Абай Тынибеков
Идущие
Вскоре Наби-бек оказался на главной площади ставки и остановил коня. То, что он увидел, поразило его ещё больше. Трёхглавого царского шатра на месте тоже не было. Большая терраса, на которой располагался шатёр только позавчера, была пуста. Наби-бек спешился, передал коня подбежавшему воину, подошёл к ступеням, ведущим на террасу, ненадолго задержался, осматривая её, затем поднялся, прошёл к самому её центру и встал там, уперев руки в бока и оглядываясь по сторонам. Он посмотрел на два столба, между которыми прежде на верёвках была растянута шкура с изображением оленя. Наби-бек подошёл к этим столбам. Обрывки верёвок свисали с них. Он взялся за один из концов и стал рассматривать. Верёвка явно была перерублена, а не отвязана. «Очень спешили», – подумал Наби-бек.
К террасе стремительно примчался сотник, осадил разгорячённого скакуна, быстро спешился, подбежал к месту, где стоял Набибек, и замер в почтительном поклоне.
– Говори, – кивнул Наби-бек, смотря на него с высоты террасы.
– Властитель, в стойбище и вокруг него никого не обнаружено. Осмотрели все жилища и все ближайшие окрестности. Судя по обнаруженным следам на этой дороге, – сотник показал рукой на главную дорогу, – все ушли на север.
– Встаньте дозором вокруг стойбища. Подбери место для размещения пленных и присмотри загоны для лошадей, – повелел Наби-бек.
– Будет исполнено, властитель.
Наби-бек посмотрел на могучего тысячника, что в ожидании стоял невдалеке, и кивнул ему. Тысячник тут же спешился, подошёл и, не поднимаясь на террасу, остановился, склонив голову и приложив ладонь к груди.
– Боранды, скоро сюда прибудет правитель. Уже темнеет. В долине он запретил разбивать лагерь, но здесь надо сделать это. Правителю и войскам нужно как следует отдохнуть. Походную юрту правителя возведём здесь, на этом настиле. Как только прибудут обозы, распорядись, – повелел Наби-бек, очень уважительно относясь к тысячнику.
– Будет исполнено, властитель.
* * *
Ночь опустилась на землю без плавного заката, как это бывает в равнинной местности, а почти мгновенно, словно лавина, скатившись на стойбище с горных вершин и погрузив всю округу в непроглядную тьму. Плотный туман, потянувшийся от озера по всему побережью, влажной прохладной массой плавно вползал в каждую щель и в пустых каменных жилищах, и в возведённых юртах, окутывая зажжённые костры и запалённые факелы мутной пеленой, отчего они становились тускнее и, казалось, теряли свой жар.
– Даута, брата царя Демира, среди пленных не оказалось, – возлегая на расстеленных шкурах, тихо произнёс куньбек Янгуй.
Наби-бек сидел рядом, держа в руках чашу с молоком. В походной юрте правителя в очаге под таганом на трёх ножках с треском полыхал огонь, дрожащим пламенем освещая жилище.
– Правитель, а может, он был там, но царь Демир решил почему-то не выдавать его? – предположил Наби-бек. – Ведь, кроме меня, в лицо никто из наших людей его не знает. Даже если царь и увидел брата, то мог не сказать об этом.
– Тогда зачем он вообще сказал мне о нём? Только о нём? – куньбек Янгуй вопрошающе взглянул на собеседника, протянул руку и взял чашу с молоком.
– Видимо, подумал, что ты, правитель, всё равно узнаешь о его брате, и это вызовет подозрения и породит недоверие в будущем, – ответил Наби-бек.
– Может быть и так, но я думаю, что причина кроется в другом. Сдаётся мне, что между ними нет истинных братских отношений. Возможно, Даут всё это время жил надеждой однажды стать царём тиграхаудов и желал как можно скорее сменить брата на троне. Мне показалось, что царь Демир знает об этом и всегда знал, поэтому и сказал о нём. Вполне может быть, что он нашими руками решил избавиться от Даута, не желая стать братоубийцей. Услышав о том, что кто-то увёл всех людей из главного стойбища, он понял, что это сделал Даут и что отныне именно он стал предводителем народа. Иначе зачем вот так сразу все подозрения переводить на брата? Он понял, что потерял власть, и теперь у него только один выход – войти в доверие ко мне и постараться сделать так, чтобы я вернул ему власть, покарав брата. Другого выхода у него нет. По этой причине отныне он будет служить мне верой и правдой. И я воспользуюсь этим сполна. Завтра же, Наби-бек, он в полном твоём распоряжении. Узнай у него обо всём, что нас интересует. Ты должен знать всё о количестве их людей и войск, о расположении стойбищ, пастбищ, обо всех их землях, о соседях по всем границам, в каких отношениях они состоят и с его народом, и между собой. Только после этого все наши люди прибудут сюда, – куньбек Янгуй пригубил чашу.
– Будет исполнено, правитель, – не вставая, но выпрямившись, почтительно ответил Наби-бек.
Глава вторая
Как и весь народ, зная уже обо всём, что произошло и в долине, и в ставке тиграхаудов, Иджими с нетерпением ожидал веления правителя выдвигаться в земли, отныне принадлежащие им по праву победителей. Он в числе первых встречал гонцов от правителя, вслушивался в каждое слово и, не услышав приказа о выдвижении, разочарованно возвращался к юрте, не отвечая на приставания младшего брата Илими с просьбой посмотреть, как он метко выпускает стрелы по мишени из своего маленького лука. Илими, видя, что брат не в настроении и чем-то огорчён, умолкал, присаживался рядом, не мешая его думам, но не понимая происходящего, и лишь поглядывал с надеждой на внимание.
* * *
Юрта старика-возничего, с которым Иджими пришлось в одной кибитке проделать весь долгий путь от озера Лобнор до этих мест, располагалась на самой восточной окраине стойбища, возле леса, и представляла собой жалкое жилище, собранное из больших растрёпанных лоскутов грязного войлока, наброшенных на каркас из прутьев и беспорядочно стянутых верёвками. Иджими подъехал к ней, спешился, оглянулся по сторонам и, никого не увидев, привязал коня к стоящей кибитке. Затем откинул ветхий полог на входе в юрту, наклонился и вошёл.
Внутри всё было так же убого, как и снаружи. Через небольшое верхнее дымоходное отверстие, радуя глаза, в юрту пробивался пучок утреннего света, слегка рассеивая царящий полумрак. Иджими, прищурившись, осмотрел жилище, в котором не было ничего, кроме скудной посуды, очага, тагана на трёх ножках и брошенных вокруг старых войлочных ковриков, нескольких овечьих шкур и потертых кожаных сумок. Иджими подошёл к тагану и протянул над ним ладонь. Убедившись в том, что очаг холодный, он вздохнул, ещё раз огляделся и вышел наружу.
Светило едва взошло над горами и пока не коснулось лучами даже верхушек деревьев, и от этого лесная гуща была наполнена темнотой и казалась зловещей. Иджими подошёл к кибитке, заглянул внутрь, задумчиво постоял и стал отвязывать скакуна, как вдруг услышал какой-то шорох за спиной, со стороны леса, и тут же обернулся, потянувшись к мечу, притороченному ремнями ножен к седлу. Всмотревшись в ближние заросли, он увидел старика-возничего, пробиравшегося среди деревьев и уже почти вышедшего на окраину леса. Иджими, успокаиваясь, убрал руку от меча, глубоко вздохнул и прикрыл было глаза, но тут же открыл, вздрогнув от чьего-то прикосновения к ноге. Огромный лохматый пёс с разодранными короткими ушами обнюхивал его, тяжело и учащённо дыша, часто высовывая длинный язык, лениво мотая слюнявой мордой и оглядываясь на старика.
– Кто это там? Кому это я понадобился? – недовольно бурча, непонимающе поглядывал на Иджими уставший старик. Он остановился в нескольких шагах, щурясь и рассматривая гостя.
– Это я, Иджими. Ты не узнал меня? – вытянув руки в стороны, громко произнёс юноша и улыбнулся.
Пёс тем временем, лениво виляя хвостом, прошёл под кибитку и лёг, поглядывая то на старика, то на юношу.
– А, это ты, старший сын самого Наби-бека! – подойдя ближе и глядя прямо в лицо Иджими, узнал старик. – Не думал, что ты вспомнишь о старике и навестишь.
– Рад видеть тебя, старец, – Иджими приложил руку к груди и слегка наклонил голову. – Я не забывал о тебе.
Старик пристально посмотрел в глаза юноши и ответил на приветствие, почтительно приложив руку к груди и низко склонив голову.
– Ты, наверное, устал, давай присядем, – вежливо предложил Иджими.
Старик кивнул и направился к бревну, что лежало возле юрты, сбоку от входа. Иджими последовал за ним. Они присели и какое-то время молча смотрели на пса, который всё никак не мог найти удобного места под кибиткой, чтобы прилечь. Наконец пёс угомонился.
– Что ты делал в лесу в такую рань? – посмотрев на старика, спросил Иджими. – Вижу, не на охоту ходил, – оглядев его с ног до головы, после паузы добавил он.
Старик был очень худ, лицо и руки его покрывали сечки, а одежда была больше похожа на жалкие лохмотья.
– Тут вот какое дело, – как-то нерешительно начал старик, затем взглянул на Иджими, словно пытаясь понять, поймёт тот его или нет, и продолжил: – Вышел-то я несколько дней назад на охоту…
Старик вдруг замолчал и с неподдельной тревогой посмотрел в сторону леса. Только теперь Иджими заметил, что глаза старца совершенно другие, нежели он помнит: вокруг зрачков появились странные белёсые мутноватые круги. От увиденного ему стало не по себе.
– Что случилось, старец? – взволнованно спросил Иджими.
Старик, услышав, вздрогнул и перевёл взор на молодого гостя, словно только что заметил его присутствие.
– Что с тобой? – всматриваясь ему в лицо, ещё более взволнованно спросил Иджими.
– Ты, юноша, зачем приехал? – неожиданно и тихо спросил старик.
– Я… я хотел увидеть тебя… может, тебе что-нибудь нужно… узнать… – растерянно ответил Иджими.
– Поезжай… поезжай… мне ничего не нужно… – старик раздражённо опустил голову, замотал ею, замахал руками, словно пытаясь избавиться от надоедливых мух, и поднялся на ноги.
Иджими тут же вскочил и отступил на шаг в ужасе. Старик обошёл его, нервно откинул полог на входе в юрту и скрылся внутри. Иджими, ничего не понимая, смотрел на полог в полной растерянности от увиденного, от тех разительных перемен, что произошли со стариком на его глазах.
* * *
Джуйя, как всегда, была возле своей юрты. Она носила воду из небольшой речки, что журчала невдалеке, подкидывала хворост в огонь, мыла посуду, вытрясала коврики в стороне от жилища, в общем, занималась обычными домашними делами и не сразу заметила подъехавшего к берегу Иджими. Увидев юношу, она оглянулась на вход в юрту, убедилась в том, что никто ещё не вышел наружу, тщательно вытерла лицо и руки, поправила одежду на себе и побежала к нему, слегка подтягивая подол длинного платья.
Иджими спешился. Отпущенный конь подошёл к воде, опустил низко голову, понюхал, широко раздувая ноздри, и начал пить.
– Ты почему так рано? – подбежав к Иджими, спросила Джуйя, радостно рассматривая его лицо.
Иджими задумчиво посмотрел ей в глаза и молча присел на валун. Джуйя перестала улыбаться, подошла и присела перед ним на корточки, взяв его за руки.
– Иджими, что-то случилось? Ты чем-то расстроен? – тихо спросила Джуйя.
– Я навестил старца… – Иджими запнулся и мотнул головой. – Помнишь, я тебе рассказывал?
– Да, помню, конечно, – кивнула Джуйя.
– Странный он какой-то стал… – Иджими вновь ненадолго замолчал, словно подбирал нужные слова, и взволнованно продолжил: – Будто и не он вовсе…
– Что с ним? – ничего не понимая, спросила Джуйя. – Иджими, чем он тебя так расстроил?
– Когда я приехал, то не застал его. Потом он появился и сказал, что несколько дней был на охоте, но при этом с собой у него ничего не было. Понимаешь, совсем ничего. Ни добычи, ни оружия – ничего. Весь ободранный и исхудавший. И пёс его такой же. Но самое главное – он был очень сильно чем-то напуган. Очень сильно! Я заметил, как он смотрел на лес. Он хотел было о чём-то сказать, но взглянул с ужасом на заросли и прогнал меня. Взял и тут же прогнал меня! Представляешь? – на одном дыхании произнёс Иджими.
– Да, странно всё это, – Джуйя задумчиво поднялась, не отпуская рук Иджими, и присела рядом на валун. – Ты же говорил, что он всегда был словоохотливым и спокойным.
– Признаться, он напугал меня, – тихо произнёс Иджими. – Я такого не ожидал. Думал, что он обрадуется, увидев меня. Я же повёз ему еды и ещё кое-что, но… Вон, всё в мешках.
Иджими кивнул в сторону коня – к седлу с обеих сторон были приторочены два больших кожаных мешка.
– В юрте пусто, ничего нет. И волов я не видел. Как он живёт? Чем питается? Где всё?.. Ничего не понимаю… Вот я и приехал к тебе… Кому ещё я скажу о таком?
– Иджими, ты правильно сделал, что приехал, но чем я могу помочь? Скажи, – тихо с сочувствием в голосе произнесла девушка.
– Джуйя, мне кажется, за ним нужно скрытно понаблюдать. Без еды да в таком состоянии он долго не сможет прожить. Думаю, он одинок и его никто не навещает, – поделился мыслями Иджими.
– Наверное, ты прав, – задумчиво произнесла Джуйя и вдруг спросила: – А почему ты не оставил там гостинцы, те, что повёз? Расстроился и забыл о них, да?
– Да, я только теперь вспомнил о них, – кивнул Иджими.
– Отвези, Иджими, и незаметно оставь где-нибудь, но чтобы он нашёл их без труда. Хорошо? – слегка улыбнувшись уголками губ, попросила Джуйя.
– Хорошо, Джуйя, я так и сделаю. А наблюдать буду с верными друзьями. Им тоже придётся всё рассказать. Иначе ничего не получится, – приняв решение, уверенно сказал юноша.
– Это ты правильно придумал, Иджими, с друзьями будет легче.
Джуйя заметно расслабилась и улыбнулась так, что её красивые глаза заблестели и заискрились, а милое лицо засияло, подобно светилу. Теперь она была такой, какой её привык видеть Иджими. Глядя на неё, он тоже улыбнулся.
– Поезжай, Иджими, тебе пора, – поднимаясь, ласково попрощалась Джуйя.
– Хорошо, Джуйя, пора, – кивнул Иджими.
Джуйя нехотя выпустила его руки из своих, слегка склонила голову перед ним и направилась в сторону юрты, оглядываясь с улыбкой.
* * *
– Первыми будете вы, братья Айю и Баркут, вас сменят Габи и Кабат, потом Куньми и Акташ, а после них я и Кассак, – завершил разговор Иджими.
Они сидели вокруг костра. Сумерки сгустились, и вместе с ними пришла прохлада.
– Иджими, а, если старец направится в лес, нам что делать? – спросил Айю. Он был высокого роста и очень широк в плечах, мощным телосложением заметно отличаясь от друзей-сверстников.
– Один из вас должен пойти следом и оставлять метки на деревьях, а второй – тут же сообщить мне. Мы все быстро соберёмся и пойдём за старцем. Нам нельзя упустить его. Только так мы сможем узнать, что случилось с ним и что происходит в лесу, – ответил Иджими.
– А если он вообще никуда не пойдёт? Тогда что делать? – задал вопрос Баркут, брат Айю, стройный юноша с маленькой головой, острым взглядом и крючковатым носом.
– Тогда последим несколько дней, а потом сами осмотрим лес, мы же не знаем его. Заодно поохотимся, – пожал плечами Иджими. – Есть ещё вопросы?
Он окинул взором друзей. Они молчали.
– Всё, расходимся. Пора спать.
Иджими поднялся.
* * *
– Иджими, ты с друзьями следишь за старцем уже три дня. Может быть, достаточно? – сидя возле Иджими на валуне возле речки, спросила Джуйя.
– Джуйя, – Иджими взглянул ей в глаза, – ты никому об этом не говорила?
– Нет, а что? – удивилась она.
– Еду, что я тогда оставил старику в кибитке, он, видимо, нашёл и забрал. Но её было не так много, а он с псом больше не выходил из юрты. Вот я и подумал, может, ты кому-то сказала, и ему принесли еды, пока мы не начали следить, – объяснил Иджими свой вопрос.
– Нет, никто не знает о том разговоре. А вдруг он… – Джуйя испуганно прикрыла рот ладонью.
– Ты чего? Думаешь, он умер? – растерянно спросил Иджими.
Джуйя, часто моргая, кивнула и пожала плечами. Иджими молча смотрел на неё, затем опустил голову.
– Надо бы как-то заглянуть к нему в юрту, – почти прошептала Джуйя. – Ты же хочешь помочь ему, а получается что-то не так…
Иджими задумчиво поднялся. Со стороны юрты послышался звук конских копыт: кто-то подъехал. Иджими оглянулся и увидел возле юрты всадника. Джуйя тоже взглянула туда и вскочила на ноги.
– Это мой брат. Мне пора.
Джуйя быстро посмотрела в глаза Иджими, улыбнулась уголками губ, слегка склонила голову и побежала к жилищу. Иджими видел, как её брат спрыгнул с коня, взглянул в их сторону и быстрым шагом вошёл в юрту.
* * *
Наступили сумерки. Оставив коней в небольшой низине возле стоявших там двух лошадей, Иджими и Кассак стали тихо взбираться по склону.
– Куньми, Акташ, вы где? – добравшись до края, Иджими тихо окликнул друзей. – Это мы, Иджими и Кассак.
– Тише вы, – послышался близкий голос.
– А, вот вы где, – подползая к друзьям, что лежали на земле, прошептал Иджими. – Ну, что там? Старик так и не появился?
– Появился только что. Что-то взял из кибитки и обратно зашёл в юрту, – повернул голову к Иджими Куньми.
– Жив, значит, старик, – прошептал Иджими. – А что взял-то? Кибитка пустая же.
– Выходит, не пустая. Он долго возился там, а потом с какими-то мешками выбрался и занёс их в юрту, – щёлкнув языком, довольно произнёс Куньми. – И на умирающего с голоду он вовсе не похож. Шустрый такой. Мы с Акташем чуть не ахнули от удивления. Да, Акташ? – Куньми повернулся в сторону лежащего рядом Акташа и ткнул его локтем в бок.
– Угу, – ответит тот.
– Ну и дела… – прошептал Кассак.
– А пёс где? – спросил Иджими.
– В юрте, наверное. Наружу при нас не выходил, – ответил Куньми.
– Больше ничего не заметили? В округе никто не появлялся? Со стороны леса ничего не было? – вглядываясь то в сторону юрты старика, то в сторону чернеющего леса, тихо спросил Иджими.
– Я ничего. А ты, Акташ? – Куньми вновь посмотрел на напарника и опять ткнул его локтем в бок.
– Хмм, – прозвучало в ответ.
– Он тоже ничего, – поворачивая голову к Иджими, ответил за Акташа Куньми.
– Ладно, поезжайте отдыхать, – слегка хлопнув Куньми по плечу, сказал Иджими.
Куньми снова ткнул локтем в бок Акташа и пополз вниз по склону. Акташ последовал за ним.
– Ой! Ты чего мне на руку наступил? Вот я тебе… – вдруг тихо вскрикнул Куньми.
– Хе-хе-хе, – послышался смех Акташа.
Вскоре Иджими и Кассак остались одни. Опустилась ночь. На небе появились тусклые звёзды. Стало прохладнее.
– Чего он очаг не топит или костёр возле юрты не зажигает, а? Холодно ночами уже, да и еду надо же как-то готовить, – в который раз удивился Кассак.
– Странный он какой-то стал. Не поймёшь его. Всё у него теперь не как у людей. У кого только я не спрашивал о нём, никто ничего не знает. Очаг он разводил. Это точно. Когда я в тот раз приехал к нему, то видел в остывшем очаге остатки дров, но с тех пор ни разу. Всё это после той охоты и началось, – прошептал Иджими. – Он будто боится чего-то или кого-то и поэтому огнём не хочет выдавать своего присутствия здесь. Даже пса держит в юрте. Думаю, холодными ночами пёс согревает его, иначе замёрз бы уже.
– М-да, дела… А волы где? Нет же их. Куда они-то подевались? Мы всю округу осмотрели, но ни костей, ни шкур не нашли. Вообще ничего. Если бы он отдал их кому-то, то с кибиткой отдал бы. Зачем она ему без волов? – соглашаясь с другом, произнёс Кассак.
Они замолчали, продолжая вглядываться в сгущающуюся тьму.
* * *
Небосвод едва засветлел над горными вершинами, бледным фоном выделив их чёрные величавые силуэты. Иджими и Кассак, позёвывая, борясь со сном, наблюдали за юртой старика.
– Скорей бы Айю и Баркут приехали, – согревая дыханием руки, прошептал Кассак.
– И я озяб, но до смены ещё далеко. Братья побудут здесь весь день – и всё, мы прекращаем наблюдение. Отдохнём, а завтра на рассвете вместе поедем в лес и сами всё там осмотрим. Старик, видимо, не собирается покидать юрту, а мы не можем следить за ним бесконечно, – откидываясь на спину и тоже потирая руки, тихо напомнил Иджими и тут же добавил: – Я уже начинаю жалеть, что всё это затеял и вас втянул.
– Вон он, – чуть громче положенного вдруг сказал Кассак.
Иджими быстро перевернулся на живот. Старик с сумкой на плече вместе с собакой направлялся в сторону леса, растворяясь в утренних сумерках.
– Вот. Дождались всё-таки. Действуем, как договорились. Я за ним, а ты скачи за всеми нашими. Я отпущу его немного вперёд и пойду следом. Пёс может меня учуять, если сильно приближусь. Трудно будет не потерять его из виду, но ничего не поделаешь, будем стараться. Идите за мной по меткам – я буду делать насечки на деревьях и ломать ветки. Всё, пора, – Иджими коснулся рукой плеча Кассака и спросил: – Ты заметил, куда он направился? Где вошёл в лес?
– Да, запомнил. С этого места между юртой и кибиткой. Будь осторожен. Я помчался, – посмотрев в лицо друга, Кассак стал быстро спускаться.
Иджими ещё раз взглянул в сторону леса и последовал за Кассаком к своему скакуну.
* * *
В лесной гуще было совершенно темно. Деревья росли настолько близко друг к другу и так цепко переплетались ветвями, что порой были абсолютно непроходимы, словно живая стена, преграждая путь. Иджими сошёл с коня и вёл его на поводу, держа в руке меч, дабы делать насечки на стволах и срубать ветки. Он часто останавливался и прислушивался, пытаясь уловить малейший шорох впереди, искал проходимые места и иногда поглядывал вверх, на звёзды в редких просветах над головой, чтобы не сбиться совсем с пути.
«Эх, надо было собаку с собой взять!» – думал он, очень сожалея о том, что ни ему самому, ни кому-то из друзей в голову не пришла эта мысль.
Небо заметно посветлело, и окутанный туманом лес хоть и очень слабо, но стал проглядываться на несколько шагов вперёд. Иджими удалось обнаружить следы старика, и он, немного успокоившись, уверенно шёл за ним, не забывая при этом оставлять метки и стараясь быть как можно тише.
* * *
Кассак вместе с друзьями быстро вернулся к юрте старика. С места наблюдения они, следуя подсказкам Кассака, определили, где старик вошёл в лес, и направились в гущу. Через какое-то время пришлось спешиться и вести лошадей на поводу.
– Эй, Айю, иди вперёд. Ты среди нас всегда был самым лучшим следопытом, – оглянувшись назад, тихо обратился к другу Кассак.
Тот молча обошёл всех и возглавил группу, внимательно вглядываясь то себе под ноги, то в деревья по сторонам. Из-за высокого роста он часто пригибался под разлапистыми ветвями. Вскоре он увидел первую метку, оставленную Иджими, – срубленную ветку.
* * *
Иджими шёл по следам старика, стараясь не выдать своего присутствия громким звуком: тщательно высматривал сучки и ветки под ногами, следил за тем, чтобы конь тоже не производил лишнего шума, и при этом остерегался приближения к старику, дабы пёс не обнаружил его.
День уже прошёл свою середину. Светило неустанно пробивалось пучками лучей сквозь тесную, дремучую лесную чащу, рассеиваясь среди ветвей и едва достигая земли, покрытой толстым слоем хвои и валежником. От безветрия воздух среди деревьев поначалу казался застоялым, густым и вязким, но, насыщенный смолистым привкусом, он не спирал дыхания, не доводил до душного изнеможения и излишней потери сил, поэтому сильной жажды Иджими не испытывал.
За всё время преследования Иджими ни разу не увидел старика, но изредка слышал впереди звуки: треск веток, шум крыльев внезапно вспорхнувшей потревоженной птицы, редкой в этих местах, и поэтому знал, что идёт верно.
«Странно, на кого он тут охотится? Ни следов зверя какого-нибудь, ни птицы здесь почти нет», – думал Иджими, часто оглядывавший окрестности.
Ближе к вечеру юноша уловил приглушённые звуки за спиной. Остановившись и повернувшись назад, стал прислушиваться и вглядываться в гущу деревьев. Вскоре Иджими увидел Айю, а за ним и всех друзей. В ожидании их приближения он присел на землю.
* * *
– Нужно что-то делать с лошадьми, – тихо сказал Иджими друзьям, присевшим кругом. – С ними мы будем сильно отставать и можем потерять старика. К тому же от них много шума. Если старик нас заметит, то мы ничего уже не узнаем и все наши задумки и труды будут напрасными.
– Нужно оставить их здесь под присмотром, – решительно предложил Куньми.
– Да, верно. Решение, думаю, единственное и правильное, – кивнул Иджими. – Кому-то двоим нужно будет быть с ними. Кто устал или не хочет идти дальше? Говорите правду. Мы друзья, не бойтесь осуждения… К тому же ещё неизвестно, кому будет труднее – тем, кто пойдёт дальше, или тем, кто останется здесь.
Все молчали.
– Предлагаю Габи и Кабата, – вновь подал голос Куньми. – Они немного младше, и им будет труднее, чем нам. А ведь мы не знаем, как долго придётся идти за стариком. Хотя Иджими прав, и неизвестно, что может случиться здесь. Однако, если что-то будет не так, они смогут вернуться на лошадях в стойбище.
Худощавые, чем-то похожие друг на друга Габи и Кабат переглянулись и пожали плечами, не возражая Куньми.
– Что скажете, Габи и Кабат? – взглянув на них, прямо спросил Иджими.
– Хорошо. Надо так надо, – быстро кивнул Габи и посмотрел на Кабата.
Тот тоже согласился уверенным кивком.
– Что ж, решено, так и поступим. Габи и Кабат, вы остаётесь здесь с лошадьми. Будьте бдительны. Отдыхайте по очереди. Всех скакунов, кроме ваших, стреножьте. Оружие держите наготове. Костёр постарайтесь не разжигать. Только в крайнем случае, если будет очень холодно, сделайте это. Еда и вода есть у каждого, как мы и договаривались. На несколько дней должно хватить. Всё, друзья, нам пора. Старик только на вид кажется малосильным, а на самом деле, как я убедился, очень выносливый и скорый на ход.
Иджими поднялся, а за ним и все встали с мест. Иджими подошёл к Габи и Кабату и обнял каждого, ободряюще похлопав по плечам. Айю, Баркут, Акташ, Куньми и Кассак тоже попрощались с остающимися. Потом сняли с коней сумки с привязанными к ним свёрнутыми козьими шкурами, нагрузили их на себя поудобнее и направились на восток, быстро исчезая среди деревьев.
* * *
– Эй, Кабат, не знаю, как ты, а я пойду за всеми и поведу лошадей. Дожидаться здесь не буду. Случись что-нибудь, кто им поможет, кроме нас с тобой? – решительно сказал Габи.
– Верно, я согласен. Будем ближе к ним, – согласился Кабат.
* * *
Завершался третий день преследования группой юношей старика охотника. Сумерки сгустились и наполнили лес непроглядной тьмой, принеся с собой прохладу и звенящую тишину.
– Всё, встаём на отдых. Дальше идти уже невозможно, – вытянув руку и коснувшись широкой спины идущего впереди всех Айю, прошептал Иджими. – Старик тоже до утра будет отдыхать.
Друзья собрались возле Иджими, стараясь не шуметь, сняли сумки и опустились на землю. Отвязали лёгкие тёплые шкуры и тихо расстелили их, руками расчистив землю от веток и еловых шишек.
– Поедим и спать. Первым в дозоре буду я, потом Кассак, Куньми, Акташ, Баркут и Айю, – стал шептать Иджими. – Если кто-то что-то услышит или заметит, сразу будите всех. Старик, как мы поняли, костра тоже не разжигает, но поглядывать в его сторону нужно. Всякое может быть.
* * *
– Эй, все просыпайтесь! Быстро, быстро! – Айю тормошил друзей, стараясь как можно тише будить их своим густым низким голосом. – Вставайте же скорее!
Первым вскочил на ноги Иджими.
– Что случилось, Айю? – встревоженно, но тихо спросил он.
– Вон что, – Айю показал рукой.
В стороне, где должен был быть старик, сквозь предутренний туман в темноте виднелся тусклый, далёкий, мерцающий свет от огня.
– Старик что, костёр разжёг? – предположил Куньми.
– Я тоже так подумал, но вы смотрите, смотрите, – шептал Айю.
Все стали всматриваться и скоро увидели, что огней иногда становилось много, и они разлетались в стороны, будто кто-то разбрасывал огромные головёшки.
– Что это? – удивлённо, но излишне громко произнёс Акташ и тут же сам прикрыл ладонью рот.
– Тише ты! – одёрнул его Баркут.
– И давно это? – спросил Иджими.
– Вот только и увидел, – буркнул Айю.
– Что там творится? Это не просто костёр. Огни похожи на факелы. Странно всё это, – прошептал Иджими.
– Я пошёл, – вдруг решительно сказал Айю. – Я один.
Глянув исподлобья на брата, он закинул на спину колчан со стрелами, взял лук и направился в сторону огней. Никто не успел и слова произнести, как он уже бесшумно растворился в сумраке.
* * *
Не по годам мощнотелый и рослый Айю, несмотря на своё телосложение, бесшумно шёл в темноте по совершенно незнакомой ему местности. Прирождённый охотник-одиночка, он, словно матёрый хищник, как только нутром ощущал присутствие жертвы, тут же начинал азартно её выслеживать и преследовать и почти всегда ловко настигал. Так случалось во все его выходы на промысел зверя. Вот и сейчас он понял, что начинает большую охоту. На мгновение остановившись, он глубоко вдохнул, закрыл глаза, запрокинул назад голову и сильно сжал кулаки, затем выдохнул, решительно тряхнул головой и двинулся вперёд. Сонливость, расслабленность мгновенно покинули его тело, и теперь он уже был собран и очень сосредоточен.
* * *
– Кто должен был стоять в дозоре? – тихо, но сурово спросил друзей Иджими.
– Я, – прошептал Баркут.
– Ты уснул? – не меняя тона, вновь спросил Иджими.
– Да, – признался тот.
– Ты понимаешь, что ты не только брата, но и всех нас подвёл? Айю поэтому ушёл один. Он знал о твоих слабостях, и ему стало стыдно за тебя, за такого брата. Ты это-то понимаешь? Он своим поступком приносит нам всем извинение за тебя, – укоризненно произнёс Иджими.
– Простите меня, друзья, – виновато попросил прощения Баркут.
– Ладно, потом разберёмся. Пошли за Айю, – Иджими стал собирать вещи. – Ты, Баркут, возьми мешок брата.
* * *
Айю приближался к месту, где странным образом бесновался огонь. Туман и густые заросли не давали возможности как следует рассмотреть, что там происходит, и поэтому он украдкой подходил всё ближе и ближе. Когда до огня оставалось расстояние одного полёта стрелы, Айю услышал многоголосое звериное рычание, очень похожее на рычание собак или волков. Пробравшись среди деревьев ещё на несколько десятков шагов, он замер и стал всматриваться. То, что он увидел, ужасом поразило его до самой глубины души, словно в одно мгновение острые холодные шипы вонзились в сердце. Он смотрел не отрываясь и чувствовал, как волосы на голове зашевелились, будто кто-то ледяными пальцами взъерошивал их, по спине к макушке пробежал холодок и тело в одно мгновение покрылось липким потом… Зрелище, что предстало перед его взором, было самым жутким из всего, что он видел в жизни.
Возле костра стоял старик охотник со своим ощетинившимся и сипло лающим псом и бросал горящие палки в разные стороны, а вокруг медленно кружили странные на вид люди. Их было не меньше десятка. Почти обнажённые, в набедренных повязках из шкур, они, пританцовывая, продвигались друг за другом то в одну сторону, то, вдруг быстро развернувшись, в другую. Но самое страшное заключалось в том, что у них вместо лиц были волчьи морды. Эти существа злобно рычали и жутко оскаливали клыкастые пасти, высовывая длинные языки.
