Эрин Дум
Заклинатель снега
Пространство было декорировано в приятных темных тонах с добавлением разных оттенков антрацитового. На полке над столом поблескивали боксерские трофеи. Современный дизайн дополняли аксессуары с черными деталями.
Мы подошли к широкой кровати, и Мейсон рухнул на нее. Подушка заглушила его пьяный стон. Решив, что миссия выполнена, я молча направилась к двери. Но что-то удержало меня.
Я обернулась и в полумраке увидела, что подол моей длинной футболки зажат между его пальцами.
Я молча посмотрела на Мейсона, взглядом выражая недоумение, и уловила, как его пальцы на секунду сжались сильнее, как будто этим жестом он хотел что-то сказать. А что – никогда не узнаю. Потом его пальцы разжались, отпуская меня.
Я не видела глаз Мейсона. Не видела, как они на меня смотрели. Я видела только, как он откинулся на подушку, и ночь забрала его до утра.
Глава 6
Туз в рукаве
Когда на следующий день я проснулась, солнце уже стояло высоко в небе.
Я медленно потянулась и посмотрела на часы: начало первого. Я впервые проснулась так поздно.
Проведя по лицу руками, я вспомнила, в каком ужасном состоянии был дом прошлой ночью. Страшно даже представить этот бедлам при дневном свете. Покачав головой, я встала и все же решилась выйти в коридор, где витал… приятный запах свежести?
Я нахмурилась. Трэвис и компания, должно быть, ушли до того, как я проснулась. Тем лучше.
С чувством облегчения я сбежала по лестнице, и, как только спустилась с последней ступеньки, хорошее настроение моментально улетучилось. Пол сверкал, как перламутр, блестели и картины под стеклами на светлых стенах. Стол был похож на лист блестящего хрусталя, сквозь открытые окна потоком лился свет, доносились шелест ветра и птичий щебет.
Колония уборщиц заполнила гостиную, коридоры, даже внутренний двор: одни подметали и вытирали пыль, другие взбивали диванные подушки; кто-то наполнял черные мешки мусором и выносил их; машинка-полотер скользила по прихожей.
Лимонный запах моющего средства здесь чувствовался сильнее, чем наверху. Да, это точно не запах пота Мейсона, драющего дом.
Я буквально онемела и ощутила, как, словно брошенный в пропасть камень, все ниже падает мое настроение. Да, я недооценила сообразительность Мейсона. Он не дурак, чтобы так легко подставиться.
Судя по уровню организации, это не первая вечеринка в отсутствие отца. Вероятно, Мейсон никогда не оставался в доме один, когда уезжал Джон.
Раздраженная, я повернулась и направилась на кухню, надеясь, что хотя бы хрустальная ваза разбита или ее украли, чтобы продать на черном рынке.
Я налила молока, взяла пачку печенья и села завтракать на высокий барный стул, наблюдая за уборщицами и гадая, знают ли они о своей роли в этой махинации Мейсона. А Джон, возможно ли, что он ничего не подозревал?
Мейсон появился как раз в тот момент, когда я уронила печенье в молоко. Глядя, как оно тонет, я подумала, что это вовсе не совпадение. Я сделала вид, что не замечаю Мейсона, и потянулась за еще одним печеньем. Пустая мраморная поверхность стола подсказала, что пачка исчезла.
– Вчера вечером я велел тебе не спускаться.
Его голос звучал очень близко.
Я повернулась. Ровный цвет лица и чуть влажные пряди, обрамлявшие его лицо, свидетельствовали о том, что Мейсон полностью пришел в себя.
– Интересно, где бы ты был сейчас, если бы я вчера не спустилась, – медленно сказала я. – Может, в розарии за домом?
Мейсон посмотрел на меня пристально-хмурым взглядом и откусил кусочек печенья. Он осторожно подобрал языком крошку в уголке губ, и на мгновение я растеряла все мысли.
– Мои дела тебя не касаются, – пробормотал он, – не хочу, чтоб ты терлась рядом, я же тебе говорил.
– Судя по тому, как ты рухнул на меня вчера, совершенно понятно, кто из нас рядом с кем терся, – ядовитым тоном парировала я, вставая. – Так что предъявляй претензии себе, а не мне.
Мейсон сурово посмотрел на меня. Он взял еще один бисквит, поднес его к своему пухлому рту и надкусил с неприличной медлительностью.
Мой бог! Он когда-нибудь перестанет есть?
– Без меня ты бы до сих пор сидел в ванной в обнимку с унитазом! – выпалила я, почувствовав необходимость выплеснуть избыток гнева. – Меньшее, что тебе следует сделать, – это поблагодарить меня за то, что я не оставила тебя валяться на полу.
Мейсон молча смотрел на меня, как мне показалось, оценивающе. Затем ни с того ни с сего он задрал голову и щелкнул языком.
– Понятия не имею, о чем ты говоришь.
– Все ты понимаешь! – решительно возразила я, не позволяя себя обмануть.
– А вот и нет… – сказал Мейсон, его губы презрительно скривились, и я сразу поняла, что он смеется надо мной, наглый тип.
Размечтался!
Я поставила чашку на стол.
– Неужели правда не понимаешь? – загадочно спросила я, наслаждаясь его победным взглядом. – Странно, потому что, кажется, вся эта блевотина – твоя.
Мейсон побледнел, когда я показала ему фотографию, снятую «Полароидом». Великолепный снимок Мейсона на полу в акробатической позе – задравшаяся потная футболка, вывернутая рука. Я не могла устоять и сфотографировала его ночью, когда уговорила себя оттащить его в комнату.
В конце концов, кто сказал, что я святая?
К тому же Мейсон забрал мой мобильник, и, по крайней мере, таким образом я давала понять, что он не может играть со мной так, как ему хочется. Пусть я не сильная и не наглая, но хамов умею ставить на место.
– Разве это не ты? – с притворным удивлением спросила я, указывая пальцем на его растерянное лицо. Он побагровел.
– Дай сюда! – прошипел Мейсон, шагнув ко мне, но, увернувшись, я быстро обогнула барную стойку и положила фотографию в карман.
– А, теперь-то ты все вспомнил, – сказала я с вызовом.
– Отдай или…
– Или что? – поторопила я его.
Огненный взгляд давал очевидный ответ. Мейсон смерил глазами мое щуплое тело, но я была уже готова.
Я бросилась в сторону, но его реакция оказалась на удивление молниеносной: он схватил меня за полу футболки, и я ощутила его присутствие позади себя каждым позвонком. Я повернулась, чтобы его оттолкнуть, но цепкие пальцы уже схватили меня. Оказавшись в плену его рук, я от неожиданности даже пискнула, уткнувшись носом в крепкую грудь Мейсона. Исходящие от него властная сила и аромат парализовали меня. Он только что принял душ и пах чертовски приятно.
Все еще ошеломленная, я дернулась, чтобы высвободиться, но Мейсон удержал меня за локти. Он наклонился надо мной, его темные волосы упали на скулы.
– Сейчас же отдай!
– Ой, кто здесь?
Мейсон повернулся на голос, и, воспользовавшись этим, я сделала новую попытку отклеиться. Пусть неохотно, но пальцы, вцепившиеся в меня, все-таки разжались.
– А, Мейсон!
Возле барной стойки появилась женщина с приветливым лицом. Она улыбнулась.
– Мы здесь почти закончили.
– Спасибо, Мириам.
– Теперь надо заняться верхним этажом? – спросила она, и он кивнул.
– Только ванную и комнаты.
– Особенно ванную! – вставила я, и, к счастью, Мейсон не отреагировал на эту провокацию, иначе его взгляд, наверное, прожег бы во мне дырку.
Мириам посмотрела на меня, и в ее добрых глазах отразилось смущение.
– Простите, мисс! – Она извинялась так, будто впервые видела в этом доме девушку. – Я вас не заметила!
– Ничего страшного, Мириам, – сухо сказал Мейсон, но она его не слушала.
Она внимательно рассматривала меня, словно я была каким-то редким, чуть ли не ангельским существом.
– Потрясающая! – восторженно воскликнула она.
Этот комплимент меня смутил, и я в недоумении отшатнулась, как будто получила пощечину.
– Мейсон, – сказала Мириам дрожащим голосом, поворачиваясь к нему, – это твоя…
– Нет! – выпалила я, чтобы то слово не прозвучало.
– Ох… – пробормотала она извиняющимся тоном, и я решила, что пора ретироваться.
Я проскользнула мимо Мейсона и вышла из кухни. Мейсон что-то сказал Мириам и уже топал за мной.
– Иди сюда! – процедил он, обращаясь ко мне, как к непослушной собачке.
На столике в прихожей я увидела свою кепку. Оставить дорогую мне вещь в распоряжении клининг-леди я не могла, поэтому схватила ее и вышла из дома.
Забавно было слышать, как Мейсон шипит сквозь зубы, приказывая мне остановиться. При уборщицах он не мог дать себе волю.
Я вышла за калитку и достала из почтового ящика письма со счетами и квитанциями.
– Отличный спектакль! Ты к тому же еще и актер! – съязвила я, закрывая почтовый ящик. – Они тебе и машину помоют?
Мейсон уставился на меня горящими глазами. Казалось, он собирался что-то сказать, но повернул голову и произнес:
– Доброе утро, миссис Ларк!
В нескольких метрах от нас по дороге шла невысокая старушка.
Она просияла, когда увидела Мейсона. «Удивительно, – подумала я, – как легко люди обманываются насчет этого парня «с хорошими манерами». Знали бы они, каков он на самом деле…»
– А, Мейсон, дорогой, – поприветствовала она его. – Рада тебя видеть! Прекрасный денек, не правда ли?
– Прошу прощения за небольшой шум вчера вечером, – услышала я его слова, сказанные очень громко. – Ко мне в гости приходили друзья… Надеюсь, мы вас не сильно побеспокоили.
Небольшой шум? Не сильно побеспокоили? Просто чудо, что не приехала полиция!
– Да что ты, какое беспокойство, – прощебетала старушка, махнув рукой. – Не переживай за меня. Ты же знаешь, что перед сном я вынимаю слуховой аппарат.
Ее ответ меня ошеломил. Теперь все ясно: единственная соседка была почти глухой.
«Удобно же он устроился», – подумала я, косясь на него.
Было ли что-то в этой жизни, что не досталось ему даром?
– А она кто такая? – кивнула на меня миссис Ларк.
– Да в общем никто, – сказал Мейсон, как бы в шутку поворачивая на мне кепку козырьком назад, – девушка из службы доставки.
– Хватит представлять меня черт-те кем! – возмущенно прошептала я, но Мейсон уже загородил меня собой от миссис Ларк и крикнул:
– Передам папе от вас привет!
И миссис Ларк чуть ли не взвизгнула от восторга, прежде чем пожелала ему хорошего воскресенья.
Я сдула прядь с лица, наградив его гневным взглядом, и зашагала к дому.
В прихожей Мейсон схватил меня за плечо. Я вырвалась и встретилась с ним взглядом.
– Ну хватит, – глухо произнес он, – отдай мне фотку.
– А если не отдам?
Мейсон сурово посмотрел на меня.
– Тогда я заберу ее сам.
Я заметила, что вокруг нас никого нет. Наверное, Мириам отправила команду наверх. Однако я выдержала его взгляд, решив не сдаваться. Закаленный на северном ветру характер все-таки помогал, когда приходилось противостоять чужой воле, которой я никогда не подчинялась.
Но и в глазах Мейсона я увидела то же самое – гордость, твердость, смелость, которые пылали во мне прямо в этот момент.
Его руки взлетели вверх. Я сильно толкнула Мейсона в грудь, не сдвинув ни на сантиметр. Он схватил меня за запястье, и кепка упала на пол. Бороться с ним совершенно бесполезно. Мейсон дернул меня на себя, и моя уверенность пошатнулась, когда я снова ощутила прикосновение его мускулистого, скульптурного тела к своему. Меня опять окутал мужской аромат, и на этот раз показалось, что я в нем тону. Я чувствовала силу, вибрирующее тепло его массивной груди под своими пальцами. От напряжения свело живот. Прежде чем я успела его оттолкнуть, он отпустил меня.
Земля уходила из-под ног, мне не хватало воздуха. Я покачнулась и посмотрела на Мейсона. Он глядел не мигая, потом показал фотографию и начал медленно рвать ее на кусочки.
Оторопело глядя на бумажные клочки, я чувствовала, как мое смятение перерастает в жгучую ярость.
– Ты… ты… – сжав кулаки, забормотала я, – садист… самодовольный засранец…
– Что?
Я смотрела на Мейсона, едва сдерживая досаду.
– У меня есть другие, – буркнула я, кивнув на клочки.
Мейсон наклонил голову и вдруг приподнял уголок рта в издевательской ухмылке. «Ну, что еще скажешь, чтобы меня припугнуть?» – подумала я.
Когда он подошел совсем близко, на расстояние одного вздоха от моего, я еще сильнее его возненавидела.
– Лгунья, – произнес он голосом, от которого у меня побежали мурашки по спине.
Что-то непонятное творилось со мной, казалось, из груди выкручивают сердце, как лампочку из патрона.
Я, пытаясь побороть неизвестное чувство, которое мучило мою душу, словно болезнь, грубо оттолкнула Мейсона, заставив отступить.
– Держись от меня подальше! – яростно крикнула я Мейсону.
Прикоснись он снова ко мне – его ударило бы током. Сердце бешено колотилось, дыхание прерывалось, нервы были на пределе. Но все это не делало меня слабой. Чтоб я сдалась? Да никогда!
– Верни мне мой телефон! Он мне нужен.
Мейсон медленно сжал в кулаке клочки фотографии, и на его предплечье проступили вены. Он смотрел на меня недоверчиво.
– Чтобы обо всем ему доложить?
– Мир не вращается вокруг тебя, любимого! – гневно выкрикнула я. – Телефон мой, и ты должен мне его вернуть!
Плевать мне на его дурацкую вечеринку, на его друзей-приятелей и на все с ним связанное. Я просто хотела вернуть свой телефон, и только.
Мейсон настороженно посмотрел на меня, но, когда он собирался что-то сказать, наверху лестницы появилась Мириам.
– Мейсон! – позвала она, побуждая его подняться к ней.
Я открыла было рот, чтобы возразить, но милая улыбка, которую она мне подарила, заставила меня проглотить слова.
– Мы закончили.
Они исчезли наверху, я вышла на террасу и стояла там, позволив ветру дуть на мои невидимые раны и играть с волосами.
Я хотела… я хотела проверить, звонил ли Джон. Не может быть, чтобы у него не нашлось на это времени. Почему от него нет вестей?
Если не дозвонился на мобильный, почему не позвонил на домашний?
– До свидания! – попрощалась Мириам, проходя мимо меня со своей командой.
Не знаю, чем я это заслужила, но она снова улыбнулась мне очень по-доброму.
Теперь наш особняк сверкал, как лаковая шкатулка. Хрустальная ваза снова была на столе в гостиной, и в ней красовался букет лилий. Идеальный кукольный домик!
Я повсюду искала Мейсона, но он хорошо спрятался. Я думала, он у себя в комнате. Однако когда я осмелилась заглянуть внутрь, то его не обнаружила. Куда, черт возьми, он делся?
Внезапно послышалась громкая трель дверного звонка. Я аж подпрыгнула. Джон?
Я бегом спустилась на первый этаж в предвкушении долгожданной встречи. А когда открыла дверь, моя радость сдулась.
– Ой, здравствуйте, милая! – поприветствовала меня миссис Ларк. – У вас там калитка открыта, так что я сама вошла… Не отрываю тебя от дел?
Я посмотрела на нее, часто моргая, затем опустила глаза на две пухлые сумки на колесиках, которые миссис Ларк придерживала за выдвижные ручки.
– Я и правда стала совсем плоха. Извини, пожалуйста, мою рассеянность… Я тебя тогда не признала, а должна была сразу сообразить, что ты племянница Джона! Мейсон такой шутник, да? Славный мальчик!
– Не то слово…
Миссис Ларк еще шире улыбнулась, ее взгляд сделался еще теплее.
– Вы с ним ровесники, да? Ты из… погоди-ка… забыла… А Джон ведь мне говорил! Из Небраски? – прищурившись, пыталась угадать она, откуда пожаловала племянница Джона, и, прежде чем я успела что-либо сказать, продолжила: – Тогда неудивительно, что ты такая бледненькая, дорогая моя. Ты хорошо себя чувствуешь? Питаешься регулярно?
– Джона сейчас нет! – громко сказала я. – Уехал в командировку и еще не вернулся!
Старушка тоненько хихикнула.
– Это я как раз помню. Я пришла к тебе!
– Ко мне?
– Да-да! – Слегка покраснев, миссис Ларк поправила серебристую седую челку. – Как-то при встрече Джон упомянул, что к нему переезжает племянница… из Миннесоты?.. А пару недель назад, когда я снова его встретила, он сказал, что подумывает купить тебе, бедной звездочке, одежду, более подходящую для нашего жаркого климата. – Миссис Ларк подкатила сумки ближе к порогу. – Вот я и подумала… Дело в том, что моя внучка уже два года учится в колледже. Она уехала и оставила много вещей! Ей они уже ни к чему, а тебе, возможно, что-то понравится. – Миссис Ларк вежливо улыбнулась, подталкивая сумки еще ближе. – Не знаю, какой у тебя размер, но на всякий случай я положила и пару туфель.
Я не знала, что сказать. Здесь по улицам ходили девушки в расшитых бисером топах, ярких парео и коротких майках до пупка. Все это не по мне. Я выросла в свитерах из грубой шерсти, теплых носках и штанах, купленных со скидкой в детских отделах. Между мной и кружевным пляжным платьем лежала пропасть.
Но миссис Ларк стояла тут, прямо передо мной, и улыбалась так, словно уже меня любила. Я взялась за ручки обеих сумок и, подкатив их немного ближе, пробормотала:
– Спасибо!
Миссис Ларк просияла, как солнце.
– Я для тебя еще и купальник положила! Кэти он уже мал, а тебе должен быть в самый раз. Примерь его, ладно?
– Спасибо, – поблагодарила я снова, и старушка, кажется, стала еще счастливее.
– Не за что! – довольно улыбнулась она, махнув рукой. – Не напомнишь мне свое имя?
– Айви.
– Айба?
– Нет, Айви, – повторила я громче, выделяя голосом второй слог.
Она приоткрыла рот, и на лице ее отразилось изумление.
– О, Айви… Айви… – задумчиво произнесла она, словно пробуя слово на вкус. – Прекрасное имя! Очень нежное.
Я молча посмотрела ей в глаза, глубоко тронутая комплиментом.
– Спасибо, – прошептала я снова, но уже с бо́льшим чувством.
– Ну что ж, тогда я пойду, – сказала миссис Ларк, прощаясь. – Хорошего воскресенья, дорогая! Передай привет Джону, когда он вернется, и поцелуй за меня Мейсона!
К счастью, старушка уже пошла к калитке и не увидела, как я поморщилась.
Я втащила сумки в прихожую, стараясь, чтобы колесики не проехали по моим ногам. Миссис Ларк просто сама любезность…
– Как трогательно!
Я резко обернулась. Ухватившись за края висевшего на шее махрового полотенца, в паре метров от меня стоял Мейсон. Волосы у него были растрепаны, на футболке проступили влажные пятна.
Из какой щели он вылез? Я обошла весь дом, пытаясь его найти…
– Эй! – запротестовала я, когда он повернулся и пошел прочь.
Бросив сумки, я поспешила за ним следом.
– Верни мобильник!
Мейсон замедлил шаг и остановился посреди холла, прежде чем повернуться и посмотреть на меня.
– Хватит идиотничать! – сказала я строгим тоном. – Верни мне его, иначе…
– Иначе заберешь сама? – пробормотал он, и уголок его рта скользнул вверх.
– Мне нужно позвонить Джону… – Я прикусила язык.
Слишком поздно. Прищурив глаза, Мейсон всматривался в мое лицо.
– Зачем?
– Не затем, о чем ты думаешь, – резко возразила я, но опустила голову, не выдержав его взгляда. Прядь выскользнула из-за уха, упав на глаза. – Хочу поговорить с ним.
В холле повисло долгое молчание. Мейсон даже не пошевелился, и я стояла, глядя в сторону, не в силах смотреть ему в глаза. Затем он медленно завел руку за спину и достал из заднего кармана тренировочных штанов телефон. Свой телефон. Нажал пару кнопок, подошел и сунул мне под нос экран, на котором уже набирался номер Джона. На лице Мейсона было написано, что он мне не доверяет. Я с упреком посмотрела на него и, повернувшись к нему спиной, приложила телефон к уху. Прошла в гостиную.
Мейсон тут же очутился рядом, наверное, чтобы проследить, чтобы я не рассказала Джону о вечеринке, но, как только послышались гудки, все это сделалось неважным.
Раз гудок, два, три… Я сильнее сжала телефон. Так хотелось услышать голос Джона, но он не отвечал. Гудки следовали один за другим, повисая в пустоте. Почему он не отвечает? Почему не…
– Алло!
Я таращилась на стену, обратившись в слух.
Это был голос Джона.
– Мейсон! Алло!
– Нет, – хрипло сказал я, – это Айви.
– Айви? – удивленно переспросил Джон. – Почему ты звонишь не со своего мобильного?
– Мой разрядился, – соврала я, избегая взгляда его сына.
– А, ясно, – сказал Джон, – кстати, Айви, не пора ли поменять батарею в твоем телефоне? Сколько ему лет? Он уже старый, не держит. А лучше давай купим новый…
– Джон, – перебила я, – почему ты мне не позвонил?
Только задав вопрос, я поняла, что он прозвучал как упрек. Я надеялась, Мейсон этого не заметил.
– Ох, Айви, я… – Джон казался расстроенным. – Прости, не сообразил. Я ведь только вчера уехал, – сказал он с обезоруживающей простотой. – Обычно я не звоню. Если что-то не так, Мейсон сам мне звонит. В общем, я не думал, что…
Я сжала губы.
– Прости, – пробормотал он, и я почувствовала, как у меня внутри что-то сжалось. – Я должен был тебе позвонить. Жаль, что я заставил тебя волноваться.
Мне хотелось, чтобы звук был не таким громким, потому что, я уверена, Мейсон все слышал. Он по-прежнему стоял у меня над душой.
– Айви, у меня все в порядке, – заверил меня Джон, – все идет по плану, поэтому завтра я буду дома.
К горлу подкатил комок, я не могла ничего ответить, поэтому кивнула, забыв, что Джон меня не видит, но он, казалось, по моему молчанию почувствовал, что я все поняла.
– А теперь извини, я сейчас на совещании. Скоро увидимся. Хорошо?
– Хорошо! – Я нервно сглотнула.
– Пока! – сказал Джон и отсоединился.
Я медленно отвела телефон от уха. И не обернулась: не хотела встречаться глазами с Мейсоном. Разжав пальцы, я уронила его телефон на диван, а затем, не говоря ни слова, вышла из гостиной.
Я просидела в своей комнате до вечера. Не было никакого желания пересекаться с Мейсоном, особенно после телефонного звонка Джону: если и был кто-то, кому я не хотела бы казаться слабой, то это он.
Перед ужином я закрылась в ванной, чтобы принять душ и смыть дневную жару. Как обычно, я использовала подаренный Джоном хвойный гель для душа – бутылочка была уже наполовину пустой, и этот искусственный аромат принес мне такое облегчение, о котором я даже не мечтала.
Я вспомнила его улыбку и глупое выражение лица, когда он помахал у меня перед носом флакончиком.
Благоухая хвойным ароматом от макушки до кончиков пальцев ног, я вышла из кабинки, обсушилась и надела футболку с принтом лося, которую папа подарил мне в Инувике. Прикосновение чистой ткани к коже показалось мне в тот момент самой приятной лаской на свете. Потом я спустилась вниз.
Когда я босиком добралась до нижнего этажа, то увидела, что входная дверь открыта. Я увидела на террасе Мейсона.
Трудно не заметить его высокую фигуру, равно как и склоненную голову, и то, что он держал в руках, – мой скетчбук, который я оставила накануне утром.
Рассматривая рисунок, Мейсон мял его пальцами. В сердце сразу стало пусто. Я забыла о насмешках, о стыде – обо всем.
Я подошла и выхватила у него блокнот. И не сразу поверила, что действительно вижу мятую бумагу и испорченные рисунки. Я посмотрела на Мейсона, и из моих увлажнившихся глаз выплеснулась вся горечь, которую я испытывала.
– Мне правда интересно, как ты можешь быть сыном своего отца, – глухо сказала я, этими словами пригвоздив Мейсона к месту, где он стоял.
Это уже слишком: мой мобильник, постоянные колкости, прессинг, теперь еще и смятые рисунки.
Я устала от него, от его выходок, мое терпение кончилось.
Мейсон стоял неподвижно. Сначала он смотрел на меня удивленно, потом взгляд его помрачнел, радужки затянулись темной пеленой, и у меня возникло подозрение, что сказанная мною фраза сильно его задела.
– О, какие люди!
Я повернулась. По дорожке шел Трэвис, его смеющиеся глаза сияли, как два полумесяца.
– Как жизнь? – спросил он так, словно был рад меня видеть. – Хорошо вчера повеселилась?
Я отвернулась, желая скрыть выражение лица, и Трэвис принял мое молчание за стеснительность.
– Поужинаешь с нами? Мы хотели заказать пиццу…
– Нет! – Мейсон вперил в меня холодный взгляд. – Она уже поела.
– А-а, – протянул Трэвис, – жалко! – Он почесал в затылке, затем неуверенная улыбка вернулась на его губы. – С пиццей будет кока-кола. Если хочешь…
– Нет, спасибо, – прервала я, не отрывая взгляда от Мейсона.
Мы бились друг с другом глазами. Наши души кусались и царапались, сталкиваясь в невидимой беспощадной схватке.
Вообще-то я уравновешенная, но гнев, который он умудрился во мне вызвать, заставил содрогнуться даже лед внутри меня. Мы были полными противоположностями друг другу. Мейсон – соль, солнце, огонь и высокомерие, акульи глаза и сердце-вулкан. Я – лед, тишина и сталь. И я, как железо, могла быть хрупкой, но скорее сломалась бы, чем согнулась. Мы никогда не поладим. Такие, как мы, – нет!
Я взглянула на Трэвиса, который теперь смотрел на меня со странным огоньком в глазах.
– Ну тогда ладно, – со вздохом сожаления сказал он.
Я повернулась и ушла в дом, потому что не собиралась слушать шуточки Трэвиса насчет вечеринки.
В прихожей я чуть не споткнулась о сумки миссис Ларк и решила было подвинуть их ближе к стене, когда вдруг услышала:
– Чувак, я замутил бы с твоей кузиной.
