Эмили Гунис
Прошлое мстит
Ванесса не понимала, что все-таки Лео нашел в Хелен. Она не испытывала к невестке особой неприязни, но в той мало к чему можно было привязаться. Хелен не показывала свое истинное лицо и, похоже, остерегалась даже собственной тени. Лео мог бы жениться на любой другой – каждая девушка, с кем он заговаривал, таяла в его присутствии, и судя по тому, как им интересовались подруги Ванессы, любая из их дочерей не отказалась бы от возможности его очаровать, однако Лео выбрал Хелен, на которую нельзя было по-настоящему обидеться и которая не могла как следует постоять за себя в споре. Сейчас Хелен было пятьдесят три, но она до сих пор чем-то напоминала ребенка и в определенном смысле казалась более уязвимой, чем Сиенна, которая появилась весьма неожиданно, когда Хелен исполнилось сорок шесть. Хелен отчаянно стремилась всем угодить, улыбка не сходила с ее губ, но никогда не достигала ее печальных глаз.
– Вы видели Сиенну, когда гуляли? – спросила Хелен, входя в гостиную в сопровождении Ванессы. Она подошла к окну и машинально передвинула журналы на кофейном столике в углу. Одна беспорядочная куча поближе к другой, подумала Ванесса.
– Да, она каталась на велосипеде. Но тебе ведь пора везти ее в школу, не так ли? – произнесла Ванесса, взглянув на часы.
– Думаю, Лео захватит ее по дороге на свою встречу, – ответила Хелен.
– Может, ты сама ее отвезешь? Лео выглядит очень замотанным, похоже, рабочие вопросы его не отпускают.
Хелен вяло улыбнулась и начала собирать различные школьные принадлежности, разбросанные по комнате, складывая их в рюкзак дочери. Сиенна – это единственное, что интересует Хелен, подумала Ванесса, наблюдая за ней. Невестка редко общалась или встречалась с подругами, они с Лео не устраивали званых обедов и не выбирались в паб. Ее мир вращался вокруг послешкольных кружков Сиенны, игр на свежем воздухе и домашних заданий. Хелен следила за дочерью, как ястреб, вкладывая в нее каждую унцию своих сил. У Сиенны не было ни единой мысли, о которой не знала бы Хелен. Она до сих пор часто спала вместе с дочерью, в то время как Лео ночевал один. Ричард не потерпел бы такого даже на одну ночь, не говоря уж про семь лет. Возможно, у нынешнего поколения иное к этому отношение, но так повелось еще с тех пор, когда Сиенна была совсем крошкой. Ванесса часто задумывалась, не потому ли Лео слегка холодноват с дочерью. Сиенна обожала отца, а тот всегда выглядел отстраненно рядом с ней, и Ванессе приходило в голову, что возможная причина в том, что ее внучка встала между ним и Хелен. Лео часто повторял, что не любит детей, и вдруг в возрасте сорока пяти лет Хелен объявила о своей беременности. Лео не был суров к Сиенне, отнюдь нет, однако редко играл с ней и не казался особенно любящим или заинтересованным отцом, каким Ричард был с Элис. Впрочем, сразу после родов Хелен почти не подпускала Лео к дочери.
В свои самые мрачные моменты Ванесса думала, что это зависть вызывает у нее раздражение при виде того, как Хелен носится с Сиенной. Она считала, что у них с Элис были прекрасные отношения, но суть в том, что Хелен никогда не потеряла бы Сиенну. Ни за что на свете. Она не выпускала ее из виду слишком надолго. Вероятно, причина, по которой Хелен постоянно следила за дочерью, как раз и заключалась в исчезновении Элис. Хелен видела, что́ потеря ребенка сделала с матерью мужа; последствия пропажи Элис сопровождали их всю жизнь в Тисовом поместье, по сей день, несмотря на то, что миновало почти пятьдесят лет.
– Хорошо погуляли? – спросила Хелен, наблюдая в окно за Сиенной и своим вопросом возвращая Ванессу в настоящее.
– Да, я ходила к Дому викария. Там все готово к сносу.
Хелен медленно повернулась и посмотрела на нее, покраснев, но ничего не сказала.
– Странно, что от дома, когда-то полного жизни, осталась только холодная, пустая оболочка. Я понятия не имею, что произошло с семьей Джеймсов – Нелл и Бобби, так ведь их звали? Ты не знаешь, Лео?
– О чем, мам? – Сын появился в дверях, озабоченно хмурясь. – Хелен, ты не видела мои ключи от машины?
Его жена продолжала разглядывать Ванессу.
– По-моему, они на столе в столовой.
– Посмотри под кучами бумаг и газет, – посоветовала Ванесса. – Меня бы не удивило, если бы Бобби Джеймс находился в тюрьме. Ужасный ребенок, устроивший пожар в коровнике. Ты помнишь, Лео?
– Смутно. – Он покосился на Хелен, которая повернулась к ним спиной.
– Смутно? Я никогда этого не забуду. Он явно решил сжечь животных заживо. Ричард подоспел вовремя. – Ванесса нахмурилась. – А ты куда собрался?
– Я же говорил тебе, мама. Сегодня последнее совещание по земельному планированию в деревенской администрации. Завтра День «Д».
Хелен прошмыгнула мимо них с рюкзаком Сиенны.
– Почему бы тебе не позволить Хелен самой отвезти ребенка в школу? – спросила Ванесса сына. – Я бы быстренько поджарила для нас завтрак.
– Я куплю что-нибудь после собрания, мама. Хелен, ты приготовишь маме завтрак? Мне пора идти, иначе опоздаю. – Лео наконец нашел ключи и кинулся к выходу.
Ванесса обернулась, когда Сиенна ворвалась в комнату.
– Пока, бабуля! – воскликнула она, бросаясь в объятия бабушки, ее щеки раскраснелись от холода.
– Пока, дорогая, желаю тебе чудесного дня.
– Увидимся на собрании, Хелен! – крикнул Лео. – Я займу для тебя стул.
Ванесса посмотрела на невестку, которая, похоже, пребывала в своем обычном настроении. Ей не нравилось находиться рядом с Хелен, когда та была молчалива и задумчива; она опасалась того, что происходит под поверхностью. Ванесса всегда остро осознавала факт, что не вполне доверяет этой женщине, но по-настоящему не понимала почему, и это вызывало у нее чувство вины и опустошенности.
– Пойду прилягу, пожалуй, – произнесла она. – Ноги гудят, я гуляла дольше, чем нужно.
Ванесса остановилась у подножия огромной широкой лестницы, ведущей на верхний этаж дома. В большом георгианском поместье чувствовалось запустение. Краска на окне рядом с тем местом, где она стояла, давно облупилась; ковер на ступенях выглядел выцветшим и потертым, а несколько плиток под ее ногами потрескались. Отопление всегда работало слабо, если вообще работало, и в доме постоянно было холодно.
Ванесса начала медленно подниматься по ступеням, на каждой из которых что-то лежало – книги, предметы одежды и газеты. Она пробегала взглядом по отслоившимся обоям, украшенным разнообразными большими картинами и огромными зеркалами, пока не добралась до верха, где на полу у стены стояла фотография Ричарда и Лео. Это был черно-белый снимок, они вдвоем на тракторе, и Ванесса хорошо помнила тот день. Стоял жаркий июльский полдень, Лео тогда было года четыре, и Ричард посадил сына к себе на колени, чтобы тот мог управлять. Лео плакал все это время, желая поскорее слезть, а Ричард потерял терпение и шлепнул его. Ванесса тогда была беременна Элис и решила устроить семейный пикник в обеденный перерыв – Ричард все дни напролет трудился в поле, несколько недель подряд. Лео не хотел идти, и Ванесса знала, что в итоге все закончится слезами, но все равно пошла и повела сына, потому что ей было одиноко – удел жены фермера.
Как и она сама, Лео ненавидел жизнь на ферме. Однако в отличие от нее не пытался скрыть это. Он плакал, если падал, поднимал рев, если за ним гнался кто-либо из животных или когда пачкал руки. Элис, напротив, любила сельскую жизнь так же сильно, как отец. Чем страшнее приключение, тем лучше. Они с Ричардом обожали друг друга, и Элис расплакалась бы, если бы отец отправился куда-то без нее. Как только Элис научилась ходить, она всюду сопровождала отца, возвращаясь домой на его плечах после кормления коров или починки забора, такая чумазая, что Ванесса едва могла разглядеть ее лицо.
– Еще, папочка! – была коронная фраза Элис всякий раз, когда Ричард подбрасывал ее в воздух, или сажал на высокий забор, или перекидывал через канаву, отчего она всякий раз падала и ушибалась, а Ванесса в ужасе отшатывалась. Но через мгновение дочь уже отряхивалась и снова протягивала руки: – Еще, папочка!
Ванесса добралась до двери в свою спальню и замерла, как всегда, чтобы взглянуть на портрет Элис. На картине, которую она заказала, дочь была изображена в красном праздничном платье – как в ту ночь, когда пропала.
– Мамочка, почему мне нельзя остаться в комбинезоне? – послышался высокий голосок.
Ванесса посмотрела вниз и увидела зеленые глаза своей девочки, вопросительно глядящие на нее, пока дочь поднималась на площадку. На одной руке Элис несла красное платье, на другой – голубое атласное, и была в комбинезоне, пропитанном грязным растаявшим снегом после игры на улице. Вокруг губ виднелись пятна чего-то, похожего на шоколадный торт, а щеки и кончики пальцев покраснели, когда она вошла в теплое помещение. Ванесса взяла холодные ладони дочери и сжала в своих, растирая, чтобы согреть. Серебряный браслетик-цепочка Элис с болтающейся буквой «А», который Ванесса подарила ей на Рождество, сверкал под светом ламп.
В спальне Ванесса медленно приблизилась к окну и посмотрела вниз на подъездную дорожку. Сиенна помахала ей из окна машины. Ванесса помахала в ответ, и, когда автомобиль скрылся за углом, лицо девочки все еще мелькало перед ее внутренним взором.
Как же похожа на Элис, думала Ванесса. Она так похожа на Элис, что это почти невыносимо.
Глава вторая
Уиллоу
Четверг, 21 декабря 2017 года
Каблуки Уиллоу Джеймс громко цокали, пока она поднималась по деревянным ступеням и пересекала сцену актового зала Кингстонской администрации, в котором проходили сотни рождественских спектаклей, летних ярмарок и вечеров игры в бинго.
Положив свои заметки на кафедру, Уиллоу спрятала дрожащие руки за спину и посмотрела на море лиц, глядящих на нее в ожидании. Она решила одеться элегантнее, чем обычно, но вдруг почувствовала неловкость из-за своего наряда – недавно купленного темно-синего блейзера и белой блузки от «Зара», узких джинсов и коричневых сапог. Уиллоу придала феном волнистость своему черному каре, нанесла любимую помаду «Шанель» нежно-телесного оттенка и темно-серые тени, подчеркивающие ее льдисто-голубые глаза. Но теперь она беспокоилась, что выглядит слишком формально. Уиллоу всегда старалась выглядеть попроще для встреч с жителями деревни, чтобы не казаться им чересчур официальной, но сегодня решила, что заключительная презентация оправдывает боевую раскраску.
Питер, смотритель здания, сообщил ей с гордостью, что выставил более сотни стульев перед выступлением. Все они теперь были заполнены, а запоздавшие слушатели все еще прибывали, толпясь в дверях. Питер, добродушный мужчина с седыми волосами и улыбающимися глазами, поведал, что занимает должность смотрителя почти сорок лет.
Стоя в ожидании, пока стихнет шум голосов, Уиллоу оглядела аудиторию в поисках знакомых лиц и заметила своего босса, Майка Скотта, разговаривающего по мобильному телефону. Их клиент, Лео Хилтон, с кем они больше года работали над планами жилищного строительства стоимостью в пять миллионов фунтов, только что прибыл и пробирался по проходу, чтобы сесть рядом с ним. Майк, как обычно, был свежевыбрит и одет в свою неизменную черную водолазку, джинсы и черное пальто. Лео, будто для контраста с ним, был в непромокаемой куртке, высоких ботинках и бейсболке. Место по другую сторону от Лео оставалось свободным – для его жены, предположила Уиллоу. Она встречалась с Хелен пару раз, мимолетно, и помнила ее как тихую женщину с тонкими чертами лица, которая не принимала большого участия в проекте.
Двумя рядами дальше сидел Чарли, приятель Уиллоу, и его родители – Лидия и Джон. Они гордо улыбались ей, оживленно общаясь со своими друзьями и соседями из Кингстона, где прожили более десяти лет. Джон ободряюще подмигнул Уиллоу, а Лидия помахала.
Вскоре в зале воцарилась тишина, лишь где-то сзади требовательно кричал маленький ребенок. Уиллоу глубоко вздохнула и заставила себя улыбнуться.
– Приветствую всех и благодарю за то, что пришли. – Хотя она наклонилась к микрофону, ее голос звучал тихо в переполненном помещении.
– Мы вас не слышим, уважаемая! – прокричал мужчина с задних рядов, и собравшиеся жители деревни снова стали перешептываться между собой. Уиллоу ощутила, как ее лицо вспыхнуло, а по коже побежали мурашки, когда она взглянула на Майка, хмуро наблюдавшего за ней.
Она начала возиться с микрофоном, безрезультатно постукивая по нему, пока Лео не выскочил на сцену и не включил его.
– Вот так, – сказал он, подмигнув ей. Пряди светлых волос выбивались из-под его кепки.
– Благодарю, Лео! – произнесла Уиллоу, и микрофон визгливо зафонил.
Она заметила, как женщины средних лет из первого ряда с обожанием смотрели на Лео, пока тот спрыгивал со сцены и возвращался на свое место. На каждом собрании, которое Уиллоу проводила вместе с ним, Лео, казалось, производил необычайный эффект на людей – как на мужчин, так и на женщин. Он излучал обаяние, но не напоказ; держался тепло, дружелюбно и предупредительно, часто запоминая мельчайшие подробности из жизни людей. Лео открыто говорил о собственных недостатках – какой он неорганизованный, рассеянный и забывчивый, – но всегда старался изо всех сил помочь. Ему не помешало бы подстричься, Лео часто появлялся в поношенной одежде, однако был очень хорош собой, напоминая Уиллоу ковбоев из вестернов, которые любил смотреть ее отец. Сиенна обожала Лео, хотя тот, похоже, никогда не был особенно увлечен дочерью. Он на нее не сердился, но, если Сиенна забиралась к нему на колени во время деловых встреч и задавала вопросы, Лео редко обращал на нее внимание. А если она скакала вокруг, когда Уиллоу с Майком приезжали к ним на участок по рабочим вопросам, то отправлял ее обратно в дом. Впрочем, что я в этом понимаю, подумала Уиллоу. Ее отношения с собственным отцом определенно оставляли желать лучшего, так что она имела мало положительного опыта.
Уиллоу вздохнула и заново начала свою речь.
– Доброе утро и большое спасибо, что пришли сюда в такой холодный декабрьский день. – Ее голос гремел по залу, микрофон наконец ожил. – Это прекрасное свидетельство замечательной сплоченности общины Кингстона, места, которое я хорошо узнала за последний год. И очень приятно, что многие из вас выбрались ознакомиться с нашим окончательным вариантом этого впечатляющего строительства. Завтра он будет представлен архитектурному департаменту.
Уиллоу глубоко вздохнула и, осмотревшись, поймала взгляды нескольких местных жителей, с кем работала в прошлом году: выслушивая их и развеивая озабоченность по поводу увеличения интенсивности дорожного движения, к которому приведет строительство; встречаясь с ними за кофе, чтобы погасить их страхи насчет утраты здания деревенской ратуши; обсуждая вопросы о плане развития территории, чтобы передать их сотрудникам отдела по охране окружающей среды в Брайтоне, с которыми она находится в крепких, доверительных отношениях, для достижения различных компромиссов, устраивающих всех участников.
– Теперь, на заключительном этапе проектирования, надеюсь, вы понимаете, как мы благодарны каждому из вас, кто обратился к нам, сотрудничал с нами и поддержал точку зрения нашего архитектурного бюро – плечом к плечу с мистером Лео Хилтоном, разработавшим этот долговременный, взаимовыгодный и впечатляющий новый проект для Кингстона. Я знаю, многие из вас глубоко опечалены тем, что вместо этой прекрасной деревенской ратуши и Дома викария, которые так дороги вам, здесь вскоре появится нечто иное. Но, уверяю вас, мы внимательно выслушали все пожелания и сегодня хотим предложить вашему вниманию презентацию нового общественного центра с библиотекой. Как мы надеемся, он станет точкой притяжения для всех жителей деревни.
Уиллоу повернулась к экрану проектора и продемонстрировала первое изображение. Ей потребовался месяц, чтобы полностью разработать весь проект, состоявший из десяти частных домов и «общественного хаба», как любил называть его Майк. Однако этому предшествовали двенадцать месяцев борьбы: сбор экспертных заключений, составление отчетов, победа над различными консультантами, от кого зависело утверждение планов, и – наиболее сложное из всего – привлечение на свою сторону местных жителей, чтобы они не возражали против реализации проекта. А он вышел на финишную прямую, и до его одобрения оставалось лишь двадцать четыре часа.
– Не мог бы кто-нибудь погасить свет? Спасибо, Питер, вы мой герой! – произнесла Уиллоу, когда тот показал ей большой палец с противоположного конца зала и щелкнул выключателем, погрузив всех присутствующих во тьму. – Надо будет подарить вам супергеройский плащ на Рождество! – добавила она, и зрители заулыбались.
Уиллоу начала свой доклад, сопровождая его изображениями на экране, но первая же картинка «Коттеджный поселок “Тисовое дерево”: реализованная мечта» вернула ее в тот день, когда Майк вызвал ее к себе в кабинет и объявил, что ей дают первый крупный самостоятельный проект. После без малого пяти лет попыток Уиллоу как-то проявить себя, пока она изготовляла чертежи для других архитекторов, застряв за своим столом и лишь изредка выбираясь по особому приглашению на строительные площадки и встречи с планировщиками, но в то же время отчаянно желая создавать собственные пространства и не получая на это шанса, ей поручили разработать с нуля проект стоимостью в пять миллионов фунтов.
– В общем, задача непростая, Уиллоу, – сказал Майк, наклонившись через стол. – Мы сносим не только занесенное в охранный список георгианское поместье, освобождая площадку под новые дома, но и коттедж викария с деревенской администрацией, чтобы привести в порядок дорожную инфраструктуру. – Он постукивал ручкой по блокноту, пока не продырявил страницу. – Это здание относится к заповедной зоне, однако оно блокирует весь участок. Мы не можем строить вокруг него. Большой красивый особняк считается сердцем деревни, его все любят, поэтому тебе нужно спроектировать новую застройку таким образом, чтобы она выглядела гораздо интереснее нынешней. Позднее нам потребуется найти консультанта по охране окружающей среды, и он объяснит, что проект улучшает и сохраняет территорию, а также нескольких специалистов-экологов, которые подтвердят, какой она будет зеленой.
По мере того как Майк продолжал, до Уиллоу начинало доходить, что дом, который шеф описывал как «сердце деревни», кажется ей пугающе знакомым. Очень быстро ее энтузиазм сменился страхом, а по шее поползли мурашки.
– Очень важно – и мы надеемся, что это дело как раз по тебе, – получить согласие местных жителей и убедить их, что существующее здание торчит там как бельмо на глазу. Кроме того, разумеется, тебе нужно найти инженера-строителя, который заявит, что оно разваливается. Это будет нелегко.
– Ты говоришь о Тисовом поместье? – уточнила она, широко раскрыв глаза.
– Хорошо, что ты его знаешь. В общем, понимаешь, с чем мы столкнулись. – Майк взъерошил свою свисающую челку и откинулся на спинку кресла.
– Почему Лео Хилтон хочет снести его? Оно принадлежало его семье много поколений. Его мать ведь еще жива? – Уиллоу не могла скрыть своего удивления.
Майк нахмурил брови.
– Думаю, мать Лео Хилтона не входит в число проблем, которые нам придется решать в данный момент. Он упоминал, что она плохо себя чувствует, и у него есть доверенность, вот и все, что имеет значение. Ты так говоришь, будто знакома с этой семьей, ты их откуда-то знаешь?
– Конечно нет. Просто родители моего приятеля живут в Кингстоне, они упоминали Тисовое поместье. Хилтоны там отлично известны, – добавила она, чувствуя, как краснеют щеки.
– Хорошо, если твои близкие живут в Кингстоне; возможно, они помогут нам заручиться поддержкой местных. Ну а если данный проект представляет для тебя какие-то сложности, я могу предложить его Джиму. Я-то полагал, ты будешь на седьмом небе от счастья.
У Уиллоу вертелся на языке вопрос – обязательно ли сносить Дом викария, в котором ее отец провел первые тринадцать лет жизни, но это вызвало бы много подозрений. Она выяснит это достаточно скоро. На мгновение Уиллоу задумалась, не спрашивал ли Лео Хилтон конкретно о ней, но она не была уверена, что он вообще знал о ее существовании, не говоря уж о месте работы. А если даже и знал, зачем ему разыскивать ее?
Пока Майк внимательно смотрел на Уиллоу с прищуром, постукивая пальцами по подлокотнику, она едва сдерживалась, чтобы не заявить, что не сможет этим заняться. Мысли лихорадочно метались: ей представился шанс проявить себя после стольких лет учебы и студенческих долгов. Даже уже получив диплом архитектора, Уиллоу старалась, чтобы ее воспринимали всерьез в отрасли, где преобладают мужчины. А теперь внезапно проект, о каком она могла лишь мечтать в начале карьеры, оказался преподнесен ей на блюдечке, но с оговоркой, что придется работать с Хилтонами – семейством, которое, по сути, сломало жизнь ее отцу.
– Я очень рада, Майк, спасибо большое, – произнесла она. – Наверное, просто слегка ошеломлена. Это весьма неожиданно.
– Верно, – хмуро согласился он. – Ну, не настолько уж и неожиданно. Ты усердно работала, Уиллоу, и мы чувствуем, что ты готова, а если вдруг нет, то мне важно знать это сейчас.
– Безусловно я готова! – заверила она, пытаясь не думать о разговоре, который ей предстояло по этому поводу провести с отцом. Уиллоу боялась этого разговора, а теперь, когда проект был почти завершен, надеялась вообще избежать.
Но за прошедшее время, пока ей удавалось выбросить из головы мысли об отце, туда словно прокрался другой человек. Шестилетняя Элис, младшая сестра Лео Хилтона, сбежавшая от родителей во время новогоднего праздника в Тисовом поместье, в последний день 1969 года. «Неразгаданная тайна исчезновения Элис Хилтон», как называли это газетчики. Девочка пошла искать в снегу своего щенка и, прежде чем пропасть в ночи, столкнулась с молодым Бобби Джеймсом – отцом Уиллоу. Он снова и снова повторял полицейским, что не знает о дальнейшей судьбе Элис, но те нашли его носовой платок с пятнами ее крови, и по сей день, почти пятьдесят лет спустя, полиция – и Ванесса Хилтон – подозревали, что он имеет какое-то отношение к ее исчезновению. Несколько лет назад Уиллоу узнала, что ее отец тогда был уже хорошо известен полиции, поскольку огреб неприятностей из-за поджога коровника Хилтонов. Она была уверена, что это произошло случайно, но, когда потребовала от отца объяснений, тот замкнулся. Полицейские давили на него три дня и три ночи, заставляя признать вину в исчезновении Элис, пока он не сорвался и не набросился на дознавателя, швырнув стул в окно комнаты для допросов. После чего Бобби Джеймса отправили в исправительное учреждение для несовершеннолетних преступников, где над ним ежедневно издевались и избивали охрана и заключенные, пока он наконец не вышел оттуда три года спустя.
Уиллоу представляла эту сцену в полицейском участке так ясно, словно находилась там сама. Она знала, что ее отец не причинял вреда Элис, но понимала также, что, когда он вот так отказывается говорить, его молчание легко принять за чувство вины. Уиллоу пыталась бороться с этой чертой его характера, однако отец наотрез отказывался обсуждать события минувших дней, как бы она ни умоляла.
В конце концов Уиллоу сдалась. Нежелание отца рассказывать о своем прошлом вызывало в ней глубокую обиду, которая и заставила ее согласиться на проект «Тисовое дерево». Вероятно, работая на Хилтонов, она сумеет найти какие-то следы его жизни в Доме викария, узнает что-нибудь о Лео, об Элис и обо всем том, о чем отец никогда не говорил с ней. После жизни среди секретов это была слишком заманчивая возможность, чтобы отказываться.
Но почти сразу после того, как Уиллоу согласилась вести проект, Элис Хилтон стала являться к ней во сне – всегда в красном платьице, которое, как писали газеты, было на ней в ночь исчезновения. Отныне пропавшая Элис постоянно незримо присутствовала в жизни Уиллоу. Сейчас ей было бы пятьдесят четыре года, но, исчезнув, она навечно застыла во времени – шестилетней девочкой в красном одеянии.
Во время посещений объекта, пока они просматривали планы Тисового поместья, Сиенна, дочь Лео Хилтона, порой показывалась наверху – копия Элис с портрета, висевшего в холле, отчего по рукам Уиллоу пробегали мурашки, и она заставляла себя не глазеть на девочку.
Дверь актового зала внезапно хлопнула, и появилась Хелен. Ее бледные щеки залились краской, когда присутствующие обернулись к ней. Она заозиралась в поисках Лео, тот помахал ей, и Хелен направилась к нему вдоль ряда, шепотом извиняясь перед привставшими людьми.
– Как многие из вас, вероятно, уже заметили, – продолжила Уиллоу, завершив показ слайдов и отвлекая внимание от Хелен, – нами представлен замечательный макет будущей застройки Тисового поместья, чтобы вы могли им полюбоваться. Прошу, угощайтесь чаем и пирогами в буфете, любезно организованном Питером, а мы, разумеется, будем здесь, чтобы ответить на любые вопросы, которые возникнут у вас перед завтрашним совещанием по планированию. Еще раз благодарю за уделенное мне время.
Под аплодисменты присутствующих Уиллоу улыбнулась и спустилась по ступенькам туда, где ее ожидали Лео и Майк. Лео обнял ее одной рукой, крепко стиснув плечо.
– Чудесный материал, великолепная работа, Уиллоу! – воскликнул он. – Не думаю, что у нас когда-либо собиралось здесь столько народу, даже когда Алан Титчмарш приезжал подписывать свою книгу. Вам есть чем гордиться, верно, Хелен?
Хелен уставилась на нее ярко-голубыми глазами, которые, по мнению Уиллоу, не сочетались с ее мышиной внешностью. Уиллоу никогда не понимала, чего ожидать от жены Лео. Несколько раз они встречались на совещаниях в Тисовом поместье, однако Хелен, хотя и вела себя безупречно вежливо, неизменно держалась от нее на расстоянии. Уиллоу не знала, кажется ей это или нет, но Хелен стремилась покинуть комнату, как только она входила туда.
– Да, несомненно, – произнесла Хелен, задержав взгляд на Уиллоу. – Вы добились невозможного.
– Благодарю вас! – откликнулась Уиллоу, размышляя над словами, в которые Хелен облекла свою мысль.
Возле Лео уже толпились желающие с ним поговорить пять или шесть жителей деревни с кружками горячего чая в руках. Он повернулся к их сияющим физиономиям.
– Марта, как мило с твоей стороны прийти, хотя ты только что из отпуска! Надо сказать, выглядишь замечательно, очевидно, прекрасно провела время. Привет, Джим, как твоя спина?
– Хотите чашечку чая, Хелен? – спросила Уиллоу.
– Да, пожалуй.
Хелен оглянулась через плечо на дверь, словно высматривала кого-то или искала путь к отступлению. Уиллоу подозревала, что Хелен не станет дожидаться чая, который она собиралась ей принести, но тепло улыбнулась, прежде чем отойти.
Уиллоу наблюдала у чайной стойки, как Лео купается во внимании слушателей. Его необычайная популярность в Кингстоне, безусловно, облегчала ей жизнь, хотя и напоминала о ее предательстве. Отец очень редко говорил о Хилтонах, поэтому Уиллоу понятия не имела, как он относится к старшему брату Элис. Она вспомнила единственный случай, когда имя Лео Хилтона всплыло в связи с пожаром в коровнике, случившимся в Тисовом поместье незадолго до исчезновения Элис. На самом деле пожар устроил Лео Хилтон, заявил отец, но Ричард, отец Лео, попросил Бобби взять вину на себя. До того момента Бобби не лгал ни разу в жизни, сказал он дочери, и это стало началом его падения. Так впервые Бобби пересекся с полицией, что навсегда запятнало его в их глазах. Мгновение, изменившее все.
Уиллоу не знала, как ей следовало относиться к Лео Хилтону. Действительно ли тот устроил пожар, в котором обвинили ее отца. Ей нравилось работать с ним, и она отмечала, как старательно Лео стремится показать всем, какой он свойский парень, несмотря на то, что владеет половиной деревни. Но порой Уиллоу видела проблески и другой стороны его натуры. Раздражительной, которая иногда всплывала на поверхность, если что-то шло вразрез с его планами.
Помешивая чай в обеих чашках, Уиллоу следила за Хелен, молча стоявшей возле мужа. Уиллоу казалось, что в их браке не хватает тепла. Они держались вежливо друг с другом, однако общались без особой сердечности, и каждый их разговор вращался только вокруг Сиенны. Хелен редко улыбалась Лео, да и то – лишь одними губами, глаза при этом оставались равнодушными.
– Вот, Хелен, держите, – сказала Уиллоу, подойдя к ней с чашкой.
Глаза Хелен заблестели, похоже, от слез, отчего стали еще голубее, когда она молча взяла чай.
Майк внезапно появился рядом и улыбнулся Хелен.
– Извините, что вмешиваюсь. Уиллоу, застройщики позвонили. Нам нужно сегодня же встретиться с ними для подписания документов, так что я повезу Лео и Хелен в офис прямо сейчас. Ты не против остаться здесь за хозяйку?
Уиллоу улыбнулась такой просьбе босса, прежде чем сообразила, что он всерьез намеревается бросить ее одну в этом «логове львов».
– Да, но тут слишком много народа, Майк, – пробормотала она, пытаясь подавить изумление. Хелен нервно улыбнулась и направилась к мужу.
– Я понимаю, но завтра Лео уезжает из страны и хочет обсудить с нами еще один заказ. И все это исключительно благодаря тебе. Тут все пляшут под твою дудку, Уиллоу. Я не мог надеяться на лучший результат. И не волнуйся, Келли скоро подъедет, чтобы помочь тебе вернуть макет в офис.
Уиллоу наблюдала, отвлекшись, как Хелен и Лео перекинулись парой слов, после чего Хелен развернулась и отошла, явно расстроенная. Уиллоу попыталась сосредоточиться на том, что говорил Майк.
– Келли? У нее и так забот хватает. Все нормально, Чарли здесь, он мне поможет. – Она представила, как Келли, их весьма несдержанная на язык офис-менеджер, ругается, услышав от Майка, что должна ехать в Кингстон, вместо того чтобы разбираться с кипами бумаг на столе.
– Уиллоу, простите, что перебиваю, разрешите представить вам мою жену Дороти? – Уиллоу отвела взгляд от Майка и обернулась к Питеру, подошедшему сзади под руку с женщиной лет семидесяти. У той были улыбчивые глаза и аккуратное каре седых волос, одета она была в бежевый кашемировый джемпер и серое шерстяное пальто.
– Добрый день! – тепло поприветствовала ее Уиллоу, заметив, что Майк уже уводит Лео прочь. Лео обернулся и весело помахал ей рукой, явно не задумываясь о ее затруднительном положении.
– Вы отлично провели презентацию, – произнесла Дороти. – Проделали такую огромную работу, чтобы развеять нашу тревогу. – Уиллоу заметила, что она покосилась на дверь, когда Хелен выходила.
Почему-то огорченный вид Хелен и фраза Майка о том, что вся деревня пляшет под ее дудку, выбили Уиллоу из колеи. Ее охватил страх, когда она оглядела переполненное помещение. Казалось, все вокруг знают что-то, о чем не известно ей. В манерах Майка также кое-что изменилось – напускная сердечность исчезла, ведь он почувствовал, что дело сделано.
