Эрин Дум
Заклинатель снега
Глава 3
Компромисс
«Думаю, Мейсон тебе бы очень понравился, – как-то сказал Джон, с улыбкой глядя на мои испачканные руки и коленки. – Он тоже любит играть в грязи. Маленькая катастрофа, прямо как ты. Вы точно подружились бы».
«Как дьявол и святая вода», – подумала я, пока гигантскими шагами догоняла Мейсона. Несмотря на то что я летела за ним со скоростью коршуна, он удосужился заметить меня, только когда я подошла к нему вплотную.
– Мне хотелось бы знать, – процедила я сквозь зубы, – по какой причине ты всем рассказываешь, что я твоя двоюродная сестра.
На лице Мейсона не дрогнул ни один мускул, дверца его шкафчика закрылась почти бесшумно. Он запрокинул голову, верхняя губа презрительно изогнулась.
– Я тут ни при чем.
Его голос – укол булавкой в ухо, хотя у Мейсона был красивый тембр – теплый, мягкий и глубокий, как у взрослого мужчины. У меня по телу от него побежали мурашки, и это почему-то ужасно меня раздражало.
Он собрался снова открыть дверцу, как будто игнорируя меня, но я прижала створку рукой.
– А вот и нет. – Я смотрела на Мейсона снизу вверх с вызовом, и он сжал челюсти.
– Думаешь, я хочу иметь к тебе какое-то отношение? – Еще один укол в сопровождении стрел, которые летели из его глаз в мои.
Мейсон шагнул в сторону, на сей раз с силой толкнув дверцу, и пошел прочь.
Он оставил меня в опустевшем коридоре. И в этот момент я поняла, что мне порядком надоело который раз видеть, как он уходит, сказав напоследок что-нибудь едкое.
Когда я пришла домой, то обнаружила его машину в глубине аллеи.
Как только я вошла, Джон удивленно спросил, почему мы не вернулись вместе.
– Айви не захотела, – быстро ответил Мейсон где-то за моей спиной, впервые за все время произнеся мое имя, – сказала, что предпочитает ходить пешком.
Я бросила на него раскаленный взгляд, чтобы он не болтал глупостей. Вот бы двинуть ему хорошенько… Однако сейчас кое-что другое имело для меня гораздо большее значение. Повернувшись к Джону, я строго спросила:
– Почему ты всем говоришь, что я твоя племянница?
В гостиной повисла тишина. Джон выглядел удивленным, потом на его лице появилось виноватое выражение, и я поняла, что это именно он тогда сказал Трэвису, кем я ему прихожусь.
Удивительно, но Мейсон повернулся и ушел. Я была уверена, что он останется послушать.
– Я сам собирался тебе сказать.
Несомненно, меня интересовала причина. Джон знал, как я дорожу своей идентичностью и тем, кто я и откуда. Но, несмотря на это, он меня обманул.
– Понимаю, ты, наверное, со мной не согласишься. Точнее, я уверен, что не согласишься… Но я решил, что так будет безопаснее.
– Безопаснее для кого?
– Для тебя.
Джон посмотрел мне в глаза, и я догадалась, о чем он думает.
– Люди будут задавать меньше вопросов, зная, что ты моя племянница. Они не станут спрашивать, что ты здесь делаешь, и не будут распускать о тебе слухи. – Джон нервным движением потеребил кадык. – Прости, что не посоветовался с тобой. Стоило сразу же это с тобой обсудить, как только ты приехала.
– Ты не должен так меня представлять, – возразила я ему, – ты же прекрасно знаешь, меня не волнует, что обо мне думают или говорят.
– Знаю, Айви, но здесь не Канада. – Голос Джона зазвучал увереннее, словно обсуждение этой темы придало ему решимости. – Ты здесь не в своем бревенчатом доме. До центра города отсюда не десятки километров. Новость о твоем отце уже облетела континент, и почти сразу сюда приезжаешь ты – именно из Канады, именно из Доусона, и ко всему прочему фамилия у тебя Нолтон.
– Джон…
– Твой папа просил меня защищать тебя, – возбужденно перебил он, игнорируя мой оклик. – Он был моим лучшим другом и просил не оставлять тебя одну. И я ему пообещал, Айви. Если так ты будешь в большей безопасности, тогда…
– Джон! – чуть ли не крикнула я, сжимая кулаки. – У меня его нет!
Мои слова прогремели в тишине гостиной.
Руки чуть задрожали, хотя я изо всех сил старалась сохранять спокойствие. Я вспомнила больничную палату, мужчин в пиджаках и галстуках, которым я говорила то же самое, писк аппаратуры, который только что оборвался… Я смотрела и не видела их. Мой крик боли повис занавесом между мной и миром.
– Помнишь тех людей? – с горечью в голосе спросил Джон.
Я отвела глаза в сторону, и он добавил:
– Они приходили по твою душу, между прочим.
– Это были федеральные агенты, – сказала я, заталкивая обратно едкий комок волнения, поднимавшийся из груди, – они хотели знать, где искать эту штуку. «Не лги, – сказали, – он не мог так просто раствориться в воздухе». Наверное, они думали, что папа оставил его мне, но это не так. Я им сказала, что, кроме моего имени, папа мне ничего не оставил. Я думала, ты об этом знаешь.
Джон погрустнел. Видимо, в эту минуту подумал о своем лучшем друге.
– Я не осмелился спросить у твоего отца, где он его хранит, – тихо сказал он. – Я ждал, что он скажет мне что-нибудь, намекнет, даст какую-то подсказку, но он сказал только: «Защити Айви!»
Джон снова схватился за кадык, и я снова отвела от него взгляд.
– «Забери ее к себе, продолжи за меня то, что я больше не могу делать», – вот что он сказал. Но, Айви, учти, что не только правительство интересуется изобретением твоего отца. Теперь, когда все знают, куда он уехал, уволившись с работы, и знают, что у него осталась дочь, тебя могут начать искать совсем другие люди. – Выражение лица Джона изменилось. – Те, которые подумают, что он оставил его тебе.
– Не понимаю, о чем ты говоришь, – заявила я.
– Все ты понимаешь, Айви, – ответил Джон серьезно. – Пойми, ты больше не среди заснеженных равнин. Мир не стеклянный игрушечный шар. Кто-то готов подделать документы, чтобы добраться до тебя, думая, что у тебя есть ответы на их вопросы.
– Не преувеличивай, пожалуйста, – сказала я более спокойным тоном, стараясь снизить накал разговора, – папа не был таким уж знаменитым.
– Не был знаменитым? – переспросил изумленный Джон.
– Разве раньше о подобных изобретениях рассказывали в новостях? Его имя никто не знал. Ведь так?
Я старалась убедить его не впадать в крайности, ведь это просто смешно. Однако Джон покачал головой, уверенный в своей правоте.
– Ты не представляешь, каким ценным специалистом считался твой отец.
Определенно, мы с Джоном находились на разных полюсах. Для меня история с изобретением представлялась чем-то далеким и давно забытым, ведь все началось и закончилось до моего рождения. Я не могла серьезно относиться к страхам Джона. Неужели кто-то и правда может меня искать?
– Значит, ты думаешь, что, если будешь рассказывать всем, что я твоя племянница, это удержит злоумышленников на расстоянии? – решила я на секунду допустить такую абсурдную мысль. – Если кто-нибудь захочет докопаться, ему достаточно узнать мою фамилию.
– Я в этом не сомневаюсь. – Джон смотрел на меня растерянно. – Я не могу держать тебя в хрустальной клетке или отнять у тебя идентичность. Никогда не зашел бы так далеко, потому что знаю: ты взбунтуешься. – Джон подошел ко мне. – Я знаю тебя, Айви, знаю, что́ для тебя важно. Но если, действуя так, я могу чувствовать себя поспокойнее, не вижу причин этого не делать, по крайней мере сейчас. Живущие в нашем районе, увидев тебя выходящей из моего дома, будут знать, что ты моя племянница, и никто не станет уточнять, что за иностранка поселилась у Джона. Ты удивилась бы, узнав, насколько быстро здесь разлетаются слухи. Даже если эта мера кажется смешной, чем меньше говорят о тебе, тем мне спокойнее.
Вот почему на его лице появилось беспокойное выражение, когда я сказала, что вышла прогуляться. Вот почему он хотел, чтобы в школу я ездила вместе с Мейсоном. Джон опасался, что маленький некролог в газете может вызвать ко мне интерес со стороны тех, кто знал имя моего отца.
Хотя… меня воспитал человек, который ходил на охоту и рубил дрова на заднем дворе, чьи руки огрубели от мороза. О его инженерном прошлом я ничего не слышала.
– Всего-навсего маленькая предосторожность, – подвел итог разговору Джон. – Ты не почувствуешь никаких неудобств, обещаю. Мне кажется, я немного прошу.
Взгляд Джона снова стал ясным и теплым. И я подумала, что могу согласиться с ним хотя бы в этот раз. Он столько для меня сделал. В конце концов, его просьба и правда пустяк. Мне и самой хотелось оставаться незамеченной, поэтому я опустила голову и кивнула.
Джон с облегчением улыбнулся. Получается, всего лишь одним кивком я обрела дядю и кузена, пусть и очень неприятного.
Весь остаток дня Джон пребывал в прекрасном настроении. Он предложил сходить со мной в магазин и купить учебники, приготовил для меня сэндвич с авокадо на полдник, оставил на моем письменном столе детский гель для душа с сосновым запахом, с хорошеньким бобром на упаковке. Когда я состроила рожицу, он поднял указательный палец и шутливо подмигнул.
Мейсон, наоборот, не показывался. До ужина он сидел в своей комнате.
– Какие планы на этот вечер? Чем хотите заняться? – спросил Джон за столом. – Можем посмотреть какой-нибудь фильм. О, кстати! – Он резко повернулся ко мне. – Я собрался перекрасить комнату с домашним кинотеатром. Думаю, ты могла бы мне помочь. Что скажешь? – Джон улыбнулся. – Уж ты-то точно дружишь с кисточкой.
– Я сегодня иду гулять, – твердый голос Мейсона вмиг стер радость с лица его отца.
– Да? – переспросил Джон тоном, в котором звучала надежда на ответное «нет».
– Ага, – произнес Мейсон, не поднимая глаз от тарелки. – Но я не поздно вернусь.
Я тянула воду из стакана, пока Джон спрашивал, с кем встречается сын. Я подумала, что его расспросы раздражают Мейсона, однако тот ответил ему спокойно:
– Со Спенсером и другими ребятами с его потока.
– А, старина Спенсер… – довольно улыбнулся Джон. – Как у него дела в колледже? Пусть передаст от меня привет маме. Не уверен, но, кажется, я видел ее на заправке пару недель назад. Она до сих пор платиновая блондинка?
Я украдкой наблюдала за Мейсоном, когда он отвечал. Странно было видеть его таким общительным. Когда он смотрел на отца, его темные глаза блестели, как новые монеты.
Мы впервые ужинали втроем.
– Кажется, у него все в порядке. Но сегодня узнаю подробности.
– Ты мог бы взять с собой Айви. Прогуляетесь, заодно познакомишь ее со Спенсером и компанией.
– Нет! – взвизгнула я и, чувствуя на себе взгляд Джона, поспешила смягчить резкий ответ: – Спасибо, но я устала и, пожалуй, пойду спать.
Было жаль в очередной раз отвечать «нет» на предложение Джона, но от одной мысли провести вечер в обществе его сына и подобных ему парней у меня сосало под ложечкой.
Мейсон рассказал отцу о поединке, который состоится в конце месяца, и разговор на этом закончился.
После ужина я вызвалась вынести мусор. И пока катила по дорожке бак, вспомнила огорченный взгляд Джона и вздохнула.
Со стесненным сердцем я подняла лицо к небу и потерялась в нежной голубизне. И опять не могла не подумать о доме. По вечерам наш лес превращался в лабиринт света и ледяных слез. Снег мерцал, как покрывало, усыпанное алмазами. И в определенный момент, около полуночи, небо становилось невероятно синим. Озеро отражало его, как идеально гладкое зеркало, казалось, земля усеяна звездами – инопланетный пейзаж. Если ни разу не видел, трудно такое представить…
– …Ты что, глухая?
Кто-то пихнул меня в бок. Не грубо, но от неожиданности я уронила бак, из которого вывалился мешок с мусором. Не надо и смотреть, чтобы понять, кто этот нахал. И не было необходимости вслушиваться в его слова. Одно его присутствие автоматически портило настроение.
– Слушай, в чем твоя проблема, а? – рявкнула я, поднимая глаза на этого высокомерного типа, стоявшего рядом со мной.
Так бы и напялить ему на голову этот мешок с мусором… Его зрачки буравили во мне дырку.
– Ты моя проблема.
Да неужели? Как интересно.
– Если думаешь, что это я захотела приехать сюда, то у тебя не все в порядке с головой. Если б я могла вернуться назад, будь уверен, меня бы здесь не было.
– Тогда я тебя обрадую: ты скоро вернешься назад, – ответил Мейсон, стоя все так же неподвижно. – На твоем месте я не разбирал бы чемоданы.
Его наглость действовала мне на нервы. Может, он надеялся меня запугать? Но я привыкла иметь дело со зверями и поопаснее.
– Не думаешь же ты, что я захочу остаться здесь с тобой? Ха! Еще несколько дней назад я даже не помнила о твоем существовании.
Мои слова произвели нужный эффект: его веки сузились, черты красивого лица еле заметно исказились, цвет зрачков словно стал гуще, в них будто бы промелькнуло подтверждение какой-то давней мысли.
– Конечно, нет. С чего бы тебе меня помнить? – прошипел он со злостью, которая меня задела.
Я смотрела на него исподлобья, не понимая, что он хочет этим сказать.
У тротуара остановилась машина. Стекло опустилось, и в окошке показалось личико улыбающейся девушки.
– Чао! – крикнула она Мейсону.
На голове у нее была яркая бандана, губы блестели от помады, как леденцы.
– Эй, Крейн! – прокричал парень, сидевший за рулем. – Давай запрыгивай быстрее!
Мейсон повернулся к ним, сощурив глаза, словно прорезая взглядом вечерний воздух. Враждебность на его лице плохо сочеталась с улыбкой, тронувшей уголки губ.
– Ну чего ты? Едешь или как? – снова крикнул парень, которого, я была почти уверена, и звали Спенсером.
Заметив меня, парень подмигнул.
– А ты кто такая?
– Никто, – ответил Мейсон, – клининг-сервис.
Он забрался на заднее сиденье, подвинув пакеты и свертки. Девушка подняла стекло, и в отражении окошка я успела увидеть свое возмущенное лицо, прежде чем Спенсер нажал на газ и машина укатила.
А я осталась стоять на тротуаре с мусорным мешком у ног.
Минуточку… Я не ослышалась? Он представил меня уборщицей?
Глава 4
Невыносимое сосуществование
Если и было в Калифорнии что-то более отвратительное, чем жара, то это Мейсон.
В последующие дни я не раз подумывала о том, чтобы подарить Джону купон на ДНК-тест – для проверки отцовства. Теперь, когда я поняла, что представляет из себя его сыночек, подобная процедура была бы нелишней. Несмотря на их внешнее сходство, я не могла поверить, что у них общие гены.
По крайней мере, я избавила себя от риска ездить с ним в одной машине. После того случая я выходила из дома пораньше, а Джону сказала, что хочу прогуливаться по утрам. В историю со злоумышленниками по-прежнему не верилось, но если надо найти компромисс, то и у меня должно быть хотя бы немного свободы.
Мейсон, наоборот, стал меня игнорировать.
Дома я видела его редко, а в школе он всегда держал дистанцию, окруженный шумной компанией. В общем, обитал где-то далеко, на расстоянии в десятки световых лет. Это обстоятельство, понятное дело, не могло не радовать.
– Мисс Нолтон…
Я часто заморгала. Уроки уже закончились, поэтому я удивилась, обнаружив перед собой секретаря канцелярии. Я взглянула на нее из-под кепки с лосем и кашлянула.
– Я хочу напомнить, что вы еще не предоставили нам свой полный учебный план. В неделе у вас должно быть определенное количество учебных часов. Рекомендую добрать их как можно быстрее. Вот список факультативных предметов. Поскольку вы уже определились с обязательной образовательной программой, у вас есть возможность выбрать любой дополнительный предмет.
– У вас есть курс по искусству? – спросила я не без интереса, просматривая протянутый листок.
Секретарь поправила очки.
– Конечно. Кружок по рисованию. Занятия проходят утром. Если хотите туда записаться, следует сначала поговорить с преподавателем – мистером Брингли.
Вообще-то я не планировала записываться ни в какой кружок, но подумала, что рисование меня устроит, раз нельзя иначе. Хорошо, что не приходилось выбирать между национальной экономикой и китайским.
– А где находится аудитория? – спросила я, сложив листок и засовывая его в карман.
– В корпусе «В», на втором этаже, – ответила она деловито. – Лучше выйти в эту дверь. Пройдете через двор и упретесь в соседний корпус. Он вам и нужен. Дверь с правой стороны, но не первая, а вторая. Будьте внимательны, второй этаж, в глубине… Хотя знаете, лучше я попрошу кого-нибудь вас проводить.
Она наклонила голову, выискивая кого-то в коридоре у меня за спиной, и жертва быстро нашлась.
– Крейн!
Только не он!
– Да, вы, подойдите-ка сюда! – крикнула она непререкаемым тоном.
– Спасибо, не стоит, я сама найду! Вы хорошо объяснили, правда.
– Нет-нет, лучше, чтобы кто-то показал вам дорогу.
– Ну почему именно он?
Видимо, мой голос прозвучал слишком резко, потому что секретарь нахмурилась.
– Разве Мейсон Крейн не ваш родственник? Уверена, моя просьба его на затруднит.
«Как раз наоборот», – подумала я, глядя на Мейсона, который шел к нам с видом человека, который предпочел бы нашему обществу простреленное колено.
Эх, Джон, все из-за тебя.
Секретарь спросила Мейсона, может ли он меня проводить. Он не повернулся ко мне, но я услышала, как он неохотно согласился.
– Очень хорошо, – повернулась ко мне секретарь. – Если выберете этот курс, пожалуйста, сообщите мне.
Я зашагала по коридору, не дожидаясь Мейсона. Это унизительно – представлять, что я плетусь за ним, как несмышленая первоклашка. Я услышала его шаги позади теперь уже в пустом коридоре. Когда я открыла плечом внешнюю дверь, то заметила его отражение в стекле.
– Когда же ты перестанешь путаться у меня под ногами!
– Ты можешь идти куда хочешь, мне не нужна твоя помощь.
– А мне кажется, нужна. Здесь сложнее, чем в лесу.
Я резко остановилась, осматриваясь. Секретарь сказала, что аудитория располагается в соседнем здании, но тут стояли два корпуса. Не имея представления, куда идти, я решительным шагом направилась к левому зданию.
– Это не там, – услышала я у себя за спиной голос Мейсона.
«Интересно, – подумала я, – есть ли вероятность, что он попадет под школьную газонокосилку?»
Когда я добралась до входа в левое здание, теперь вполне уверенная в себе, он подошел ко мне. Над моим плечом протянулась рука и уперлась в дверь. Я увидела его загорелые пальцы прямо у себя перед носом. В них чувствовалась сила.
– Я же сказал, это не здесь, – прогудел он мне в ухо.
Я посмотрела на наши отражения в стекле двери. Я видела только грудь Мейсона, его подбородок и макушку своей головы. Прежде чем поняла, что волосы шевелятся от его дыхания, я повернулась, чтобы гневно на него посмотреть.
– Не лучше ли тебе уйти?
– Слушай, не беси меня. Я не собираюсь таскаться за тобой по всей школе.
– Тебя об этом никто не просил, – съязвила я.
Его поведение меня нервировало. Разве не он сам просил держаться от него подальше?
– А я думаю, что меня все-таки попросили, – ответил он тоном человека, который изо всех сил пытался сохранять спокойствие.
Мейсон буравил меня взглядом и казалось, вот-вот придушит.
– Ну это была не я.
Я попыталась снова дернуть дверную ручку, но он не позволил. Мейсону не нужно было навязывать себя, чтобы проявить свою волю: он был гораздо сильнее меня, гигант. Он был воплощением силы и решительности, его тело излучало пусть нервную, но уверенность. Страха перед ним у меня не было, но в то же время его близость вызывала во мне необычное напряжение.
– Если бы меня попросила ты, меня бы здесь не было.
Я выдержала его взгляд и прикусила язык. Мы молча попикировались взглядами, так что воздух вокруг нас чуть ли не трещал от высокого напряжения. Впервые я пожалела о своей симпатии к мальчику на фотографиях, которые мне показывал Джон.
– Ну все, хватит. Иди за мной, – приказал он тоном, не допускающим возражений.
Я попыталась было что-то сказать, но Мейсон бросил на меня предостерегающий взгляд. Мне пришлось подчиниться – плестись за ним, пока он шел к другому зданию.
Когда мы подошли к нужному корпусу, я уже во всех красках представила альтернативный способ закончить наш неприятный разговор: Мейсон, как заяц, скакал зигзагами по школьному двору, а у меня в руке было ружье…
Он остановился у лестницы и кивком указал на верхний этаж.
– Тебе туда. Вторая дверь справа.
Я попыталась обойти его, не поднимая головы, но он схватил меня за плечо.
– Смотри не заблудись.
Дернув плечом, я скинула его руку, наградив наглеца неодобрительным взглядом, вобравшим всю мою неприязнь.
Не поблагодарив, я начала подниматься по лестнице, чтобы поскорее уйти от него подальше, и только тогда он двинулся к выходу. В голове у меня звучал его голос, избавиться от которого никак не получалось. Сильный, навязчивый, он заполнил все уголки моей черепной коробки.
И как вообще я надеялась ужиться с таким типом под одной крышей?
Я сжала лямку рюкзака, стараясь освободиться от неприятных мыслей. Попробовала сосредоточиться на том, что надо сделать. И наконец добралась до второго этажа.
Вторая дверь справа оказалась открыта. Аудитория была большая, с широкими окнами и жалюзи. Рядком стояли мольберты. Сверкающий пол и приятный лимонный запах говорили о том, что совсем недавно здесь сделали уборку.
От моих осторожных шагов по аудитории разлетелось легкое эхо. Осматриваясь, я вдруг услышала:
– Извини, ты не поможешь мне?
Я обернулась на мужской голос.
Из-за большого рекламного плаката появилась пара рук, с трудом удерживающая его. Уборщик?
– Решил вот навести здесь порядок, а обратно повесить постер не могу. Наверное, старость сыграла со мной злую шутку.
Конечно, это была ирония, потому что голос и гладкие пальцы без морщин выдавали в говорящем еще вполне молодого человека.
Я промолчала в ответ и подошла помочь.
Ухватившись за рамку, мы кое-как повесили эту огромную фотографию на два крючка, торчавшие в стене.
– Спасибо, – сказал мужчина. – Он мне нужен, чтобы мотивировать учеников. Порой, чтобы создать шедевр, достаточно правильного настроения.
На постере была запечатлена художественная выставка: перед многочисленными картинами толпились посетители.
Мужчина посмотрел на меня с интересом и спросил:
– Каким ветром тебя к нам занесло?
Я смущенно отвела взгляд. Вдруг по какой-то абсурдной причине я ощутила себя здесь совершенно случайным человеком.
Какое отношение такие, как я, имеют к кружку, в котором ведутся групповые занятия, где культивируются взаимная поддержка и командная работа?
– Да в общем случайно, – пробормотала я, – просто проходила мимо.
Я быстро пошла к двери, надвинув кепку на нос.
– Хочешь записаться в кружок?
Своим вопросом мужчина показал, что видит меня насквозь. Он словно бы меня разоблачил и заставил остановиться.
И только когда я наконец посмотрела на этого человека, поняла, что ошиблась: уборщики не носят на работе льняные рубашки.
У мистера Брингли, преподавателя, были светлые волосы, уверенный проницательный взгляд лучистых глаз, которые ярко сверкали на загорелом лице цвета янтаря. Рукава рубашки он закатал до локтей. На пальцах были темные пятна, которые поначалу я приняла за следы пыли, но теперь-то поняла, что они от черного угольного карандаша.
– Ты ведь рисуешь, да? – спросил он, застав меня врасплох.
Как он догадался?..
– У тебя мозоль на среднем пальце правой руки. Я заметил ее, когда ты помогала мне с плакатом. Вполне типичная для человека, который слишком сильно нажимает на карандаш, проводя им по вертикальной поверхности. – Он простодушно улыбнулся. – Такая есть у многих художников.
Я робко посмотрела на Брингли, и он склонил голову набок.
– Как тебя зовут?
– Айви, – пробормотала я, – Айви Нолтон.
– Айви, – повторил он, словно хотел запомнить мое имя. – Как у тебя обстоят дела с учебной программой?
На обратном пути я зашла в лавку художника.
Брингли снабдил меня списком необходимых материалов, к тому же мою коробку для рисования следовало пополнить парой пустых холстов.
Пожилой владелец магазинчика был рад моему возвращению.
– О, красавица! – поприветствовал он меня, когда я вошла. – Добрый день!
Он спросил мое мнение о сангине и, кажется, был рад узнать, что я уже ее попробовала.
Купив что нужно, я пришла домой, где поставила холсты у стола в прихожей.
Из гостиной раздавался голос Джона. Я сняла рюкзак и зашла с ним поздороваться. Джон разговаривал по телефону, подперев рукой подбородок и нахмурив лоб.
– Понимаю…
Он заметил меня и кивнул.
– Да, конечно, – пробормотал он в трубку, и лицо его стало серьезным, – это необходимо сделать. Сколько дней это займет?
Я положила рюкзак на диван и подошла к нему.
Он поднес телефон к другому уху и поднял левую руку, чтобы взглянуть на часы.
Я знала, что Джон занимает должность финансового консультанта в крупной инвестиционной компании, но работающим видела его впервые.
– Хорошо. Перезвоните мне, пожалуйста, как только договоритесь о встрече. Свяжитесь с офисом и сообщите клиенту о переносе совещания.
Джон закончил разговор. Прежде чем я успела спросить его, все ли в порядке, он, нахмурившись, начал просматривать электронные письма.
– Привет, Айви, – сказал он, снова взяв мобильник.
Он разговаривал по телефону почти час, потом зашел на кухню, чтобы выпить молока.
– Извини, – сказал он, с усталым видом опустившись на высокий стул у барной стойки.
Рукава рубашки были закатаны до локтей, но от этого Джон выглядел не менее элегантным. Я наблюдала за ним с легким любопытством, потому что не привыкла видеть его таким.
Джон всегда казался мне скромным и простым человеком, как мы с папой. До того момента, пока я не увидела его дом и безупречные костюмы, в которых он выходил каждое утро. А теперь услышала, как деловито и профессионально он общается по телефону.
– Хочу обсудить с тобой один важный момент, – начал он, проводя рукой по волосам. – Дело в том, что время от времени мне приходится уезжать из дома в короткие командировки. Обычно они длятся пару дней, не больше. Когда происходит несколько транзакций, необходимо внимательно следить за всеми операциями лично. – Он вздохнул. – Буквально час назад выяснилось, что клиент в последнюю минуту решил перенести запланированную на эти выходные встречу в Феникс. Мне сообщил об этом его агент. К сожалению, я вынужден лететь в Техас, не могу отказаться…
– Джон, – спокойно сказала я, расслышав напряжение в его голосе, – никаких проблем.
– Мейсон уже привык как-то перебиваться без меня несколько дней, но ты… ты только недавно приехала…
– Со мной все будет в порядке, – успокоила я его. – Я выживу, можешь быть уверен.
Джон посмотрел на меня с некоторым беспокойством, и я поняла, что выразилась резковато и надо смягчить свои слова.
– Правда, не стоит за меня переживать. Я уже большая, а ты об этом, кажется, иногда забываешь.
Он расслабил плечи, и бледная улыбка смягчила его черты.
– Знаю, и все равно беспокоюсь о тебе. А ты об этом, кажется, иногда забываешь. – Джон улыбнулся.
Я опустила голову, подперев щеку кулаком. Бывали моменты, когда рядом с Джоном я чувствовала себя маленькой девочкой. Например, когда он подарил мне детский гель для душа или когда сказал, что пойдет со мной покупать одежду. Или когда обнял меня в аэропорту в ресторане. Он держал меня осторожно и бережно, как сломанную куклу, и я чувствовала, как каждый шип внутри меня впивается в сердце.
«Я обещал ему защищать тебя…» Казалось, я снова слышала эти слова, пока он смотрел на меня с теплой преданностью.
– Хочешь, чтобы я пообещала не выходить на улицу одна?
Я по-прежнему сидела, опустив голову, но чувствовала, как он смотрит на меня.
– Нет, не смею об этом просить.
– Если тебе так будет спокойнее, то ладно.
Джон смутился. Такого шага доброй воли он от меня не ждал, но как раз в тот момент, когда он, кажется, собирался что-то сказать, дверь открылась и в дом вошел Мейсон.
– Привет! – приветствовал Джон сына, когда тот появился на кухне.
Мейсон встал в дверном проеме, сосредоточенно глядя на Джона.
– Что случилось? – спросил он, уловив напряжение в глазах отца.
– Позвонили с работы. Назначили важную встречу на эти выходные, поэтому я должен уехать на пару дней. Клиент резко изменил планы.
– И? – уточнил Мейсон.
– Лечу в Феникс.
– Надеюсь, они не ждут, что ты поедешь один?
– Нет, – заверил Джон, – от офиса будут еще Фросберг с О’Доннелом. Но дело не в этом. Поменять место и время сделки в последнюю минуту – со стороны клиента странное решение, согласись? М-да, ничего не поделаешь. Сегодня пятница, а значит, я должен уехать завтра…
– Если с тобой поедут остальные, то не вижу проблемы, – заявил Мейсон.
На мгновение он показался мне взрослым, а Джон – ребенком, сидящим на стуле и не желающим идти в школу.
– Я за вас беспокоюсь. По закону я не должен оставлять двух несовершеннолетних одних дома…
В момент, когда Джон произнес эти слова, меня пронзила мысль, которая, я уверена, отразилась и в глазах Мейсона, устремленных на меня.
Черт, нам придется оставаться в этом доме наедине целых два дня…
Джон уехал рано утром.
На прощание сообщил, что холодильник забит до отказа, что молоко для меня – в нижнем отделении. Он купил, какое мне нравилось: натуральное, без сахара и ароматизаторов. Напомнил мне о всяких мерах предосторожности и просил звонить ему по любому поводу.
Я проводила его до двери и наблюдала за тем, как он идет к такси, как кладет маленький чемодан на колесиках в багажник, улыбается водителю и, прежде чем захлопнуть дверцу машины, оглядывается на меня. Непонятно почему, но я испытывала странное ощущение.
Он поднял руку, и я помахала в ответ. Потом машина исчезла за воротами.
Вернувшись в дом, я решила принять душ, затем взяла блокнот для рисования и спустилась вниз позавтракать.
Я не видела Мейсона до полудня.
Когда он вышел на террасу, наконец-то почтив мир своим присутствием, я сидела там в плетеном кресле.
Я не подняла глаз от листа, но Мейсон, видимо, решил, что пришла пора в очередной раз продемонстрировать высокомерие.
– Это приглашение для вора?
Я подняла голову. Он уперся рукой в ребро открытой двери и угрюмо смотрел на меня.
– Я не захотела ее запирать, – объяснила я. – К тому же я никуда не ушла, сижу здесь.
– Тогда нам повезло, – резко ответил он, прошел мимо и двинулся к гаражу.
Вскоре Мейсон появился на своей машине, и на этот раз я даже не посмотрела в его сторону. Подумала, может, ополоснуть его дурацкую чашку скипидаром, чтобы у него появился нормальный повод плеваться ядом.
На обед он домой не пришел, что замечательно. Я чем-то перекусила, выпила апельсинового сока и на десерт украла парочку шоколадных бисквитов, тех, что Мейсон ел каждое утро, смакуя их с огромным удовольствием.
Когда во второй половине дня я села за стол позаниматься, вдруг вспомнила, что где-то в доме есть комната, которую надо покрасить, а точнее, раскрасить, разрисовать, Джон предложил мне поучаствовать. Я думала об огромных деревьях и ярко-голубом небе, и, возможно, включив кондиционер и капнув на шею каплю хвойного геля, я с легкостью представила бы себя где-нибудь на открытом воздухе за много-много миль отсюда…
