Это важно.
– Нигде, – вздохнул Дункан. – Я один. Раньше я жил с отцом… А недавно он умер.
– Тебя не забрали никуда? – изумилась Бекка.
– Ну… Никто вообще-то не знает, что его нет. Вернее, что я есть. Думают, нас обоих не стало, а я… Вот.
– Бедный Ду-Ду… – сочувственно проскулила Бекка. – Ну, теперь я точно тебя беру с собой… Нельзя такого обалдуя оставлять одного. Ты ж даже воровать толком не умеешь. Не то что…
Она неопределенно махнула лапкой и легко поднялась.
– Неважно! Идем!
Дункан пошел за ней.
– А мне тоже дадут такую маску, как у тебя? И сапоги?
– Конечно! Мы должны казаться незаметными и походить друг на друга.
– А ты всегда в маске ходишь?
– Конечно, нет. Это… Ну, что-то вроде униформы.
– Значит, я увижу твою мордочку?
Бекка обернулась.
– А зачем?
– Мне показалось, у тебя цвет шерсти… необычный, – смущенно признался Дункан. – Извини.
Бекка почему-то улыбнулась.
– Так и есть. Я покажу, но не здесь, ага?
Волчонок завернула за угол и поманил куницу за собой. Дункан послушно скользнул за ней. Бекка простучала еле слышно какую-то причудливую дробь по маленькой подвальной двери.
Из-за нее высунулась острая крысиная мордочка.
– Да?
– Передай Мэри, я обо всем позаботилась. Отзови наших.
– Понял тебя. Послать с тобой кого?
– Нет. Я не щенок. Справлюсь.
Она отошла от двери и протянула Дункану лапку.
– Сейчас пойдем к Мэри. Она добрая. Не со всеми, но добрая.
– Она живет здесь? – удивился Дункан.
– Нет, разумеется… Ее домик подальше отсюда… Лапы не устанут?
– Нет! – даже приосанился куница. – Я вообще сильный!
– Хорошо, – усмехнулась Бекка.
И две фигурки нырнули, как в бездонный омут, в таящую под лучами восходящего солнца темноту Механиксвилля.
Глава третья: Браслет Кровавой Мэри
Дом наполняла мертвенная, почти осязаемая тишина.
Это был старый, видевший многое, но все еще крепкий дом конца восемнадцатого века. Он походил чем-то на свою владелицу – элегантную, не утратившую лоска, но уже немолодую лису с черным мехом. Дом все еще был изысканен, хотя рустовые камни порядочно истерлись и нуждались в обновлении.
В доме не было ни одного зеркала. Владелица их не терпела.
В дверь спальни постучали.
– Мэри, Бекка привела мальчика.
Лисица встрепенулась и пулей вылетела из спальни, чуть не сбив пса-дворецкого с лап.
– Что ж ты раньше молчал?!
Она спешно подобрала кружевные юбки и побежала по коридору. Ковер глушил топот ее обутых в туфли с пряжками лап.
Бекка и юная куница примерно Беккиных лет сидели на диване в холле на первом этаже. Маленькая волчица гордилась тем, что новичка нашла она, а не Рут или кто-то еще.
– Ну, здравствуйте, – очаровательно улыбнулась Мэри, вильнув когда-то пушистым хвостом. Зажженные тут и там свечи осветили ее изящную фигурку в белом платье и облезлый мех. Шторы не пропускали сюда даже тоненькую ниточку солнечного света.
Куница весь сжался, а Бекка, наоборот, вскочила.
– Привет, Мэри! Знакомься, это Дункан, и он теперь с нами. Ду-Ду, это Мэри!
Мэри прищурила миндалевидные глаза.
– Я рада знакомству, куница Дункан.
Дункан не шевелился, уставившись на нее полным ужаса взглядом. Бекка прошипела:
– Встань и поклонись. Живо.
Дункан неуклюже поклонился.
– Добро пожаловать в твой новый дом, Дункан… – нежно пропела лиса. – Я счастлива, что ты присоединился к нашей команде.
Дункан все еще стоял, открыв рот. Бекка пихнула его в бок, и он промямлил:
– А… Да… Спасибо… М-мисс… Мэм…
– Сейчас Дин покажет тебе твою комнату, Дункан, детка. Ах, да… Знакомься, это пес Дин, мой дворецкий.
Из тени выступил Дин – черный доберман горящими желтыми глазами. Он жестом велел следовать за ним. Дункан нерешительно покосился на Бекку, но Мэри качнула головой:
– Бекка, останься. Нам надо поговорить.
Волчонок села обратно на диван. Лисица устроилась рядом в уютном кресле.
– К нам в город приехал кое-кто и сегодня зайдет, – сообщила она. Бекка навострила ушки:
– Да? Кто?
Лиса тихонько подсказала:
– Лолита и Лоан в городе…
Бекка просияла.
– Корова, перепрыгнувшая луну? Луиса? Она вернулась из скучнющего тура к месту своей смерти?
– Да, детка.
– Здорово! А что ты будешь делать с Ду-Ду?
Мэри нахмурилась.
– А что?
– Просто он мне понравился, – пожала плечами Бекка. – Не знаю, по-моему, из него выйдет толк.
– Хочешь взять его под крыло? – засомневалась Мэри.
– Знаешь, не подбери ты меня тогда, я бы так и выла на луну. Может, ему тоже нужен кто-то такой?
Лиса задумчиво постучала пальцем по бокалу с мутно-красной жидкостью.
– А ты сможешь? – засомневалась она.
– А Рут, по-твоему, круче меня? Ему ты дала работать с новичками. А мне?
– Ты еще маленькая, – заметила Мэри, и Бекка окончательно надулась.
– Меня уже все слушаются! У меня уже хорошие… м-м… задатки лидера, вот! А ты-ы…
Лисица покачала головой, встала, удалилась куда-то и скоро вернулась с маленькой деревянной шкатулкой. Узор на ее крышке отливал перламутром. В другой лапе Мэри сжимала металлический пломбир.
Мэри открыла шкатулку и торжественно извлекла оттуда серьгу – круглое тонкое кольцо из чистого золота.
– Моя серьга… – прошептала Бекка. Ее голубые глаза сияли. – Наконец-то…
Лиса проколола тонкий хрящ ее правого уха и аккуратно вставила туда это кольцо. У Бекки в животе затрепетали бабочки.
Она кончиком лапки дотронулась до серьги, словно боясь, что она растает в воздухе.
– Тебе идет, – хмыкнула Мэри. – Прямо вспоминаю себя в юности… Но… Чего-то все-таки не хватает.
Лиса сняла с собственного хвоста узкий золотой браслет с несколькими понятными лишь посвященному символами и надела на бледно-серый хвостик Бекки.
– Вот. Совсем другое дело.
Бекка восторженно помахала хвостом – браслет переливался в свете свечей.
– Другое дело?! Да это просто… Я даже не… Ты… Я…
Волчонок перевела дух и молча бросилась Мэри на шею. Лиса снова улыбнулась.
– Ты ведь отныне почти такая же значимая, как я. Тебе необходим образ. Достойный принцессы образ.
Бекка смешно сморщила носик.
– А мама говорила, принцессу делает принцессой умение играть на фортепиано.
– И? Ты же уже умеешь.
Бекка потрогала лапкой гладкий холодный металл кольца, а другой лапкой уже гладила браслет. Обладателями такой серьги было несколько зверей – крыса Рут, к примеру, или волкодав Хьюго. Но браслет с собственного хвоста Мэри не дарила никому.
– Я не подведу, Мэри.
– Не сомневаюсь. А теперь иди, поговори со своим подопечным.
Бекка кивнула и побежала к Дункану.
Ей еще многое надо ему рассказать.
Глава четвертая: Фортепиано в малой гостиной
Бекка скользнула в комнатку и затворила за собой дверь. Гордое выражение не сходило с ее мордочки: она очень надеялась, что Ду-Ду заметит ее серьгу и браслет на хвосте.
Комната была такая же, как и у волчонка и остальных детей, живших в доме: кровать, шкафы и вообще вся мебель была сделана в далеком восемнадцатом веке. Настоящий антиквариат – море узоров, изысканных изгибов… Ну, и пыли, конечно. Пыль здесь – тоже часть интерьера.
Лишь бы Дункан это понял.
Куница сидел на краешке кровати в странном оцепенении. Волчонок устроилась рядом, почти тыча хвостом (и браслетом) бедняге в мордочку.
– Ну, Ду-Ду, ничего не замечаешь? Что, совсем?
– Почему она такая страшная?
Бекка удивленно поморгала. Глаза Дункана были полны ужаса.
– Эм… Что?
– Я спрашиваю: почему Мэри такая… Ну… Почему у нее шерсть так странно растет?
– Ах, это… – махнула лапкой Бекка и опустила хвостик. – Я и не замечаю уже этого – привыкла… Просто она меня нашла, когда мне было семь, и… В общем, у нее шерсть и не может нормально расти. Ее сожгли на костре. Заживо.
Дункан испугался еще больше, но придвинулся поближе: он любил страшные истории.
– Расскажи… – тихо попросил он. Бекка снова самодовольно улыбнулась.
– Ну… Ладно. Мэри посчитали ведьмой, потому что она пила кровь соседских детенышей. Хотя она и была ведьмой, я думаю – но правду все равно у нее выпытывать бесполезно…
– Пила кровь? – прошептал Дункан. – Жутко, но… Ва-а-ау. Меня принял в банду настоящий вампир!
– Это не банда, Ду-Ду. Это секретная организация, созданная Кровавой Мэри. И она не вампир. Она ведьма.
– А разве они есть? – засомневался куница. – Я думал, волшебство – это сказки…
Бекка встала и с важным видом зашагала туда-сюда, заложив лапы за спину.
– А с чего тогда быть «Охотам»? «Охота на ведьм» происходила с пятнадцатого по семнадцатый век. В Америке самые знаменитые ведьмы – Салемские, но у нас, в Вулфджинии, тоже сожгли немало. А во-вторых…
– В пятнадцатом веке? – повторил Дункан. – Стой-стой, но ведь Мэри…
– …Родилась в конце семнадцатого века, – закончила фразу Бекка. – Наш Механиксвилль был заселен английскими колонистами как раз в семнадцатом веке.
Дункан даже присвистнул.
– Надо же, какая ты умная…
Волчонок победоносно тряхнула головой.
– Я занималась и историей, и фортепиано, и много чем еще.
– Так ты не ходила в школу? – спросил Дункан. Бекка пожала плечами:
– Я официально мертва, Ду-Ду. По документам меня уже нет целых пять лет.
Куница моргнул. Волчонок усмехнулась.
– Ты ж хотел посмотреть на мою шерсть? Смотри.
Она сняла маску и опустила черный воротничок, и Дункан увидел, что ее мех серебрится, как от луны – хотя ни единого лучика с улицы сюда не проникало.
– Тут почти все такие. Призрачные. Но есть и такие, как ты… Только ты не думай, я не привидение. Мне было семь, когда кое-кто заставил моего отца убить меня. Он сломал мне челюсть и должен был пристрелить, но не смог и выстрелил в себя самого. Но по официальной версии папа сделал это спьяну. Даже прислуга это подтвердила. Но папа не мог. Он был очень интеллигентный волк, никогда не напивался, никогда никого не бил – ни меня, ни маму, ни прислугу… Никого-никого, веришь?
– Верю, – поспешно ответил Дункан.
– Мой папа был пианистом. Знаменитым на весь мир виртуозом Лукасом Ноутом. Он и меня учил играть… Но я тогда так не хотела учиться!
– Значит, ты умеешь играть на пианино? – восхитился Дункан.
– На фортепиано вообще-то, – поправила Бекка. – Кстати, в доме есть одно фортепиано. Старое, но очень красивое. Оно стоит в малой гостиной. Я на нем занимаюсь.
– А сыграешь мне что-нибудь? – попросил Дункан. Волчонок постучала лапкой по подбородку:
– М-м, даже не знаю… Я вообще-то устала, дел по горло… Но, уж если ты очень хочешь…
– Да! Очень хочу!
– Тогда ладно. Только – тс-с! Не разбуди никого.
– А здесь много народу живет? – шепотом спросил Дункан, когда они с Беккой тихонько выскальзывали из комнаты.
– Много, – коротко ответила та, таща куницу по запутанным коридорам в малую гостиную.
Дверь туда оказалась незаперта, им даже никто по дороге не попался – Бекка ликовала. Она плотнее закрыла дверь и иронично заметила:
– Ты так смотришь, как будто никогда не видел обоев, мебели и паутины!
– Паутину я видел, – обиделся Дункан. – А мебель тут очень уж… Ну, не такая.
Бекка тяжко вздохнула и закатила глаза.
– Это дом восемнадцатого века, Ду-Ду. Его построили в тридцатые годы.
– Ого, Бекка. Ты такая умная! – покачал головой ошеломленный Дункан и принялся оглядывать гостиную.
В центре довольно большой комнаты (ага, а еще «малая»!), действительно, стояло громадное белое фортепиано. Мебели особой не имелось, только кресла, обитые красным бархатом. Из того же бархата были и плотно задернутые шторы. Кстати, пыльные.
– Дом красивый, но почему тут все так… – Дункан замялся, подбирая слова. Бекка села за фортепиано и наскоро размяла пальцы.
– Как – так? Грязно? Ну, естественно. Паутина и пыль здесь вроде как обжилась. Ее не прогонишь. Это ж дом-призрак! Так, ладно, хватит болтать. Сядь куда-нибудь и слушай… – Дункан открыл рот, и Бекка сделала страшные глаза: – Мол-ча!
Дункан послушно закрыл пасть и устроился в ближайшем кресле. Он хотел уточнить, что за «дом-призрак», и почему почти все тут «призрачные», но решил приберечь вопросы на потом.
Музыка, выходившая из-под Беккиных лап, сначала была тихая и протяжная, как скулеж щенка, но постепенно набрала силу и стала воем, а после рыком волчицы. Куница почти видел, как по комнате носится эта волчица – подозрительно похожая на Бекку, только взрослая. С прозрачной… Нет, с призрачной шерсткой, с глазами цвета голубого стекла и жемчужно-белыми зубами.
Мелодию пронзила какая-то стрела, прямо резанувшая слух: это на пути волчицы встало другое животное, морды которого воображение Дункана нарисовать было не в силах. Животное было злое.
Дункан вытянул шею: прозрачная (призрачная!) волчица стояла перед фортепиано, оскалившись на противника – тот был меньше нее, но изворотливей. О, нет! Он сейчас бросится на нее с оружием! Но волчица отбросила его, и, уже переступая через поверженного врага, запрокинула голову и пронзительно, громко завыла на повисшую под потолком луну…
Музыка начала стихать.
Луна, волчица, ее соперник – все растаяли в воздухе голубым дымком. С последним аккордом исчез и дымок.
Бекка откинулась на спинку стула, сжимая и разжимая кулачки – по лапкам разливалось приятное зудение.
– Ну, как?
Дункан только выдохнул:
– Невероятно…
Бекка польщенно улыбнулась и склонилась в элегантном поклоне. Дункан разразился аплодисментами. Маленькая волчица поклонилась еще пару раз, скромненько поводя хвостиком.
– Это папина последняя сюита. Я ее очень люблю и знаю наизусть! На самом деле папа обучил меня только самым азам… – как бы между прочим сообщила она. – Я почти всему научилась сама. После его смерти.
– Думаю, он бы тобой гордился, – попробовал утешить ее Дункан. Бекка усмехнулась:
– Знай он, чем промышляет его маленькая принцесса, он бы наверняка от меня отрекся.
– Объясни хоть мне, чем, – нерешительно попросил Дункан. – У меня теперь больше вопросов, чем до этого…
Бекка почесала за ухом (приятно ощутив под лапкой серьгу).
– Ну… Если честно, я никогда не занималась новичками. Ты – мой дебют… Я начала не с того. Вот Рут, например, написал на все случаи жизни одну длинную устрашающую речь, а у меня на это и времени не было…
– Кто такой Рут?
– Крыс, который меня боится! – самодовольно заявила Бекка. – Только меня и Мэри. Он вторым получил почетную серьгу!
– А кто первым?
– Хьюго. Волкодав. Рут уже староват, а Хьюго в полном расцвете сил. Он молодой, сильный, жестокий. А еще такой высо-о-окий, как гора. И плечи такие широченные.
– А эта серьга… Что она значит?
– Серьгу Мэри сама вставляет в ухо избранного – их она выбирает из самых решительных и авторитетных, – и он берет себе подопечного или двух. Когда у зверя с серьгой набирается в команде трое или четверо подопечных, он имеет право взять себе какой-то участок для патрулирования. У Рута это северная часть Механиксвилля. Он недавно заполучил его – когда к ним с крысенком Джо присоединился хорек Ланс, который пытался сжечь дом в отместку одному своему дружку. Формально я тоже числилась в их компании, но на сейчас у меня появился ты!
Дункан поднял лапу.
– Что?
– А как выбирают подопечных? И причем тут желание хорька сжечь чей—то дом?
– Так ты еще не понял? – искренне удивилась Бекка. – Здесь все либо не дружили с законом и остались совсем одни – как ты, – либо мертвы… Формально. – Похоже, Бекке нравилось это слово.
– Так ты все-таки призрак или нет? – уточнил Дункан.
– Нет. Я расту. И я не прозрачная.
– А призраки прозрачные?
– Ну да. Конечно, они прозрачные… Прозрачные и светятся изнутри. Я точно была призраком. Я была прикована к месту своей гибели – к обочине дороги, – и все выла, выла на луну каждую ночь…
– Так ты и есть… Волчонок со Стадли-Роуд?
– Да-да, меня так называют… Даже забавно. Я единственная дочь покойного пианиста-виртуоза, а меня знают только как привидение.
– А страшно быть призраком?
– Да… Нет… Не помню. Помню, меня забрала Мэри. Взяла за лапку и увела, и дала выпить чего-то красного – я не сразу узнала, что это кровь. И мех у меня потемнел. Не стал серым, как раньше, но… Я ей даже хотела сказать спасибо, но не смогла. У меня челюсть была сломана.
– Она выходила тебя? – догадался Дункан. Бекка фыркнула.
– Выходила? Ха! Никто меня не выхаживал. Я ни-ког-да не нуждалась, чтобы за мной ухаживали. Нет, она меня заперла в подвале и связала крепко-крепко. Она сделала меня смертной с помощью крови, чтобы получить мою кровь.
– Жу-у-уть…
– Она раньше часто этим помышляла: возвращала призраки детенышей с помощью маленького количества крови, чтоб пить всю их кровь. Мэри говорит, что только благодаря этому и вернулась на этот свет после сожжения.
– И что же ты сделала?
– Она вышла и оставила нож на видном месте. Мне удалось выкрутить из веревок одну лапу, дотянуться до ножа и перерезать путы. Так и выбралась.
– А Мэри? Она тебя не поймала?
– Поймала… А толку? Она безоружная, у меня ее нож. Говорить не могу, ну и что? Вот тогда Мэри и сказала, что во мне есть что-то. Она меня оставила у себя. Тогда ей пришла идея создать свою организацию. Маленькую звериную сеть из молодежи и детей, которые бы патрулировали улицы. У нее всегда есть кровь – не всех же брать в тайные ряды, а у нас есть жизнь и подобие семьи.
– А ты сама сейчас пьешь кровь? – спросил Дункан.
– Конечно, нет! Сейчас я живая!
– Тебе не было страшно с ней один на один жить?
– Знаешь, – проговорила Бекка. – Мне было нечего терять… Да и не одни мы были. Вон, Дин, например. И еще горничные. Мышки. Такие серые и незаметные. – Бекка вдруг спросила: – А ты как считаешь, я красивая?
– Очень! – с жаром ответил Дункан, но осекся. – А ты… Ты ведь не будешь м-меня…
– Спятил, что ли? Нет! – возмутилась Бекка. –Ты – мой друг, Ду-Ду. Да и… Вот я уверена, что у такого обалдуя даже кровь плохая!
Желая сделать Бекке приятное, Дункан сказал:
– Тебе идет эта серьга. Очень.
Бекка кокетливо склонила правое ушко:
– Спасибо. А тебе будет идти маска и такой же костюм. Я уверена.
Она встала и уже открыла дверь, собираясь выйти и отвести куницу обратно, но Дункан должен был спросить еще что-то.
– Расскажи про этот дом. Почему в нем нельзя убрать пыль? И этот дворецкий, мыши… Они тоже старые? Ну, как Мэри и…
– Да… Да! – вдруг ахнула Бекка и закрыла дверь. – Я же тебе самое главное и не… Так, сядь обратно.
– Но я и не вставал…
– Сел, кому говорят!
Дункан вскочил и уселся обратно. Маленькая волчица удовлетворенно кивнула и грациозно приземлилась в другое кресло.
– Так вот. История дома – это самое увлекательное, что ты когда-либо слышал!
Дункан молчал. Бекка опять кивнула.
– Да… В общем, Мэри сожгли на костре.
– В семнадцатом веке, – уточнил Дункан, показывая, что слушал Бекку очень внимательно.
– Угу. В семнадцатом веке. Вот сожгли ее…
– На костре.
– Да. На костре. Ее сожгли. Но она стала призраком, который можно было вызвать всего пятью словами… Многие рисковали. И зря. Те, кто выжил, были невероятно обезображены: Мэри расцарапывала им морды и забирала кровь. Понемногу, по чуть-чуть она набрала столько крови, сколько должно быть в теле взрослой лисы. И вернула себе смертное тело к восемнадцатому веку.
– И что дальше?
– Мэри вышла замуж за богатого красавца-герцога Де Лисса и осталась его вдовой через год, получив огромное состояние. Ей стало проще добывать кровь. Но скоро слухи доползли до верхов, Мэри опять казнили, но никто не мог жить в доме, где жила она. Вот в этом. Вся прислуга здесь была ей верна и до последнего укрывала ее от стражи и все они принесли Мэри клятву верности, все таинственно исчезли с ее уходом…
– А потом?..
– А потом исчез и дом. И так было до той поры, пока однажды кому-то не вздумалось вызвать дух Кровавой Мэри. Мэри Уорт… С той поры, с середины двадцатого века, Мэри осталась на этом свете навсегда. А недавно решила возвратиться в близость того места, где ее убили впервые. И это место…
Она многозначительно подергала бровями. Дункан не понял.
Бекка шлепнула себя по мордочке лапкой:
– Механиксвилль, Ду-Ду! Ну, вот что ты за… Ай, неважно. Ты въехал?
– Не-а…
Бекка посмотрела на него долгим, многозначительным взглядом. Потом взяла за лапу, потащила в коридор, молча довела до спальни и объявила:
– Ду-Ду, я открою тебе глаза: болван ты редкостный. Спокойной ночи!
Дункан «не въехал», чего она так завелась, но послушно лег спать.
Утром на прикроватном столике оказалась аккуратно сложенная одежда – такая же, как у Бекки. И маска.
