Юрист Музы
Могилы Богов: он просто хотел выжить
Новый класс
Я долго терпела. Но всему есть предел. Да, я считаю, что насилие – не выход. Но мне просто не оставили выбора. Сегодня я дам им отпор.
Вальяжно развалившись на стульях, со скучающим видом мои мучители ждали окончания урока. Время от времени на их лицах появлялись хулиганские усмешки. Дик, Зейм и Хари. Они звали друг друга Бледный, Гном и Крыса, будто были настоящей бандой.
Я сжала кулаки под партой. Смейтесь, пока можете. Я теперь я знаю, что вы всего лишь трусы, как и все, кто обижает слабых. Стоит мне немного вас напугать, и вы разбежитесь, как тараканы. И я готова. Я готова на все, лишь бы это закончилось.
***
Два месяца назад меня перевели в новый класс. Когда умер Ник, в нашем «В» осталось всего шесть человек. В таких случаях класс расформировывают по другим группам. Двух мальчиков, попавших в «А» вместе со мной, я знала плохо. Да и вообще я не слишком общительная, больше люблю читать, чем болтать. Видимо, поэтому хулиганы выбрали меня. А еще потому, что я отличница. За пятерки дают больше всего денег.
Это случилось в первую же пятницу после перевода. В этот день обычно открывается буфет, где можно купить сладости, вкусности, игрушки, детскую косметику, красивую одежду, значки, фигурки и всякие прочие безделушки. Стоя в очереди с открытым дневником, я краем глаза заметила, что трое мальчиков за мной следят, но не придала этому значения. Строгая кладовщица молча проверила мои оценки и выложила на стол горсть монет. Я сгребла их в карман рюкзака и вежливо поблагодарила женщину.
Направляясь в буфет за шоколадкой, я радостно предвкушала удовольствие от тающей сладости на языке. Шоколад – моя страсть и моя слабость. Стоит мне только съесть одну дольку, и я уже не могу остановиться. Особенно мне нравится белый пористый. С начинками и горький я не жалую, хотя иногда не против и поэкспериментировать… На лестничной клетке меня остановил Бледный. Он схватил мой рюкзак, грубо сдернул его с плеча и начал обыскивать. Крыса выглядывал из-за угла, карауля непрошенных свидетелей. Гном, подбоченясь, стоял с другой стороны. Видимо, на случай побега. Но я и не смогла бы сбежать. Растерявшись, я в ужасе замерла, пока Бледный деловито потрошил карманы моего портфеля, выкидывая на пол его содержимое. Он выгреб только что полученные деньги и небрежно бросил ранец на пол.
– Пошли, – кивнул он своим подельникам, и все трое направились вниз, в сторону буфета. На меня они даже не смотрели, слово были одни на лестнице.
Я упала на колени и зарыдала от обиды и бессилия. Меня только что ограбили! Так бесцеремонно и нагло, среди бела дня, а я даже не попыталась их остановить! Дрожащими руками я собрала раскиданные учебники и тетради, вытерла слезы и твердо решила, что добьюсь справедливости. Преступникам не место за партой. Надо рассказать учительнице! Вот только ее кабинет, ожидаемо, оказался пуст.
«Что ж, пара дней ничего не решит, все равно у меня нет другого выхода», – решила я и, как обычно, направилась в библиотеку.
Там было тихо и уютно, наряду со столами и стульями у стен стояли мягкие диваны. Читать на них было одно удовольствие. Сделав все, что задано, я открыла новую книгу: «Венец коллекции». Она описывала приключения злого волшебника, который путешествовал по миру на своей черной колеснице в поисках красивых вещей. Находя что-либо прекрасное, он забирал его для своей коллекции, даже против воли владельца. Драгоценные камни, роскошные платья, диковинные произведения искусства… И вот однажды волшебник завладел портретом принцессы. Она показалась ему самым милым и прекрасным созданием на свете. И скоро картины ему оказалось мало… Чтение отвлекло и успокоило. И все же я долго ворочалась в кровати, прежде чем уснуть.
***
Наступило утро понедельника. За окном был непроглядный мрак, близилась зима. Я сидела за партой, как на иголках. Бледный и его дружки гоготали над какой-то глупостью, время от времени бросая на меня презрительные взгляды. Наспех приготовившись к уроку, я вышла за дверь, чтобы подождать учительницу там. От их взглядов меня бросало в дрожь, волнение нарастало с каждой секундой. Подкорку посетила трусливая мысль: «А, может, не надо? Может, оставить все, как есть? Деньги ведь уже не вернешь»… Но я тут же отогнала ее прочь. Преступники должны понести наказание. Иначе они продолжат вредить людям. Не мне, так другим.
Я узнала о приближении учительницы по уверенному цоканью ее каблуков. Как и у всех фелисфемов, у нее были кошачьи ушки и хвостик. Изначально созданная магией для удовлетворения низменных потребностей, ее раса сумела доказать, что фотографическая память полезна не только для запоминания капризов хозяина. Добившись равноправия с людьми, фелисфемы в юном возрасте получали профессорские звания, становились экономистами, юристами, учеными… а еще следователями. Поэтому я очень надеялась, что учительница сможет восстановить справедливость. Других вариантов у меня не было. В нашей больнице у каждого класса был только один учитель, ведь необычные способности фелисфемов позволяли им вести сразу все предметы. Даже если это сказывалось на качестве обучения – всем было плевать. Ведь живыми из больницы мы все равно не выйдем. Нам не представится случая применить полученные знания на практике.
– Ты чего тут стоишь, Мио? – спросила учительница, жестом приглашая меня в кабинет.
– Меня ограбили, – дрожащими губами прошептала я. – Профессор Адамалия, в пятницу Бледный… я хочу сказать, Дик, Зейм и Хари… они отняли все мои деньги!
Лицо учительницы стало серьезным, и я испытала облегчение. Сейчас все это закончится, мои обидчики получат по заслугам, и это больше никогда не повторится!
– Дикилан-14, Зейманд-137, Харимон-98, встаньте, – приказала профессор Ронна Адамалия. Хулиганы нехотя поднялись, недовольно поглядывая на меня.
– Вы забрали деньги у Миоланты-29?
– Да врет она все! – гневно выкрикнул Бледный. – Просто хочет еще денег получить, вот и выдумывает чушь всякую!
Я аж поперхнулась от такой наглости. Учительница задумчиво потерла подбородок и опустила ушки.
– Миоланта, ты уверена, что это они? Все-таки это серьезное обвинение. Ты не могла где-то потерять или случайно оставить деньги?
– Нет, они же на моих глазах меня ограбили! Вывернули рюкзак, мне пришлось потом по всей лестнице учебники собирать!
– А доказательства есть? – нагло глядя мне в глаза спросил Бледный. – А то она у меня тоже деньги украла, пусть вернет!
– Миоланта, кто-нибудь может подтвердить твои слова? – спросила профессор Адамалия.
– Нет… – растерялась я. – Я была в конце очереди, потом еще в уборную зашла… Лестница была пустая.
– Как удобно! Видно же, что она все врет! – торжествующе воскликнул Бледный. Гном и Крыса согласно закивали, старательно изображая на лицах невинность.
Учительница сморщила красивый носик. Ее хвост задумчиво покачивался из стороны в сторону.
– Мио, расскажи подробнее, как это произошло, – попросила она, давая себе время на размышление.
– Да, мне тоже интересно, – подхватил Бледный. – Мы что, прямо все трое тебя обворовали? Одновременно? Это как, интересно?
– Дик! Это он забрал деньги. Зейм и Хари стояли рядом. Следили, чтобы никто не видел. Подкараулили меня на лестничном пролете между первым и вторым этажом, вырвали портфель, забрали деньги…
Бледный самодовольно усмехнулся:
– Ты же только что сказала, что я один был, они просто рядом стояли! А теперь «вырвали, забрали»… Что-то не сходится!
Я опешила от такой наглости. Дрожащим голосом я попыталась возразить:
– Да, вырывал портфель ты один, но действовали же вы все вместе… – чем больше я оправдывалась, тем неубедительнее звучали мои слова.
– Дик, ну вот предположим, что она все это придумала, – профессор Адамалия подошла к мальчику. – Но почему тогда Мио указала именно на вас, если вы ей ничего не сделали?
– Да она просто в меня втрескалась, вот и все!
– Нет… – в ужасе прошептала я. К горлу подступали бессильные слезы.
– Да, втрескалась! Давно уже за мной бегает! Вот теперь врет, только чтобы я на нее внимание обратил. Да не брал я ее деньги! Хотите – обыщите!
Он демонстративно бросил портфель на парту. Учительница посмотрела на него с сомнением.
– Они ведь уже все потратили… – сдавленно возразила я.
– Как складно у тебя все получается! – не унимался Бледный. – Ни одного доказательства, но ты почему-то оказываешься права!
– Он тебе нравится, Мио? – мягко спросила учительница.
– Что?! – по моим щекам побежали слезы. Как она может им верить?!
– Это нормально, он симпатичный мальчик…
– Нет, нет конечно! Да как он может мне нравиться?! – в моем голосе сквозили нотки отчаяния.
Я чувствовала себя совершенно беспомощной против такой бесстыдной лжи. Но чем больше я отрицала, тем больше сомнений возникало у учительницы, ведь мне нечем было подтвердить свои слова. Но он, он-то симпатичный?! Да, когда меня перевели в новый класс, и я в первый раз увидела Дика, то даже захотела познакомиться. У него единственного были веснушки, как и у меня. Но это было до того, как он меня ограбил! Теперь же Бледный казался мне исчадием ада. Сама мысль о том, что он может быть «симпатичным», пусть даже только внешне, казалась дикой. Он мог быть хоть писаным красавцем для всех – но только не для меня. Но как объяснить это профессору Адамалии?!
– Ладно, хватит! – учительница устало потерла лоб и пригладила ушки. – Я разберусь с этим позже, во внеучебное время. Мио, умойся и приходи на урок.
Больше к этой теме она не возвращалась…
***
Они подкараулили меня в больничном дворе. Как только я вышла из корпуса, чтобы подышать свежим воздухом глубокой осени, меня окружили. Не говоря ни слова, Бледный грубо толкнул меня, и я ударилась затылком о дверь. Горло сдавил спазм, в глазах защипало. Я сползла вниз, глотая слезы обиды и боли. Но Бледный и не думал уходить. Он придавил ногой мою грудь, не давая подняться, наклонился и зашипел:
– Я не думал, что ты настолько тупая, что тебе, как мелюзге, надо все объяснять. Стучать плохо. Стукачей никто не любит. Пожалуешься еще кому-нибудь – я тебе лицо в кровь разобью. Поняла?!
Я всхлипнула и закрыла рот ладонью, чтобы не зарыдать в голос. Еще никто никогда меня не бил, никто не говорил со мной так грубо. Все мое естество протестовало против унижения, но тело сковывал страх.
– Поняла, я спрашиваю?! – в голосе Бледного слышалось рычание. Он сильнее надавил ногой мне на грудь.
Сдерживая слезы, я с трудом прошептала:
– Да…
– Не слышу!
– Да, поняла!
Он убрал ногу, оставив на куртке грязный след.
И это он, он-то симпатичный?! Как такое вообще возможно?!
Торопливо отряхиваясь, я сгорала от стыда. Об меня только что вытерли ноги! В прямом смысле! И что же, мне придется с этим смириться? Такой теперь будет моя жизнь?!
Гулять я не пошла. С тех пор я вообще больше во двор не выходила.