Зинаида Андреева – Муштаева
Гражданка начальница
Он никак не мог с ней справиться, от бессилия рычал по-звериному, и вдруг нанес ей удар в челюсть, Галкина голова дернулась, она на секунду потеряла сознание и очнулась от собственного крика. Вначале даже не поняла, что кричит сама. Олег стоял рядом с диваном, а она, закрыв лицо ладонями, визжала от страха: между пальцами, которыми она пыталась ощупать собственное лицо, текло что-то горячее.
Проснулись Алексей и Василий, зажгли свет. Алексей пытался подойти к Галке, отнять ее ладони от лица. «Что случилось, почему ты плачешь?!» – недоумевал он. А Василий орал на молчавшего Олега. Не отнимая ладоней от лица, Галка побежала в ванную и посмотрела в зеркало на свое отражение. Левая щека и губы посинели и распухли, из рассеченной губы текла кровь.
Осмотрев свои раны, Галка успокоилась: все заживет, даже прибегать к помощи двух заспанных хирургов не придется. В дверь уже рвался один из них, Алексей. Галка была так зла на него, что не хотела открывать, но, услышав его угрозы взломать дверь, подчинилась. «Ты мне объяснишь, что произошло с тобой, пока я спал?» – подойдя к ней, он разглядывал ее перекошенное от удара лицо и рану на губе. Говорить было больно, но она рассказала о попытке Олега изнасиловать ее. Слушая, Алексей заклеил ей рану на губе пластырем.
– Ну вот, даже швов не нужно накладывать. Почему же ты сразу не легла ко мне, тогда Олег вряд ли бы попытался тебя изнасиловать.
Он укорял ее, но потом обнял, успокаивая.
– Я думаю, пора нам с тобой занимать квартиру моего друга. Он уехал на год в командировку, и квартира пустует. Пожалуйста, не возражай. Завтра же переедешь.
Он вышел и принес Галкины веши, она оделась.
– Этот тип все еще здесь?
– Василий пытается его проводить.
– Пойдем, поможем.
И Галка решительно вышла из ванной комнаты. Ее несостоявшийся «любовник» сидел с Василием на диване и мирно беседовал. Увидев такую идиллию, она взорвалась, угрожая посадить Олега в тюрьму за попытку изнасилования, в случае если он сейчас же не уберется из квартиры, а свидетелями в суде будут Алексей и Василий. Наверное, Галка выглядела очень решительно, так как Василий, многозначительно посмотрев на Олега, стал его выпроваживать. Тот послушался и уже из прихожей, натягивая перчатки, процедил сквозь зубы, глядя на Галку: «Ну, мы еще с тобой увидимся. До встречи».
В студии начались каникулы, и ее разбитого лица никто не увидел. Она переехала на квартиру друга Алексея, решив провести эти каникулы вне родительского дома. По планировке эта квартира напоминала жилье Василия, ей она понравилась. Алексей оставлял ее одну только в дни своих дежурств по больнице. Его любовь разгоралась с каждым днем, он радовал ее небольшими подарками, покупал всякие вкусности, а главное – среди зимы регулярно дарил цветы. Конечно, они быстро увядали, но она их не выбрасывала. Вылив дня через три воду из вазы, Галка оставляла их слегка подсохшими, и они смотрелись как живые. Любовь и внимание Алексея унимали боль от разрыва с Марионасом, она уже почти не думала о нем, чувствуя себя женщиной, которую любят и боятся потерять. О своей любви Алексей говорил ей постоянно, она этому верила и ждала момента, когда, наконец, он сделает ей предложение. Галка уже знала, что Алексей живет в этом городе недавно, своей квартиры пока не имеет, у него есть комната в общежитии. Но вот-вот он получит квартиру. И Галка воспринимала его рассказ об этом как просьбу подождать какое-то время с регистрацией брака и с визитом в общежитие не напрашивалась. «Ну что ж, было бы чего ждать, чего-чего, а это я умею» – думала она.
Вскоре она посетила женскую консультацию и узнала, что беременна. Наступления вечера и прихода Алексея Галка в этот день ждала с особым нетерпением. Но он не пришел, видимо, оставили дежурить. Утром она решила немного подождать и, если он не явится, после обеда поехать к нему на работу и обрадовать счастливым известием. Галка еле дождалась полудня, Алексей не приехал и она поехала к нему сама, заранее представляя его счастливое лицо, когда она сообщит новость.
Зная адрес больницы, быстро ее нашла. Толкнув дверь, вошла в вестибюль. У проходившей по своим делам пожилой женщины в белом медицинском халате спросила, как ей пройти к Алексею. С любопытством, оглядев Галку с головы до ног, женщина спросила: «А вы кто ему будете? Неожиданный вопрос застал Галку врасплох. Почувствовав неладное, она слукавила и объяснила женщине, что пришла к доктору на консультацию.
– Подождите здесь, сейчас я ему скажу о вашем приходе, и он выйдет. Как вас зовут?
Галка назвала свое имя. «Подождите», – снова сказала женщина и скрылась за дверью. В ожидании Алексея Галка прогуливалась по небольшому вестибюлю, мурлыча приставший с утра мотивчик модной песенки. Услышала женский голос, окликнувший ее по имени, оглянулась и увидела неподалеку от себя симпатичную рыжеволосую женщину, одетую в белый медицинский халат. Она подошла к Галке и быстро, как будто боясь, что ее остановят, заговорила: «Меня зовут Нина, я жена Алексея. Он сейчас на операции, а я, узнав, что вы здесь, решила с вами познакомиться. Вижу, вы очень молоды, красивы, у вас вся жизнь впереди, зачем вам нужен мой муж, у нас с ним двое детей, они еще маленькие, их надо растить. Вы понимаете это?»
Она говорила тихим, уставшим голосом, но он раздавался в ушах Галки как набат. У нее перехватывало дыхание, она молча слушала Нину, смотря в ее светлые глаза. Наконец смогла произнести: «Я не знала, что он женат и у него дети. Вы не разыгрываете меня? И откуда вам известно обо мне?»
Она спрашивала и удивилась своим вопросам. Ведь Алексей почти полгода жил с ней как с женой, а с настоящей женой встречался только на работе, получается так. А Нина ответила: «Мне давно сказали о вас».
Для Галки мир рушился окончательно, в голове стучала мысль: «Что делать, что теперь делать?» А Нина продолжала: «Прошу вас, оставьте моего мужа, не встречайтесь с ним, пожалейте моих детей, Алексей очень любит их. Умоляю вас». Женщина сделала попытку взять Галкины руки в свои. Испугавшись, что Нина начнет сейчас целовать ей руки и упадет на колени, Галка отшатнулась: «Нет, нет. Успокойтесь, он мне не нужен!»
Она развернулась и поспешила к выходу. На улице ветер обдувал ее разгоряченное лицо. «Боже, что же мне теперь делать?! Почему я ни у кого не спросила о его семейном положение, почему решила, что он холост?» – эти мысли стучали в ее голове. Теперь ей стали понятны слова Василия, однажды как бы между прочим оброненные им: «Мне порой кажется, что Алексей скоро плюнет на все, посадит тебя в машину и увезет отсюда». «Значит, не захотел, чтобы увез, поставил в известность его жену. Какое терпение у этой женщины, знала обо мне и не пришла устраивать мне скандал. Наверное, он запретил, и она не посмела ослушаться, боясь потерять его окончательно. Что же мне-то теперь делать с нашим уже живущим во мне ребенком, говорить ли теперь о нем Алексею?».
С истерзанной душой она приехала на квартиру, решив быстро собрать свои вещи и уйти к Свете. Уже на пороге она столкнулась с Алексеем. Судя по выражению его лица, он был в курсе ее визита к нему на работу. Взяв из ее рук собранную сумку, он прошел в квартиру.
– Возвращайся, давай поговорим, садись. Прости меня, я не хотел тебе говорить о своем семейном положении, боясь тебя потерять. Ты мне очень дорога, ты сама знаешь, как я тебя люблю. Не уходи, пусть останется все так, как было, нам же хорошо вместе.
Голос его выдавал искреннее волнение, а во взгляде, обращенном на Галку, были печаль и любовь. Помолчав, она решила сказать ему о своем положении.
– Я приходила к тебе на работу, потому что беспокоилась в связи с твоим вчерашним отсутствием, но не это главное. Я спешила поделиться своей радостью с тобой, а получила неприятность и теперь не знаю, как мне все это пережить
Алексей напряженно встрепенулся.
– Какой радостью ты собиралась со мной поделиться?
Он замер в ожидании ответа.
– Я беременна.
– Ура! Наконец-то я дождался от тебя хорошего подарка!
Быстро встав с дивана, он подошел к ней, поднял из кресла, обнял крепко-крепко и начал целовать ее глаза, нос, губы.
– Я так счастлив, что не могу описать словами. Спасибо!
Его восторгу не было предела, но Галка теперь четко помнила, что он женатый человек и у него двое детей. Она спросила: «Ты хочешь, чтобы я родила ребенка и стала матерью-одиночкой?»
– Ну почему одиночкой, я же буду с тобой, ты родишь, я со временем найду другую квартиру, в которой ты будешь жить с нашим ребенком, я буду заботиться о вас. Ты же любишь меня?
– Люблю.
«Наконец-то», – подумала она: значит, он добивался ее беременности. Как врач, он, конечно, знал все тонкости, связанные с зачатием. «Но когда я ему наскучу, он может найти мне замену и что я буду делать тогда?»
И Галка решила еще раз как следует подумать, прежде чем оставлять ребенка, но ему ничего не сказала. Обрадованный ее покладистостью, Алексей распаковал сумку, остаток вечера они провели вместе, потом он засобирался.
– Ты извини, Галочка, сегодня я должен явиться домой, к детям. Уже придется ловить машину, поздно. Ложись спать и спи спокойно. Я буду думать о тебе. До завтра.
Поцеловав ее, он ушел. И Галка приняла окончательное решение избавиться от ребенка. Она налила в ванную горячей воды, высыпала в нее горчичный порошок и сидела в этом растворе, периодически подливая горячую воду, до тех пор, пока не стала задыхаться. Сердце было готово выскочить из груди, а кожа стала бордового цвета. Еле выбравшись из ванной, она голой рухнула на диван. Когда сердцебиение с помощью валидола слегка унялось, она перешла на кровать с белоснежным бельем, легла, ощущая дрожь во всем теле, некоторое время ждала результата. Мысли долго одолевали ее, но потом она провалилась в спасительный сон, и лишь затрещавший будильник известил ее о начале нового дня. Пора было идти на занятия, она потянулась в постели, будучи еще во власти сна, и тут же соскочила с простыни, вспомнив о своей вчерашней экзекуции. Простынь была смята, но абсолютно суха и чиста. В смятении Галка быстро собралась и поехала в женскую консультацию, где получила направление на аборт. Попытки врача остановить ее от этого шага не принесли успеха. Она тут же направилась в больницу, ее положили в палату, подготовили к операции, делая попытки отговорить, но она никого не слушала, желая только одного – избавления от плода любви. Во время операции, лежа на гинекологическом кресле с широко раздвинутыми ногами, она испытывала стыд перед многочисленным медицинским персоналом, копавшимся в ее внутренностях. Боль была нестерпимой, словно внутрь засунули зонт, там его раскрыли и начали вытаскивать, хотелось орать во весь голос. Она вскрикивала и стонала, моля, чтобы быстрее все это кончилось. Наконец, когда ей уже хотелось взвыть и, оттолкнув ногой врача, встать с кресла, врач спокойно похлопал ее по ягодице и сказал: «Ну все, красавица. Почистили тебя. Жаль, красивый парень был бы. Увозите ее». И Галку на каталке доставили в палату.
Полежав и отдохнув, она уже не испытывала никаких болевых ощущений, как будто операция ей только приснилась. В тот же день ее выписали из больницы по ее просьбе, и вечером она стояла в массовке, изображая женщину из народа. Ей ничего не хотелось, кроме одного – уехать домой к маме. После спектакля она поехала к Свете, но не поплакаться, а просто побыть рядом с близким человеком. На снимаемую Алексеем квартиру она не поехала, боясь остаться там снова одна, со своими думами. Света обрадовалась, конечно, ее приходу, они поговорили, и Галка заночевала у подружки. Рядом с ней душевная тоска улеглась, стало почти спокойно, и она уснула.
На следующий день она приехала на занятия в студию и во время перерыва позвонила на работу Алексею.
– Ты где, почему тебя не было вчера дома? Что случилось?
Он забросал ее вопросами, почти не соблюдая конспирацию.
– А случилось то, что нашего с тобой ребенка больше нет. Я сделала аборт.
На том конце провода повисла гнетущая пауза.
– Ты шутишь, надеюсь.
– Не надейся. Ты же все-таки выбрал свою жену, ушел от меня, оставив в тот вечер. Ты так обрадовался известию о моей беременности и о том, что я знаю о жене и детях, решил, что я каменный истукан и все стерплю. Нет. Я устала.
– Подожди. Я вечером буду тебя ждать на нашей квартире.
– Хорошо, жди.
Выскочив из телефонной будки, она побежала на занятия, не ощущая ничего, кроме душевной пустоты. На следующем перерыве подошла Юля.
– Галка, ты где пропадаешь? Давненько и в ресторации с нами не была. Сегодня у моего знакомого день рождения. Составишь компанию? Купим небольшой, скромный презент и явимся. Уговорила?
Приглашение было кстати, хотелось отвлечься от навалившихся событий. «Уговорила», – ответила она.
– Ну и славненько, а то смотрю на тебя, что-то мрачная ты стала за последние дни, даже похудела вроде.
– Да уж куда худеть!
– Ну и прекрасно. Значит, после занятий идем в магазин за подарками и прямиком к моему знакомому.
– А вечерний спектакль, мы успеем вернуться?
– Не дрейфь, подруга, успеем все сделать.
После окончания занятий четверо сокурсниц зашли в магазин, вскладчину купили имениннику подарок и заявились в гости. Квартира была полна народа, все гости уже сидели за столом и требовали с хозяина налить задержавшимся гостям по штрафной. Девчонки пели, танцевали, и в самый разгар веселья Галка напомнила подружкам, что пора ехать в театр. Тем уже никуда ехать не хотелось.
«Поедем ко второму действию», – предложила Юля – кто нас там в людской толпе, массовке, будет по пальцам считать?» Такие проделки Юля устраивала частенько, ей все сходило с рук, она же была любимицей «классной дамы». Подождав еще немного, Галка решила ехать одна. Увидев, что она уходит, девчата все-таки присоединились к ней, а Юля их догнала уже на улице. Транспорт близко к театру не подходил, а поэтому половину пути они бежали. Запыхавшись, влетели по крутой служебной лестнице в проходную, и вахтерша им объявила, что только что закончилось первое действие. Начался антракт. За это время они успели надеть сценические костюмы и загримироваться. Находясь на сцене, Галка услышала, что сегодня, на вечернем спектакле присутствует их «классная дама»: опасения за опоздание были не напрасны. «Теперь она всех по пальцам пересчитала», – думала она и оказалась права.
После окончания спектакля Галка вышла из театра вместе с Татьяной. Та сказала, что Павел интересовался, куда пропала Галка.
– Ты не хочешь с ним встретиться? Зря. Хороший парень. Ты сейчас куда, на квартиру? Хочешь, пойдем ко мне, я одна, родители как всегда на гастролях. Чай попьем и спать ляжем. А то мне одной скучно.
Галку ждал Алексей, но она не хотела его видеть. Хотя, может быть, он не смог прийти, и ей придется оставаться в четырех стенах наедине со своими думами. Они с Татьяной были уже возле парадного театрального входа, от которого расходилась после спектакля оживленная публика. Люди шли в основном парами, и Галка невольно позавидовала их праздничному настроению. Артисты подарили им свое искусство, зарядив положительными эмоциями. Татьяна повторила свое приглашение, и Галка направилась к ней ночевать, а утром на занятиях встретилась с Юлей и ее подружками. Они собрались в театральном буфетике и обсуждали вчерашнее празднование дня рождения. Сегодня предстояло сдавать зачет по одному из предметов, учиться оставалось всего три месяца, Галка не волновалась, знала, что сдаст сегодняшний зачет. Юля начала подсмеиваться над Галкой за ее вчерашние опасения по поводу опоздания на спектакль и вдруг, осекшись на полуслове, заулыбалась. Взору присутствующих предстала величественная, мужеподобная фигура «классной дамы». Подойдя и поздоровавшись, она спросила, хмуря брови, голосом, не предвещавшим ничего хорошего: «Почему ваша четверка вчера не явилась на первое действие спектакля, вышли на сцену только во втором и, как мне доложили, не совсем в трезвом состоянии?» Эту речь она произнесла, разглядывая в упор Галку. «Почему об этом вы спрашиваете меня?» – в тон ей спросила Галка.
– Потому что мне известно, что это ты организовываешь гулянья.
Угроза в ее голосе нарастала, девчонки притихли как мышки, наблюдая за разыгрывающейся на их глазах сценой. Галка давно чувствовала нелюбовь к себе этой дамы, при каждом удобном случае получала от нее колкие замечания по поводу и без, она постоянно выделяла ее среди сокурсников своей неприкрытой неприязнью. В чем была причина такого предвзятого отношения к ее персоне, Галка не знала, но почти догадывалась: она не позволяла себе заискивать перед этой состарившейся женщиной, не находила в этом необходимости и желания. «Классная дама» и раньше пыталась спровоцировать конфликт, но Галка старалась избегать острых углов, а сейчас, когда девичья душа плакала, переживая личную трагедию, и желала утешения, ее незаслуженно обвинили, и она не захотела это терпеть. Пытаясь сдержать гнев, Галка бросила вызов: «Прошу сейчас же выдать мне документы, учиться в вашей студии я больше не желаю». Лицо «классной дамы» осталось бесстрастным, она равнодушным тоном бросила: «Пожалуйста, хоть сейчас!» и направилась к своему кабинету. Все присутствовавшие при этом поединке моментально очнулись, заговорили наперебой, останавливая Галку от опрометчивого шага, но она почувствовала облегчение от выпаленных слов. Видимо, решение уйти из студии зрело давно, Алексей в этом был не последней скрипкой. И сейчас ей хотелось только одного: забрать свой аттестат о среднем образовании и уехать домой, забыть все. Она направилась вслед за «классной дамой».
– Подожди, не сходи с ума. Ведь твой диплом отдадут приближенному артисту, не имеющему образования. Осталось-то три месяца учиться! Остынь!
Так уговаривала ее Юля, бежавшая вслед вместе с девчонками. Ничего не ответив, Галка толкнула дверь и вошла в кабинет. «Классная дама» делала вид, что очень занята изучением содержимого ящиков стола, за которым восседала. «Прошу выдать мне документы», – обратилась к ней Галка. Та, прервав свои занятия, посмотрела исподлобья, усмехнулась.
– Не пожалеешь?
– Нет, не пожалею.
Женщина тянула время и не торопилась отдавать Галке аттестат, возможно, рассчитывая на ее смирение, но услышав повторное требование, неторопливо стала рыться в небольшом сейфе и наконец извлекла из него документ, посмотрела на Галку и ласковым голосом произнесла: «Будешь забирать?».
Ничего не ответив, Галка приблизилась к столу и выхватила документ из ее рук. Не попрощавшись, она выскочила за дверь. Там ждали девчонки, они что-то говорили, но она уже их совсем не слышала, бежала по коридорчикам театра к выходу. Тут же поехала за своими вещами на квартиру, увидела по окуркам в пепельнице, что Алексей здесь уже побывал. Не мешкая, покинула квартиру и заехала к Свете попрощаться. Но подружки дома не оказалось.
«Подожди, скоро должна прийти», – сказала баба Настя, наливая Галке чай. Времени до отправления поезда было не очень много, но она успела за чаепитием рассказать старушке, что уезжает насовсем, бросила учебу.
– Ну, а Алексей-то твой знает, что бросила учебу? Одобряет? Ты его тоже ведь бросаешь. Может, зря ты так делаешь.
Старушка пыталась вникнуть в Галкины проблемы, но откровения не получила и, домыслив что-то сама, вздохнула.
– Небось, женатый твой Лешка-то, тогда и не жалей его, ничего путного у вас с ним не выйдет, только время зря потеряешь. Да и на кой тебе быть артисткой, это же один разврат!
Старушка продолжала рассуждать по поводу морали, но пришла Света.
– У нас гости! А ты чего с вещами, снова ко мне пришла жить?
– Нет, я уезжаю домой, насовсем, бросила учебу.
– Как ты решилась на такое, а как же мечта? Что ты будешь делать в нашем поселке? Оставайся пока не поздно. Ты выбрасываешь коту под хвост все годы обучения!
Света волновалась и пыталась отговорить Галку, но все было бесполезно.
– Проводишь до поезда? Еще билет нужно приобрести…
– Поехали.
На вокзале они были за час до отправления поезда, легко купив билет, сели на скамейку и разговаривали. Галка так и не сказала Свете, что была беременна и сделала аборт. Все последние дни у Галки прошли в стремительном темпе, она совершала поступок за поступком, как будто кто-то невидимый координировал ее действия. И вот теперь она сидит на вокзале, возле своих вещей, как старуха у разбитого корыта. Мечтала стать богатой актрисой и счастливой женщиной, но ничего не приобрела, кроме печального опыта. Света о чем-то говорила, передавала просьбы и приветы своим родным, Галка старалась слушать подругу, но ловила себя на мысли, что ей нестерпимо хочется услышать голос Алексея.
«Посиди и подожди меня, я скоро», – сказала она Свете и выбежала из вокзала. Первый попавшийся по пути телефон не подавал признаков жизни, не было даже гудков, у второго аппарата была срезана трубка, в поисках исправного телефона, пометавшись по привокзальной площади, она в отчаянии свернула на прилегавшую к площади улицу. Наконец нашла работающий телефон, набрала номер. Длинные гудки показались вечностью. И тут на том конце провода сняли трубку. Едва переводя дыхание, она попросила пригласить к телефону Алексея. Его уставший голос раздался сразу, видимо, он находился неподалеку.
– Здравствуй, Алексей. Звоню, чтобы попрощаться, я уезжаю.
– Когда вернешься?
Значит, он не был еще на квартире, не знает, что она забрала вещи.
– Никогда. Я уезжаю навсегда.
На другом конце провода секундная пауза, а потом взрыв эмоций. Забыв про конспирацию, он кричал.
– Я одобряю, что ты бросила свое заведение, но зачем уезжать, мы же обговаривали варианты замены ему. Ты сейчас где?
– Звоню с телефона-автомата с какой-то привокзальной улицы.
– Когда твой поезд?
– Через пятнадцать минут.
– Но я не успею к тебе даже на машине скорой помощи!
– И не нужно. Прощай.
Положив трубку на рычаг, она вернулась к вокзалу. Света, взволнованная Галкиным отсутствием, сидела возле ее вещей, устремив взор на входную дверь и при ее появлении вскочила с места.
– Я уже думала, что ты опоздаешь к поезду. Может, передумаешь уезжать?
– Нет, не передумаю.
Едва успели занести в вагон вещи и обняться на прощанье, как поезд тронулся. Галка села на лавку и стала бездумно смотреть на мелькавшие за окном строения, деревья. В душе была пустота, к которой примешивалось сомнение в правильности сделанного шага. Разговор с Алексеем не прошел бесследно. За окном вагона скоро совсем стемнело, и, положив под голову сумку, свернувшись калачиком, она пыталась заснуть. В вагоне было тихо, пассажиры спали, колеса, громко стучавшие на стыках рельс, гулко отдавались в Галкиной голове, от окна дуло. Накрывшись пальто, она начала считать стук колес и незаметно уснула. По прибытию на станцию она пересела с поезда в теплушку и скоро была дома, свалившись как снег на голову, без предупреждения. Родные были рады ее возвращению, и Галкина душа стала оттаивать в кругу семьи.
Ей было двадцать лет, и надо было искать другой жизненный путь. С трудоустройством возникли трудности, вакансий не было, но через четыре месяца работа нашлась в одной из местных контор. В первый свой рабочий день перед коллективом сотрудников, состоящим из женщин, она предстала, продумав все детали своего скромного туалета. И, несмотря на то, что большинство из них знали Галку с детства, ее разглядывали с интересом и любопытством, словно диковинку, умудрившуюся сменить профессию артистки на столь скромный труд. Молва о том, что ее выгнали из студии, давно гуляла по поселку: никто не мог поверить в то, что инициатива исходила от нее. Женщины с пристрастием следили за ней, любой ее шаг не оставался незамеченным. Галка понимала: они видели в ней потенциальную соперницу и разлучницу, а потому старались заранее облить грязью. Злые языки, как известно, страшнее пистолета. Они терзали, разрывали ее и без того истерзанную душу, но Галка не сдавалась, демонстрируя абсолютное безразличие ко всяким кривотолкам.
Мужчины не давали ей прохода, желающих добиться «любви артистки» хватало, и ей нравилось играть в доступность, зля и провоцируя тех, кому ей хотелось мстить. Но оказывалось, что мстила она себе самой. Получив отказ, горе-любовник таил зло и, видимо, при удобном случае хвастался своей псевдопобедой перед друзьями. Снежный ком ненависти нарастал.
Прошел год с момента ее возвращения в родной поселок. Однажды ей назначил свидание бравый офицер, пытавшийся ухаживать за ней еще в то время, когда она дружила с Марионасом. Тогда и свидание не состоялось, и в Галкиной памяти остался неприятный осадок: неторопливо возвращаясь с места встречи, увидела его с другой девушкой. Получалось, что ею пренебрегли! И вот сейчас, будучи женатым, в отсутствии своей дражайшей половины он решил «сходить налево».
Был февраль, снега намело по самые крыши домов, стоял сильный мороз. Обутая в валенки, с черной сумочкой в руке, она бежала по расчищенному тротуару между сугробов на свидание к этому офицеру. Улица была бела от снега и безлюдна. Впереди она видит дом с палисадником и калитку, возле которой стоит мужчина. Его чёрный силуэт резко выделяется на фоне снега, это сигнал, знак, что можно заходить в дом, они обговорили его заранее. Мужчина, увидев Галку, входит в дом, следом она. «Тебя никто не видел?» – спрашивает он и пытается обнять. Он высок, строен, у него мужественное лицо, острый взгляд серых глаз исподлобья, тяжелая челюсть. Она садится за накрытый по этому случаю стол, офицер разливает по бокалам красное вино, и они выпивают под его незатейливый тост. Кавалер не молчит, интересуется ее теперешней жизнью и бывшей, театральной. Явно ждет откровений и возможной клубнички. Хитро взглянув на него, Галка отвечает: «Прекрасно живу, почти как на сцене, возможно, и звание заслуженной артистки получила бы уже, если бы не ушла из театральной студии. Жаль здесь некому его присваивать». Галка смеется, глядя в его недоуменное лицо. После выпитого вина в голове слегка шумит, и Галка ждет с нетерпением, когда офицер выйдет из комнаты. Наконец это происходит. Достав из сумочки пачку слабительного, она одним махом высыпает ему в бокал с вином, размешивая прямо пальцем, и вернувшийся мужчина застает ее с невинным видом сидящей за столом. Подойдя, он берет ее на руки и сажает на диван, садится рядом и начинает целовать, Галка не сопротивляется, ей нужно, чтобы они еще раз выпили. И она шепчет ему страстно в ухо: «Мне очень хорошо с тобой. Но давай еще немного выпьем».
Он с готовностью встает и, взяв со стола бокалы, один протягивает ей. Галка облегченно вздыхает – в этом бокале нет слабительного. Они выпивают и закусывают фруктами. «Подготовился женишок-то. В это время года не сыскать в нашем поселке фруктов. Кто-то привез их ему из города», – торжествует она от такого внимания к своей персоне. На глаза ей попадает большой шарф, который его жена носила на голове с осени до весны. «Какой красивый шарфик», – восхищается Галка. Мужчина встает с дивана, берет шарф в руки и передает ей. «Я тебе его дарю», – говорит он, видимо, умиляясь своей щедрости. Галка смеется в душе: этот шарф в поселке знаком каждой дворняжке. «Спасибо, я не могу принять такой дорогой подарок», – жеманно-кокетливо произносит она и откладывает шарф в сторону. Ей становится скучно в его компании. Полагая, что она пьяна, мужчина делает неоднократные попытки ее раздеть, но она ускользает из его рук и думает, как же ей уйти. Повод для этого находится сам.
Неожиданно мужчина задает вопрос: «Скажи, Галочка, а вот ты раньше бы пришла ко мне домой, если бы я позвал?» «Это когда раньше?» – интересуется она, «До поступления в театральное?. Момент для ухода подходящий» – решает она и, взрываясь неподдельным негодованием, восклицает: «Так ты что, сейчас пригласил меня как падшую женщину, в полной уверенности не получить отказа. Ты считаешь, что за эти годы я стала другой и сейчас лягу к тебе в постель?! Я не стала доступной для всех. Ты ошибаешься». Быстро надев пальто, она выскакивает за дверь. Догнав у калитки, он просит прощения и умоляет придти на следующий вечер. Она дает согласие и убегает.
«Вряд ли завтра ты захочешь с кем-то любовного свидания», – злорадно думает она, упиваясь своей маленькой местью. А ведь четыре года назад, когда она, поссорившись с Марионасом, согласилась на встречу с этим тогда еще холостым офицером, он предпочел ей другую, ничуть не лучше.
На следующий день, сгорая от любопытства, ближе к вечеру позвонила ему и услышала еле живой голос. Он просил извинения, встретиться сегодня с ней не сможет. «Что случилось, я весь день ждала этой встречи», – еле сдерживая смех, спросила Галка.
– Я плохо себя чувствую, видимо простыл, не ходил сегодня на службу, вызвал врача и оформил больничный лист.
– Поправляйся.
Она положила трубку и впредь обходила его стороной.
Света регулярно приезжала на каникулы, но рассказать про Алексея ничего не могла: пути их не пересекались, а писем он Галке не писал.
Девчонки закончили театральную студию и разъехались кто куда, Юля осталась при театре, а Татьяна строила планы переезда, она еще не закончила Университет. Обе писали ей, регулярно сообщая о своей жизни, веселили, поднимая жизненный тонус.
А поселок был похож на стоячее болото, и она стала в нем задыхаться. Ей надоело быть белой вороной, дразнить всех кумушек и мужиков, и в одном из писем Галка сообщила девчонкам, что успокоилась, взятая ей пауза закончилась и она готова вернуться в труппу, хотя бы во вспомогательный состав, так как жизни без театра не представляет. Юля тут же дала ответ с приглашением и с заверением помочь устроиться. Обгоревшая за лето на огородных грядках, Галка стала похожа ни мулатку. По-прежнему работала в конторе, обеспечивая только себя, и мысленно готовилась к переезду.
Наступила осень и пора открытия театрального сезона, и Галка сообщила матери о своем решении вернуться в город своей юности. Та категорически возражала, приводя веские аргументы не в пользу этой затеи, но Галка была непреклонна и выехала к Юле. Едва в окне вагона показались первые городские строения, ее сердце взволнованно и радостно застучало в ожидании предстоящей встречи с местом, где она так много познала и пережила, явившись сюда совсем глупой девочкой.
Ей хочется быстрее вдохнуть воздух, которым она дышала почти три года. Поезд останавливается, она ступает на перрон, и необъяснимое счастье охватывает ее. Галка идет по привокзальной площади: здесь ничего не изменилось. Ей хочется громко крикнуть: «Я вернулась!» Взгляд натыкается на телефонную будку, и ее неумолимо влечет к ней, хочется набрать номер Алексея и услышать его голос. Она борется с этим желанием, садится в подошедший троллейбус и едет к Юле. Из окна любуется городом, рассматривает спешащих по своим делам людей, они все ей кажутся родными, и от этого легко и радостно на сердце.