Ахмет Хатаев
Битва над бездной
– Все понял, я подумаю, кого из известных вам людей в гостиницу прислать.
– И еще, Андрей Ефимович, прошу не превращать в детективный роман передачу мне писем и денег, а то в прошлый раз Марк так закрутил ситуацию своими выкрутасами, мол, давай попьем кофе то там, то здесь, вместо того чтобы прийти в номер. Из-за этого я не успел потренироваться перед дорогой…
– Ох, этот Марк, ему только поручи что-нибудь, так он нафантазирует черт-те что. Так и быть, я ему в этот раз накручу хвоста, и он примчится к вам без всяких там кафе.
– Андрей Ефимович, вы, ради бога, не обидьте Марка, он хороший парень, – улыбнулся Эди и, наполнив рюмки водкой, предложил выпить за его здоровье.
– Мне нравится, что вы беспокоитесь о нашем товарище, – высокопарно заметил Моисеенко и осушил рюмку. Затем, отпив из стоящего рядом бокала чуточку минеральной, продолжил: – Дорогой Эди, прошу иметь в виду, что я очень рассчитываю на то, что вы сможете также исполнить мои просьбы в отношении друзей Юры, и я смогу вас за это достойно отблагодарить.
– Можете быть уверены, я постараюсь все сделать, чтобы достичь нужного результата, – успокоил его Эди, а затем, усмехнувшись, добавил: – И, конечно, получить наш с Юрой гонорар для научной деятельности.
– Это хороший ответ, – воскликнул резидент, затем, вновь выпив минералки, продолжил: – Эди, допускаю, что Саша или даже Олег, бог с ним, не будем обижать и без того обиженного жизнью, захотят передать мне какие-нибудь записки, то просьба сохранить их и привезти в Москву. У Саши к тому же еще могут возникнуть просьбы к вам встретиться с кем-нибудь из его минских знакомых и что-нибудь передать им или, наоборот, забрать, прошу вас, не посчитайте это за труд, помогите, потом, как говорится, сочтемся.
– Письма туда-сюда возить мне не в новинку, да и встреч по поводу Александра было тоже немало. Так что не волнуйтесь, сделаю, как надо, – заметил, усмехнувшись, Эди, – тем более, если позже сочтемся.
– Да, чуть не забыл, скажите, вы с Юрой созванивались?
– Нет, сегодня или завтра позвоню.
– Так вот передайте ему от меня приветы и то, что буду рад его увидеть в Москве.
– Хорошо, обрадую его, что такой высокого уровня человек желает с ним подружиться, – обещал Эди.
– Дорогой Эди, вы уж извините, что все в кучу валю, но это от того, что пытаюсь как можно полнее высказаться по волнующим меня вопросам, пока наши девушки не вернулись, – развел руки в стороны Моисеенко. – Мне тут неожиданно вспомнилось, что вы подружились с братом Юры из Питера. Не посчитайте за труд, спросите о нем у Юры, мол, где точно работает, действительно ли является инженером, в какие города ездит по служебным делам, ну всякое другое, что обычно спрашивают, когда хотят поближе узнать человека, а вдруг все это да пригодится. Понимаете, я же формирую делегации на различные международные ярмарки, поэтому моя цель иметь под рукой как можно больше кандидатур. Но только не говорите Юре, и тем более его брату, если он вдруг там окажется, что это по моей просьбе, а то будет неудобно, если кандидатура по каким-нибудь причинам не подойдет. Такие случаи бывали, и люди обижались, даже письма в ЦК писали. Мне бы этого очень не хотелось.
– Нет проблем, узнаю, у меня к нему, как уже говорил, есть свой интерес на случай, если поеду в Ленинград для работы в архивах, – с готовностью согласился Эди, но сам при этом подумал: «Скорее всего, Моисеенко не удалось поспрашивать у министра обо мне, иначе вряд ли так подробно инструктировал. Может, все-таки, сославшись на слова его жены, напрямую спросить о министре, мол, кто он, что сразу в гости зовет? Это вполне объяснимо, ведь я, не придерживающийся всяких там условностей провинциал, могу даже из простого любопытства спросить о своем земляке. Или сделать вид, что остался доволен объяснением Анны Ильиничны, а она наверняка ему расскажет о состоявшемся между нами разговоре, и не затрагивать эту тему, а, как задумано, установить министра и провести с ним необходимый разговор? Ладно, так и быть, пока повременю, а там посмотрим, как поступить», – решил он до того, как Моисеенко воодушевленно произнес:
– Прекрасно, это хорошо, что наши интересы совпали. Буду надеяться, что в таком же ключе мы продолжим наши отношения, когда вернетесь из Минска. Знайте, у меня будут для вас интересные предложения.
– Только не в ущерб науке, – пошутил Эди, наблюдая за тем, как к столу возвращаются, продолжая о чем-то говорить, Анна Ильинична и Елена.
– Принимается, – в тон ему заметил Моисеенко, а затем встал навстречу жене и помог ей сесть. То же самое сделал и Эди для Елены, не забыв при этом внимательно взглянуть в самые зрачки своей спутницы. Она, конечно, поняла этот взгляд и улыбнулась ему одними глазами, мол, все нормально.
Как только женщины расселись по своим местам, официант подал десерт и чай. После этого продолжились застольные разговоры, которые носили общий характер. При этом, правда, не забыли добрым словом отметить музыкантов и заботливого официанта, качество блюд. Моисеенко особо подчеркнул, что всем повезло находиться рядом с неустанно журчащим фонтанчиком. Анна Ильинична вспомнила о происшедшем инциденте и попросила Елену показать ей некоторые приемы каратэ. Для этого пригласила ее приехать к ней в гости, как только она вернется из Белоруссии.
Глава X
Скоро званый ужин завершился, и сотрапезники, поблагодарив официанта и метрдотеля, вышли в фойе, где, пожелав друг другу удачи, распрощались.
Моисеенки уехали в ожидавшем их автомобиле, а Эди и Елена погуляли непродолжительное время по проспекту и пришли в холл гостиницы, где по предложению Эди сели в дальнем его углу на диван. Со стороны могло показаться, что молодые люди решили уединиться и поговорить о вечном.
– Во время танца мне показалось, что Анна Ильинична не просто жена нашего общего знакомого и, более того, обладает способностью психологически воздействовать на собеседника. Вы не почувствовали этого? – с озабоченностью в голосе спросил Эди.
– Еще как почувствовала, но не волнуйтесь, я ничего лишнего не сказала, – заверила Елена. Затем, взяв Эди за руки, продолжила: – Анна Ильинична действительно опасная женщина: понимаете, в самом начале разговора она словно кольнула в мои зрачки чем-то невидимым, и меня чуть не затрясло. Но я собрала волю в кулак и прогнала страх прочь, и все стало на свои места. После этого Анна Ильинична не раз пыталась повторить свой номер с острыми взглядами, и ничего не происходило. В один из таких моментов она даже закурила, и давай как ни в чем не бывало пускать мне дым в лицо. Но, сославшись на то, что не переношу сигаретный дым, я вышла в фойе. Она, тут же бросив непотушенную сигарету в урну, устремилась за мной и давай сыпать комплименты о том, какая я красивая, умная, сильная и потому обязательно должна быть счастливой. Я, конечно, не возражала, все-таки приятно было услышать о себе такое.
– Под этими словами я готов хоть сейчас подписаться, – нежно сказал Эди.
– Спасибо, – улыбнулась она и уже спокойнее продолжила: – Если бы не знала, кто ее муж, я готова была поверить ей, тем более она говорила о нормальных вещах. Но я терпеливо ждала, поскольку поняла, что эта напыщенная дама выполняет задание Андрея Ефимовича.
– Елена, по всему, они одного поля ягодки, и поэтому с ними надо быть максимально осторожными.
– Я в этом убедилась, когда Анна Ильинична завела пластинку о том, что муж, мол, хочет помочь мне устроиться на работу к себе, а позже, когда папа выйдет из тюрьмы, и уехать жить в Европу.
– Так и сказала – в Европу?
– Да не раз повторяла, оглядываясь по сторонам, чтобы никто из находящихся в фойе людей не слышал.
– Вы как-то отреагировали на это?
– Конечно, сказала, что за папой последую хоть куда. А что, нужно было что-то другое сказать?
– Нет, Леночка, вы все сделали правильно, пожалуйста, продолжайте.
– И даже если это вам не понравится? – усмехнулась она.
– Говорите, я догадываюсь, о чем может идти речь, – заметил Эди. – Она и мне говорила гадости о вас, чтобы зародить недоверие.
– Вы правы, сославшись на женскую солидарность, она поведала о том, что у вас есть другая женщина, с которой весело проводите время, что вы обо мне высказывались нелицеприятно, что она сможет позже дать послушать какую-то запись, показать ваше совместное фото с этой женщиной. Хотя я и знаю, для чего все это делается, но все-таки неприятно было.
– Надеюсь, вы своей реакцией не обманули ее ожидания?
– Нет, конечно, сказала то же, что и ее мужу, после чего она обещала сообщать мне по секрету о вас все, что ей станет известно.
– Взамен ничего не просила?
– Не просила, а рекомендовала быть с вами рядом на всех встречах, чтобы потом информировать папу о деталях ваших разговоров с минскими знакомыми. При этом советовала обязательно понравиться этим знакомым, так как их расположение может понадобиться для решения важных для папы вопросов, если вы по другим делам будете заняты.
– Знаете, Елена, хорошо, что они держат нас за простаков и не знают, кем на самом деле является ваш отец, – произнес Эди и прижал ее руки к своим губам.
– Эди, оказывается, мы в одно время об одном и том же подумали, как говорят, это к хорошему… – буквально вспыхнула Елена и поцеловала его.
– Нам пора, а то наши добродетели могут позвонить, да мне с коллегой необходимо накоротке пообщаться, – сказал Эди, заметивший, как в холл вошел Минайков и, не задерживаясь, направился к лифтам, бросив мимолетный взгляд в их сторону.
– Володя к нам идет? – спросила Елена.
– Нет, мы увидимся в другом месте, а вы меня прикроете, если будут звонить в номер, – ответил Эди, мысленно похвалив ее за наблюдательность.
– Ну что, идем?
– Подождем, пока он уедет.
Через десять минут Эди, проводив Елену, отправился в явочный номер, где его уже ждал Минайков.
– Удивительно, но наблюдения за тобой не выявлено, – произнес он, как только Эди закрыл за собой дверь.
– И внутри?
– Всех новых жильцов пробили и выявили одного живчика этажом ниже. Он задарил цветами и подарочками вашу этажную, отчего возникает вопрос…
– Может быть, ее шиньон понравился? – прервал его Эди, улыбнувшись.
– Это не она, а ее сменщица, но такая же, не знаю, где руководители гостиницы таких веселых женщин находят, – усмехнулся Володя.
– Задарил и что дальше? – спросил Эди, проходя к столу с телефоном закрытой связи.
– Ничего, просто через нашего подкрышника поменяли на неподкупную девушку, а живчика взяли в проработку.
– Надеюсь, не только одну ее поменяли? – спросил Эди.
– Обижаешь, товарищ подполковник, заодно с тремя ей подобными. Понимаешь, в это перестроечное время администрация активно борется с фактами коррупции и мздоимства, – пошутил Володя.
– Понял, – поддержал его улыбкой Эди и, сделав ему знак рукой, мол, извини, набрал номер Маликова.
– Слушаю, – донесся усталый голос генерала.
– Товарищ генерал… – начал Эди.
– Наконец-то, а что долго в холле-то? – прервал его Маликов.
– Опрашивал Елену, она общалась с женой резидента, – пояснил Эди, отметивший для себя, что тот отчего-то замкнул на себя все доклады по разработке Иуды.
– Никакая она не жена, а настоящая мегера, Минайкова поспрашивай, он расскажет, что к чему. Девчонку держи от нее пока подальше, а то задавит психически.
– Она уже пыталась гипнотизировать, не получилось.
– Значит не было подходящей обстановки. Кстати, на тебе пробовала свои чары? – усмехнулся Маликов.
– Пробовала, даже почувствовал щекотание в мозгах, но не более того, – ответил ему в тон Эди.
– С тобой все понятно, но девчонку необходимо срочно научить противостоять ее воздействию. Кстати, у Тарасова имеются прекрасные специалисты по этой части, пусть они проведут с ней спецкурс.
– Будет сделано, – сказал Эди.
– Хорошо, давай сейчас о том, чего они хотели.
Эди рассказал Маликову о своих и Елены разговорах с резидентом и, как сказал генерал, мегерой. При этом не стал говорить о министре из Грозного, так как почувствовал, что генерал, в котором в последнее время при общении с подчиненными периодически прорывались наружу эмоции, может не дать ему полностью высказаться, акцентировав внимание на самом факте. И ему соответственно придется отписываться, а так его сообщение наверняка запишут технари и позже переведут на бумагу.
– Застольный разговор с резидентом технарям удалось записать, а вот твои танцевальные откровения с этой мамзель, как понимаешь, – нет. Поэтому важно не упустить ничего такого, что потом пригодится в дальнейшей работе…
– Один такой момент, товарищ генерал, я оставил напоследок, для детального доклада, – быстро произнес Эди, воспользовавшись тем, что генерал сделал еле заметную паузу после продолжительной фразы.
– И что за момент? – сухо спросил он, явно недовольный, что подполковник не дождался изложения им своей мысли.
– Это о новом знакомом резидента из Грозного…
– Как о новом знакомом, откуда он взялся? – резко спросил Маликов.
– Со слов жены, он министр, его имя Али и Моисеенко хочет включить его в советскую делегацию на Дамасскую ярмарку, – ответил Эди, а затем уже спокойно рассказал о том, как с ним поделилась этой информацией Анна Ильинична.
– Чего ни с этого начал, остальное могло и подождать, – неожиданно раскашлялся Маликов.
– Минайков в курсе и уже ставит задачу своим ребятам, – пояснил Эди, улыбнувшись Володе, который, дослушав его рассказ о министре, тут же вскочил и направился в гостиную. – Но, как я понял, резидент еще не интересовался у него мною, иначе такого подробного инструктажа не было бы, да и мегера не проявила никаких признаков.
– От них не дождешься, они профи высокой пробы, – подчеркнул Маликов.
– Моя логика проста: знай правду, они не пришли бы на ужин из соображений собственной безопасности, но придя, не смогли бы на все сто скрыть разочарования от такого проигрыша, а я – не уловить своей обнаженной раной самое ничтожное дуновение ветерка недоверия с их стороны, – рассудил Эди.
– Согласен, после такого удара улыбаться не станешь, – неожиданно пошутил Маликов. – Но с министром надо срочно разобраться. Сделайте это вместе с Минайковым и завтра утром доложитесь. Кстати, ты знаешь, где останавливаются в Москве ваши министры?
– В основном в гостиницах «Россия» и «Москва».
– Вот и хорошо, подскажи Минайкову.
– Будет сделано сразу после этого доклада, товарищ генерал.
– После доклада, после доклада, – задумчиво промолвил в трубку генерал, а затем в сердцах произнес: – Вот беда с твоей легендой, действительно обнаженная рана. Придется максимально активизироваться, иначе все накроется… – не договорил и тут же, собравшись, продолжил: – Ничего, разберемся, завтра, скорее всего сразу после обеда, нас примет Иванков. Он будет решать, так что еще раз прокрути в голове все моменты. Главное, как в прошлый раз, изложи их в тезисном порядке, ему это понравилось, потом не раз вспоминал.
– Будет сделано, товарищ генерал.
– Хорошо, а сейчас с Минайковым возьмитесь за министра. Вам все понятно?
– Так точно, утром доклад по министру, – бодро произнес Эди, глядя на то, как в комнату вошел Минайков.
– Да, чуть не забыл, повтори-ка, что там резидент говорил о трудоустройстве нашей девочки? – спросил Маликов.
– Предложил поговорить с ней о переходе в заочницы и устройстве на работу у него. При этом намекал на то, что она владеет двумя языками.
– Но как она сама на это смотрит?
– Пока не знаю.
– Думаю, в данном случае наши интересы совпадают с предложением резидента. Не так ли?
– Так, но есть известная опасность.
– Знаю, нужно за то время, что будете в Минске, тщательно поработать с ней, чтобы исключить провал. Вы поняли меня?
– Понял, товарищ генерал, – отчеканил Эди.
– Об остальном поговорим утром после анализа сводки и твоего рассказа об откровениях мегеры, а с дочерью Иуды все-таки потолкуй о предложении Моисеенко.
– Есть, переговорю.
– Ну, бывай, если что, найду через Любовь Александровну, – произнес Маликов и вслед за этим в трубке послышались короткие гудки.
Эди мысленно промолвил, «спасибо, буду» и вернул трубку на аппарат.
– Лихо ты меня, – сказал Володя, подходя к столу.
– А ты хотел, чтобы я иначе сказал? – улыбнулся Эди.
– Я в смысле реакции.
– С реакцией у нас нормально, – шутливо заметил Эди. – Будет еще лучше, если удастся найти этого министра и проинструктировать, что и как говорить, если Моисеенко станет наводить справки.
– Подкрышник уже устанавливает его в гостиницах, как только будет результат – даст знать, и я лично вытащу его из-под одеяла, – промолвил Володя.
– Ты с ним аккуратнее, а то мне возвращаться в республику, – пошутил Эди.
– Привет от тебя передать?
– Не надо, сделай так, будто я не знаю об этой ситуации, чтобы исключить возможные в последующем вопросы.
– Хорошо, так и сделаю, – сказал Минайков, после чего они поговорили о некоторых вопросах, которые касались сопровождения Эди и Елены в поезде, встрече в Минске, деталей разработки Моисеенко и его связей в Москве. Спустя некоторое время Эди, помня о привычке резидента звонить в номер, произнес:
– Володя, мне нужно возвращаться, а то моисеенки начнут волноваться.
– Я думал, чайком побалуемся, кажется, Люба уже заварила, – неуверенно предложил Володя.
– Она здесь?
– Да, нужно же кому-то проводить тебя, а то, не дай бог, живчик будет ждать на этаже, затаившись за каким-нибудь кактусом в кадушке, – пошутил Володя.
– Тогда пошли в гостиную.
Но не успели они присесть за стол, как раздался звонок.
– Это вас, – сказала Люба и протянула Минайкову трубку.
Секунды спустя он произнес в нее:
– Миша, я трубку передам Эди.
– Здравствуйте, – услышал Эди.
– Здравствуйте. Говорите, что у вас?
– Министр из Грозного по имени Али установлен проживающим в гостинице «Москва». Его фамилия Асланов. Сейчас в своем номере отмечает с приятелями какое-то событие.
– Не наши ли друзья с ним отдыхают? Вы в курсе, о ком я?
– В курсе, но там их четверо и еще двое вроде должны подойти.
– Будем надеяться, что моисеенок с ними нет, – произнес Володя.
– А если допустить, что эти двое как раз мои сегодняшние гости?
– Сейчас выясняем, на кого заказаны пропуска, – пояснил Миша.
– А вы знаете телефон Асланова? – спросил Эди, чувствуя, как меж лопаток у него пробежал холодок.
– Знаю.
– Диктуйте, – попросил Эди, предварительно подтянув к себе лежавшие возле телефонного аппарата блокнот и ручку.
Записав номер, он поблагодарил Михаила и уже под аккомпанемент доносящихся из трубки коротких гудков, взволнованно произнес:
– Володя, шкурой чувствую, что надо срочно менять схему действий по министру, а времени на получение согласия шефа нет.
– Может, все-таки попробовать?
– Одна пробовала – двоих родила. Ты же понимаешь, что пока я буду объяснять, а он реагировать, что и как, да еще думать – время уйдет. Нет уж, при таком раскладе будем действовать на свой страх и риск по новой схеме, – твердо произнес Эди и сразу набрал телефон Асланова.
– Алло, вас внимательно слушают, – послышался знакомый Эди с хрипотцой голос министра.
– Ассалам аллейкум, Али, – произнес он, несказанно обрадовавшись тому, что застал того на месте.
– Ва аллейкум ссалам, хIо мила ву?[13] – ответил тот и, прикрыв ладонью микрофон, попросил кого-то не шуметь, мол, ничего не слышно.
Эди назвал себя и тут же попросил:
– Али, просьба не называть меня по имени, а в чем дело, сейчас объясню.
– Хорошо, слушаю тебя.
– Тут одна серьезная ситуация по линии моей работы сложилась. Суть ее в том, что один из твоих новых знакомых может спросить, кто я и чем занимаюсь. В этой связи просьба, не говори ему, где я работаю. Если он и на самом деле спросит, скажи, мол, знаю как спортсмена и историка, никому не мешает, собирает материал о чеченцах – участниках войны. Попозже, когда твои гости уйдут, к тебе придет мой московский коллега, его зовут Володей, и расскажет тебе, что к чему.
– Я понял, дорогой… э-э, так и сделаю. Хорошо, что позвонил, а то с минуты на минуту…
– Дальше не говори, а только отвечай, – прервал его Эди, чтобы тот ничего лишнего не сказал при своих гостях.
– Хорошо, – согласился он.
– С тобой никого из наших земляков нет?
– Нет.
– И не приехал?
– Нет.
– К тебе идет человек из Росвнешторга?
– Да, вместе с женой.
– А чего так поздно?
– Сам удивлен, можно бы и днем, но почему-то час назад напросился.
– Понимаю, только имей в виду, эти двое очень хитрые люди.
– Догадываюсь, если они интересуются тобой. Не беспокойся, все сделаю, как надо, ты же меня знаешь.
– Не сомневаюсь, только прошу, не оставайся с ними наедине, особенно с ней, – промолвил Эди, вспомнив, что она может попытаться его загипнотизировать.
– Не знаю, что к чему, но я сделаю, как ты говоришь: у меня в гостях коллеги из соседних республик, вот вместе все и повеселимся.
– Прекрасно, а на твой вопрос ответит Володя.
– Ты перезвонишь, чтобы узнать, как все было?
– Расскажи Володе, а мы с тобой потом пообщаемся.
– В ближайшие дни не получится, я завтра улетаю домой.
– Понял, тогда пообщаемся там или здесь, я сам тебя найду.
– Хорошо, что позвонил, я же мог столько им хорошего рассказать, – расхохотался Али.
– Прибереги на мой день рождения, не забудь.
– Не забуду, ты меня знаешь.
– В общем, мы поняли друг друга, дорогой министр, занимайся своими друзьями, я откланиваюсь.
– Давай, до встречи, – сказал Али, и вслед за этим послышались короткие гудки.
Положив трубку на аппарат, Эди расслабленно откинулся на спинку стула.
– Эди, не томи, говори, что там произошло? – просительно промолвил Володя.
– Ничего страшного, просто в эту минуту «мой друг» и его жена идут в номер министра, а для чего они в такой поздний час туда ломятся, не трудно догадаться. Но, слава богу, твои ребята смогли за такое короткое время найти министра, остальное было делом техники.
– Ух, – выдавил из себя Володя. – Неужели пронесло и на этот раз? Эди, самый крутой коньяк за мной.
– Ребята, может, кофе? – предложила Люба.
– Спасибо, в другой раз, сейчас нужно к ребятам, а потом и к министру, – обронил Володя, поднимаясь со стула.
– Я позвоню Артему и тоже вернусь к себе, а то моисеенки кинутся искать.
– Артем в отъезде, лучше шефу, – порекомендовал Володя, отчего-то бросив взгляд на Любу.
– Думаешь, он на месте? – спросил Эди.
– Даже не сомневаюсь, в последнее время большие генералы днюют и ночуют на Лубянке и очень сердиты, лучше не попадаться им на глаза.
– С чего бы? – спросил Эди, которого постоянно мучил вопрос, почему так изменился Маликов.
– Это связано с политикой и тому подобным, разумнее будет не касаться этой темы.
– В таком случае, наверно, небезопасно беспокоить шефа в столь поздний час? – вопросительно произнес Эди.
– Мне представляется, тебя это не должно волновать, шеф-то знает, как к тебе относится Иванков, – многозначительно сказал Володя, опять бросив взгляд на Любу.
– В таком случае пошли и доложимся, – сказал Эди, направляясь в комнату совещаний, решив при этом позже спросить у Любы, что означают эти повторяющиеся взгляды Володи на нее.
– Пойдем, – с готовностью согласился тот и двинулся за ним.
Маликов ответил лишь на седьмой гудок.
– Слушаю вас, – пробасил он.
– Товарищ генерал… – начал Эди.
– А-а, это ты, очень надеюсь, что у тебя все нормально? – с волнением в голосе спросил генерал.
– Теперь нормально, а несколько минут назад было тяжко, так как выяснилось, что резидент со своей дамой отправились в гости к министру…
– То есть вы установили министра и ждали штиля на море, чтобы навестить его при ясной погоде, а в это время шпионы спокойно пошли валить твою легенду. Так я понимаю? – сердито бросил в трубку Маликов.
– Нет, не так, товарищ генерал, позвольте закончить доклад по существу, и тогда такие вопросы будут не нужны, – сухо ответил Эди.
– Ты сначала ответь, вы опередили шпионов? – спросил Маликов, которому, по всему, не понравился тон ответа подполковника.
– Я переговорил с министром и проинструктировал, что необходимо сказать его гостям, если станут наводить справки обо мне.
– Вот так бы с самого начала, а остальное можно бы и вдогонку, – менторски произнес генерал. – И где он остановился?
– В гостинице «Москва».
– Ну и что далее?
– По результатам их общения Минайков опросит и проинструктирует министра.
– Я о том, как он отнесся к твоему звонку? – нетерпеливо спросил генерал.
– Нормально, мы давно знакомы.
– Не сдаст?
– У меня нет оснований ему не доверять, – удивился Эди.
– Выходит, ты ручаешься за него?
– Я говорю, что у меня нет оснований ему не доверять.
– Значит, не ручаешься.
– Товарищ генерал, а почему я должен ручаться? – осторожно, чтобы не нервировать его, спросил Эди.
– А потому, что ты практически сообщил ему о том, что Моисеенко шпион, – усмехнулся Маликов.
– Я лишь попросил, чтобы он не сообщал Моисеенко о моей работе.
– А почему ты не согласовал со мной изменение схемы действий?
– Потому что время не терпело, я только на минуту опередил резидента.
– Выходит, твой анализ оказался неверным, если в нем не была предусмотрена возможность похода резидента к министру сегодня, ведь ты полагал, что у нас есть в запасе ночь, – резко сказал генерал, приписав Эди слова, которые он сам говорил, и более того, переиначив указание, которое прежде давал.
– Наоборот, товарищ генерал, подтвердился, ведь анализ касался лишь того, наводил ли резидент справки обо мне у министра. И действительно, если он уже наводил такую справку, то зачем ему было идти к нему в столь поздний час. К тому же и министр сказал, что тот ранее не задавал ему таких вопросов.
– Может, он с ним заодно, ведь резидент к нему как к себе домой пошел?
– За годы своей работы резидент, как должностное лицо, встречался с сотнями людей, в том числе и на самом верху, так что и их всех смело можно тоже отнести к числу неблагонадежных или к категории «может, они с ним», – почти жестко ответил Эди.
– Так все-таки, ты ручаешься за него или нет? – рассмеялся Маликов.
– У меня нет оснований не доверять ему, если такие основания или сомнения имеются у вас, поручите взять у него расписку о неразглашении, которая предусмотрена нашими инструкциями.
– Может быть, вы это сделаете?
– Я по рангу не подхожу для этой миссии, он, кроме того, является еще членом обкома партии. Надо послать к нему с таким разговором начальника высокого уровня, например Бузуритова.
– Охо, ты опять ткнул пальцем в старую рану, – холодно рассмеялся Маликов, а затем, глубоко вдохнув, продолжил: – Ну ладно, повеселил ты меня, надо же, ни в чем не уступил заслуженному генералу, что за подполковники пошли, что не могут в угоду старшему начальнику поменять позицию по обычному делу.
– Извините, товарищ генерал, я не могу согласиться с тем, что подвергает сомнению мой профессионализм, достоинство и честь.
– И правильно делаешь, – тепло сказал Маликов. – Извини, что заставил понервничать. Хотел еще раз убедиться, что у нас есть офицеры, умеющие постоять за себя даже под давлением начглавка, а то до твоего звонка пришлось целый час слушать одну улитку в человеческом обличье и лампасах. Понимаешь, ни совести, ни чести, ни достоинства, гнется, словно беспозвоночное существо. Оказывается, сейчас, в наше нескучное перестроечное время, это гибкостью и толерантностью называется. Вот и думаем мы тут с одним нашим руководителем, как бы с такими конформистами не пришлось бурю пожинать. Ты меня понял, подполковник?
– Понял, товарищ генерал, – без особого энтузиазма ответил Эди, а сам в этот момент подумал: «Как же я с самого начала не почувствовал, что тот несколько взбудоражен и категоричен в оценках, будто мир видит через прицел автомата. Видно, они с тем руководителем на пару изрядно подняли тонус перед отъездом домой, а я не ко времени позвонил и попался под раздачу».
– Да, вот еще что, Эди, ты напрасно мозги не напрягай, ища ответы на мои вопросы, а то я тебя знаю, – буркнул генерал, будто услышал ворошение его мыслей. – За проявленную самостоятельность и находчивость хвалю. Анализ твой действительно был безукоризнен и, главное, подтвердился полностью. И информация от мегеры о министре оказалась как нельзя кстати. Представь себе, что мы не узнали бы своевременно о знакомстве резидента с твоим земляком… Ну и каковы ощущения у тебя после этого, а-а?
– Озноб бьет, товарищ генерал, – подыграл ему Эди.
– То-то и оно, так что не забудь ей при удобном случае спасибо сказать, а уж лучше задери юбку, она это любит, – хохотнул Маликов.
– Не забуду, обязательно скажу, – заметил Эди, не отреагировав на его слова о юбке.
– Если тебе больше нечего сказать, будем заканчивать наше телефонное совещание. Пусть Минайков идет к министру и переговорит с ним. Расписку о неразглашении от него я сам получу, а то ты действительно можешь посоветовать Иванкову направить к нему Бузуритова, который прочтет ему лекцию о политической бдительности. Ты меня понял, ха-ха-ха?
– Понял, товарищ генерал.
– Ну, тогда бывай, – обронил Маликов и вслед за этим послышались гудки, после чего Эди медленно, все еще находясь под впечатлением непростого разговора с начальником главка, опустил трубку на аппарат оперативной связи… Он так и не понял, в каком случае Маликов был откровенен, когда шутил или прессинговал. В одном у него не было сомнений, что их разговор записывался, чтобы при необходимости генерал мог сказать, мол, я же говорил, я же предупреждал. Но неожиданно мелькнула мысль: «Может, я зря грешу против него?» «Нет, не зря, – вторила ей другая мысль, – вспомни, как он поступил в случае с Бузуритовым». На смену ей примчалась третья: «Как бы то ни было, он профи, который стоит на острие борьбы с противником. И потому ты не должен пытаться быть ему судьей. Может статься, что отвергаемые тобой, провинциалом, его поступки являются обычными для нынешнего лубянского двора. Принимай его таким, каков он есть, и качественно выполняй свою работу, не забывая при этом…»
– В первый раз слышу, чтобы ему так перечили, – удивленно промолвил Володя, прервав тем самым бег мыслей Эди.
– Я не перечил, а высказывал свое мнение – разницу чуешь, брат? – устало улыбнулся он.
– Я понял, что он согласовал мой поход к министру?
– Да, но расписку о неразглашении не пытайся брать, это может ему не понравиться.
– Почему?
– Думаю, оскорбится недоверием, ведь он тоже государственный человек.
– И что делать?
– Это сделает Маликов, по крайней мере, обещал.
– Вот и хорошо, как говорится, баба с воза, кобыле очень даже легко, – расхохотался Володя.
Через пять минут, глотнув холодного чая, Володя ушел в гостиницу, а еще через пять Эди и Люба покинули явочный номер…
Елена встретила его вопросом:
– У вас все нормально? Выглядите уставшим.
