Юлия Владимировна Чибирева
Лань Белая
Былое
– Става!
Громкий крик стрелой пролетел через луг. Девушка обернулась. Знакомое лицо, фигура… Яжен. Повзрослевший, возмужавший…
После их возвращения, воин перешёл из храмовых обратно управским ратником в родное селение. Он часто навещал Агафью и Евстигнею. Старицы растягивали беззубые рты и угощали пряными щами из смеси таинственных трав, скучали по внучке. Белана жила при храме под приглядом Ставы и других берегинь. Сама Става навещала старушек редко. Чаще занималась поручениями Велияра и заботами о храме. Потому Агафья и Евстигнея млели от счастья, когда Яжен коротко стучал дважды в подоконное бревно, смущённо омывал руки и лицо, протирая поданным рушником, и восхищенно следили за немногословным юношей, который ясно подмечал худые места, чинил, ремонтировал.
– Сколько лет?! – радостно воскликнул Яжен. – Как живешь? Чем душа тешится? О чем дума мается?
– Приветствую. Уж вёсен пять минуло, а ты прежний, – Става не скрывала разочарования. Как всегда, он задавал слишком много вопросов. Воин не должен так поступать.
– Потому что мне не всё едино, – его оправдания имели смысл, но слишком узкий, не глубокий.
Става покачала головой.
– Завёл ли семью себе?
– Незачем, – улыбка сошла с лица, сменившись растерянностью.
– А Род как же? – Става не знала, о чем спросить, что сказать, слишком много времени прошло.
– Не нужен мне никто, кроме одной… а той я не по нраву.
– Сказал ей о том, что на сердце? – участливо поинтересовалась девушка.
Яжен досадливо мотнул головой.
– Странный ты, – Става перебросила косу с плеча на спину. – Где в бой рвёшься без нужды, а поговорить решиться не можешь. Вдруг и люб ты ей, да скрывает.
– Мала надежда… – скривился Яжен. – Как Белана? Агафья с Евстигнеей тоскуют.
– Зайдём завтра. Растёт…, да ты и сам видел, наведывался на днях.
Он и в самом деле был недавно в храме, навещал девочку. С берегиней не встречался, та часто отлучалась по поручениям. Вот и в тот раз не свиделись, но знал, что передадут о его приходе.
– Об отце, матери помнит? – Яжен и не сомневался, что думы о Раяра и Млаве не выходят из головы берегини, но хотел услышать подтверждение.
– Каждый день…
– Вернее было бы оставить её со старицами. Родная кровь всё ж.
– Не нам ведомо, что вернее, – вспомнила Става слова Велияра.
– А кому? Не в твоих ли силах было предотвратить беду? Ежели бы сказала, как оно может выйти, ушли бы до ночи с того гиблого места. На лугу тени слабее были… и Раяр бы справился…
Глаза Ставы затуманились от слез. За все годы жизни при храме она плакала впервые. И не от боли, расставания, потому, как всегда находила оправдание случившемуся, а от нелепых обвинений молодого воина, который и служит-то в чужой управе. А самое обидное, что считала Яжена одним из немногих, кому можно довериться. И оберег дарила не потому, что он храмовым воином тогда считался, а потому что не желала бед на его голову.
– Меня винишь? – тихо спросила она, сдерживая дрожь и сглатывая ком в горле.
– Могла и предупредить. – Яжен уже и не рад был такому повороту, но от слов своих не отказывался.
Става кивнула.
– Я услышала тебя.
Скользнув взглядом по широкой груди воина, где замысловатыми лапками поблескивал оберег, она развернулась и пошла к храму.
Нет, она не жалеет. Она действительно не желает бед на его голову, пусть и не разумную.
Надежда
– Тяжко земле нашей, заневолил её Морох гибельный, расползается гнилью выходец из Курочья, беду несёт живым и мертвым…
Три старца – Велияр, Всеслав, Разумир вполголоса передают навет. Става спокойна. Уже не впервой отсылают в неведомый путь, указанный Богами в видениях волхвов.
Всеслав протянул ей ножницы. Става отрезала прядь волос и передала, с инструментом, обратно. Таков ритуал. Ежели худо произойдёт, узнают и, как случится возможность, помогут.
Разумир подал мех с водой и краюху хлеба, который, то ли от трав, то ли от способа приготовления, но долго не портился и был сытен.
Велияр благословил и обнял на прощание.
Затем Става отошла в сторону и внимательно стала слушать напутствие. Волхвы тихо делились мыслями друг с другом, а берегиня наблюдала и запоминала, пытаясь понять, куда держать путь и для чего. Если образ складывался, Става молча покидала храм следуя одной ей известному пути. В сложных же случаях, когда берегиня слушала слишком долго, старцы начинали подсказывать. Но в этот раз все обернулось иначе.
Первым озвучил свои мысли Разумир.
– Оберег нужен тайный, с письменами куражными… Его Сила поможет остановить напасть.
– Один погребён, но другой есть у Яжена, – припомнил Всеслав необдуманный поступок Ставы. Подаренный оберег нельзя просить обратно, но можно предложить его вернуть. – Он уже не храмовый воин, ни к чему такой дар управскому ратнику.
– Над Яженом крылья темные, оберег сохранит его… не могу позволить ему погибнуть… – вырвалось у Ставы. Впервые она подала голос при напутствии. Старцы удивлённо поглядели на берегиню, словно не было никого, и внезапно появилась. Става смутилась, но продолжила.
– Такие, как над Раяром были тогда… – Голос ее дрогнул. – Не уберегла, не смогла, не успел оберег Силой напитаться, не спас Раяра. И я слаба была, не защитила…
Велияр вздохнул и обнял плачущую Ставу.
– Лань та белая от боли твоей. Отпусти горемычную, пусть бежит себе. Да и не ушёл Раяр, душа его оберегом удержана, с тобой связана, вот и мучаешься. Завершить нужно начатое и отпустить воина.
– Как? – Става всхлипнула, сдерживаясь и прислушиваясь к совету.
– Найди оберег, сотвори прощальный круг над ним, – напутствовал Велияр, – успокоится лань твоя, на свободу вырвется. И к нам важная вещь вернётся для боя с темным Морохом.
– Верная мысль, – кивнул Разумир. – Оберег, что с Раяром оставила, спробуем вернуть, для дела надобно.
– А ежели душа оберегом питается, заберу и сгинет она?
Беспокойство берегини на секунду передалось и старцам, но Велияр твёрдо развеял пустое.
– Полно страху нагонять. Душа его к небу поднимется, ввысь взлетит голубкой вольною…
– Сестрица!? – в спорах да обсуждениях не заметили, как в храм вошла девочка-подросток. – Ставушка! – голос ее дрожал, во влажных глазах отражались огоньки свечей. – Верно ли, то, что жив батя мой?
– Ланушка, – растерянно прошептала Става, – не совсем так.
– Я поговорить только хотела, – запричитала Белана, – увидеться разочек…
– Лана…
– А вы за вещь… его… хотите… Нет! Ни за что не позволю!
– Тоскует, – глядя вслед убегающей Белане, грустно подытожил Всеслав произошедшее.
– Поди ж, убежит совсем, – ахнула Става.
– Ведает куда? – поинтересовался Велияр.
– Яжен ей рассказывал, где погиб Раяр… – виновато шепнула берегиня.
Разумир поджал губы и покачал головой.
– Ступай, найди, – мрачно напутствовал Велияр, – беда над дитем.
Прижав к груди подарок волхвов, Става выбежала из храма. Она догадывалась о цели Беланы – спрятать оберег, не отпустить душу отца… Упорства ей не занимать, поставила цель – добьётся, и сомневаться не приходится… Как же бьется сердце, и ком в груди… Всегда спокойна, а тут волнуется. Забота ли, вина ли?
Става обошла всю округу, не пропустила и потаённые места, где Белана любила прятаться, но увы, девочки нигде не было. Незаметно для себя, в суете, беготне и волнении, берегиня вышла за храмовую стену. Только здесь она остановилась и, в тоскливом смятении, уперлась взглядом в светлый круг на темнеющем небе.
В путь
– Бей, ещё резче, давай, бей!
Яжен начинал выдыхаться. Его давила вина за слова, сказанные Ставе…
– Продолжай, не смей останавливаться, бей!
Кулаки судорожно дрожали… Он всё равно прав…
– Бей!
Брызнула кровь.
Яжен остановился, с безразличием разглядывал окровавленные пальцы и прислушивался, как замедляется дробное биение в груди.
– Хватит, на сегодня довольно.
Ратники расходились. Каждодневные тренировки добавляли умений и сноровки, но сильно выматывали.
Яжен не стал тратить время на отдых. Подгоняемый острым чувством необходимости, поспешил к старушкам.
– Не захаживали ли гости? – с порога поинтересовался он.
– Зарян, Дён да Вечор, – отшутилась Агафья. – Так те каждый раз жалуют.
– А Става, Белана?
– Откуда ж им быть? – удивилась Евстигнея. Давненько не доводилось. Знать, дела у берегини, а Ланушка при ней, помогает…
Но шутка шуткой, а заинтересовались старицы. Впервой Яжен с такими вопросами подходит.
– Ой, не тот Става, человек, что обманывать станет, – пробормотал он.
– Обещалась? – шепотом спросила Агафья.
Яжен кивнул. Старушки переглянулись.
– А ты бы слетал сизым соколом, сведал бы, что у них и как. Верно, Евстигнея? – предложила одна.
– И то правда, Агафья, – кивнула другая.
Ратник кивнул. Мельком оглядев двор и отметив наличие дров, он махом натаскал воды в банную бадью и заторопился в храм.
– Гостинцев, – протянула Евстигнея узелок…
У приоткрытых храмовых ворот задумчивый старец концом посоха ковырял песок. На приветствие Яжена Велияр лишь грустно кивнул. Ратник хотел пройти за стену, но остановился.
Велияр говорил тихо, не поднимая головы, словно беседовал сам с собой.
– А и бывает, что вспыхивает искра, когда души встречаются. И душа эта – самый важный человек. Входит в жизнь легкой поступью, пробуждает тщательно сокрытое в глубине, помогает узреть ширь разумную и вольные просторы, толкает вперёд, а затем… затем уходит…
Не про Ставу ли и Раяра рассуждает волхв?
– На то она и родная душа, хоть и кровью сторона…
Или же про Ставу и Белану? Про иных у Яжена и мыслей не приходило.
– Со мной, али с Богами беседу ведёшь?
На громкий вопрос Велияр встрепенулся.
– А и душа твоя разве не слышит? – проворчал старик. – Мало с Раяром был, не успел он тебя обучить. Ратник ты славный, открытый, и огонь горит ярко. В Силе твоей обережной нужда у храма. Что, как сопроводить берегиню одну в путь дальний? Знаком уже с ней, дорога веселей пойдёт.
– Велияр… мы… – под пристальным взглядом волхва путались мысли. Яжен не мог подобрать слов в оправдание их размолвки. – Мы повздорили…
– Даже так? – Седая бровь поползла вверх, но Велияр вовремя сдержался и вернул её на место, пряча ухмылку в белой бороде. Старик долго молчал, прежде чем горестно выдохнул.
– Увела Белану боль старая. В лес ушло дитя. Става по следам той боли отправилась.
Яжен нахмурился, сжал край широкого кожаного пояса. Старец не смотрел на него, вглядывался вдаль и думал о своём.
– Оберег с собой? – внезапно хрипло спросил волхв.
– Всегда.
– Хладно по ночам, – Велияр ткнул посохом в небольшой тюк у ног, скинул суму с плеча и протянул ратнику. – Догоняй, – указал рукой путь, махнув широким рукавом.
Яжену не пришлось повторять. Закинув на плечо суму со снедью и прихватив подмышкой тюк со шкурой, он зашагал в указанном направлении.
Ждал Велияр возвращения Ставы, или знал, что не вернётся, но придёт Яжен и можно будет отправить его охраной? Сложно предположить, что таится в седой голове… Волхв подмигнул луне и аккуратно прикрыл ворота.
