Алекcандр Ванин
Истории одного города…
–Глеб Васильевич! – Слегка сиплым голосом привлек он к себе внимание и откашлявшись в рукав шубы, продолжил. – Вот, знакомьтесь, пожалуйста, заслуженный шахтер Украины -Стафийчук Евгений Игоревич.
– Здравствуй, – сухо сказал Стафийчук.
– Здравствуйте, – в пол голоса ответил Ломакин.
– Довольно интересный человек, – не обращая на них внимания, продолжал Семен Аркадьевич. – Вот уж никогда не думал, что шахтеры бывают так интересны…
– Не ты один, Аркадиевич… не ты один… – с досадой заметил Стафийчук. – А почему, собственно, «золотые руки»? Ты что, все умеешь делать? – переключился он на Глеба.
– Нет, – честно признался тот. – Только внутреннюю отделку помещений.
– А-а, «шабай» значит! – не сдержавшись, съязвил Стафийчук.
– Ну не совсем так, Евгений Игоревич. – Тут же возмутился Семен Аркадьевич. – По-моему сейчас не то время…
– Ну да, прости. Я видимо маленько охмелел.
– Ничего, – отмахнувшись рукой, ответил Глеб. – Многие так говорят. Ну, если не говорят, то думают точно.
– Ну вот и славно, -широко улыбаясь сказал Семен Аркадьевич. – Не стоит сейчас накалят обстановку, уж поверьте моему опыту.
– Мир?.. – Подняв вверх ладони, словно сдаваясь в плен, предложил Стафийчук.
– Мир. – ответил Глеб, протянув ладонь, чтобы пожать руку Стафийчуку.
– Слушайте, Аркадиевич, – внезапно вступил в полемику заслуженный тренер, – так может паренек нас рассудит, а?
– Глеб Васильевич? – вскинув брови, протянул он, сказал Аркадьевич.
– А почему нет. Музыкант ведь не участвует. – добавил Стафийчук.
– И то верно. А что, давайте послушаем. Кому-то из нас троих может и повезет… – ответил старик.
– Давайте я? – развернувшись всем телом к Глебу, предложил Стафийчук.
Присутствующие, молчанием выразили своё согласие и он приступил, глядя прямо в глаза заинтригованному Глебу сказал.
– Так вот. Весь вечер мы только и делали , что спорили все об одной вещи, точнее, об одном вопросе – «Что дальше?» Все сказанное повторять не буду, только основные формулировки: во-первых, Семен Аркадьевич. Он искренне верит, что долго это длиться не может и что на очередном «Минске», там 5 или 8, все же примутся окончательные решения, подходящие обоим сторонам и все угомониться окончательно. Как по мне, все это хрень собачья; или к примеру я-привез детям денег, собранных из собственной пенсии и на тебе-попал в жопу… Обстрел, бомбежка, бегство сюда, в подземелье… И главное, я ведь говорил им поехали домой. Нет же. Говорят: «столько наживали – теперь не бросим». Они, кстати там, – указывая на «кроватные угодья» рукой, недобро скривился он, – оберегают теперь нажитое. Ну да ладно. Теперь не о том. Я приехал оттуда, с «независимой», и утверждаю наверняка, там так прорабатывают мозги, что если б я не видел того, что здесь твориться, то через год и сам бы поверил, что Донбасс оккупирован сепаратистами, а местные жители живут в страхе за собственную жизнь под дулом русского «Калашникова», поэтому их надо бомбить, – от последних слов Стафийчук, расплакался, так сильно ему стало не по себе. Однако спустя минуту, он взял себя в руки и глубоко вдохнув продолжил, не отводя глаз от внимающего Глеба. – И , наконец, мой новый друг Вениамин. Вень, ты прости, конечно, но это уж совсем не в какие, понимаешь?.. Предполагает, что скоро к ним присоеденится весь Юго-восток Украины и они чертовых «бендер» в границы их исторической родины – в закарпатские леса, туда где Советская власть, кстати с горем пополам добила последних из сопротивлявшихся… Правда еще пару десятков лет после ВОВ. – Он закончил, тяжело выдыхая, с досадой глядя на пустое дно своей чашки. Но потом все же добавил. – Так что ты думаешь? Возможен хоть один вариант?
Смущенный впившимися в него глазами, ожидающими ответа, Ломакин вначале взглянул на Стафийчука, а после на тренера и музыканта, который внезапно тоже решил послушать его, однако остановился он все же на невозмутимом взгляде Семен Аркадьевича. Его бесконечно добрые глаза хоть и впились в него, но ни капли не смущали.
– Вы знаете, наверно каждый из вас может оказаться прав, – неуверенно начал Глеб, – никто не может знать наверняка, но мне от чего-то хочется сказать избитую фразу – «За кем правда, тот и победит…»
– И это все? – удивился Стафийчук.
– Такое мнение? – уточнил тренер. – Всё, что ты можешь сказать!
– Успокойтесь, прошу вас. – обратился Семен Аркадьевич к возмущённым собеседникам. – Его мнение, как и наше тоже имеет право на существование. Не так ли? Евгений Игоревич… Вениамин Станиславович…
Видимо, проникнув большим уважением к этому старику в полушубке, присутствующие тут же угомонили свой пыл, но тот видимо и сам был не удовлетворён ответом Глеба и все-таки решил уточнить:
– Глеб Васильевич, а как же быть, если у каждого из нас своя правда?
– Не знаю, – пожав плечами, ответил Ломакин, – тогда может тот победит, за кем правда перед Богом.
– О-о, прошу Вас, только не о Боге сейчас…– внезапно возмутился старик.
– Но как же?..
– Да так, Глеб Васильевич. Вы уж простите меня за тон, но я родился и прожил жизнь при коммунизме. Все что я имею, я заработал честным путем. Все что есть в этом городе, построили люди для людей. Построили при советах, прошу учесть. И никакой религии у нас не было… Поверьте моему опыту. – Закончил Семен Аркадьевич, изобразив на лице хоть и поддельную, но все же улыбку.
– Вы же сами спросили… – виновато ответил Глеб.
– О-о, я снова прошу прощения, Глеб Васильевич, – повторил старик. – Просто я всегда немного не в себе, когда вспоминают о Боге. Как истинный атеист я лично не понимаю, почему люди сами натворив дел, надеяться что он всё исправит… Кем бы он не был…
Больше не произнося ни слова, старик снял с буржуйки разогретый заварник и принялся разливать по кружкам «чай», так же безмолвно протянутым ему на встречу. В этот раз Глеб тоже не остался в стороне. Переглянувшись, все четверо снова выпили и снова занюхивали рукавами, жадно вдыхая воздух.
За стеной по-прежнему царила тишина. Взглянув на часы, Глеб удивившись, как быстро шло время, сказал вслух:
– Третий час уже, представляете?
После, он без команды вышел из комнаты и при свете фонарика отобрал более-менее подходящие для топки куски фанеры и досок. Набрав полную охапку, он вернулся обратно и скинул ее у ног Семена Аркадьевича.
– Благодарю Вас! – кивнув головой, сказал старик, присаживающемуся на свое место Глебу.
– Может повторим? – спросил уже совсем охмелевший Стафийчук, теперь уже раскачиваясь не взад вперед, а по окружности будто Юла.
– К сожалению, Евгений Игоревич, это были последние капли наших запасов. – ответил ему старик, перевернувши заварник вверх дном для большей убедительности.