Зинаида Андреева – Муштаева
Гражданка начальница
«Приехали», – по-русски оповестил водитель, подтверждая ее догадку, и она вышла из автобуса. Моросил мелкий дождик. Укрывшись от него под зонтиком, Галка огляделась. Хотя перед ней было село, каменные дома под железными крышами выглядели вполне добротно. Неподалеку шло строительство многоэтажного дома. На улице было безлюдно, видимо, из-за дождя. На конечную остановку она приехала одна, другие пассажиры сошли раньше. Водитель сразу же ушел. Топчась, Галка решала, с какого дома начать поиски Марионаса. Рута сообщила только название деревни, она не знала номера ни дома, ни квартиры.
Но вот показался пожилой мужчина. Обрадованная Галка подошла к нему и спросила, знает ли он, где проживает Марионас, прибавив к имени и фамилию. Мужчина с готовностью указал на дом, объяснив при этом, как к нему лучше подойти и с какой стороны дверь. Мужчина был сама любезность и хорошо говорил по-русски, почти без акцента. Поблагодарив его, Галка направилась к указанному дому, совершенно не чувствуя волнения от предстоящей встречи с любимым мужчиной, как будто все перегорело в душе. Она нашла дверь, постучалась в нее, и, услышав женский голос, вошла в помещение. В маленькой плохо обставленной полутемной комнате, насквозь пропахшей табачным дымом, из-за стола навстречу ей поднялась невысокая женщина с сигаретой.
– Здравствуйте, – опережая вопрос, произнесла Галка, – мне нужен Марионас. Он здесь живет?
– Здесь.
Женщина подошла к Галке и разглядывала ее в упор.
– Я из военкомата, – продолжала Галка, – мне нужно с ним переговорить. Я могу его увидеть?
– Он на работе сейчас, я Вас к нему провожу.
– Не стоит. Я сама до него дойду. Где его рабочее место?
– Да вон, на стройке.
Женщина кивнула в сторону тусклого оконца, видимо, имея в виду ту стройку, которую видела Галка: она в деревне была одна.
– Спасибо и до свидания.
Выйдя на свежий воздух из сырого помещения, где было прохладнее, чем на улице, Галка закрыла за собой дверь. На душе было мерзко и удивительно спокойно. «И на такую неряшливую, некрасивую женщину он променял меня!» – размышляла она, шагая к стройке. Увидев в окне строящегося дома мужчину, крикнула ему, чтобы позвал Марионаса. Оглянулась: та женщина стояла неподалеку. Мужчина скрылся в окне, и через минуту в нем появился Марионас.
«Я сейчас подойду!» – крикнул он. Галка стояла в ожидании, чувствуя спиной взгляд женщины. Через минуту он шел к ней навстречу не спеша, в рабочей спецовке, перепачканной строительными растворами, с гордо поднятой непокрытой головой. Его красивое лицо не выражало никаких эмоций, только в походке угадывалось смущение. Подойдя к ней, Марионас остановился и, глядя сверху вниз, спросил, забыв о приветствии: «Ты когда приехала, где остановилась?»
– У твоих родителей. Когда ты приедешь?
Галка пристально глядела в его зеленые глаза в надежде прочесть ответ на мучавшие ее мысли, но кроме спокойствия в них ничего не было.
– Приеду завтра или послезавтра, жди.
– Хорошо, подожду. Если ты не приедешь через три дня, я уеду.
С трудом оторвав от него взгляд, она развернулась и, не оглядываясь, пошла к проезжей дороге, по которой от конечной остановки уже шел возвращавшийся в город рейсовый автобус. Он подобрал Галку, и, войдя в его салон, она в окне увидела стоявших поодаль друг от друга Марионаса и женщину. Они смотрели вслед уходившему автобусу. Всю обратную дорогу Галка занималась самоедством, считая виноватой только себя. Ведь это она не захотела сразу оформить их отношения, не согласилась на его условия бросить учебу и приехать жить к нему. Винить его было не в чем, видимо, он рассуждал как и его сестра: хочешь быть актрисой и иметь много поклонников, стань ею, но без меня. Но ведь до его демобилизации из армии они договаривались о другом! Жизнь внесла свои коррективы, и теперь Галке оставалось только ждать его приезда. Несмотря ни на что, она любила его больше жизни.
Вернувшись, она рассказала о поездке Свете и Руте и стала ждать Марионаса. Все последующие три дня они провели на море, в первый день море штормило, дул пронизывающий ветер и, улегшись на берегу возле кустарников, укрывшись за ними от ветра, девчонки загорали под ярким солнцем. К вечеру кожа стала ярко-красной, для уменьшения боли они мазались кефиром, а утром снова ехали к морю. Искупавшись, выходили на берег, прикрывая обожженные места полотенцами, смотрели на волны, дышали морским воздухом и без устали болтали. За эти дни Рута показала им город, они заходили в магазины и поражались изобилию товара. Но делать покупки им было не на что, а потому ограничивались только экскурсией.
К концу третьего дня Галкино волнение достигло пика, она сердцем ощущала, Марионас уже не приедет, его мать успокаивала ее и предлагала пожить еще, мало ли какие дела его задерживают, но Галка, дав слово, держала его, и потому на четвертый день рано утром они со Светой распрощались с родителями Марионаса и его сестрой и поехали на вокзал. Уже стоя на перроне вокзала, Галка с тоской смотрела на людей, пытаясь найти среди них Марионаса.
Он так и не приехал. Даже когда они со Светой вошли в вагон, она мучительно ждала появления своего любимого человека, но поезд тронулся, оставив ее в растерзанном душевном состоянии, и увозил все дальше от первой любви, наверное навсегда. По пути домой на одной из станций подружки расстались: Света поехала на работу, а Галка – в свой родной поселок, продолжать каникулы. Она сразу рассказала матери о поездке к Марионасу. Та посочувствовала дочери и подвела черту: «Тебе же сказала его сестра, что он непутевый. Забудь его!».
Но Галке трудно было это сделать, чувство вины сидело в ней, как заноза, и не давало жить. Как освободиться и вырвать эту душевную боль, она не знала. Прошло лето, и Галка вернулась в город на учебу. Света поступила учиться в медицинский институт и решила поменять жилье. Галка снова поселилась с ней уже в частном доме, на окраине города. Добираться до него ей из театра было недалеко, минуя овраг и короткую улицу. Большая кухня была разделена столом, по левую сторону которого стояла кровать Галки и Светы, а по правую сторону – кровать юношей, студентов университета. Они редко встречались друг с другом, и никаких хлопот по поводу отсутствия между кроватями хотя бы занавески не возникало. Жилье было дешевым, с неудобствами типа уличного туалета легко мирились.
Первые дни занятий в театральной студии прошли в радостном настроении от встречи с преподавателями и сокурсниками. Галка с Юлькой и ее компанией побывали в ресторане, прокрутили «динамо» с заезжими мужичками. Между тем предпринимаемые Галкой попытки забыть Марионаса не приносили успеха: она жила мыслями не о творчестве, а о нем, рана не хотела заживать и кровоточила. Стояло бабье лето со всеми его прелестями. И вот в один из таких по-летнему теплых дней Галка обнаружила в своем блокноте наспех нацарапанные цифры. Это был номер телефона Алексея, и она решила позвонить. Номер оказался рабочим, она долго ждала, когда его пригласят. Наконец, он взял трубку, и она услышала приятного тембра голос. Она представилась, и он тут же вспомнил ее, назначил встречу на вечер. Остаток занятий Галка провела в приподнятом настроении и, не заходя к себе на квартиру, пошла на свидание.
Его она увидела издалека, стоящим возле кинотеатра с букетом астр в руке. Среди людей, спешивших к кинотеатру, он ее заметил не сразу, и когда она словно выросла перед ним, протянул ей цветы.
– Рад тебя видеть, Галочка. Здравствуй. Куда мы с тобой направимся?
Он внимательно смотрел на нее. Понюхав цветы, она махнула букетом в сторону кинотеатра.
– В кино?
Он засмеялся и приобнял ее за плечи.
– Ну что ты? Разве можно первое свидание проводить в душном зале кинотеатра? Мы с тобой давно не виделись, значит, нашу встречу необходимо отметить в другой обстановке. Я приглашаю тебя в ресторан, пойдем?
– Пойдем, – в тон ему с улыбкой ответила Галка, он подхватил ее под руку. И через нескольку минут они входили в ресторан.
Осмотрев себя в зеркале, Галка осталась довольна своим внешним видом: короткое, цвета морской волны платье, туфли на высоких каблуках, короткая стрижка. Проходя через зал ресторана, она ловила на себе взгляды мужчин. Они заняли с Алексеем столик, он сделал заказ, и весь вечер они провели за разговором, практически вновь знакомясь друг с другом. В основном, он рассказывал о своей работе, больных, операциях. Слушать его было очень интересно, чувствовалось, что он любит свою профессию. Потом рассказывала она, о своей учебе, родителях, о своих планах. Выходя из ресторана, они знали друг о друге практически все. Галке было весь вечер комфортно с этим взрослым и, как ей казалось, солидным человеком. Он не дал ей скучать, весь вечер занимая и развлекая ее. До ее дома они шли пешком, остановились у ворот и здесь он, обняв ее, стал жадно целовать. Она отвечала на поцелуи, ей хотелось освободиться от дум о Марионасе, но едва мелькнула о нем мысль, как она тут же освободилась из объятий Алексея.
– Мне пора домой.
– Увидимся завтра?
– Я сама тебе позвоню.
Света знала о Галкином свидании и ждала ее возвращения. Едва Галка юркнула под одеяло, Света тут же спросила: «Ну, рассказывай, как свидание прошло? Полегче стало от дум о Марионасе?»
На кухне стояла тишина, ребята-студенты спали, и, чтобы не разбудить их, говорили шепотом.
Галка рассказала о встрече, посетовав, что забыла на столике букет подаренных цветов.
– Знаешь, Свет, он такой умный мужчина, так увлек меня своим разговором, что я за весь вечер не вспомнила о Марионасе. И целуется очень хорошо.
– Ну и ладно. Я рада, что ты немного хоть отвлеклась от своих ненормальных страданий по этому прибалту. Уже в который раз советую, выбрось ты его из своей головы. Дружи с Алексеем, наверное, не будет хуже.
На следующий день Галке снова захотелось увидеться с Алексеем. Она позвонила ему и услышала неподдельную радость в его голосе.
– Так что сходим сегодня в кино? – спросила она, чувствуя, что он не может разговаривать при посторонних.
– Конечно.
Она называет место и час и вешает трубку. Вечером он встречает ее снова с цветами, целует в щечку, и они входят в зал кинотеатра. Он покупает ей мороженое. Все эти знаки внимания приятны Галке, она ощущает себя настоящей дамой. Так за ней ухаживают впервые. Сидя в темном зале, на последнем ряду под окошечками кинобудки, откуда слышится треск кинопленки, он обнимает ее и целует нежно, и Галка ощущает от него запах медикаментов и одеколона. Он весь пропах больницей, но это не отталкивает ее, напротив, его запахи ей приятны. Поцелуи Алексея одурманивают, и ей очень хочется, чтобы ее любили, она устала любить сама.
Они совсем забыли о фильме, и только резко вспыхнувший свет, свидетельствовавший об окончании фильма, заставил их разомкнуть объятья. После теплого кинозала на улице ощущалась осенняя прохлада, он обнял ее и прижал к себе, стало теплее. Они стали спускаться под горку, направляясь к ее жилищу.
– Почему ты снимаешь квартиру так далеко от центра, в каком-то темном углу, да еще на пару в одной постели с подружкой. Это же не гигиенично.
– Мы привыкли жить со Светой, мы ведь со школьной скамьи вместе. Она тоже будет врачом, учится.
– Молодец она. А вот ты почему выбрала себе профессию артистки? Обладаешь большим талантом? Но почему тогда какая-то студия, а не институт. Как-то несерьезно твое заведение.
– Ничего подобного, нам и преподаватели говорят, что не играет роли, какое учебное заведение заканчивает артист, не высшее образование определяет степень таланта человека. Раньше старые мастера сцены университетов не заканчивали, а, имея талант, блистали в постановках.
Она разгорячилась, доказывая свою правоту. Алексей перевел тему разговора на другое.
– Может, я найду тебе другую квартиру, с удобствами?
– Зачем? – удивилась она. – Я скоро закончу студию, и, возможно, мне предоставят жилье в артистическом общежитии.
Алексей располагал к себе, хотел знать о Галке мельчайшие подробности. Ей скрывать было нечего, и она рассказывала. Встречаться стали каждый день по вечерам, а в выходные дни посещали выставки. До встречи с Алексеем Галка, кроме театра, нигде ни бывала, именно он познакомил ее с достопримечательностями. И город ей понравился, и Алексей тоже, он умел нравиться, не блистая внешней красотой.
В октябре начался театральный сезон, Галку снова стали занимать в массовых сценах, и встречи с Алексеем стали реже. В один из первых дней октября в перерыве между занятиями она находилась в буфете театра и к ней подошел актер по имени Володя. Он часто оказывал ей знаки внимания, встретив одну в многочисленных театральных коридорчиках, старался обнять и прижаться щекой к ее щеке, неизменно повторяя одно и то же: «У тебя щечки как персики, так бы и съел всю, начиная с них!» При этом задорно смеялся. Ему было лет за пятьдесят, щеки колючие от плохо выбритой щетины, и Галка, не обольщаясь его вниманием, неизменно убегала от него. И вот сейчас в буфете он с заговорщицким видом шепнул ей в самое ухо: «Тут режиссер из столицы приехал, могу составить протекцию. Сейчас подойдет, я тебя с ним познакомлю».
Галка не успела возразить, а режиссер уже стоял рядом. Это был мужчина примерно одних лет с Володей, может старше, высокого роста, лысоватый, с большим орлиным носом и выпученными глазами неопределенного цвета. Уставившись на Галку, он назвал свое имя. «А отчество?» – полюбопытствовала она. «Это не обязательно», – ответил он и, получив сосиски и чашку чая, направился к столику. Воспользовавшись этим, Володя снова зашептал: «Знаменитый режиссер, соглашайся на встречу с ним, не пожалеешь. Сейчас организую. Пошли к нему за стол». Усадив Галку, Володя предложил режиссеру: «Можем вечером встретиться, Галочка желает сходить в ресторан». Заезжая знаменитость, разглядывая Галку, произнес: «Да. Я с удовольствием приглашаю Вас в ресторан».
«Только не в ресторан!» – подумала Галка. Но, понимая, что Володя замыслил переезд в Москву с ее помощью, решила ему помочь.
– Мы можем встретиться на квартире моей подруги, Татьяны. Вы ее знаете, Володя. Будет домашняя обстановка, уютная, без лишних глаз.
Мысль Галки была подхвачена, они договорились встретиться вечером. На занятиях Татьяны в этот день не было, и Галка тут же помчалась ей звонить, предполагая, что она не будет против знакомства со столичным режиссером. Улыбчивая, круглолицая Татьяна всегда была душой компании, за словом в карман не лезла. Услышав предложение Галки, она с удовольствием его приняла в ожидании интересной встречи с гигантом от искусства.
За полчаса до прибытия гостей Галка была у Татьяны. Раздался звонок в дверь.
– Это наверняка они!
– Больше сегодня некому, сейчас оценим столичного режиссера.
Мужчины с шумом ввалились в прихожую. Раздеваясь, Володя весело представил Татьяне своего спутника, тот галантно склонился к ее руке с поцелуем. Все прошли на кухню и заняли места за большим столом. Пили вино, принесенное мужчинами, и слушали нескончаемые рассказы режиссера о столице, знаменитых актерах, спектаклях. Галка заворожённо смотрела режиссеру в рот, забыв о его непривлекательной внешности. С каждым новым рассказом и персонажем он преображался, разыгрывая маленькие спектакли, ярко изображая различных героев. «Да, вот это действительно талант», – мысленно восхищалась Галка и проникалась к этому человеку глубоким уважением. Потом они танцевали, режиссер играл на рояле и пел песни. Как-то незаметно Галка осталась с ним наедине, и тут все ее восхищение рухнуло, едва он недолго думая полез к ней под юбку, задыхаясь от желания. Он стал ей противен. Оторвав от себя его руки, со словами «Оставьте меня в покое», она направилась к двери. «Не уходи! – виновато произнес он ей вслед. – Посиди со мной. Обещаю, не буду до тебя дотрагиваться»
Галка оглянулась и увидела протянутую к ней руку, приглашавшую сесть рядом. «Хочешь получить роль в моем спектакле?» – спросил он. Такое предложение застало ее врасплох. Направляясь на эту встречу, она знала, что приезжий режиссер будет на сцене их театра ставить старый классический спектакль, к тому же музыкальный, роли в нем все давно были распределены между артистами театра, вплоть до роли со словами: «Кушать подано». И вдруг это предложение от солидного человека. Он что, издевается над ней, решил пошутить с девушкой?!
Вслух произнесла: «О какой роли вы говорите?» И режиссер вошел в азарт, рассказывая о своем замысле. Он рисовал сцену в спектакле, которую создаст только для нее, сцена получалась красочной, но, даже по мнению Галки, никак не вписывалась в спектакль, который он собирался ставить. Эту пьесу Галка видела много раз, ее неоднократно прогоняли на их сцене, но только под руководством другого режиссера. Прервав фантазии столичного режиссера, она высказала по этому поводу свое мнение.
«Дорогая моя, – глубокомысленно изрек он, – хозяин этого – я, и действующие лица в нем будут такие, как я захочу. И исполнители тоже». Он привлек ее к себе и начал целовать. Словно прислушиваясь к своим ощущениям от этих ласк, она затихла в его руках. Податливость была воспринята им как согласие на дальнейшие отношения, и он прошептал ей на ухо: «Может быть, поедем ко мне в гостиницу, там мы будем одни». «Ах ты старый козел», – злобно подумала Галка и, оттолкнув его, встала, поправляя платье. «Я не собираюсь вступать с Вами в какие бы то ни было отношения и в роли, которую вы придумали, не нуждаюсь», – крикнула она ему в лицо, громко хлопнула дверью и прошла на кухню, оттуда раздавался беспечный смех Татьяны.
Они с Владимиром о чем-то беседовали.
– Спасибо, Владимир Алексеевич, за знакомство. Забирайте своего режиссера и уходите.
– Галочка, в чем дело, что случилось?
Володя не на шутку разволновался.
– Спросите у него по дороге.
Вошедший на кухню режиссер тихо сказал Володе: «Нам пора» и направился в прихожую, Володя с девчонками – следом. Попрощавшись, режиссер вышел первым, а Володя умышленно замешкался возле порога и, целуя им руки на прощанье, сказал Галке: «Зря ты с ним так поступила, жалеть потом будешь, не каждый день нас столичные режиссеры посещают. Я ведь для тебя старался. У тебя был шанс, и ты им не воспользовалась. Подумай, еще есть время исправить положение». И он закрыл за собой дверь.
«Что у вас произошло?» – сгорая от любопытства, поинтересовалась Татьяна. Галка рассказала.
– Да. О вводе в спектакль пойдут разные кривотолки. Он уедет, а ты останешься. Вот если бы он тебя с собой в столицу взял, тогда можно было его и полюбить. Вот о чем надо было в комнате с ним говорить. Наверное, прав Володя, моментом ты не воспользовалась. Обидела мужчину. Будешь извиняться, искупать свою вину и поведение?
Татьяна уже развеселилась, понимая, что вряд ли Галка ляжет с этим режиссером в постель. Строить карьеру она еще не научилась.
Все последующие дни Галка избегала встреч с режиссером, он поставил спектакль и уехал, а она осталась учиться в студии, где вскоре объявили список лиц, приглашенных на телевидение. Они должны были рассказать о своих творческих планах. В числе приглашенных была и Галка. Ее радость была безмерна, значит, она имеет перспективу как способная студентка. Позвонила Алексею, поделилась своей радостью. Он обещал посмотреть передачу. Несколько студийцев привезли на телестудию, причесали, загримировали, усадив за столики, отрепетировали и передача пошла в эфир. Она была очень короткой, дольше волновались перед ней. На следующий день она позвонила Алексею узнать его мнение. Он, конечно, не поскупился на похвалу: «Ты была королева!» и сразу назначил свидание на квартире Василия. Она не была там со дня их первого знакомства.
На свидание она ехала в полной боевой готовности: причесана, накрашена, со свежим маникюром и в красивом нижнем белье. Они встречались уже два месяца. На улице стало прохладно, и в ожидании троллейбуса она замерзла. На ногах были прозрачные чулки, и, чтобы согреть коленки, она терла их друг о друга. В этот вечер Галка как никогда хотела побыстрее встретиться с Алексеем, и ее раздражал медленно приближавшийся троллейбус, потом она долго ехала в нем.
Наконец, она выходит из троллейбуса, бежит к дому Василия, через несколько минут нажимает на звонок возле входной двери, она открывается – и Алексей принимает ее в свои объятья. Они проходят в теплую комнату, в которой ничего не изменилось, как будто она из нее и не уходила. Алексей усаживает ее на диван, садится рядом, обнимая и целуя, шепчет: «Я скучал по тебе. Наши редкие встречи выбивают меня из колеи, я постоянно думаю о тебе. Сегодняшнюю встречу ждал, как никогда за время нашего знакомства, Василий на дежурстве, квартира в нашем полном распоряжении. Может, выпьем немного?»
От него, как всегда, слегка пахло лекарствами. «Давай выпьем, – согласилась она, – замерзла я что-то». Он вышел на кухню и вернулся с двумя наполненными рюмками, протянул одну ей: «Выпей сразу». Она выпила жидкость из рюмки и задохнулась. Она задыхалась, как рыба, выброшенная на берег, таращила глаза, из которых текли, смешиваясь с тушью, слезы. Галка побежала умываться. «Как из бани», – подумала она, глядя на свое отражение в зеркале.
«Ну, как ты? Жива?» – серьезно спрашивает Алексей, а у самого лукавинка в глазах так и пляшет.
– Жива, как видишь. Догадываюсь, что спирт неразведенный мне дал. Спасибо!
– Не обижайся. Я сам не знал, что спирт не разведен. Василий свинью подсунул. Извини, это несмертельно, а без косметики ты стала лучше, милее.
Алексей прижимает ее к себе, Галке тепло и уютно в его объятьях.
– У меня сегодня плохой день, неудачная операция, умер человек. Давай помянем его.
Он приносит уже разбавленный водой спирт. Помянули.
– Тебе, Галочка, нужно поступить учиться в другое учебное заведение. Несерьезно то, что ты выбрала. Я могу помочь тебе в поступлении в институт, а не хочешь высшего образования, пожалуйста, медицинское училище. Я, кстати, там преподаю.
Он уже как-то начинал, в самом начале их знакомства, заводить разговор на эту тему
– Закончишь медучилище, будешь общаться с нормальными людьми, а не из богемы.
– Извини, а разве в театральном мире люди ненормальные?
– Ненормальные люди находятся, как правило, в психушке. Я не это имел в виду.
Алексей стал говорить о режиссерах, их женах артистках, играющих весь репертуар, а остальные артистки получают эпизодические роли или говорят «Кушать подано!», показавшись из-за кулис на минуту.
В его словах была правда, но поразительно, откуда он, врач, так хорошо знал закулисный мир театра. Наверное, из газет и журналов, ведь из них можно почерпнуть много чего интересного, и не только о людях искусства. И она рассказала ему о столичном режиссере и его предложении.
– А я, дуреха, отвергла это предложение и теперь буду в спектаклях говорить в лучшем случае «Кушать подано, господа», пока не найду себе мужа-режиссера. Мне показалось, что ты чем-то отдаленно напомнил мне столичного режиссера.
Хитро поглядев на Алексея, Галка рассмеялась.
– Понимаю ваш намек, сударыня. Предложением поступить в институт, а за это – постель. Неужели я похож на того старенького режиссера?
– Ну, не такой он и старенький, просто я его как-то сразу не полюбила.
– А я тебе нравлюсь?
Между Галкой и Алексеем началась словесная игра, она была шутливой, конечно, но, как известно, в каждой шутке есть доля правды.
Алексей, судя по его рассказам, был не последний хирург в городе. Он вводил ее в свой широкий круг интересов и знаний, он был полной противоположностью Марионасу, ласков, заботлив, внимателен, без цветов на свидание не приходил. Одно беспокоило Галку, он не приглашал ее к себе домой, а навязываться она не могла: язык не поворачивался, и гордость не позволяла. Благодаря ему она стала потихоньку отходить от дум о Марионасе, ей стало легче на душе от внимания этого сильного человека.
Сейчас, сидя на диване в комнате, освещаемой светом уличных фонарей, этот мужчина страстно целовал ее, сжимая в своих объятьях, и постепенно раздевал, желая ее близости. Сначала она позволяла, но воспоминание о сексуальном опыте с Марионасом заставило ускользнуть из объятий. Ей совсем не хотелось снова испытать неприятные ощущения. «Ну почему нельзя обойтись без постели, зачем он хочет все испортить?» – мелькало в ее голове. Оттолкнув Алексея, она стала собирать разбросанные вещи, торопливо надевая их на себя. В комнате повисло молчание. «Что случилось с тобой?» – недоумевая, спросил он.
– Я ничего не хочу. Не трогай меня!
Ее голос дрожал.
– Галочка, за что ты обиделась на меня? Если тебе не хочется близости со мной, то я и не настаиваю. Садись снова ко мне рядышком, и, хоть я чертовски устал за день, мы посидим и поболтаем до утра.
Он встал, нежно обнял, слегка касаясь губами лица, медленно и не разжимая объятий снова усадил ее рядом с собой на диван. Она сидела с закрытыми глазами, слушала ласковые слова Алексея, а видела перед собой лицо Марионаса. И вдруг неожиданно для себя Галка заплакала, слезы душили, и она дала им волю, от рыданий сотрясались плечи, вся ее душа и тело плакали, Галка прощалась с Марионасом.
Алексей, как будто поняв что-то, еще крепче прижал ее к себе, не утешая, давая выплакаться. Резко прекратив плакать, встала и ушла в ванную, приняла душ. Когда вошла снова в комнату, замотанная полотенцем, в ней горел свет, Алексей ждал ее появления, сидя в кресле.
– С легким паром Галочка. Наверное придется заночевать здесь. Ты не против? Тогда ложись в кровать, а я на диване.
Он подошел к кровати и откинул одеяло.
– Сейчас застелю тебе свежее белье.
Он достал комплект белья и приготовил для нее постель с женской ловкостью, Галка любовалась его умением. Она, легла, от белья пахло карболкой, возможно хлоркой, и на нем было приятно лежать. Алексей ушел в ванную, Галка уже стала засыпать, когда он вернулся, прошел к дивану и сел. Прошла минута, другая, и Галка стала физически ощущать его желание быть рядом с ней, словно он, протянув через комнату руки, обнимал ее. «Галочка, ты спишь?» – произнес он тихо.
– Нет. Жду тебя.
Она отбросила одеяло.
Он разделся и лег рядом, затаив дыхание, и, когда она, помедлив, прижалась к его телу, он дал волю своим бушевавшим в нем чувствам. Его безудержные ласки расслабили ее тело, оно стало податливым и желало его, они слились в одно целое, и Галка почти теряла сознание от чувства, не изведанного ею ранее. Остаток ночи пролетел без сна, они не разжимали свои объятья до утра.
«Может, никуда сегодня не пойдем?» – шептал он ей. «Разумеется, не пойдем. У нас же с сегодняшнего дня медовый месяц начинается», – в тон ему отвечала она. Понежась еще немного в постели, они быстро оделись и разбежались на остановке в разные стороны. Договорились встретиться вечером опять на квартире Василия.
Весь день прошел на занятиях, после которых Галка поехала домой, решила кое-что поделать до свидания, да и постирать не мешало, пока ребят дома нет. Не успела она переговорить со старушкой-хозяйкой и взять тазик в руки, как в дверь постучали и, не дожидаясь приглашения, вошел Алексей. Галке чуть плохо не стало.
– Что-то случилось? Проходи.
Он прошел и сел на табурет возле стола.
– Баба Настя, познакомьтесь, мой друг Алексей.
Старушка оценивающим взглядом оглядела мужчину и скрылась в другой комнате.
– Галочка, ничего не случилось. Просто я ушел сегодня пораньше с работы, настроение и состояние не рабочее, соскучился и приехал к тебе. Захотелось посмотреть, как ты живешь. Может, в ресторан сходим? К Василию сегодня нельзя идти вечером, у него самого будут гости. Я думаю все-таки снять квартиру тебе, у тебя жуткие здесь условия. Я и квартиру уже приглядел.
Он обнял ее.
– Не хочу я от Светы уходить.
– Глупышка ты моя, ведь ты же будешь со мной встречаться каждый день.
Нет, он не предлагал выйти за него замуж, он говорил только о встречах, отметила про себя она и, не отказывая ему окончательно, сказала, отвечая на поцелуи: «Я подумаю». В ресторан они не пошли, а когда пришла Света и ребята, они с Алексеем распрощались. Галка валилась с ног от бессонной ночи и почти сразу после его ухода легла в постель. Рассказала Свете о предложении Алексея.
– У Василия каждую ночь вы не сможете проводить, ему-то надо спать. Один вариант остается, тот, что он предложил. А сам где он живет, не спрашивала? Молодец, подруга. Как говорится, дать дала, а замуж не пошла. Спросить уже пора. Если уйдешь, в гости приходить будешь. Ко мне же не в Америку ехать.
Света успокоила, и встречи с Алексеем продолжались на квартире Василия. Иногда они появлялись, когда он не успевал уйти, тогда они перебрасывались ничего не значившими словами, а потом Василий закрывал дверь за собой, оставляя их одних. «Бедняжка, часто ему приходится дежурить» – подшучивала ему вслед Галка.
Очередной Новый год праздновали на квартире Василия, собралось много незнакомых Галке гостей, маленькая квартирка с трудом всех вмещала. Гости веселились, в уголке комнаты стояла маленькая елочка с игрушками. Произносили тосты по поводу года уходящего и встречи нового. Далеко за полночь гости парами стали расходиться. Алексей, перебрав, спал на кровати. Василий проводил до дверей гостей, а Галка сидела за столом, не зная, что предпринять дальше. Ехать на квартиру было уже поздно, и она решила подождать, когда Алексей проснется. Напротив нее за столом сидел пьяный черноволосый парень с красивым лицом. Как только она осталась одна, он тут же начал сверлить ее взглядом, не предвещавшим ничего хорошего. Галка стала помогать Василию убирать посуду в надежде, что парень, потеряв объект внимания, встанет и уйдет. Но не тут то было.
– Василий у тебя выпить не осталось, я хочу с Галочкой выпить.
– Ничего не осталось. Тебе пора идти домой, на остановке поймаешь машину.
– Зачем мне машина, я останусь ночевать у тебя.
Галка, в очередной раз войдя на кухню вместе с Василием, умоляла его выпроводить любыми путями этого парня. Василий вышел, и Галка услышала отголоски его разговора с этим Олегом, так его звали. Притаившись, она ждала, что теперь Олег покинет квартиру. Но этого не произошло. Галка вышла из кухни, подошла к спящему Алексею с намерением разбудить его, ее остановил Василий.
– Не буди его, пусть спит. Олег сейчас уйдет.
Последние слова были адресованы парню, но тот совершенно проигнорировал их и присел рядом с Галкой на диван. Василий лег рядом с Алексеем, и сразу же послышался его храп. Мирно сидевший до этого Олег встрепенулся, подошел к выключателю и погасил в комнате свет. Галку, сделавшую попытку выйти из комнаты, он перехватил по дороге и, несмотря на ее сопротивление, усадил рядом с собой на диван и принялся целовать, пытаясь снять с нее одежду. Освободиться из его железных объятий самостоятельно Галка не смогла и потому стала звать на помощь Василия, полагая, что он не спит, а только притворяется. «Не дозовешься своих дружков, Вася не подойдет, а Алексей спит мертвым сном», – усмехаясь, говорил Олег ей в ухо. Изловчившись, она вырвалась из его рук и, добежав до прихожей, сорвала с вешалки пальто, но замок входной двери открыть не успела. Олег одним прыжком настиг ее, вырвал из рук пальто, крепко прижал к себе и сказал твердо, трезвым голосом: «Я хочу тебя, сегодня ты будешь моей». «Этого не будет никогда», – отвечала она. И тогда, взяв ее на руки, он шагнул в комнату и со всего размаха бросил ее на диван, коршуном налетел на нее и стал срывать одежду, твердя: «Ты будешь моей, будешь». «Нет, нет! – кричала она ему в лицо. – Я лучше выброшусь из окна, чем стану твоей!»