Юнь Хуянь
Проклятие Желтого императора
Хуан Цзинфэн сначала покивал, потом замотал головой:
– Все это может сделать и врач, разве он не скажет родственникам, что им пора готовиться к похоронам?
– Нынешние врачи и лечат-то с трудом, где уж им знать о смерти! – Дуань Шибэй презрительно усмехнулся. – К тому же в каждой профессии свои секреты, от одного ремесла до другого, как от горы до горы, далеко. Ты думаешь, раз в прошлую пятницу у тебя случайно обнаружились способности к нашему ремеслу, ты уже можешь стать мастером смерти? Размечтался! Настоящий мастер должен не только обладать обширными профессиональными знаниями и пройти долгое обучение и подготовку, но и постоянно практиковаться. Если ты говоришь, что человек умрет в третью стражу[20], нельзя, чтобы Янь Ван[21] забрал его в пятую[22]. Нужна стопроцентная точность! Только тогда ты сможешь заработать на хлеб! – Дуань Шибэй передохнул, а потом добавил: – И еще – врач, даже если он делает какие-то прогнозы о времени смерти пациента, чаще всего имеет дело с человеком, уже находящимся на больничной койке при последнем издыхании, и всем окружающим и так понятно, что больной скоро умрет. Мастера смерти работают иначе: ты должен в любом месте – общественном туалете, баре, на улице, на переходе, в кафе самообслуживания – быть способен предсказать обстоятельства смерти человека, даже если он молод и красив и его фото на обложке журнала «Фитнес и бодибилдинг», или если это диетолог, мелящий чепуху на центральном канале телевидения, или пышущий здоровьем владелец корпорации, или окруженный толпой личных врачей чиновник высокого ранга, короче говоря, на вид совершенно здоровый человек. Мы должны по нескольким его фразам и движениям увидеть ту смерть, которая уже стоит у него за плечом. – Закончив свою речь, Дуань Шибэй поднялся со стула, как гость после сытного обеда, и потянулся. – Уже поздно, мне пора уходить. Мы договорились, я буду обучать тебя искусству смерти, начнем занятия послезавтра.
Не понимая, когда именно они договорились, Хуан Цзинфэн задумчиво почесал в затылке:
– А где мы будем заниматься?
Сначала Дуань Шибэй медленно, с наслаждением зевнул во весь рот, потом, немного подумав, сказал:
– То место не сильно отличается от этого, только все мертвецы там стоят. Догадайся сам, считай это домашним заданием. Если не догадаешься, значит, твоих знаний о смерти пока недостаточно, и ничего не выйдет. Послезавтра в 8:30 утра я буду ждать тебя в том самом месте, ближе всего отсюда. Если опоздаешь хоть на минуту, я уйду.
– Вы, похоже, оставили мне еще одно задание, я правильно думаю? – вдруг встрепенулся Хуан Цзинфэн.
Рот Дуань Шибэя снова захлопнулся после длинного зевка; казалось, он сдерживает зевоту или чихание. Он сердито спросил:
– Какое еще задание?
– Вы только что очень долго рассказывали мне, что могут делать мастера смерти, но, чувствую, рассказали лишь малую часть. Они могут не только определять время, место и причину смерти, есть еще что-то, о чем люди не знают, но вы пока решили молчать об этом, чтобы я сам додумался. Это так? Я угадал?
Дуань Шибэй улыбнулся и, стремительно развернувшись, пошел к выходу. Помахал рукой на прощание и толкнул стеклянную дверь. В тот момент Хуан Цзинфэн ясно увидел, что за ногами мастера по полу тянется серый вихрь, выбегая за дверь. Дуань Шибэй тоже заметил его, но как будто не удивился, просто вышел, как человек, отправляющийся на прогулку со своей собакой.
– Я угадал? – повторил свой вопрос Хуан Цзинфэн, но звуки шагов Дуань Шибэя уже смолкли.
Он снова остался в одиночестве, точнее говоря, кроме него тут не было ни одной живой души. Он подошел к холодильнику и сел на пол. Холод от пола жег ягодицы, но Хуан Цзинфэн не поднимался.
«Мое имя Хуан Цзинфэн, рост метр семьдесят; мое худое вытянутое лицо всегда бледное, из-за небольшого искривления шеи у меня есть привычка немного откидывать голову назад; глаза размером с горошины: когда они открыты, заметны бледные белки, когда закрыты – бледные как мел веки, когда полуприкрыты, как сейчас, видна беспросветная тоска; голова опирается о холодильник, ноги широко расставлены, точь-в-точь как у только что расстрелянного. Мастер смерти? Мастер смерти? Неужели этот Дуань Шибэй не понял, что я и есть тот человек, который скоро умрет?»
Медленно с усилием он потянул на себя ручку ближайшей дверцы. Сопровождаемая струей холодного воздуха, из ячейки «Т-В-4» выдвинулась полка.
На ней лежало тело женщины. Хуан Цзинфэн осторожно откинул белую ткань и взглянул на ее зеленовато-черное лицо. Некоторое время он пристально смотрел на нее, затем, не в силах сдержать чувств, протянул руку и ласково погладил женщину по лицу, по голове, не заметив, что между пальцами осталась пара черных волос.
– Я ведь правильно угадал? – обратился он к ней.
Глаза женщины по-прежнему были закрыты. Ответа не последовало.
Глава 2. Череп
Самым суровым наказанием по уголовному делу является смертная казнь; при вынесении приговора первостепенным является установление фактов; для установления фактов первостепенными являются осмотр и освидетельствование. Решение о наказании или помиловании следует принимать исключительно на основе этого.
Сун Цы «Записи о смытии обид», Предисловие
«Так видно лучше. А если под таким углом… да, это точно череп. Человеческий череп». – Лэй Жун подняла руки до уровня плеч и развернула их пальцами вверх.
– Лао[23] Гао, помоги мне сменить перчатки.
В прозекторской стояла мертвая тишина, все выглядело так, будто бы здесь только что взорвалась граната: люди словно окаменели, стояли неподвижно, обратив свои мертвенно-бледные лица на Лэй Жун, которая и была эпицентром взрыва. Их полуоткрытые рты и вытаращенные глаза свидетельствовали: они до полусмерти напуганы тем, что вот-вот может произойти.
– Лао Гао, помоги мне сменить перчатки, – повторила Лэй Жун, тон ее голоса был ровным и строгим.
Гао Далунь нервно сглотнул, поднялся и чрезвычайно осторожно снял испачканные кровью латексные перчатки, выбросил их в стоящий рядом бак для медицинских отходов, затем взял со стола светло-голубой пластиковый контейнер, вытянул из него свежую пару и надел на руки Лэй Жун. Эта манипуляция заняла от силы тридцать секунд. В это время Лэй Жун взглянула на Тан Сяотан, которая без сил сидела на стуле в углу комнаты, и скомандовала:
– Сяо Тан, сообщи в полицию.
Тан Сяотан едва пошевелилась.
Сложно было поверить, что это та самая Тан Сяотан, которая рвалась распечатать посылку, как только курьер ее доставил.
Недавно с проходной позвонили и сказали, что приехал курьер с посылкой[24] для Лэй Жун, но она как раз в тот момент проводила вскрытие. Тогда Тан Сяотан вместо нее сбегала вниз и расписалась в получении, а потом с посылкой вернулась в прозекторскую. Глядя на оранжевый бланк, приклеенный сбоку, пробормотала:
– Странно, не указан отправитель, есть только получатель. В графе «вид отправления» написано «предмет искусства»… Что же там такое?
Лэй Жун велела поставить посылку на ее рабочий стол, сказала, что посмотрит, когда освободится. Но Тан Сяотан, хлопая глазами, начала упрашивать:
– Мне так не терпится, можно я сама открою и посмотрю, что за красавчик прислал вам подарок? – Этими словами она довела Лэй Жун до такого состояния, что та уже не знала, смеяться ей или плакать.
Тан Сяотан была всего лишь на несколько лет младше Лэй Жун, но умом походила на грудного младенца. Работая на своей должности почти полгода, она все еще начинала вопить при виде трупа, а после вскрытия ее могло несколько дней рвать, поэтому Лэй Жун, заботясь о ней, старалась поручать ей в основном не грязную работу, связанную с оценкой травм живых пострадавших. Тогда Тан Сяотан оставалась бодрой и веселой и уже не пыталась допивать сок, оставленный на месте преступления, и тем самым портить вещественные доказательства, а вместо этого занималась онлайн-шопингом на рабочем месте. Несмотря на свой неконфликтный характер, Лэй Жун все-таки была вынуждена пару раз сделать ей замечание, и каждый раз Тан Сяотан, едва не плача, тихим голосом повторяла «простите, простите». Лэй Жун только и оставалось, что с горькой усмешкой махнуть рукой и попросить ее больше так не делать.
Открыв коробку, Тан Сяотан издала чудовищный крик, который заставил всех присутствующих подпрыгнуть от страха; пожалуй, такой же эффект мог бы произвести труп, посреди вскрытия вдруг поднявшийся и севший на секционном столе.
Лэй Жун подошла к ней узнать, в чем дело. Сяотан, дрожа и тыча пальцем в посылку, бормотала:
– Голова, голова…
«Какая еще голова, совершенно понятно, что это череп. Она даже словами пользоваться правильно не умеет, неясно, как ей удалось закончить школу». – Тяжело вздохнув, Лэй Жун надела перчатки и очень осторожно, стараясь не задеть края, просунула руки в коробку и медленно-медленно обхватила лежащий внутри череп, но в тот момент, когда она уже была готова его приподнять, Гао Далунь прикоснулся к ее запястью и тихо произес:
– Шеф, вы помните дело Скотта?
Дело Скотта было самым обсуждаемым на ежегодной международной конференции судмедэкспертов в 2006 году. Этот случай произошел в Лионе. В том году, в начале апреля, террористы спрятали взрывное устройство в грудной полости трупа, бросили тело в лесу на холме Фурвьер и позвонили в полицию. В Лионе как раз в это время проходила международная ярмарка. Полицейские тут же доставили тело в лабораторию медицинского университета. Знаменитый судмедэксперт Эйнир Скотт, делая скальпелем Y-образный надрез, привел в действие взрыватель, и пол-лаборатории взлетело на воздух.
В итоге на той конференции почтили память погибшего коллеги и ввели «Правило Скотта», которое гласило: «Перед вскрытием неопознанных тр[упов необходимо исключить возможность наличия внутри них взрывчатых веществ, биологически-опасных микроорганизмов, а также других агентов массового поражения».
Разумеется, Лэй Жун знала об этом правиле. Внутри черепа могло быть взрывное устройство, и стоит приподнять его всего лишь миллиметров на пять, как сработает детонатор, и прогремит взрыв.
Ладно, а если на два миллиметра?
Лэй Жун приподняла кончики пальцев, держащих череп, на пару миллиметров.
Благодаря навыку, который она приобрела, когда училась в Институте судебной антропологии университета Теннеси у доктора Билла Басса, – а надо сказать, что старик любил насыпать кучу костей в черный ящик и просить студента на ощупь определить название кости, ее вес и плотность, а затем на основании ответов учащегося решал, на сколько баллов оценить его дипломную работу, – Лэй Жун прикинула: вес черепа около пятисот граммов. Это вполне соответствует весу черепа взрослого человека, и, если бы внутри была взрывчатка размером хотя бы с перепелиное яйцо, он бы весил больше. Поэтому она произнесла:
– Тут чисто, внутри ничего нет.
Лэй Жун спокойно вынула череп из коробки и в тот же миг отчетливо услышала, как из груди Гао Далуня вырвался вздох облегчения.
Небо за окном затянула мгла, как будто его протерли грязной шваброй. Атмосфера в прозекторской была столь же мрачной, поэтому, придя на работу в полдень, Лэй Жун включила верхний свет. Сейчас, спустя три часа, все находившиеся в помещении были освещены сверху так ярко, что казались снежно-белыми, тогда как очертания фигур ниже плеч по-прежнему скрывала тень. Это не касалось только трупа, вскрытие которого было прервано на середине. Несмотря на то что его грудная и брюшная полости зияли кровавыми расщелинами, душа его была спокойна и, наверное, со снисходительной усмешкой наблюдала за столпившимися здесь живыми людьми.
Для того чтобы лучше разглядеть неожиданный подарок, Лэй Жун пришлось поднять череп до уровня глаз.
Пристально вглядываясь в огромные пустые глазницы, она словно пыталась разглядеть в них душу.
«Что ты хочешь рассказать? Твоя печаль уже так велика, что может говорить без слов?
Даже через перчатки мои ладони чувствуют холод. Когда я смотрю на твои жемчужно-белые кости, на странно-темную челюсть, которая виднеется через щель на том месте, где некогда были зубы, меня бросает в дрожь…
За все то время, что я работала судмедэкспертом, мне пришлось видеть много страшных голов: у одних во рту и в носу копошились опарыши, другие были погрызены дикими собаками, третьи распухли оттого, что долго были в воде, четвертые были засыпаны негашеной известью, но таких «чистых», как ты, я еще не встречала. Нет глаз, носа, ушей, губ, кожи, зубов, ни единого волоска. Тебя очистили так старательно, так тщательно оскоблили, будто собирались сделать анатомическое пособие.
Я знаю, абсолютно невозможно, чтобы такое получилось естественным путем. Природа, утилизируя биологические организмы, всегда разводит грязь. Такое мог сделать только выродок с ножом, пинцетом и шилом, потихоньку срезая, выцарапывая, выковыривая. Когда над тобой орудовали окровавленными инструментами, тебе еще было хоть чуточку больно?
Костегрыз.
Откуда такая жестокость? Совершенно не могу понять. Ладно, я судмедэксперт, моя профессия – определять, до какой степени изуверств могут дойти люди в отношении себе подобных, но я так и не смогла объяснить себе… Например, опалить щетину с туши свиньи, очистить рыбу от чешуи, зубочисткой достать улитку из раковины, выковырять глаза из отварной утиной головы и съесть их – это я могу понять. Но так обращаться с себе подобными, из той же плоти и крови – как со скотом, домашней птицей, пойманной рыбой или даже вовсе бездушной вещью – что должно случиться с психикой, чтобы сотворить такое!
Тем более сделать работу так тщательно и аккуратно.
Твои черные пустые глазницы – как пересохшие глубокие колодцы; смотришь в них и ощущаешь головокружение и испуг, как будто на дне видишь себя. На самом деле, тут нечего бояться: я, Лао Гао, Сяо Тан и все-все люди, живущие в этом мире, мужчины и женщины, красивые и уродливые, толстые и худые, высокие и низкорослые, в конце концов превратятся в прах. Только пусть это случится по закону природы, а не от рук убийцы.
Я уже слишком долго не могу оторвать от тебя глаз. Пожалуй, хватит. Мой взгляд, да и мою душу, слишком крепко захватили эти кости.
Что происходит?»
В этот момент Лэй Жун почувствовала, что все волоски на ее теле встали дыбом.
«Не могу оторваться!»
Она словно оказалась в кошмарном сне, от которого хочется очнуться, будто бы чьи-то руки схватили ее мертвой хваткой и держали около черных пустых глазниц, не давая отодвинуться.
«Что тебе нужно?!»
Лэй Жун рванулась со всей силы, но хватка невидимых рук ничуть не ослабла. Они затягивали ее сантиметр за сантиметром все дальше и дальше вглубь глазниц.
– Шеф! Лэй Жун! – услышала она встревоженный оклик Лао Гао, но его голос звучал будто издалека, сопровождаемый эхом…
«Эй, череп! Эй, злой дух! Пусти меня! Разве ты не хочешь, чтобы я помогла тебе воздать за несправедливость?!»
Сила, которая держала Лэй Жун, исчезла, череп с глухим щелчком упал на пол и, пару раз перекувырнувшись, оказался у ног помощника судмедэксперта Ван Вэньюна.
Наваждение рассеялось. Лэй Жун опять сидела на стуле вся с ног до головы в холодном липком поту.
– Шеф, с вами все в порядке? – встревоженно спросил Ван Вэньюн, поднял череп и убрал его обратно в коробку. – Мы видели, как вы подносили этот череп все ближе и ближе к глазам, будто вас притягивал магнит. Все очень перепугались.
– Ничего… – Лэй Жун сняла перчатки, большим и указательным пальцами правой руки сильно сдавила переносицу, массируя точку Цзин-мин[25]. Подумала: «Это, наверное, от перенапряжения, не ожидала, что “тот случай” вдруг так на меня повлияет».
Тан Сяотан посмотрела на Лэй Жун и вдруг храбро взяла телефон и набрала трехзначный номер вызова экстренных служб. Лэй Жун, не оборачиваясь, произнесла:
– Сяо Тан, не так.
– Все так, телефон 110! – Тан Сяотан растерялась. – Разве вы не велели мне звонить в полицию?
Обратиться в полицию было бы правильно, но Лэй Жун засомневалась. Нельзя не признать, что в свои двадцать семь она была восходящей звездой судебной медицины. Если неизвестный присылает ей посылку с человеческим черепом, то это никак не может быть ошибкой службы доставки или просьбой провести экспертизу археологической находки. Это был вызов, точнее, объявление войны.
В этом случае стоило звонить по другому номеру.
– Звони сразу в городское управление общественной безопасности, спроси руководителя отдела криминалистики Лю Сымяо, – четко выговаривая каждое слово, приказала Лэй Жун.
Через двадцать минут инспектор Лю Сымяо прибыла на место, подошла прямиком к Лэй Жун:
– Сестричка, как ты?
Лэй Жун знала, что она спрашивает о «том случае», и вяло улыбнулась в ответ.
Лю Сымяо, указывая на коробку на столе, уточнила:
– Это?
Лэй Жун кивнула.
– Фотографируй, – немедленно велела Лю Сымяо одному из двух приехавших с ней полицейских.
Защелкал затвор камеры, засверкали вспышки: нужны были фотографии коробки со всех шести сторон. Тем временем Лю Сымяо расспросила Лэй Жун о том, что произошло, затем приказала другому полицейскому отправиться в фирму экспресс-доставки, название которой было указано на бланке, и немедленно разыскать курьера, доставившего посылку.
После того как все необходимые фото упаковки были сделаны, Лэй Жун надела перчатки и очень осторожно и плавно вновь вынула череп из коробки, положила его на белый фон, и полицейский фотограф продолжил съемку. Лю Сымяо, время от времени поглядывая на череп, продолжала обследовать коробку. Подняв один ее угол, тщательно осматривала поверхность через увеличительное стекло, проходясь сверху до низу, внутри и снаружи, как обычно делают криминалисты на месте преступления. В этот раз местом преступления была коробка.
– Нашла что-нибудь? – поинтересовалась Лэй Жун.
– Ничего. Обычный пятислойный гофрированный картон.
Лэй Жун, показав на череп, произнесла:
– Очень тщательно очистили, даже зубы вырвали. Боюсь, вряд ли мы сможем получить какую-то ценную информацию.
– Странно… – нахмурила брови Лю Сымяо.
Стоявшие рядом Гао Далунь, Тан Сяотан, Ван Вэньюн и другие коллеги не совсем поняли их диалог. Преступник всеми силами старается не оставить улик, это обычное дело. Что же тут странного?
Лю Сымяо на минуту глубоко задумалась, достала из криминалистического чемодана ультрафиолетовый фонарик, потом снова приподняла угол коробки, нажала на кнопку и, направив луч внутрь коробки, начала осматривать поверхности, углы и даже стыки картона.
Прошло немного времени. Лю Сымяо выключила фонарик, на лице у нее читалось разочарование:
– Все равно не нашла, похоже, мне придется разобрать коробку, посмотреть, есть ли что-то между слоями.
Лэй Жун помотала головой:
– Коробкой ты сможешь заняться позже, сейчас давай вместе взглянем на череп.
Только в этот момент Лю Сымяо обратила на него внимание.
– Ты ведь получила его совсем недавно? Когда ты успела провести мацерацию?
Мацерацией называется процедура очистки костного материала, если это необходимо для установления причины смерти или работы с человеческими останками, заключающаяся в удалении мышц, мягких тканей и загрязняющих веществ при помощи обработки паром или кипячения, что позволяет затем провести более точное исследование характера повреждений костей.
Лэй Жун отрицательно покачала головой:
– Убийца обскоблил его, словно тушеный бараний позвоночник[26], чтобы мы не смогли выделить ДНК.
Лю Сымяо, которая много лет осматривала места преступлений и видела бесчисленное количество страшных трупов, в этот момент растерялась от удивления:
– Ты хочешь сказать, что получила его уже в таком виде?
Лэй Жун, взяв в руки череп, указала:
– Посмотри, сверху больше всего параллельных следов, но есть и идущие в разных направлениях; эти царапины оставлены ножом с зазубринами, вот тут на скулах следы от ножа с обычным лезвием. В верхней челюсти остались обломки корней зубов, их, скорее всего, вырывали пинцетом. Еще глазницы, тут царапины довольно глубокие и идут по кругу, похоже, орудовали ложкой… После этого убийца проварил череп в кипятке и отправил сюда. Ничего нам не оставил.
Пока Лэй Жун рассказывала, к горлу Лю Сымяо несколько раз подступала тошнота.
– Этот череп мужской или женский?
– Женский, – недолго думая, ответила Лэй Жун. – Надбровные дуги довольно тонкие, лобная часть вытянута, поверхность гладкая, нет участков крепления массивных мышц – это все характерные особенности женского черепа.
– А возраст?
– По нескольким швам?[27] – Лэй Жун провела пальцем по черепу. – Эти швы называются зубчатыми, вокруг них есть некоторый рельеф, как будто бы кости сшил между собой суровой ниткой не очень умелый портной. Судя по всему, венечный и сагиттальный швы крыши черепа, ламбдовидный шов затылочной кости и клиновидно-чешуйчатые швы с обеих сторон еще не до конца срослись, а значит, жертва очень молода, ей около двадцати пяти лет.
– Кроме этого…
– Кроме этого мы не знаем ничего, – закончила Лэй Жун.
– Странно… – снова прошептала Лю Сымяо.
– Да что ж тут странного, в конце-то концов? – нетерпеливо воскликнула Тан Сяотан. – Какой же преступник хочет, чтобы его нашли? Понятно, что он не оставил никаких следов!
Лю Сымяо холодно взглянула на нее, отчего лицо Тан Сяотан залилось краской.
Лэй Жун постаралась объяснить:
– Ты в общем говоришь правильно, бо́льшая часть преступников стремится уничтожить улики, чтобы полиция не смогла изобличить их. Поэтому поведение человека, который сам присылает нам доказательства совершенного им преступления, если взглянуть на это с позиции криминальной психологии, является аномальным. В этом случае основным мотивом, помимо собственно убийства, является желание переложить вину за преступление на полицию. Поэтому он оставляет на месте преступления подсказки – важные вещественные доказательства, – как бы желая сказать: «Я же подсказывал, а вы не нашли меня, следовательно, вся вина за содеянное целиком и полностью лежит на вас». Прислать нам этот череп и не оставить ни на нем, ни на упаковке никаких следов, это как требовать отгадки, не загадав саму загадку. Каким же был его замысел?
Тогда все присутствующие наконец поняли, что же имела в виду Лю Сымяо, когда произнесла «странно», но Тан Сяотан это, похоже, не убедило:
– Еще может быть, этот урод, чтобы доставить Лэй Жун неприятности, специально выкопал на кладбище тело, отрезал голову, чисто отмыл череп и прислал сюда.
– Как долго вы работаете в сфере судебной медицины? – вдруг спросила Лю Сымяо.
Тан Сяотан осеклась, ей не хотелось отвечать на этот вопрос, но под взглядом Лэй Жун она, ничего не скрывая, тихим голосом произнесла:
– Скоро будет год…
– Тогда я скажу. – Лю Сымяо ничуть не пыталась скрыть свое раздражение. – Тела, которые захоронены на кладбище, в процессе разложения неизбежно повреждаются насекомыми. Как же могло так получиться, что на этом черепе они не оставили никаких следов и сохранились исключительно следы от инструментов человека?
– Опять же если слегка надавить на поверхность, то даже через перчатки чувствуется, что кость слегка клейкая, из чего следует, что содержание белка в костной ткани все еще высокое, а это означает, что перед нами останки совсем недавно умершего человека, – добавила Лэй Жун.
В этот момент дверь прозекторской отворилась, и полицейский, который был отправлен на поиски курьера, помахал рукой Лю Сымяо. Она повернулась к Лэй Жун и сказала:
– Похоже нашелся курьер, я пойду узнаю и сразу вернусь.
Когда она пришла обратно, лицо ее было сердитым:
– Такая фирма правда существует, и того доставщика нашли. Спросили его, он ничего не знает, сообщил только, что в первой половине дня поступил заказ на прямую доставку. У человека, передавшего посылку, была густая борода, больше курьер ничего толком не разглядел. Мобильного номера, который бородач написал на бланке, не существует.
– Борода, скорее всего, поддельная. – Лэй Жун еще немного подумала и уточнила: – А откуда курьер забирал посылку?
– Бородач встречался с курьером у книжного магазина «Новый Китай» на улице Сифэн, посылка была уже упакована к приезду курьера. Парень приехал, наклеил бланк и доставил коробку сюда. – Лю Сымяо обернулась. – Я еще раз осмотрю ее, поищу отпечатки пальцев, потом разберу, проверю, может быть, что-то есть внутри. Не верю, что посылка от бородача – это просто прогрев перед первым апреля.
– Еще понадобится список без вести пропавших в городе за последний год, – произнесла Лэй Жун, но потом покачала головой: – Нет, достаточно будет за полгода, вряд ли убийца хочет заставить нас разыскивать давно пропавшего человека.
Лю Сымяо отправила двоих подчиненных вниз с коробкой, потом обернулась к Лэй Жун и сказала с горькой улыбкой:
– В этом городе постоянно проживают двадцать миллионов человек. Пропавшие в течение полугода женщины около двадцати пяти, даже если ограничить поиск этими условиями… Получится больше сотни человек, будет сложновато. Сестричка, ты не проводишь меня?
Лэй Жун очень удивилась. Лю Сымяо была известной одиночкой, почему сегодня она сама предлагает проводить ее?
В полутемном коридоре стояла тишина, в воздухе еще чувствовалась влага, поднимавшаяся от свежевымытого пола. На стене вереницей висели портреты, под каждым была табличка с именем и краткой биографией. Лю Сымяо шла, разглядывая их: вот основоположник токсикологии Матьё Орфила, вот Карл Ландштейнер, создавший систему групп крови, дальше – открывший первую в мире лабораторию судебной медицины Эдмон Локар, корифей судебной антропологии Клайд Сноу, рядом – создатель первой «фермы тел» профессор Уильям Басс и изобретатель ДНК-экспертизы Алек Джеффрис… При виде их благородных лиц, под их пристальными проницательными взглядами в душе невольно возникало чувство глубокого уважения к этим людям, посвятившим всю свою жизнь исследованиям, которые делали возможным торжество справедливости.
В моменты усталости стоило только пройтись по коридору и взглянуть на них, чтобы вновь ощутить прилив сил и энергии.
Лю Сымяо покусала губы и вдруг нарушила молчание:
– Сестричка, у меня нехорошее предчувствие.
– Боюсь, у всякого, кто ни с того ни с сего вдруг получает посылку с черепом, будет такое предчувствие, – ответила Лэй Жун.
– Нет. – Лю Сымяо взглянула на нее. – Это не из-за черепа, а из-за заметки на второй полосе сегодняшней утренней газеты.
Тот случай.
Утром в прошлую пятницу недалеко от первой городской больницы произошла автомобильная авария: водитель такси по имени Му Хунъюн врезался в дерево. Полиция, приехавшая на место происшествия, обнаружила его уже мертвым. В заключении судебно-медицинской экспертизы было сказано, что при вскрытии у погибшего обнаружен тяжелый атеросклероз коронарных артерий, а непосредственной причиной смерти стал острый обширный инфаркт миокарда.
Как назло, недавно в фирме, сотрудником которой был умерший, разразился конфликт, в котором он представлял интересы группы шоферов, требующих снизить выплаты «подарочных денег»[28], причем его позиция по этому вопросу была самой категоричной, а требования жесткими. После его внезапной смерти поползли слухи, что руководство фирмы отравило его, а судмедэксперту дали взятку за ложное заключение о причине смерти. Эта история привлекла множество журналистов, которые подняли шум в СМИ.
Положение казалось безвыходным, и сторонам конфликта ничего не оставалось, кроме как организовать проведение повторной экспертизы в единственном независимом учреждении города – «Исследовательском центре судебной медицины Лэй Жун».
Лэй Жун проводила вскрытие лично.
Как только ее скальпель коснулся венечных сосудов сердца, они начали рассыпаться на мелкие кусочки. Их внутренние стенки покрывало вещество, похожее на штукатурку, коронарные артерии напоминали кости с каналом внутри.
Немедленно после завершения исследования тела была созвана пресс-конференция. В крошечный зал набилось несколько десятков репортеров, и Лэй Жун доложила об основных результатах аутопсии и своих выводах, после чего журналисты начали задавать вопросы.
– Доктор Лэй, сейчас вы говорили, используя профессиональные термины. Вы не могли бы еще раз вкратце рассказать простыми словами о причине смерти Му Хунъюна? – попросил один из журналистов.
Лэй Жун кивнула:
– Сейчас я говорила, что коронарные артерии были сильно поражены и практически утратили эластичность, они стали твердыми и узкими, уже не могли пропускать большое количество крови. Представьте себе водопроводную трубу после долгих лет эксплуатации: внутри нее образовался слой ржавчины, из-за которого вода не может проходить так же свободно, как и раньше. Если как следует встряхнуть такую трубу, то ржавчина, скорее всего, отвалится и окончательно ее закупорит. Как мы установили, Му Хунъюн на момент аварии работал более восьми часов подряд, сильно устал, и нагрузка на сердце стала чрезмерной, что привело к спазму и без того сильно суженных сосудов и отрыву тромба от стенки коронарной артерии. Этот тромб мгновенно запустил реакцию свертывания, и ток крови по сосуду оказался таким образом окончательно заблокирован. Изначально недостаточное кровоснабжение сердца еще сильнее ухудшилось, что вызвало ишемию и отмирание значительного участка сердечной мышцы. Далее отказала проводящая система сердца, что и привело к смерти. Поскольку в теле Му Хунъюна не обнаружено следов никаких ядовитых веществ, причиной его смерти однозначно является инфаркт миокарда, а слухи об отравлении совершенно беспочвенны.
Еще один журналист поднял руку:
– Объясните наконец, до какой степени тяжелым было поражение коронарных артерий Му Хунъюна?
Лэй Жун вывела на экран изображение и, показав красной лазерной указкой, пояснила:
– С разрешения родных Му Хунъюна я демонстрирую этот слайд. Это изображение среза через кровеносный сосуд. Все видят вот эти светло-желтые образования? Это и есть бляшки, они плотно прикрепляются к стенкам сосудов и выступают в просвет. Они состоят из клеток и соединительной ткани, внутри них фрагменты клеток и жир, главным образом жир. Так развивается атеросклероз. Формирующиеся бляшки как магниты притягивают другие бляшки и сливаются с ними, а также на них откладывается кальций из крови. В результате они со временем увеличиваются, а сосуды становятся все более ломкими, более жесткими и узкими. На этом слайде мы можем видеть, что поражение артерий Му Хунъюна было уже довольно серьезным.
Журналист снова поднял руку:
– Тогда как вы считаете, между смертью Му Хунъюна и недавним конфликтом в компании есть какая-то связь? Говорят, он перед смертью сильно поругался с начальством.
– А мои источники сообщают, что ссора, о которой вы упомянули, произошла за два дня до скоропостижной кончины Му Хунъюна. – Лэй Жун взглянула на того журналиста – у него было одутловатое лицо и крошечные глазки – и продолжила: – Ссора двухдневной давности, с точки зрения медицины, вряд ли могла быть причиной инфаркта, но, разумеется, нельзя исключать, что в последнее время Му Хунъюн работал на износ, сильно нервничал, и все это оказывало отрицательное влияние на его здоровье.