Эрин Дум
Заклинатель снега
Что-то заставило меня открыть глаза.
Ошеломленная, я подняла голову. Листок бумаги оторвался от моей щеки и упал на стол. Я заснула?
Прежде чем я окончательно очнулась, тишину разорвал оглушительный грохот.
Я резко выпрямилась.
– Черт… Что там такое? – пробормотала я.
Еще один «бум», и я вскочила. Сердце подпрыгнуло к горлу. Я попыталась порассуждать: либо это Мейсон сносил нижний этаж, либо… кто-то другой.
В приступе ужаса вспомнилось его едкое замечание о ворах, о приглашении войти в дом, и никогда так сильно, чем в этот момент, я не надеялась, что он не прав.
В Канаде, оставив дверь открытой, ты рисковал только тем, что в дом проберутся лиса или енот, привлеченные запахом еды, и достаточно помахать метлой, чтобы увидеть, как они убегают. Если совсем не везло, то во дворе можно было наткнуться на черного медведя, но настолько неуклюжего, что он даже не мог подняться по лесенке на крыльцо, и в этом случае приходилось ждать, пока он уйдет сам.
Но воры – никогда!
Нервно сглотнув, я решила подойти к двери. Приложила ухо и прислушалась.
Снизу доносились мужские и женские голоса, шум и… смех? После некоторого замешательства я вышла в коридор и направилась к лестнице. Спустившись, привлеченная этим шумом, я поняла, что голосов здесь больше, чем я предполагала.
На первом этаже обнаружилась всего пара изменений в пространстве: первое – бесчисленное количество ящиков пива у стены, упаковки со снеками и чипсами размером с меня; второе – куча разгуливающих по дому незнакомцев.
Парни и девушки были повсюду: кто-то болтал, кто-то тащил пакеты с продуктами и складывал их на диван или сразу запихивал в холодильник. Трэвис с каким-то парнем пытался протиснуть в дверной проем гостиной стереосистему размером со слона.
– Осторожно! – пропыхтел парень, и они снова задели притолоку.
Значит, не Мейсон разрушал дом.
Я стояла и наблюдала за этим вторжением, пока мимо меня проносили наполненные льдом ведерки, а один парень с надувным кругом в форме острова с пальмой прокричал мне на ухо:
– Разреши-ка пройти!
Я еще не успела посторониться, когда увидела Мейсона, который шел прямиком ко мне. Он схватил меня за руку и рывком потащил за собой в коридор, так что я чуть не шлепнулась на пол.
– Иди наверх!
Я отступила на шаг, чтобы лучше видеть его в полумраке: он стоял передо мной во всем своем величии, глаза блестят, темные волосы обрамляют сердитое лицо.
– Что ты тут устроил? – спросила я, вглядываясь в очертания его лица.
– Ничего, это тебя не касается, – сухо ответил он. – Иди давай!
– В доме вечеринка, – так же сухо заметила я, – объясни, почему это не должно меня касаться?
– Ты все-таки чего-то не понимаешь… – Он шагнул ближе, нависнув надо мной с явным намерением казаться более грозным. – То, что происходит в этом доме, не твое дело. Я ясно выразился?
Я смотрела на него очень сердито, чувствуя, что закипаю. Да как он смеет? Как он может так со мной разговаривать?
Все это время он только и делал, что унижал меня, подавлял, как будто хотел прогнуть меня под себя, подчинить своей власти. Постоянно издевался надо мной. Я, конечно, человек терпеливый, но любому хамству есть предел.
Он понятия не имел, кто перед ним. Он мог доминировать надо мной, царапать меня каждым словом, но он никогда меня не запугает.
– Интересно, что об этом скажет Джон, – злобно сказала я. – Передам ему от тебя привет.
Я достала телефон и собралась набрать номер, но не успела. Я почувствовала движение воздуха, а в следующую секунду отлетела назад и ударилась спиной об стену. Я не сразу поняла, что произошло. Дыхание перехватило, носом я чуть ли не утыкалась в грудь Мейсона.
Я подняла лицо и уставилась на него широко раскрытыми глазами. Лезвие света пронзило его лицо, уголок пухлых губ остался в тени. Я ощущала его дыхание у себя на лице и чувствовала, что оно чуть ли не душит меня, как ядовитый пар. Но это было ничто по сравнению с тем, как он на меня смотрел. Его темные, горящие гневным огнем радужки как будто приковали меня к себе железной цепью.
– Теперь я скажу тебе, как все будет, – процедил он сквозь зубы. – Сейчас ты поднимешься наверх и больше здесь не появишься. Спокойно займешься делами в своей комнате. Я не хочу видеть тебя внизу. Поняла?
Моя гордость дрожала, как зверь в цепях, но я молчала. В другой ситуации я дала бы ему отпор, но когда мои лопатки были прижаты к стене, а его дыхание жгло мне лицо, не оставалось ничего другого, как подчиниться.
Он схватил меня за запястье. Я почувствовала, как под его пальцами стягивается кожа, но, прежде чем я испугалась возможной боли, он отпустил меня, отобрав мобильный.
Пытаться вернуть его было бесполезно: Мейсон крепко держал телефон и смотрел на меня колючими глазами.
– Смотри, чтоб внизу я тебя больше не видел, иначе могу разозлиться.
В общем, я предпочла бы воров.
Стены моей комнаты задрожали, когда я что есть силы хлопнула дверью.
– Иди ты, Мейсон! – прошипела я, сжав кулаки.
Что он о себе думает? Как, черт побери, он смеет так со мной обращаться?
Пинком я отбросила рюкзак и скинула кроссовки, швырнув и их через всю комнату. Затем резко остановилась и ощупала цепочку: когда я ударилась о стену, она перевернулась и кулон оказался на спине, тонкая золотая цепочка по-прежнему сияла на моей бледной коже. Невыразимое облегчение сразу же наполнило грудь: цепочка с кулоном на месте и всегда должны быть там.
Я осторожно прикоснулась к маленькой фигурке из слоновой кости, тонкой, молочно-белой, успокаивающей меня одним своим присутствием. Сжав кулон в ладони, я засунула его обратно под футболку.
Какие-то девушки припарковали велосипеды на заднем дворе, и через окно я слышала, как они хихикают, как птички-лазоревки.
Стуча зубами от злости, я задернула шторы, мысленно снова посылая Мейсона куда подальше.
Как я могла думать, что мы с ним поладим? Как? Глаза б мои его больше не видели!
«Думаю, он тебе очень понравился бы…» Не в этой жизни, Джон, не в этой жизни.
Я села на кровать и всерьез подумала о том, чтобы вылезти в окно и поехать к Джону, чтобы рассказать ему, каким отвратительным был его сын. Или сразу сбежать прямо в Канаду, чтобы больше не пришлось терпеть эту адскую жару, Мейсона и любопытные взгляды в школе.
Внезапно желание уйти стало невыносимым, как сильная жажда. Какого черта я тут делаю, в месте, где я никогда не стремилась оказаться и где меня не хотели?
Достаточно было бы собрать вещи, взять чемоданы и сесть в самолет.
Или только рюкзак, папину фотографию и кепку с лосем. Этого достаточно, чтобы все вернуть на круги своя.
«Неправда, – шептал голос внутри меня, – этого недостаточно».
Я закусила губу, обхватила себя руками, до боли сдавив пальцами предплечья.
Его больше нет.
Я почувствовала, как сжимается горло, каменеет язык. Снова накатило ощущение отчужденности, как будто меня оторвали от самой себя.
Я хотела бы вернуться к себе, к жизни, но мое тело скрючивалось, как сгоревшая спичка. Я пыталась бороться, но снова и снова терпела поражение.
Внезапно я ощутила, что опять падаю в пропасть отчаяния. Вернулась тьма, как старая подруга, чтобы поглотить меня. Я обхватила голову руками и сжала в кулаки трясущиеся руки.
Так хотелось, чтобы кто-нибудь меня понял. Услышал мое молчание. Увидел крики в моих остекленевших глазах. Понял муки сердца, расколовшегося пополам.
Я хотела жить, но в моей груди прочно поселилась смерть. И чем яростнее я пыталась вырвать ее из себя, тем сильнее чувствовала, как она впивается в мою плоть, пускает во мне корни, постепенно разрушает меня день за днем.
Больше не было сил сдерживать боль. Я пыталась заглушить ее, спрятать, но как противостоять чудовищному урагану в душе? Это была не жизнь, а существование по инерции.
Я безумно по нему скучала. Скучала по его объятиям, его запаху, звуку его голоса. По всему, что было с ним связано.
«Будь стойкой!» – шептала боль, нежно обхватив меня, и я сердито ее оттолкнула.
Потерпевшая крах душа, пустая оболочка, жалкое подобие человека, кое-как собравшего себя по частям, но готового развалиться в любой момент, – вот кто я на самом деле.
Тяжело дыша, я тонула в оглушительном отчаянии и не чувствовала ничего, кроме боли и чудовищной пустоты. Я не была живой. Даже не знаю, какой я была…
Внезапно я вздрогнула от резкого шума. Подняла голову, напряглась от испуга, и тут дверь распахнулась. На пороге, шатаясь, стоял Трэвис с идиотским выражением лица.
– Йоу, здесь дубак!
Я торопливо вытерла слезы: не хотелось, чтобы он увидел, в каком я состоянии. Но похоже, этот парень оставил свою трезвость внизу, потому что ему понадобилось много времени, чтобы меня заметить.
– Ой! – Он вошел, растерянно глядя на меня. – Это чё, не ванная?
– Нет, – просветила я его, – тебе в соседнюю дверь.
Он расплылся в глупой улыбке.
– А, да, точно… Я ведь здесь был. Несколько раз ночевал в этом доме…
– Прекрасно, – перебила его я, – тебе, кажется, надо в ванную.
Но Трэвис не позволил так быстро себя выпроводить. С радостным видом он принялся расхаживать по комнате.
– Значит, ты сейчас здесь живешь? Получается, ты действительно с ними живешь… А я не поверил… А это правда… С ума сойти… – Он по-идиотски улыбнулся, потом моргнул пару раз. – Кстати, а чего ты здесь сидишь?
Было бы забавно посмотреть на него, когда я расскажу ему, что Мейсон как минимум сделает из меня отбивную, если я осмелюсь спуститься вниз.
– Не люблю вечеринки, – сказала я, мечтая поскорее избавиться от него, – слишком шумно для меня.
– Да брось! Приходи, и увидишь, как это весело!
– Нет, спасибо, – сказала я и увидела, что Трэвис двинулся ко мне, шатаясь. – Лучше лягу спать.
– «Лучше лягу спать», – передразнил Трэвис и снова захихикал. – Ты не кузина Мейсона, какая-то ты слишком занудная…
Попал в самое яблочко!
– Какая есть, – сухо ответила я, – я просто хочу…
– …сидеть здесь тихо, как мышка?
– Слушай, – прорычала я, – вниз я не пойду. Понятно или повторить? А теперь уходи из моей комнаты!
Я посмотрела на него сурово, нахмурилась и указала на дверь.
– Вперед! Выходи из моей…
Я не смогла договорить, потому что все вдруг перевернулось, закружилось, и в одно мгновение я оказалась вверх тормашками, с волосами на глазах и с болтающимися в воздухе руками.
– Ха-ха! – рассмеялся Трэвис. – Ты ваще ничё не весишь!
Судьба явно издевалась надо мной.
И пока я стучала кулаками по спине Трэвиса, обсыпая его ругательствами, он, напевая и пошатываясь, направился туда, где я меньше всего на свете хотела оказаться.
Глава 5
Вечеринка
Не помню, как я здесь очутилась.
Я плакала в своей комнате, размышляя о жизни, а в следующий момент уже сидела на диване в гостиной, прижатая к целующейся парочке.
Помню, что Трэвис хохотал как полоумный, когда я ударилась задом о дверной косяк. Вися головой вниз, вынимая волосы изо рта, я повторяла про себя, что убийство, как ни крути, преступление, а жаль…
Я сидела и слушала, как над Трэвисом посмеиваются его дружки и подружки. Чмокающий звук, исходящий от целующейся парочки, терзал мое левое ухо, а я помимо воли перебирала в уме разные способы умертвить Трэвиса.
– Если бы я подарила Трэвису мозг, он использовал бы его как футбольный мяч…
Я повернулась. Это сказала девушка, сидевшая на подлокотнике справа от меня. У нее были короткие каштановые волосы и хитроватое личико с умными живыми глазами.
– Ставлю доллар, что завтра у него будет как минимум три шишки на лбу и синяк на заднице, – добавила она.
– Не, вряд ли.
Чмокающий звук – и блондинка слева от меня наконец оторвалась от парня и повернулась к нам.
– Трэвис непробиваемый, как носорог. Единственная шишка, которой он может похвастаться, у него на мозгах.
– Какая ты грубая, – упрекнула ее подруга, хихикая.
– Я правдивая. И потом, – продолжила она, отводя от своего лица руку парня, который делал отчаянные попытки вернуться к прерванному занятию, – он слишком мускулистый. Ты посмотри на него… – Она указала пальчиком на Трэвиса, сморщив лоб. – Он похож на быка.
– Ну еще месяц назад тебе очень даже нравился этот бык, – с усмешкой прокомментировала девушка справа.
– А, уже все прошло, – раздраженно сказала блондинка, махнув рукой.
Я поглядывала на нее не без любопытства. Темные брови, родинка на скуле, которая делала ее похожей на кинозвезду. Бронзового цвета волосы теплого тона, густые и волнистые, обрамляли ее привлекательное личико.
Я сидела зажатая между девушками, а они продолжали спорить. Но на этот раз я их почти не слышала. От паники зашумело в голове: я увидела Мейсона.
Он выделялся среди остальных – красив, как бог. Он стоял в компании приятелей с банкой пива в руке и улыбался, слушая одного из парней, который что-то рассказывал. После какой-то эффектной фразочки все чуть ли не повалились на пол от смеха, включая Мейсона.
Его сильная грудь сотрясалась под футболкой, пухлые губы растянулись до ушей, открыв все тридцать два зуба. Харизма изливалась из него бурным потоком. М-да, у меня даже живот свело при виде его веселья.
А если серьезно, то Мейсон очень красивый. Я не слышала звука его смеха, но могла его представить: мягкий и чувственный, мощный, как пьянящий парфюм, – и снова подумала, насколько мы с ним разные.
Он прекрасно вписывался в этот сумбур из цветных огней и красных пластиковых стаканчиков и казался принцем в царстве шума, потусторонним существом, наслаждающимся дивным хаосом.
Потом я заметила рядом с ним девушку. «Очарованная» – вот правильное слово для нее. Голодный взгляд, которым она пожирала Мейсона, мне не понравился, как будто ядовитая заноза воткнулась мне в сердце.
Она смотрела на него, как на ангела, как будто у него над головой висел нимб. Да уж, знала бы она, как этот ангел недавно прижал меня к стене, показав всю свою сущность.
Что, черт возьми, она о нем знала, эта очарованная?
– Осторожно!
Проходивший мимо парень споткнулся и упал на меня вместе с девушкой, которую нес на руках и которая пролила пиво мне на футболку.
– Какого черта, Томми! – гневно крикнула блондинка рядом со мной, забираясь на колени своего парня. – Ты ходить разучился?
– Ой, прости! Я тебя не ушибла? – Приземлившаяся на меня девушка смотрела умоляющими глазами. – Клянусь, я не хотела! Я постираю твою футболку! Будет как новенькая! – Она схватилась за край моей футболки и начала ее с меня стягивать.
– Нет-нет, не нужно! – запротестовала я, перехватывая «заботливые» руки и пытаясь ее оттолкнуть.
– Перестань, Карли! – вмешалась девушка на подлокотнике. – Ты что, собралась устроить стирку прямо сейчас? Ты даже встать не можешь!
– Неправда! У меня очень ясная голова. Это неуклюжий Томми во всем виноват!
– Ты попросила покрутить тебя в воздухе, – буркнул Томми, потирая голову. – Я не виноват, что ты дергаешься как ненормальная.
Карли указала на него пальцем, выпрямляясь и принимая вертикальную позу.
– Я думала, ты меня удержишь! А ты, оказывается, еле на ногах стоишь. А теперь она меня ненавидит! – драматично заключила Карли, показывая на меня.
– Никто тебя не ненавидит, Карли, – возразила девушка на подлокотнике, и Карли посмотрела на меня влажными от раскаяния глазами.
– Ты правда на меня не злишься?
– Правда, – ответила я, отодвинувшись на всякий случай подальше от нее.
Она кое-как села на диван и посмотрела на меня весело, как уличный щенок, только что нашедший хозяина.
– Кстати, я Карли! А это мои подружки, – сказала она, указывая на моих соседок. – Фиона – девушка очень занятая, она постоянно с кем-то целуется, но, если она на тебя все-таки посмотрит, ты убедишься, какая она милая.
– Ну вообще! – взорвалась блондинка, мрачно нахмурившись.
– Это Сэм, а я Карли!
Это я уже поняла, но, видя, что она смотрит на меня выжидающе, решила кивнуть.
– А как тебя зовут?
Я чувствовала на себе взгляды остальных. Даже Фиона, забравшаяся на колени к парню, которого еще не закончила целовать, теперь смотрела на меня с любопытством.
– Айви, – сказала я, теснее сдвигая коленки.
– Айви? Это сокращение от Ивонны? – спросила Фиона, внимательно глядя на меня.
– Нет…
– Это уменьшительное имя?
– Как Пойзон Айви?[1] – спросила Карли, подняв указательный палец.
– Просто Айви, – сухим тоном отрезала я, надеясь, что не показалась грубой.
– Я никогда не видела тебя на вечеринках, – сказала Фиона, оглядывая меня с ног до головы. – Ты здесь с ребятами из колледжа?
– Она двоюродная сестра Мейсона, – сказал Томми. – Ты ведь кузина Мейсона, да? Я видел тебя в школе.
Нет.
– Точно! Это ты! Новенькая! Беленькая! – Карли взволнованно вскинула руки и опустила их Сэм на колено. – Я не узнала тебя в этой темноте! Видела бы ты, какого цвета у нее волосы! – сказала она подруге с хулиганской стрижкой, и я догадалась, что Сэм не из нашей школы. – Что ты с ними делаешь? Красишь? Высветляешь?
– Ничего, – пробормотал я, – они такие сами по себе.
Теперь Сэм рассматривала меня с тем любопытством, которое проявляли ко мне все встречные-поперечные.
– И правда, – заявила она после минутного молчания, – ты похожа на куклу.
– Как ты загораешь?
– В Канаде все такие, как ты?
– Ты не красишься? – спросила Фиона, наклонившись ко мне ближе и осматривая мое лицо, чтобы понять, есть на мне макияж или нет.
– Отстаньте от нее, она не инопланетянка! – проворчал Томми, и я только в этот момент поняла, как могу выглядеть со стороны: сижу на диване вся скукоженная, прикрыв волосами щеки, и затравленно смотрю на них, как дикое животное.
– Прости, – примирительно произнесла Карли с извиняющейся улыбкой, – у нас принято быстро знакомиться…
Мимо нашего дивана прошли несколько ребят, волоча под руки пьяного парня – Трэвиса.
– Вообще-то меня не должно здесь быть, – пробормотала я.
Фиона вопросительно повернулась ко мне, пока Карли, прыгая на месте, уговаривала Томми снова взять ее на руки.
– Почему?
– Мейсон… – только ответила я, беспокойно оглядываясь по сторонам.
– Только не говори, что он не хочет видеть тебя с пивом, – ответила она, поморщившись, – он никогда не был паинькой.
– Ой, не думаю, что тебе стоит волноваться, – успокоила меня Сэм, болтая ногами и хитро ухмыляясь. – Сомневаюсь, что у Мейсона есть право кому-то что-то запрещать.
Подняв глаза, я поняла, что́ она имела в виду.
Мейсон стоял, приобняв друга за плечи. Его грудь сотрясалась от смеха, глаза представляли собой всего лишь две блестящие щелочки, а губы пылали таким ярким жаром, что от них невозможно было оторвать взгляд.
Теперь я не могла себе представить, что когда-нибудь еще хоть раз дрогну перед ним, после того как увидела, как он морщит нос, запрокидывает голову и хохочет так непринужденно, будто только для этого и рожден.
Да, возможно, я тоже могла бы видеть в Мейсоне нормального парня и не чувствовала обиды, увидев его там, в мире, к которому, хоть я к этому и не стремилась, мне не разрешалось иметь отношение. Возможно, это был бы просто Мейсон, мальчик на той фотографии, которого я столько раз рисовала в воображении, пока мы с Джоном смотрели на снег за окном. Возможно… если бы он не был высокомерным хамом, каким я его знала.
– Эй, ты куда? – спросила Сэм в недоумении, когда я встала.
– К себе в комнату.
Нужно было уйти от него, подальше от его глаз и от всего, что здесь творилось. Вечеринка вызывала во мне досаду и необъяснимые эмоции, от которых сжималось сердце.
Я проскользнула мимо пьяной парочки, случайно толкнувшей меня, и прошла через гостиную.
Мраморный пол был минным полем, усыпанным пластиковыми стаканчиками, чипсами и окурками. Тут и там виднелись пятна от пунша. «Кого-то наверняка еще и стошнит прямо на пол, – подумала я. – Веселье в самом разгаре».
Я заметила, что ценная хрустальная ваза загадочным образом исчезла со стола.
О, какое удовлетворение я испытала бы, наблюдая, как Мейсон гнет спину, чтобы навести в доме порядок…
– Эй! – услышала я за спиной.
Я обернулась и увидела нависающее надо мной лицо какого-то верзилы. Он моргнул, глядя на меня бессмысленным взглядом.
– Прости… я чувствую, сама судьба нас свела. – Он подмигнул.
– Определенно, – ответила я сквозь зубы, прежде чем повернуться к нему спиной и оставить его там, где он стоял.
– Эй, куда ты убегаешь? – Он удержал меня за руку, и я почувствовала запах спиртного. – Не будь снобкой.
Я с раздражением посмотрела на него и вырвала руку.
– В каких чатах сидишь? Ведешь соцсеть? Не скажешь свой ник?
Я не понимала ни слова из того, о чем спрашивал этот чудик. И отступила, когда он подошел ближе.
– Привет, Нейт!
Трэвис буквально упал на него. Я представила, как оба валятся на пол, но верзила устоял, удержав и своего дружка.
– Не клейся к ней, Нейт, это бесполезно. Айви хочет только меня. Верно, Айви?
– О господи! – воскликнула я, отталкивая Трэвиса, когда он потянул ко мне сложенные трубочкой губы.
Трэвис рассмеялся и обнял дружка, которому, кажется, не было до него никакого дела.
– Давай зачатимся, – не унимался верзила, зачем-то протягивая мне банку пива.
Я с радостью запустила бы этой банкой ему в голову, но когда я собиралась ему об этом сказать, случилось худшее.
– Салют, Мейсон! – прокричал Трэвис, и я похолодела. – Здесь кое-кто приставал к твоей…
Тут Трэвис ойкнул, застонал и растянулся на полу.
Я так горячо поблагодарила судьбу, что даже не задавалась вопросом, жив ли он.
– О боже! – завизжала Карли, которую Томми поставил на пол. – Трэвис, прости! Я сильно тебя ударила?
Я медленно отступала к коридору, когда в толпе промелькнуло лицо Мейсона. Его острый взгляд нашел меня, и я замерла на месте.
Как бы мне хотелось стать невидимой. Спрятаться. Исчезнуть. Хотелось, чтобы пол подо мной провалился, когда Мейсон пошел на меня.
Я пятилась, чтобы не терять из виду своего мучителя, который, лавируя по-акульи, двигался в мою сторону. Меня охватила паника. Я повернулась и начала протискиваться между парнями и девушками, натыкаясь на них и бесцеремонно толкаясь. Мне все же удалось выбраться из гостиной. Через секунду я была уже у лестницы, я была почти на первой ступеньке, я почти…
Почти…
Его рука схватила меня за плечо. Мои глаза расширились от страха, по спине пробежала дрожь. Сердце подскочило к горлу, я обернулась, и в этот безумный момент его лицо было единственным, что я видела.
– Я же говорил тебе… – услышала я, прежде чем меня накрыла тень.
Затем на меня обрушилась сильная тяжесть. Я споткнулась и ударилась о стену. В глазах потемнело. Я зажмурилась, проморгалась. Казалось, воздух вокруг меня дрожал. В голове пульсировало, но потом я все-таки пришла в себя.
Я лежала на полу с поджатыми к груди коленями, лодыжки застыли в неудобном положении. Сверху на меня что-то давило.
Еще до того, как поняла, в чем дело, я заметила, что мои руки упираются в чьи-то плечи. Я вытаращила глаза – на мне лежал Мейсон, его волосы касались моей скулы, а рука уперлась в стену за моей головой.
У меня перехватило в горле. Я почувствовала его дыхание на своей коже, и оно вызывало во мне нервную дрожь. Потом началась паника. Я схватила Мейсона за футболку и попытался спихнуть. Но как только мои пальцы сжали ткань, он приоткрыл рот и сказал:
– Меня сейчас вырвет…
«Я последовательный человек», – именно так я думала о себе, помня о твердых убеждениях, с которыми выросла.
Тем не менее в тот бесконечно долгий момент, когда запах пива заполнял мои ноздри, а коленки подгибались, я пообещала себе сесть и спокойно проанализировать, какие изменения претерпели мои моральные принципы.
Происходящее было совершенно нелогично. Нет, невозможно, чтобы я плелась, согнувшись под тяжестью парня в два раза больше меня, который меня ненавидел, и пыталась затащить его по лестнице, стукаясь об него головой.
Нет, не хотелось в это верить.
Во мне живет инстинкт егеря. Однажды я наткнулась на бобра, застрявшего в ловушке для хариуса, и позвонила в лесничество. Пока мы с ним ждали помощи, я протягивала бедняге побеги папоротника, убирая руку, когда он жевал и подкручивал свои усы.
Но Мейсон, черт возьми, не был несчастным бобром, и, когда мы опасно зашатались на верхней ступеньке, мне захотелось бросить его и посмотреть, как он кубарем покатится вниз.
– Если тебя стошнит на меня, я тебя прибью! – прорычала я, встряхнув Мейсона, но он даже не сделал попытки выпрямить ноги, и мы привалились к перилам.
Я с трудом доволокла его до коридора.
Когда мы, шатаясь, потащились в ванную, я, от досады стиснув зубы, в который раз спросила у себя, кто, черт возьми, заставил меня это сделать. Мейсон не заслуживал моей помощи.
Зная, что он за свинья, мне следовало бы радоваться, ведь он наконец-то пребывал в естественном свинском состоянии. Мне следовало бы посмеяться над ним и уйти, как поступил бы любой на моем месте. Но я почему-то повела себя иначе – решила ему помочь. Дура!
Мне стало жалко этого парня, который уж точно не сделал бы по отношению ко мне того же, окажись я на его месте.
– Осторож…
Поздно, Мейсон все-таки ударился головой о стену и что-то промычал. Что ж, неплохо, это ему за меня. Однако он откинул голову и щекой скользнул по моему лбу.
– Эй, полегче! – буркнула я и оттолкнула его голову.
Я затащила Мейсона в ванную, но потеряла равновесие, и мы оба рухнули в шаге от унитаза.
К счастью, обошлось без серьезных ушибов, однако, когда его живот под футболкой сжался в спазмах, я отпихнула его в сторону, пока не стало слишком поздно. Мышцы его спины напряглись под моими руками, и я отвернулась, решив на это не смотреть.
Я сидела, подобрав колени и продолжая держать руку на его спине. Лучше бы я этого не слышала… Уж лучше смотреть, как полуголый Трэвис пляшет на столе в гостиной.
Похоже, деваться мне некуда. Я чувствовала, как его мышцы содрогаются под моими пальцами. Дрожь, пробежавшая по его телу, передавалась через запястье моей руке.
Как он дошел до такого состояния?
Я посмотрела на Мейсона. Волосы закрывали лицо, я видела только его подбородок и приоткрытые красные губы. Мейсон покрылся холодным потом, через ткань я чувствовала, как напряжено тело. Его потрясывало.
Я должна испытывать злорадство, видя его таким, и почувствовать удовлетворение, оттого что ему физически плохо. И все же… я не могла.
Единственное, что я ощущала в глубине души, – уже знакомое противоречивое чувство: не гнев, не обиду – горечь. Как бы ни хотела, как бы ни старалась, что-то мешало мне его ненавидеть.
Я видела в нем отражение Джона, его глаза, его светлый смех. У отца с сыном была одна улыбка на двоих, и одна походка, и одинаковый блеск в глазах, когда они чему-то радовались, поэтому ненавидеть его или презирать оказалось просто невозможно.
Кончик влажной от пота пряди, как иголочка, уткнулся в уголок его воспаленного глаза, и я убрала прядь в сторону. Автоматически, я даже не заметила своего жеста…
Я совершила ошибку.
Мейсон вздрогнул и только тогда, кажется, заметил меня. Он повернулся и уставился на меня влажными покрасневшими глазами, затем оттолкнул.
– Уходи. Мне не нужна твоя помощь.
Коврик собрался подо мной, когда я отодвинулась и посмотрела на Мейсона. Внутри меня вместе с досадой просыпалось чувство, похожее на агрессию бешеного животного. В висках застучала кровь. Я сжала кулаки и вскочила на ноги.
– Ах, тебе не нужна моя помощь? После того как я затащила тебя сюда по лестнице? После того как ты упал на меня? После всего, что я сделала, не посмотрев, что это ты? – Я еле сдерживала гнев. – Какой же ты идиот!
Я повернулась и пошла к себе в комнату, чертыхаясь на чем свет стоит. Я буквально кипела от злости на саму себя, так что в груди жгло.
А на что, черт возьми, я надеялась? Что он поблагодарит меня? Возьмет меня за руку и извинится, что вел себя как последний кретин?
Я добралась до своей комнаты и хлопнула дверью так, что оконные рамы задрожали. Когда последний раз я испытывала такой жгучий гнев, способный испепелить дотла, если не остановиться? Не помню.
С меня довольно!
Я стянула со шкафа одну коробку и пинками дотолкала ее до закрытой двери. Затем стянула с себя футболку, воняющую пивом и по́том, отшвырнула ее подальше, ненавидя за то, что она касалась его.
Надела чистую майку, забралась в кровать и выключила свет. Я хотела бы проспать целую вечность. Заснуть и спокойно спать, перед сном пожелав, чтобы Мейсон вытошнил в унитаз свои мозги, а Джон вернулся домой пораньше и обнаружил бы в доме страшный бардак.
И – финита ля комедия!
Однако уснуть я не смогла и несколько часов ворочалась с боку на бок, честно пытаясь найти нужное положение. Бесполезно. Я села в кровати и включила свет. Поставив ноги на коврик, я замерла и прислушалась: музыка смолкла.
Я вышла в коридор – убедиться, что вечеринка закончилась. Сделала несколько шагов к лестнице и обо что-то споткнулась. Сердце от испуга чуть не остановилось. У моих ног лежала непонятная темная масса, бесформенная и пугающая…
Я присмотрелась – Трэвис, лежащий в надувном круге в виде острова с пальмой, без одной туфли, скрученная футболка лежит на плече, похожая на использованное полотенце.
Посмотрев с лестницы вниз, я разглядела в темноте другие фигуры и устало вздохнула: как же не хватает Джона, при нем в доме царил порядок… Когда он вернется? Полет прошел хорошо? Я была уверена, что он позвонит, когда приедет в Феникс.
Мое внимание привлек свет в ванной, наверное, кто-то забыл выключить. Однако, оказавшись там, я застыла на месте, не веря своим глазам.
– Ты все еще здесь? – прошептала я тихо.
Мейсон лежал там, где я его оставила. Он спал, подложив руку под голову. Под растрепанными волосами виднелось отекшее лицо человека, который после неудачной попытки утопиться смиренно отдался на волю судьбы. Жалкое зрелище. Я прислонилась к дверному косяку, не в силах пошевелиться. Наверное, он уснул вскоре после моего ухода.
Выгнал меня, сказал, что не нуждается в помощи, не сообразив, что самостоятельно отсюда не выберется.
– Дурак, – пробормотала я.
Я посмотрела на его перекошенное лицо и внезапно ощутила полное опустошение, во мне не было даже гнева.
Может быть, потому, что дураки никогда ничему не учатся, или потому, что посреди ночи на полу в ванной я видела только сына Джона. Знаю, Мейсон никогда ничего для меня не сделает. Однако, если я уйду сейчас, это не означает, что я изменилась. Себя не обманешь…
«Я делаю это не ради Мейсона», – сказала я себе, наблюдая за ним с порога.
Нет, на этот раз я делаю это ради Джона, помня те моменты, когда он поднимал меня с земли.
Мне потребовалось время, чтобы убедить Мейсона пойти спать в удобную постель. Он ворчал сквозь дрему и отворачивался, пытаясь не обращать на меня внимания. Наконец, обняв его за плечи, я помогла ему подняться.
Мы молча шли по коридору, и единственным звуком в тишине было неуверенное шарканье его сандалий, ступающих рядом с моими босыми ногами. Локтем я опустила ручку в его комнату и открыла дверь.
