Юлия Владимировна Чибирева
Лань Белая
Град
Они приближались к селению. Слышался редкий лай собак, краткий стук топора. Встретили и колёсную дорогу.
– Град?
– Град.
И радостно было от скорого приближения к месту, где можно поговорить, поесть и поспать по-человечески, и тревожно одновременно. Вспоминалась Тырень.
Встречали радушно. Хлеб-соль, еда, напитки. Долгая зима и холодная весна заставляли потуже затягивать пояса, но для особых гостей ничего не жалко. Впрочем, гости особо не разъедались. Добрались до княжьего терема, на три дня остановились в нём. Князь очень просил. День – отдохнуть, а два других – помочь отразить нападение. Повадились чужаки разорять селение и уводить пленных. Ходили, в основном, ночью, нападали стремительно, неслышно, выкрадывали людей и исчезали. Недавно доложили, что в лесах видели кого-то похожего. Потому и ждал князь нового нападения со дня на день. А помощь, она любая хороша.
Отвечал Раяр. Става слушала, кивала или мотала головой. Убедил. Остались.
После разговора с князем, отправились на поиски кузнеца.
– Доброго дня.
В кузнице стояла жара.
Кузнец встретил неприветливо, но, выслушав объяснения Раяра – кто они и откуда, подобрел. Получив одобрение на расспросы, Раяр сразу начал с важного, он умел ценить чужое время.
– С Полуяном из Тырени знаком был?
– Видались.
– Секретам делились?
Кузнец нахмурился.
– Было малость.
– Помощь нужна. Только он мог. – Раяр переглянулся со Ставой. – Посмотришь?
– А с Полуяном что?
– Сгинула Тырень, люди в лес ушли, кто успел. Нет Полуяна.
– Неси, гляну, – кузнец деловито отвернулся, пряча помрачневшее лицо.
Става достала несколько металлических частей, разложила на верстаке, соединила, как должно быть, достала камень, приложила к центру. Кузнец долго рассматривал, ковырял ногтем место припаев, хмыкал в густую бороду.
– Занятная вещица, непростая.
– Возьмёшься? – вопрос настолько сквозил надеждой, что отказ прозвучал бы жестоко.
– Спробую.
– Важная она, – умоляюще протянула девушка. – Тут не пробовать нужно, делать.
– Нужно, так нужно. Справлю.
Оставив кузнеца в задумчивости почесывать бороду, Става вышла за ворота в лес. Раяр сопровождал её, позволив юноше прогуляться по граду. Яжен с удовольствием прохаживался по широким улицам, разглядывал житьё-бытье. Схожее с привычным, да по-другому. Да и просто людей приятно было видеть после стольких недель пути по лесу.
Лес
День, другой проходили незаметно. К Ставе ходил народ. Носили детей на приглядку, спрашивали совета, просили помощи от хворобы. По вечерам, до поздней ночи, она уходила в лес. Раяр неотлучно был рядом. Яжен пытался пойти следом, но его оставляли присматривать за градом. На ночь ворота закрывали, и юноша, по условленному знаку, отворял их для возвращающихся Ставы и Раяра. Однажды всё же не выдержал. Они готовились ко сну, раскладывали лежаки на полатях в отведённой им временно каморе.
– И как он, ночной лес?
– Что? – не понял вопроса Раяр.
– В лесу ночью, как оно?
– Ты к чему это?
Юноша смутился, понимая, что сболтнул лишнего.
– Ничего, неважно.
– Тревожит что-то? – Раяр расположился на полатях и устало выдохнул.
– Забудь, – смущённо махнул рукой Яжен. Сон пропал.
– Я за неё жизнью отвечаю, – на воина накатывала дрёма, но он пытался выяснить, что беспокоит соратника.
– Я тоже…
– Сядь, поговорить надо, – Раяр сел, стряхивая сон.
Юноша повиновался, но взгляд не поднял, радуясь темноте, которая скрывала смятение и досаду на его лице.
– Что тебе Велияр сказал в напутствие?
– Смотри в оба, – Яжен смутился, слишком резко прозвучал вопрос.
– Так и сказал? – удивился Раяр. – Только это?
– Да. «Смотри в оба» и отправил.
– Странно.
– Что?
– Понять не могу, зачем он тебя послал, – воин потёр бороду. – Всегда вдвоём управлялись.
– Мешаю? – Яжен и сам не понимал, для чего он здесь. Отправили – пошёл…
– Не в этом дело. Понять хочу.
– Он волхв. Ему виднее.
– Добре. Знать, так оно лучше будет, – в полголоса проговорил Раяр и, уже громче, обратился к Яжену. – Отдыхает Става в лесу. За день выматывают её люди, вот и ходит вечерами, силу собирает, по лесу или к реке спускается. Завтра ты пойдёшь с ней, я ворота открою. Только честь знай. И… смотри в оба.
Яжен молчал.
Как и уговорились, провожать на следующий вечер пошёл он. Еле заметная тропка довела их до леса, темного, но отнюдь не мрачного. В полную силу вступало лето и отовсюду слышались звуки природы, стремящейся к развитию, размножению, росту. Става мягко и неторопливо передвигалась между деревьями, собирала листочки, прижималась к стволам, о чём-то шепталась с ними. Вышли к реке. Догадываясь о дальнейшем, Яжен смущённо отвернулся. Девушка купалась. Издавна известно, что вода очищает и даёт силу, да ещё при луне… Возвращались молча. Юноша крикнул совой и тут же услышал глухой стук засовов. Проходя мимо Раяра, взглядом передал благодарность за оказанное доверие. Тот кивнул. Они поняли друг друга.
Битва
Наутро Става вышла за ворота в сопровождении девушек. Они шли за ней следом и раскидывали лепестки цветов. Става пела.
Ой ты хлебное поле полюшко,
Ой ты горькая доля долюшка,
Доля славная, доля ратная,
Доля смертная, неотвратная.
Да туманная дума стелется,
Да широкая слава веется.
И разносит весть, весть былинную
Весть далёкую да заветную.
Ты крути река, разводи беду,
Уноси река воды буйные.
Ты беги река, волной чистою,
Ты верни река нам покой и мир.
Как во Граде сём Древо сильное,
Древо Родное, лучезарное.
Как в ветвях его Роды крепкие,
Да вокруг его дела славные.
Будет Град стоять, будет крепнуть Род.
И с Богами в нём будет жить народ.
Долгим будет мир, будет светлым путь.
Будет Град стоять века вечные!
Песня разлеталась над полями, залегала в овраги, пряталась за кустами, разносилась рекой. Она тоже готовилась, защищала Град и жителей, место своего возникновения, своего рождения.
Оберег был готов. Довольный кузнец протягивал выполненную работу и ухмылялся в бороду, когда Става благодарно улыбалась. У него получилось! Ещё раз убедился в своём мастерстве и помог хорошим людям.
– Чем отплатить тебе, кузнец? – задала Става вполне обычный вопрос.
– Ефсей я, – буркнул тот.
– Как я могу отблагодарить тебя за помощь, Ефсей? – улыбнулась она.
– Ты утром дочь мою от хвори избавила. Благодарствую тебе, сам ещё должен.
– Добре, на том и оставим. Дочь твоя ладной девой вырастет. Остатки твоего долга продолжением Рода Великого для земли нашей вернёт. И то славно будет.
«Когда ты будешь готов делать невозможное, только тогда достигнешь большего»
Раяр вспомнил совет отца. Сейчас он делился им со своим преемником, учеником, другом. Велияр зря не послал бы этого парнишку с ними, знать причина тому есть. И кроется она в том, что готовым ему нужно быть ко всему. И он будет готов. Раяр вспомнил, сколько весен он уже рядом с этой девочкой, девушкой, как росла она на его глазах, сколько дорог вместе исходили, выполняя тайные поручения волхва. Вспомнил, как давал обещание хранить её ценой своей жизни и выполнит его, несмотря ни на что.
Чужаки наступали. Глубокой ночью тревожно перекликались лесные птицы. Брехнули собаки, но стихли, пристыженные хозяевами. Никто не спал. Ждали. Наконец послышались тихий стук перекидываемых камней с привязанными верёвками, начали перелезать, проявляться тени. Они действовали бесшумно, быстро, согласованно, распределились по улицам и начали просачиваться во дворы. И тут началось невероятное. Навстречу каждому двигалась похожая тень. И одета вроде как также, и оружие сжимает крепко, но всё же двигается немного по-другому, быстрее, стремительнее. Завязалась борьба. Отовсюду слышались удары, стоны, крики. Градовичи не вмешивались, ждали. Лишь когда сила теней ослабла, и выжившие чужаки бросились к воротам, тут и настала их пора. Выбегали навстречу, перерезали путь к отступлению, вязали пленных, сражались с теми, кто ещё не понял, что проиграл.
К утру праздновали победу. Десять связанных, пятнадцать погибших, и всё – чужаки. А сколько было бы потерь, не появись в Граде Става… Что и говорить, её благодарили. И словами, и дарами. Благодарность Става принимала, слабо кивая головой, от даров отказалась, взяли хлеба, откланялись и ушли. Сослались на то, что и так сильно задержались. Раяр согласился лишь на лошадь. Посадил на неё, ослабевшую ночной схваткой, Ставу и, взяв под уздцы, зашагал по дороге. Яжен еле поспевал следом.
Когда девушка окрепла и смогла шагать сама, Раяр хлопнул по боку лошади и отправил домой. Дойдёт, недалёко ушли.
И вновь они втроём, снова лес и дорога.
Разлука
– Зачем же ей защита нужна, если Сила такая есть?
Они ловили рыбу. Руками. По пояс в воде, напряжённо вглядываясь в речной омут. Имя Ставы произносили редко, словно не хотели накликать беду при его упоминании. Яжен всё чаще задавал вопросы, Раяр отвечал.
– Она беззащитна, когда чарует, в дни особые, в местах особых. Я рядом всегда. Важна она для Рода, беречь надо. Клятвой скреплён, как верёвкой с ней связан.
Со всей своей серьезностью, в обещании Раяр видел не обузу, а дополнительное обязательство перед Родом.
– И давно так? – Яжен примерял на себя, сколько бы продержался с такой клятвой.
– Моложе тебя был…
– А семья?
– Есть у меня семья. Жена Млава, дочь. Вернёмся, прошу в гости.
Возвращались с хорошей добычей. У костра сидела Става. Её трясло. Раяр бросил рыбу и рванулся к девушке, накинул на неё шкуру, вложил в дрожащие руки деревянную чашу с горячим чаем. Но ничего не помогало. Странно, когда уходили на реку, была в порядке. Става безучастно смотрела перед собой, тряслась как осиновый лист и не отвечала на вопросы. Чашка выпала из непослушных рук. Раяр на руках унёс её в подобие шалаша, которое они соорудили из лапника. Девушка свернулась калачиком и закрыла глаза. Маленькая, худенькая, вместе с тем, ещё и захворавшая, Става вызывала жалость и тревогу.
Раяр намочил тряпицу и приложил ко лбу. Он заботился о ней, как родная мать о малом ребёнке. Яжен хмуро чистил рыбу.
Вскоре Става пришла в себя. Облизнув сухие потрескавшиеся губы, она шепотом попросила достать амулет, собранный Ефсеем, и жестом наказала надеть его. Раяр нехотя повиновался.
– Тебе нужнее, – была её последняя фраза перед тем, как вновь впасть в забытьё. Раяр угрюмо вышел из-под навеса, присел к костру, безучастно начал грызть протянутую Яженом рыбу.
– Плохое тут место, – пробормотал он. – Уйти бы поскорее. Да ещё силы не все вернула после битвы. Осторожнее надо быть, – объяснил юноше происходящее, задумчиво потирая руками висящий на шее оберег.
Яжен мало был в храме. Его призвали из селения в помощь для защиты. И почти сразу Велияр направил к Раяру, а с утра в путь. Он и узнать никого и ничего толком не успел. Потому и вопросов много было и недопонимания. О храмовых он слышал, но близко общаться не приходилось. Селяне уважали их, побаивались, как тех, кого сложно понять. Кроме Велияра. Старец был мудр, прост и справедлив. Его любили, его спрашивали, ему помогали, если в том была нужда.
Во сне Яжен видел дом. Мать, отца, сестру. Они с селянами праздновали Купалу. Девушки наплели венков… Костёр. Горел яркий костёр и вокруг стоял хоровод. Звучала песня. Яжен не мог чётко разобрать слов, но он и так знал её на память.
Начали прыгать через малый, взлетал один – приземлялся другой, а вверх поднимался чёрный пар, боль, обида, всё темное и грязное, что собирается внутри человека, живущего обычной земной жизнью.
Рядом с Яженом встали мать и отец.
– Держись, сын.
– Не робей, Яжен.
– Будь верен Крови и Земле. В твоей Крови – Сила Расы, в твоей Земле – прах Предков, – услышал он голос деда.
– Мы с тобой.
Их голоса звенели в ушах, дрожали в сердце. В руке оказался меч, а впереди появился темный рычащий зверь. От него несло запахом тины и гнилью. Юноша крепче сжал рукоять, расставил шире ноги и приготовился принять бой. Зверь наступал.
– Яжен, бейся!
– Яжен, враг!
– Яжен, бой!
Голосов было много, они слышались со всех сторон и не было возможности разобрать, кто кричит, кто зовёт. С большим трудом тряхнул головой, ещё, ещё раз, пока наваждение не закачалось, затуманилось и рассыпалось множеством отголосков. Его звали, но уже не во сне, наяву. На поляне кипел бой. Раяр двумя мечами отбивался от темных фигур, и их было много. Может быть, слишком много для него одного и даже для них двоих. Яжен вскочил, схватил лежащий рядом меч, и приготовился к бою. Сон продолжался. Стремительные атаки, резкие выпады, свист и треск… Костёр почти погас и полагаться приходилось только на тренировочный опыт и чутьё. Яжен сдерживал тяжёлое дыхание. Взмах, поворот, удар, один упал, поворот, ещё один… По его подсчётам, уже вся земля должна быть усыпана нападавшими, но под ногами пусто. В горле пересохло. Они бьются с тенями. Яжен приблизился к Раяру. Было видно, что он подустал, бились уже часа три-четыре. Начинало брезжить рассветом.
– Это тени… – обреченно прошептал Яжен.
– Да, – кивнул Раяр. – Уходить надо из леса, выносить из него Ставу. С рассветом легче будет. На солнце сила их иссякает.
Он бросал короткими фразами поручение, отражая удар за ударом.
– Слышал?
– Да, – Яжен не спешил покидать поле битвы.
– Делай!
– А ты?
– Попробую отвлечь.
Яжен кивнул. Он прорубил себе проход к навесу, подхватил на руки хрупкое девичье тельце и побежал к опушке, навстречу солнцу. Его хватали за ноги, царапали шею, лицо, руки обжигало пылающее жаром тело Ставы, но он продолжал бежать. Уже почти на коленях выполз на светлеющую полоску травы – границу леса и луга. Положил девушку на землю, встал над ней, сжимая из последних сил окровавленными руками рукоять отцовского меча.
Тени метались между ними и лесом. Но уже не нападали. Они потеряли человеческий образ, мельтешили бесформенными пятнами и шипели. Удалось. Яжен опустился на колени. Светлело. Слёзы подождут. Сперва убей врага, потом оплакивай павших.
Он встал, убедился, что уже достаточно хорошо видит лежащую на земле Ставу и первые лучи обласкивают её дрожащее тело. Перехватил покрепче оружие и направился обратно в лес. Меж стволов темнота. Низкие лапы елей задерживали спасительный свет. Под ними метались тени, шипели и порыкивали, потеряв свою жертву, но оживлялись и устремлялись следом за бегущим человеком. Яжен вернулся на стоянку. Раяра не было. Он должен быть где-то рядом, он обязан был продержаться…
И снова вспомнился наказ предков.
– Будь верен своим Братьям по Крови. Настоящая дружба познаётся только в бою. Стая Белых Волков стоит многотысячных армий чужеземцев.
– Раяр!
Крик заглушился, прыгнул мячиком и погас.
– Раяааар!
Яжен отошёл вглубь, отмахиваясь от слабеющих, мохнатых пятен. Вот и он. Раяр упирался в толстый ствол старой лиственницы и медленно махал перед собой мечом. Грудь тяжело вздымалась, глаза закрыты.
– Раяр, это я, Яжен, – крикнул издалека юноша.
– Яжен… – он опустил оружие, – где она?
– С Ярилом.
– Успел?
– Да, пойдём, я помогу.
Яжен перекинул руку Раяра через шею и вывел к лугу.
Става перестала дрожать, дыхание выровнялось. Она спала. Мужчины тяжело опустились неподалёку. Оба были ранены. Но как же хорошо лежать на спине, раскинув руки и теряться в глубине золотистого неба с гигантской радугой. Рождаясь у горизонта ярко красной полосой, она переходила через оранжевый всполох и желтый разлив в зелёный апогей, вливающийся звездной голубой лавой в гудящую синюю бездну, и растворялась в фиолетовой бесконечности. Потрясающе!
Утром Раяра не стало. Слишком глубоки были раны, слишком мало было сил у Ставы для лечения, слишком многого мы требуем у судьбы, полагая что нам лучше ведомо грядущее…
– Я позабочусь о Млаве и твоей дочери.
Яжен обещал, и его слова уносились с дымом погребального костра к облакам вместе с душой славного воина.
