Ахмет Хатаев
Битва над бездной
– Эди, вам бы духовником работать, такие слова сказали, что сердце сильнее стало биться, – мило улыбнулась она.
– Сейчас только этого мне не хватает, а так вроде все нормально складывается. И вообще непонятно, как наш таксист не узрел во мне будущего духовника и стал ругать мое высшее партийное руководство, – заявил Эди, еле сдерживая себя, чтобы не улыбнуться.
– Эди, вы зря так, я с уверенностью могу сказать, что он относится к вам с большим уважением, – отпарировала Елена.
– Я заметил, он действительно к нам обоим хорошо относится, – поправил ее Эди, одобрив про себя наблюдательность и сегодняшнее поведение Елены.
За разговором на эту тему они пришли к гостинице, а затем проследовали в ресторан. По указанию метрдотеля, как уже примелькавшимся посетителям, для них освободили от таблички «заказан» один из столов у фонтанчика и почтительно обслужили.
После обеда Эди и Елена, обмениваясь мнениями о просмотренных в музее картинах великих мастеров живописи, прогулялись по проспекту Маркса и вернулись в гостиницу.
Скоро в номере раздался звонок. Это был Моисеенко.
– Привет, позвонил так на всякий случай, а вдруг вернулись, – почти пропел он в трубку. – Надеюсь, экскурсия понравилась?
– Добрый день, только что пришли, музей словами не описать. Особенно в восторге Елена, – ответил Эди, сделав вывод, что моисеенки плотно отслеживают его передвижения по городу.
– Передавайте ей мои пожелания добра и всяческих удач. Если она рядом, можете передать ей трубку, я это сделаю сам.
– Спасибо, обязательно передам, когда выйдет из ванной, она будет рада узнать о ваших пожеланиях, – сказал Эди, решив пока исключить их прямое общение.
– Понял, понял, выходит, она к вам надолго приехала? – хихикнул Моисеенко.
– Андрей Ефимович, я не спрашивал, как-то неудобно, – заметил Эди, чтобы дать понять Елене, с кем он разговаривает.
– А знаете что, возьмите ее с собой на нашу встречу, – предложил Моисеенко.
– Я только за, но надо спросить, какие у нее планы, ведь помнятся ваши слова о душе, – сыронизировал Эди, намекая, как тот предостерегал его о неискренности Елены в отношениях с ним.
– Да, вы правы, надо спросить, тогда буду ждать вашего звонка. Было бы неплохо поужинать вместе.
– С ужином вы хорошо придумали, но в этот раз ресторан я сам подберу, да и стол оплачу, а то получается нехорошо, вы все время угощаете, – подчеркнул Эди, чтобы послушать, как резидент отреагирует на его предложение.
– Понимаю вас и потому не против такой инициативы, лишь просьба – подберите что-нибудь в центре, – неожиданно согласился Моисеенко. – И еще, заранее блюда и напитки не заказывайте, по крайней мере для меня, я люблю это делать сам.
– Хорошо, что предупредили, а то по привычке шашлык из баранины мог заказать, – пошутил Эди, а у самого мелькнула мысль: «Резидент осторожничает, так и быть, учтем и эту его привычку», – решил он.
– Можно бы и шашлык, но на ночь предпочитаю чего-нибудь проще, – в тон ему заметил Моисеенко, а затем, будто неожиданно вспомнив, спросил: – Скажите, а с билетами решили?
– Еще нет, но решу сегодня или завтра в первой половине дня.
– Хорошо, только не откладывайте, иногда в ту сторону билеты сложно бывает купить.
– Если что, я своего таксиста попрошу, и он достанет, – усмехнулся Эди, найдя возможность на перспективу охарактеризовать Антона перед резидентом.
– Смотрите, чтобы он вас не подвел, я вам в прошлый раз говорил об этом ушлом народце в машинах с клетками на боках, – предостерег Моисеенко.
– Мне с ним детей не крестить: я попросил – он сделал, не сделал – до свиданья. Вот и все отношения, но пока не подводил.
– В таком случае присмотритесь, может, этот – исключение из правил и для чего-нибудь сгодится, – смягчился Моисеенко.
– Я так и сделаю.
– Прекрасно, уверяю вас, при таком подходе не ошибетесь, – менторским тоном произнес Моисеенко, а затем, спешно протараторив: – Ой, как же я увлекся, совещание в верхах, нельзя опаздывать, звоните, – прервал связь.
Эди, услышав короткие гудки, вернул трубку на аппарат.
– Теперь вы свободны? – успела спросить Елена, как послышался легкий стук в дверь, вызвав недоумение на ее лице.
– Если этот стук не по наши души, то да, – сказал он и пошел открывать.
Как только открылась дверь, в прихожую шагнул Володя и буквально вполголоса выдохнул:
– Эди, надо идти, Люба уже ждет. Елена, а вы остаетесь здесь, будут звонки, действуйте по обстановке.
– А где она ждет? – спокойно спросил Эди.
– Около лестничного пролета, – шепнул Володя, уже прикрывая за собой дверь.
– Что значит по обстановке? – смущенно спросила Елена у Эди.
– В этой ситуации, – улыбнулся Эди, – во-первых, отвечать на все звонки. Они могут быть от Моисеенко, которого вы знаете, а также от незнакомых людей. Моисеенко нужно ответить, что Эди занимается рестораном и билетами, а другим – скоро вернется, что передать. Как общаться с моисеенками знаете: вопрос – ответ, вопрос – ответ, и не более того. Во-вторых, достаньте из ящика стола буклет гостиницы. В нем найдете справочник телефонов администратора ресторана, в котором мы только что были, и представителя авиа- и железнодорожных касс. В ресторане закажите стол на четыре человека, желательно на веранде. Для этого назовете номер, в котором находимся, и телефон, а у представителя касс забронируйте два билета на поезд до Минска с выкупом сегодня, – не торопясь, наблюдая за тем, как Еленой воспринимаются его просьбы, промолвил Эди и направился к выходу, чувствуя устремленный ему в спину взгляд. В этот момент он думал, а до конца ли она поняла его и сможет ли в точности их выполнить.
– Не беспокойтесь, я все сделаю как надо, – неожиданно услышал он голос Елены.
– Хорошо, не забудьте, пожалуйста, закрыть за мной дверь на замок, – попросил он в ответ и вышел в коридор.
Как и сказал Володя, Люба встретила его у лестничного пролета и повела в явочный номер.
– Какие впечатления от музея? – спросила она, на первом же шаге взявшись за его локоть.
– Хорошие, – сдержанно улыбнулся он в ответ.
– Вы зря сердитесь, я больше не буду, – сыронизировала Люба.
– Надеюсь, – в том же тоне ответил Эди.
– Признаюсь, мне удалось справиться с той женщиной, и вы мне помогли в этом.
– Ее я понимаю, но вас лично – нет, – сказал Эди, вспомнив, как она помогала выстраивать отношения с Еленой.
– Эди, уверяю вас, мне и на самом деле удалось с ней справиться.
– Спасибо, Любонька, вы настоящий друг, – заметил Эди и легонько коснулся ее руки.
Со стороны их диалог вполне мог сойти за общение увлеченных друг другом молодых людей.
Неожиданно понизив голос, Люба спросила:
– Не догадываетесь, почему Володя сам к вам примчался?
– Нет, но это меня удивило, так ведь можно все запороть.
– До прихода главного оставались какие-то пять минут, вот и…
– Зря, шеф опытный человек и понял бы ситуацию, – сохраняя на лице подобие улыбки, прервал ее Эди.
– Не знаю, но они с Артемом так решили, – объяснила она, открывая дверь в номер, где их ждал Володя, во всей фигуре которого ощущалось напряжение.
– Они уже там, – взволнованно сообщил он.
– Володя, рад тебя видеть, я не успел об этом сказать, настолько быстро ты ретировался, – спокойно сказал Эди. Затем, не дожидаясь его ответа, кивнул на дверь комнаты совещаний и попросил: – Доложи, пожалуйста, а то неудобно вламываться без разрешения.
– Я тоже рад, извини, что так получилось, докладывать не надо, генерал сказал, чтобы сразу заходил, – пояснил Минайков.
Глава VIII
Подняв взгляд на Эди, который, войдя в комнату, закрыл за собой дверь и начал докладывать о своем прибытии на совещание, начглавка прервал его, доброжелательно произнеся:
– Заходи, заходи, почитатель высокого искусства, и присаживайся к нам, надо поговорить о неотложных делах.
При этом протянул ему руку, уже присевшему было за приставной стол напротив Артема. Правда, последний отчего-то не решился повторить маневр шефа, а лишь приветствовал Эди кивком головы.
– Ну как там наш знаменитый музей, многое ли успели посмотреть со своей красавицей? – продолжил генерал. – К сожалению, мне никак не удается туда вырваться, хотя жена и пилит постоянно, мол, давай сходим и поглядим, послушаем лекции знатоков исскусства.
– Не много, товарищ генерал, времени было мало, всего два с половиной часа.
– Да, два с половиной часа – это действительно мало для такого тонкого дела. Но не горюй, вот выведем на чистую воду этого хитреца, и тогда можно будет выкроить побольше времени на все эти высокие материи, но пока, подполковник, надо активизироваться и активизироваться. Время, скажу откровенно, работает не на нас. Противник поджимает по всем направлениям, и складывающаяся в стране и вокруг нее политико-экономическая ситуация позволяет ему это делать успешно, но об этом позже. Сейчас же прошу подробнейшим образом рассказать о встрече с Моисеенко, не на блины же так хитро-мудро он втаскивал тебя в эту затрапезную гостиницу. К сожалению, лишь с середины вашего разговора технарям удалось оживить прослушку, так как о месте встречи узнали слишком поздно. Понимаешь, хитрец так мастерски сыграл свою партию, что всех обвел вокруг своего жирного носа: мотнулся то в одну, то в другую, то в третью гостиницу. Не сам, конечно, а его люди, которых мы знаем. И самое интересное – во всех трех бронировал номера с предварительной оплатой. Но номер в «Минске» для него снял какой-то неизвестный двумя днями раньше по паспорту, владелец которого, как оказалось, умер три года тому назад, – на одном дыхании произнес Маликов и глубоко вздохнул, чтобы продолжить.
– Это мог сделать Гриша, который участвовал в той встрече, – вставил свое слово Эди, воспользовавшись возникшей паузой. – Если он не входит в число тех, кого сегодня отслеживали по другим гостиницам, то об этом можно говорить с уверенностью.
– Что скажешь, полковник? – спросил Маликов, глянув на Артема.
– На выходе этого типа сфотографировала наружка, и он не был в числе тех, кто разъезжал по гостиницам, – ответил тот.
– А кто он вообще?
– Ранее не попадал в поле зрения.
– Надеюсь, отследили и установили?
– Сейчас занимаемся этим, одновременно анализируем сводку встречи, где он рассказывает о себе, отвечая на вопросы Эди.
– Понятно, – недовольным голосом выдавил из себя генерал, а затем, переведя взгляд на Эди, спросил: – Что ты можешь сказать о нем?
– Первым делом предлагаю показать его фото администратору гостиницы, чтобы выяснить, он ли снимал номер, а что касается этого типа, то в разговоре с Марком мне удалось выяснить, что он вовсе не Гриша, а Гюнтер.
– Вот как, давай-ка с этого момента самым подробным образом, – потребовал генерал, после чего Эди в деталях рассказал о своем разговоре с Марком.
– Так-так, – произнес Маликов, еле дождавшись окончания рассказа Эди. – Ковалев, немедленно из здешней приемной организуй работу по фотографии Гриши-Гюнтера. Плюс сегодня же проверь его по фототаблицам установленных сотрудников спецслужб, пусть обязательно покажут розыскникам. Допускаю, что Моисеенко или Джон могли подтянуть для своего очередного острого мероприятия кого-нибудь из нелегалов. По крайней мере, так они ранее поступали.
– Товарищ генерал, может, фотографию направить в Алма-Ату и Берлин, пусть посмотрят. Если он эмигрировал из Казахстана, то там на него наверняка имеются подробные анкетные данные, – предложил Эди.
– Правильно мыслишь, так и поступим, – согласился генерал, кивнув в сторону Артема, который спешно делал заметки в блокноте. – Но немцев, с учетом того, что там сейчас происходит, не будем информировать, по крайней мере с ходу, а потом видно будет. – Затем, проводив взглядом быстро идущего к выходу полковника, спросил у Эди: – Ты уверен, что они вновь хотели применить против тебя спец-препарат?
– Нет никаких сомнений, особенно старался этот самый Гриша-Гюнтер.
– Понятно, с данным эпизодом вчерне вроде разобрались. Посмотрим, что дадут проверочные мероприятия, и тогда определимся с дальнейшими действиями. Должен сказать, что с Марком ты поступил великолепно. Надо же, поймал на простом «Ги» и «Гю». Вот что значит уметь своевременно заметить и оценить прокол противника, а затем еще суметь легализовать его. Кстати, это действительно серьезный промах для профессионального разведчика, каковым Марк на самом деле является. Считайте, что в работе с ним у вас имеется в запасе козырь, но пока использовать его не будем, дождемся нужного часа и выбросим напоказ Моисеенко, мол, смотри, Марк-то наш, он вас всех с потрохами давно продал, а вы кочевряжитесь. Обязательно об этом расскажу Иванкову, пусть порадуется, – весело заключил Маликов. – Да, насчет отравления тоже было неплохо придумано. Но есть ли уверенность, что вас не заподозрили в симуляции?
– Каких-либо признаков этого я не заметил.
– Но как поняли, что они задумали такую акцию?
– Я всегда помню ваши слова о том, что резидент при каждом удобном моменте может повторить свой эксперимент с психотропным веществом, – ответил Эди, решивший порадовать генерала, что его инструктаж не ушел в песок.
– Все правильно, так оно и есть, – оживился Маликов, но тут же, широко улыбнувшись, добавил: – Теперь говори по существу.
– Когда к скорректированному дважды за день месту встречи подкатил не Моисеенко, как это было условлено с ним по телефону, а Марк, у меня, естественно, возникли сомнения. И потому я решил сыграть роль больного. Остальное было делом техники: пока ехали, рассказал ему о своих проблемах с желудком и всячески подкреплял эту легенду в период нахождения в номере.
– Разговора на эту тему не зафиксировала и наша прослушка, правда, резидент на хорошем английском языке ругал Гришу за его русский с немецким акцентом, – расхохотался Маликов. – Для нас это стало открытием, так как до того ни разу не фиксировали его разговор на иностранном языке.
– Товарищ генерал, а наши лингвисты анализировали сводки с его русской речью? – воспользовавшись небольшой паузой, возникшей после заключительной фразы Маликова, спросил Эди.
– В каком смысле? – вопросом на вопрос ответил генерал.
– Я не раз замечал, что он не понимает значения фразеологических оборотов, употребляемых в обычной русской речи.
– Думаешь, он обязан все их знать?
– Если рос и воспитывался в СССР, то по определению должен был впитать вместе с речью.
– Насколько я помню, он выходец из какого-то украинского села, – задумчиво промолвил Маликов.
– Тогда тем более должен знать, – не сдавался Эди.
– А может, ему это просто не нужно было? – напрягая голос, заметил Маликов.
– Даже не русский по происхождению, но выросший в русскоговорящей среде, и то знает обыденные фразеологизмы, а он русский человек и путается в них. Такого не должно быть, а если оно имеет место быть, то возникает вопрос – где он рос и воспитывался?
– Стоп, стоп, не уходи в сторону, подполковник, – взмахнул пару раз рукой перед своим лицом Маликов, словно освобождаясь от какого-то наваждения. – Главное состоит в том, что мы знаем – он резидент и координирует разведывательную работу против нашей страны. Поэтому мне наплевать, знает он или не знает русские фразеологизмы. Передо мной стоит задача заставить противника окончательно поверить в нашу дезу с вытекающими отсюда последствиями, доказательно разоблачить подрывную деятельность Моисеенко против нашей страны и примерно наказать. В нынешних условиях нет времени заниматься качеством русского языка резидента. Надеюсь, подполковник, ты это понимаешь?
– Понимаю, – коротко ответил Эди, хотя не был согласен с доводами заслуженного генерала, так как был уверен, что контрразведке придется выходить на вербовку Моисеенко, чтобы спасти операцию, и поэтому знание деталей его биографии может сыграть хорошую службу в таком деле. Об этом свидетельствовал богатый чекистский опыт.
– Тогда надо действовать, – сухо скомандовал Маликов.
– Есть действовать, товарищ генерал, жду ваших указаний, – отчеканил Эди, решив более не надоедать занятому решением глобальных задач генералу своими инициативами второстепенного порядка.
– Указания будут, – уже несколько примирительно сказал Маликов, – ладно уж, говори, чего ты добиваешься?
– Товарищ генерал, одно дело судить советского гражданина, вставшего на путь предательства, и совсем другое – если придется судить иностранного разведчика, реально покусившегося на государственную безопасность страны. И к тому же надо будет не сегодня, так завтра определяться, будем ли выходить на вербовку этого типа. Если нет, то надо разработать и срочно реализовать комбинацию по выводу меня из разработки, иначе можно сорвать операцию, – на одном дыхании произнес Эди, словно боясь, что тот не даст ему вновь договорить.
– Эди, откровенно скажу, – начал Маликов, бросив почему-то взгляд на дверь, – сегодня утром я докладывал Иванкову, чтобы потом всяких там вопросов не возникло, мол, почему не сразу и тому подобное. И знаешь, к моему большому удивлению, он заинтересовался твоим предложением и сказал, чтобы срочно и всесторонне его рассмотрели и доложили мысли, мол, какие могут быть плюсы, а какие – минусы. При этом поручил организовать ему встречу с тобой до Минска. Так что сможешь ему лично высказать все свои соображения, в конечном итоге он будет принимать решение, это его прерогатива, – заключил он.
– А неизвестно, когда?
– Завтра, на Лубянке, во сколько – ребята дадут знать. Пойдем вдвоем, но предварительно еще раз сверим часы у меня, чтобы дудеть в одну дуду, а то я тебя знаю, – улыбнулся Маликов.
– А Ковалев… – начал Эди.
– Ему сейчас не до посиделок наверху, надо подгребать все, что есть на этого хитреца и его подшефных, да и ты, что ни встреча, подкидываешь ему новые хлопоты. Так что пойдем вдвоем, пусть уж лучше займется конкретным делом, пока мы будем лясы точить.
– Вам виднее, товарищ генерал, но мне бы не хотелось напряжения в наших с ним отношениях даже на психологическом уровне. Он и так вольно или невольно ревнует.
– Вот ты какой, а я подумал было, что промолчишь со смыслом, – усмехнулся генерал.
– Товарищ генерал, нет мне смысла молчать, мы с ним вместе под вашим руководством выполняем трудную работу, я только поэтому… – не договорил Эди.
– Молодец ты все ж таки, подполковник, будь иного кроя, наверно, не восстал бы и против Бузуритова. Уважаю. Так и быть, возьмем с собой Ковалева, хотя я ему уже объявил о другом своем решении, – не спеша вымолвил Маликов, пристально глядя в лицо Эди.
– Благодарю вас, товарищ генерал, что не приструнили за настойчивость, – уважительно промолвил Эди.
– Ладно, сочтемся при подведении итогов, – развеселился Маликов, но, бросив взгляд на часы, уже серьезно произнес: – Время бежит, давай вернемся к нашим баранам.
– Вы, наверно, уже знаете, что Моисеенко хочет новой встречи… – начал Эди.
– Да, мне доложили, – прервал он его. – И поддерживаю твою инициативу с рестораном и дочерью Иуды. Гляжу, помаленьку приучаешь хитреца правильно реагировать на свои предложения. Похвально. Кстати, где запланировал званый ужин?
– Здесь, в гостинице.
– Вопрос уже решен?
– Им занимается Елена, перед самым приходом сюда поручил.
– Справится?
– Елена – смышленая девушка, полагаю, что справится, по крайней мере потренируется.
– Она сейчас в твоем номере?
– Прикрывает, если позвонит Моисеенко или кто-нибудь от него, – пояснил Эди.
– Учишь – это правильно, активней работай с ней, нужно за короткое время подготовить для самостоятельной работы. Курсы – хорошо, но практика во все времена являлась квинтэссенцией любого учения. Вон я в свое время на второй день, как выдали удостоверение и пистолет, участвовал в реальных мероприятиях, в которых ощущался запах смерти, я не шучу, и по сей день помню ее вкус. Но, слава богу, пронесло, – вернулся из прошлого генерал и на короткое время умолк, глянув в самые зрачки Эди, будто хотел увидеть в них, какое впечатление произвели его слова.
Эди, естественно, не обманул ожиданий и выразил искреннее восхищение заслугами генерала в деле борьбы с иностранными разведками, что не являлось секретом для всех контрразведчиков страны.
– Я о себе так к слову сказал, но, что касается практики, еще раз повторю – обучай ее на конкретных примерах, если надо – проводи эксперименты, подключи к этой работе минчан, но к возвращению в Москву она должна быть готова идти в бой. Ты меня понял, подполковник? – спросил Маликов.
– Будет сделано, товарищ генерал, – коротко ответил Эди.
– Не сомневаюсь. Кстати, билеты заказали?
– Этим она же занимается.
– Ничего себе устроился, – рассмеялся Маликов, – и любовница, и секретарша, и агент в одном лице. Как это тебе удается?
– При таких учителях удается без проблем, товарищ генерал, – сдержанно ответил Эди.
– Не напрягайся, ты же понимаешь, я без подковырки, а если что, не забывай наш разговор по случаю с Бузуритовым, – тепло произнес Маликов. – Так что расслабься.
В этот момент открылась дверь, и в комнату стремительно вошел Артем, а за ним медленно, толкая вперед тележку с кофе и десертом, вошла Люба.
Оценив ситуацию, Маликов попросил ее накрыть столик у кресел.
Когда же она, исполнив его просьбу, ушла, Артем и Эди вслед за генералом переместились в кресла. Разговор продолжился за кофе.
Артем доложил, что он поручил Минайкову, и тот уже срочно организует необходимую работу. Первые результаты должны быть к вечеру.
– Хорошо, тогда мы продолжим нашу работу, но сначала хочу, полковник, тебя поставить в известность о том, что к Иванкову все-таки пойдем втроем. Эди считает, что очень важно твое участие в этом совещании, как ключевого человека в этой разработке, – заметил Маликов и, как показалось Эди, сделал специальную паузу, потянувшись к чашке с кофе.
Но Ковалев, будучи весьма опытным в придворных интригах, сразу же сориентировался и тут же не мешкая начал:
– Товарищ генерал, у нас ключевым руководителем этой и других разработок являетесь…
– Я знаю, но, видно, подполковник не в курсе этого, – улыбнулся Маликов.
– Понял, объясню, – отчеканил Артем, бросив на Эди благодарный взгляд.
– Ну ладно, с этим тоже разобрались, – самодовольно промолвил генерал. – Теперь давайте о встрече. Мне бы, дорогой Эди, хотелось услышать, чем Моисеенко интересовался, какие предложения делал, что замыслил, в первую очередь относительно Иуды и Шушкеева. То, что прозвучало в телефонных разговорах, можно и опустить, они отражены в сводках, хотя, если посчитаешь необходимым воспользоваться для связки событий, пользуйся.
После чего Эди в подробностях рассказал ему о содержании встречи с Моисеенко, его интересе к наличию связей у Рожкова в ленинградских правоохранительных органах и к его родственнику, работающему на Кировском заводе, а также о полученной от Елены информации в отношении высокопоставленного функционера ЦК партии, проводившем на квартире Иуды переговоры с представителем иностранной фирмы.
Дослушав эту часть информации, Маликов спросил у Артема:
– Это проходит по сводкам?
– Наружка фиксировала приход на квартиру к Иуде многих высокопоставленных лиц, среди них был и цековец. Мы тогда пытались его взять в разработку как связь шпиона, но руководитель административного отдела ЦК отказал, пригрозив докладом Горбачеву о попытках КГБ копать под партию.
– Да, тогда мы, точнее, руководство отступило, а зря. И все потому, что не было веских оснований, – задумчиво промолвил Маликов.
– Но информацию по нему мы сохранили.
– А по сводкам слухового контроля он не проходил?
– Нет, помните, в то время некоторые разговоры, в том числе и его, технарям не удалось записать. Они объясняли это возникновением каких-то искусственных помех, но так и не смогли разобраться, что это было.
– А сопоставлялись по времени сводки наружки, слухового контроля и технических помех с нахождением в адресе того или иного гостя Иуды? – спросил Эди.
– Вроде сопоставлялись, но я сейчас не готов ответить, что это дало, – промолвил Артем, делая у себя в блокноте очередную пометку.
– Что-то еще? – улыбнулся Маликов, глядя на Эди.
– Товарищ генерал, как бы то ни было, полагаю целесообразным сделать такое сопоставление в увязке с приходами туда цековца. При этом, на мой взгляд, важно узнать, кто еще в одно время с ним бывал у Иуды. Наверняка он устанавливался как его связь.
Затем, после еле уловимой паузы, Эди продолжил:
– Чтобы проверить версию о создании противником радиопомех с целью исключения возможной прослушки своих мероприятий на квартире Иуды, было бы целесообразно уточнить, анализировалась ли обстановка в районе дома на предмет выявления специальных машин, которые могли быть использованы в таких целях. Если будут получены ответы на эти вопросы и они окажутся положительными, можно предположить, что цековец как минимум человек, на которого сделали серьезную ставку моисеенки.
– В совокупности информация о цековце сногсшибательная. Оснований не доверять дочери Иуды нет. Поэтому, полковник, нужно вывернуться наизнанку и ответить на перечисленные вопросы, – жестко произнес Маликов. – И еще надо срочно организовать по нему комплексную проверочную работу. Спрашивать разрешения ни у кого не будем. Доложим наверх, когда будут первые результаты. Правда, надо учитывать, что он нынче изображает из себя активного перестройщика, вхож в высокие кабинеты, ездит за рубеж в составе представительных делегаций. В общем, все необходимо делать по классике, чтобы избежать утечки относительно нашего интереса к нему. Тебе все понятно? – спросил генерал, упершись взглядом в Артема.
– Так точно, сегодня же организую необходимую работу.
– Ладно, и с этим разобрались, но что делать с утаиванием Иудой такой важной информации? – произнес Маликов, теперь уже уставившись в глаза Эди. – Вроде мы уже поверили было в его откровенность, а тут на тебе, такая оплеуха. Выходит, предатель не все нам говорит.
– Выходит, не все, если подтвердится, что он специально о нем умолчал, – согласился Эди.
– Он и о своей валюте, золотишке и счетах, а также окне на границе мало что отписал, – добавил Артем.
– Первичная информация об этом именно от него исходит, белорусам надо было детализировать ее вместе с ним. Что касается окна, то нам самим необходимо определиться, что с ним делать, – отпарировал Эди.
– Определимся в ближайшее время, это непростой вопрос, по всему, с учетом складывающейся в мире политической обстановки будем вместе с ПГУ прорабатывать его. Иванков на этот счет на днях имел разговор с Крючковым… Кто, кроме Иуды, знает об окне?
– Золтиков, он, кажется, контролирует его, – ответил Артем, бросив при этом вопросительный взгляд на Эди.
– Главным по окну является Глущенков, – поправил коллегу Эди. – Именно ему Иуда писал своей хитрой ручкой об окне. При этом предупреждал, чтобы не сообщал о нем Моисеенко, иначе тот откажет в помощи, обвинив в несогласованных действиях. Заодно поручал присматривать за Золтиковым и Андреем, напоминая ему, мол, если что, ты знаешь, как поступить.
– Надо понимать, Иуда намекал об устранении, если что? – спросил генерал.
– Мы все сделали именно такой вывод, – пояснил Артем.
– Отчаянные ребята, чуть в сторону и нож под сердце, – усмехнулся Маликов.
– Случай с Шушкеевым лучшее тому подтверждение, – заметил Артем.
– Полагаете, что Глущенков умолчал об окне своему адресату в Москве? – спросил Маликов.
– Трудно однозначно ответить на этот вопрос, по крайней мере такой информацией мы не обладаем, – пояснил Артем.
– А что скажет Эди? – вопросительно уставился на него генерал.
– Такой информации, товарищ генерал, в процессе общения с моисеенками я тоже не получал, – поддержал коллегу Эди. – Но это не дает оснований утверждать, что резидент не знает об окне от самого Иуды. Это еще придется выяснять. Как представляется, Иуда мог на всякий случай проинформировать Моисеенко об окне, чтобы исключить в отношении себя возможные санкции со стороны резидентуры за самовольство.
– Тогда нелогично его предупреждение Глущенкову об умолчании относительно окна, – высказал свое сомнение Артем.
– Нисколько, он мог так сделать, чтобы Глущенков не распространялся об их совместных валютных делах с использованием окна. Если учесть, что тот не знает о шпионаже Иуды, его намерении бегства за кордон, это вполне объяснимо, – отпарировал Эди.
– В этой ситуации много неясного, и все оттого, что Иуда не совсем откровенен с нами, – заключил Артем, глядя на генерала, словно ища у того поддержки.
– В части отсутствия информации об осведомленности Моисеенко относительно окна согласен, но что касается остального, полагаю необходимым просто спокойно обобщить и проанализировать имеющуюся информацию и спланировать дальнейшую работу, учитывая при этом, что Иуда не стал скрывать от нас своих планов по окну, – сказал Эди.
– Хорошо, я услышал ваши аргументы, но, как бы то ни было, нужно срочно и обстоятельно переговорить с Иудой по всем возникшим вопросам и спланировать меры по использованию окна в интересах госбезопасности.
– Товарищ генерал, только нужно без резких движений отвести от него Золтикова, чтобы… – начал Артем.
– Я об этом уже говорил с Тарасовым, – прервал его Маликов. – Вопрос будет решаться после уточнения у Иуды всей ситуации по Золтикову и Глущенкову, да и в целом по окну, в том числе с учетом новой версии Эди.
– В данном случае важно учесть, что Иуда не доверяет Глущенкову, – заметил Артем.
– Это действительно так. Иуда считает, что тот как-то связан с правоохранительными органами. О своем недоверии к Глущенкову он сообщал и Моисеенко. И вообще, на мой взгляд, моисеенки того терпели только потому, что он не осведомлен о шпионской деятельности Иуды, хотя и научен некоторым приемам конспирации, которыми валютчики пользуются испокон века, а также в надежде через него выйти на секретоносителей с оборонных заводов Ленинграда. Кроме того, возможно, они через него освещали объекты своей заинтересованности, ведь он как ленинградец знает тамошнюю обстановку и людей.
– Да, Глущенков действительно не знает о шпионаже Иуды. Это проявилось в его неосведомленности в истинном назначении кейса, который он припрятал в тайнике, – согласился Артем.
– Я знаю, белорусы отслеживают тайник и на сегодняшний день не зафиксировали какого-нибудь копошения вокруг него, – задумчиво промолвил Маликов, окинув взглядом своих собеседников.
– Да, попыток доступа к нему не зафиксировано, – подтвердил Артем, – я только пару часов тому назад разговаривал с Парамоновым.
– Выходит, кроме Глущенкова и Иуды, никто не знает о кейсе, – заметил Маликов, а потом вдогонку произнес: – Да, еще знает и Моисеенко. Но нам неведомо, известно ли ему место закладки тайника. Или ведомо? – спросил генерал у Эди.
