Алекс Борджиа
Вампиры
– Главное, чтобы оно не превратилось от времени в уксус, – сказал молодой граф, откупоривая вожделенный сосуд и наливая себе в стакан немного жидкости ярко-красного цвета, похожей на свежую кровь.
Сделав глоток, молодой человек немного закашлялся, как будто подавился, потом причмокнул, поставил бутылку на стол и произнёс:
– Вот это да, великолепное терпкое вино, коего я даже и не пивал ни разу.
– Отлично! – обрадовался Джек. – Теперь мы точно не замёрзнем.
Затем он наполнил бокалы девушкам и себе.
– Итак, Вильям и Амелия, за вас и ваше наследство, – произнёс молодой человек с пафосом и залпом опрокинул свой бокал.
Девушки, в отличие от молодых людей лишь слегка прикоснулись к напитку, а Оливия даже немного поморщилась, отметив, что оно кислит и вяжет во рту.
– Помилуй, дорогая, замечательное сухое вино, – возразил ей Вильям.
Молодые люди, наконец, немного отогрелись и почти высохли, удобно расположившись каждый на своём месте. Вильям, как ему и полагалось, по-прежнему сидел в самом большом и удобном кресле возле камина, в котором уже догорали кем-то оставленные дрова.
На улице же продолжала бушевать стихия. По единственному небольшому окну звенели крупные капли дождя, и стучала ветка разросшегося рядом с ним дуба. В дымоходе гулко завывал ветер, разнося своё эхо по пустым комнатам. Всё говорило о том, что до утра погода не позволит гостям покинуть стен охотничьего дома.
– А я даже не прихватила из гостиницы в Бистрице ни одного платья, – грустно сказала Амелия, осматривая себя.
– Так и я тоже, – вторила ей Оливия, так же взглянув на своё изодранное платье, – хорошо ещё нас никто не видит из наших знакомых.
– Мы вас девушки любим в любом одеянии, – улыбнувшись, успокоил их Вильям.
– Согласен, – поддержал его Джек и добавил, – а как радушный хозяин этого дома, ты Вильям мог бы пригласить нас в одну из гостевых комнат, которые наверняка здесь имеются. Ведь бывали же в этом доме особы женского пола, если судить по висящим на стенах картинам. В комнатах наверняка может найтись что-нибудь из дамского гардероба.
– А, в самом деле, – сказал молодой граф, вставая с кресла и беря в руку канделябр. – Надо пойти осмотреть и другие помещения этого дома. Ведь нам всё равно придётся здесь остаться до утра, не будем же мы спать на стульях. Идёмте, – позвал он всех за собой, открывая дверь, ведущую в неизученную часть дома.
И все направились за Вильямом как за полноправным хозяином.
В конце другого коридора ведущего вглубь виднелось круглое окошко с цветным витражом, а по левой стороне располагались несколько гостевых спален.
Вильям открыл одну за другой пару дверей и взору путников открылся почти одинаковый интерьер; по одной широкой кровати, по одной прикроватной тумбочке, по одному туалетному столику и узкому высокому шкафчику. Вся мебель была выполнена всё из того же тёмного орехового дерева и давным-давно устарела. Некогда прекрасные обои, кое-где свисали оторванными кусками, оголяя серые шершавые стены.
Джек зашёл в одну из комнат и открыл шкаф.
– Э, да здесь для нас с тобой Вильям полно одежды, – сказал он. – Хотя такие сюртуки и вышли давно из моды, они замечательно сохранились и к тому же абсолютно сухие, в отличие от нашего одеяния. Правда я здесь не нахожу женского белья, но может оно есть в другой комнате.
Но в другой комнате оказалось всё то же самое, только мужская одежда и больше ничего. Вильям пошёл дальше, дойдя до конца коридора, который резко поворачивал и заканчивался ещё одной дверью. Открыв её, молодые люди зашли в истинно дамскую спальню. Она была похожа на будуар какой-нибудь фрейлины, и имела более дорогую меблировку и широкое окно с видом на озеро.
– А мы этот водоём даже не видели с площадки замка, – заметил Джек, подходя к окну.
– Так ты посмотри, какие заросли вокруг него, – ответил Вильям, тоже смотря на озеро, сплошь покрытое ненюфарами. – К тому же оно полностью затянуто зелёной тиной.
– Ой, какая милота! – воскликнула Амелия, открыв стоявший в комнате красивый резной шкаф. – Да тут полно платьев для нас с тобой, Оливия. И какие они богатые и красивые, – не переставала восхищаться девушка.
Оливия тут же присоединилась к Амелии и Джек с Вильямом были для них ненадолго забыты.
Молодые люди решили не мешать девушкам и разошлись по двум предыдущим спальням, чтобы переодеться в чистое сухое бельё. Когда Вильям вышел в коридор, его уже встречала невеста в новом голубом платье покрытым золотой вышивкой, с высоким воротником и рюшами на рукавах. Жемчужное ожерелье добавляло её наряду богатства и красоты.
Амелия так же облачилась в новое платье, только более вычурного фасона и зелёного выцветшего цвета. Оба наряда были явно из другой эпохи, но прекрасно сидели на девушках, подчёркивая все их достоинства.
Оливия даже слегка крутанулась, представляя себя некой принцессой, танцующей на королевском балу с воображаемым кавалером. С пола тут же поднялось небольшое облачко пыли.
– Наши девушки просто прекрасны, – улыбаясь, констатировал Вильям и протянул Оливии свою руку.
Молодые люди прошли обратно в гостиную, и расселись по своим местам. Огонь в камине почти погас, а других дров здесь не было, оставалось смотреть на снопы вылетающих в дымоход искр и допивать единственную бутылку вина. Взглянув на свои карманные часы, Джек объявил, что уже ни много ни мало одиннадцать часов вечера, и пора бы подумать об отдыхе.
– Ну что же, Джек прав, – согласился Вильям. – Все мы сегодня сильно устали и нам необходимо как следует восстановить силы. Я отправлюсь в спальню, смежную с этой комнатой, следующую думаю, займёт Оливия, ну а крайней большой спальней, располагайте вы, Джек и Амелия. Не обещаю вам всем свежего накрахмаленного постельного белья, но кровати в комнатах имеются, а это для нас сейчас самое главное.
Все с ним согласились и потихоньку разошлись, пожелав друг другу доброй ночи. Последним столовую покинул Вильям, дождавшись, когда полностью погаснет огонь в камине и затушив не догоревшие свечи.
10 глава
Всю ночь на улице бушевала стихия; лил проливной дождь, сверкала молния. Раскаты грома оглушали и вселяли суеверный страх. В щелях рассохшихся оконных рам завывал бесноватый ветер. Проникающая под стёкла дождевая вода стекала на паркет со звонким и зловещим эхом.
Молодой граф лежал на старой кровати с пожелтевшим тюфяком и пытался представить, что находится в Атланте. Однако очередной рокочущий гул возвращал его вновь и вновь в пустую холодную комнату, расположенную не на уютном ранчо отца, а в старом каменном доме, стены которого сейчас стенали и плакали от разыгравшейся непогоды.
Очередная вспышка молнии озарила спальню так ярко, что её свет проник даже через закрытые веки Вильяма, заставив его невольно открыть глаза.
Темно. Пахло плесенью и сырым деревом. Из-за гуляющих сквозняков дверь спальни постоянно приоткрывалась и стукала о косяк. Молодой граф лежал неподвижно и смотрел на её мерные покачивания, словно на магический маятник гипнотизёра.
Вот дверь распахнулась чуть шире, затем ещё шире и через минуту она уже открылась полностью. За ней виден тёмный коридор, в котором словно неоткуда появляется женская фигура. Нет, это не Оливия. На ней длинное обтягивающее точёную фигуру старинное платье. На голове высокая причёска и гребень с драгоценными каменьями, но лица женщины или девушки во мраке не разглядеть. От неё веет невероятно знакомым благоуханием весны. Вильям уже обонял этот чарующий фимиам, сначала там, на пароходе, а затем в номере гостиницы.
Образ туманен и словно плывёт над полом, приближаясь к молодому графу всё ближе и ближе, пока не оказывается у самой его кровати. Приторный аромат горной лаванды и душистых цветов окутал Вильяма ещё плотнее. Ему кажется, что это галлюцинация. Фантом наклоняется над ним, и он вдруг отчётливо слышит слова, которые раздаются у него в голове:
– Найди меня, любимый, я жду тебя, – голос нежный и чувственный, с мягким тембром, проникающим во все уголки сознания, в каждую клеточку мозга.
Молодой граф ощутил нервную дрожь по всему телу и приятную истому внизу живота. Голова его закружилась, и он стал проваливаться в летаргический сон. А голос тем временем всё заполнял его какой-то внутренний слух странными фразами:
– Найди часовню, открой дверь, и мы будем с тобой навеки. Только открой эту дверь и освободи…
Новый раскат грома заглушил последние слова, прогремев над самой крышей и опять разбудив Вильяма. Затем последовал крик, пронзительный и звонкий, заполнивший все углы охотничьего дома.
С Вильяма словно слетела пелена. Он быстро вскочил и выбежал в коридор, в конце которого уже стоял взволнованный Джек, с зажжённой свечой в руке и сигарой в зубах.
– Похоже, это мисс Оливия, – сказал он, увидев Вильяма.
Молодой граф, забыв об этикете и не постучав в дверь, быстро вошёл в спальню девушки и услышал то ли лёгкий свист, то ли странное шипение, затихшее через пару секунд.
Оливия лежала на кровати и тяжело дышала. В комнате было очень темно, и молодой граф позволил себе зажечь настенный фонарь, наполнивший комнату мягким жёлтым светом.
Девушка была облачена в голубое платье из гардероба прежней хозяйки, за неимением сорочки для сна, на котором позволила себе распахнуть лишь ворот и ослабить тугую шнуровку. Старое же шерстяное одеяло валялось рядом. Освободив свои каштановые волосы от ленты, она разметала их по пожелтевшей от времени подушке. Её широко открытые глаза вперились во вбежавших к ней молодых людей. Одна рука девушки покоилась на часто подымаемой от вздохов груди, другая была опущена и свисала с зажатым между пальцев жемчужным ожерельем.
Вильям стремглав бросился к невесте и, встав на колени возле её кровати, спросил:
– Оливия, что с тобой, любимая моя? Почему ты кричала? – голос его был полон тревоги и любви.
– Где? Где она? – опасливо озираясь по сторонам, прошептала девушка.
– Да кто? Кто? О ком ты говоришь?
– Змея, мерзкая холодная змея, – поморщившись, ответила Оливия.
– Помилуй, дорогая, – успокоил её Вильям, сжав ей немного руку, – здесь нет никакой змеи. Это был сон, всего лишь страшный сон.
– Сон, – повторила девушка, тяжело вздыхая. Потом вдруг привстала и громко защебетала, – Нет-нет, это не сон. Я чувствовала её, слышала её, ощущала её. Она обвила мне шею и сдавила так, что я не могла дышать. Затем зашипела, сверкнув своими глазами, и укусила меня сюда, – и девушка схватилась рукой, в которой держала сорванное ожерелье, за шею.
Увидев его, она вдруг вскрикнула и отбросила украшение в угол комнаты. Там оно громко упало и легло застёжкой вперёд, в самом деле, напоминая ползущую по полу змею. Оливия приподнялась и прижалась вся, дрожа, к груди молодого человека.
– Успокойся милая, – сказал он, проводя рукой по её волосам, – ты со мной и тебя никто не обидит, никакая змея.
Тут подошла слегка растрёпанная Амелия и протянула будущей невестке стакан с водой:
– Вот, выпей, – сказала она, – тебе полегчает. Это дождевая.
Оливия убрала от шеи руку и взяла протянутый ей стакан. Только девушка не успела сделать и глотка, так как вдруг заметила, что её пальцы испачканы кровью. Она поставила измазанный бурыми пятнами стакан на прикроватную тумбочку и уставилась на свои ладони.
– О Боже! Что это, Вильям? Это кровь?
Вильям побледнел и взглянул на предполагаемое место укуса. Чуть ниже левой скулы, по бархатистой смуглой коже, из едва заметной ранки, сочилась тонкой струйкой алая кровь. Приглядевшись, он заметил в ранке два глубоких отверстия, как от прокола острым предметом.
Амелия тем временем, так же заметив кровь на шее девушки, быстро сбегала в свою спальню и принесла оттуда пёстрый женский бант. Вильям встал и отошёл в сторону, чтобы ей не мешать. Сестра умело обвязала бантом шею его возлюбленной и опустила её голову обратно на подушку. Оливия была бледна и по-прежнему вся дрожала.
– Скорей всего она хотела снять ожерелье и укололась его застёжкой, – предположил Джек, поднимая с пола брошенное украшение и внимательно осматривая его. – Да вот же, здесь до сих пор сохранились капельки крови, – показал он на голову змеи и протянул ожерелье Вильяму.
Тот даже не взглянув на него, сунул ожерелье в карман.
– Я задержусь здесь до утра, – сказал он Джеку и сестре, садясь на единственный в комнате стул, – спасибо вам за помощь. Идите, отдыхайте, а утром соберёмся и поедем обратно. Задуйте фонарь, мне будет достаточно и одной свечи.
Амелия и Джек пожелали им доброй ночи и снова ушли в свою комнату. Вильям остался сидеть на стуле и смотреть на Оливию. Девушка иногда вздрагивала, то закрывая, то открывая глаза, но наконец, немного успокоилась и усталость взяла своё, погрузив её в крепкий сон.
Как оказалось, Вильям ошибался, надеясь утром покинуть охотничий дом. Ночной дождь с грозой, конечно, закончился, ветер утих, но вот Оливия чувствовала себя по-прежнему плохо. То ли ночной кошмар, навеянный непогодой, так повлиял на девушку, то ли укол застёжкой в шею, от которого пошла кровь, только даже с наступлением дня Оливия не смогла встать с кровати, ссылаясь на головокружение, ломоту в теле и сильную слабость.
Однако оставаться здесь тоже было нельзя: у них не имелось с собой ни еды, ни воды. Поэтому молодые люди решили так; Джек с Амелией срочно отправляются в деревню и привозят сюда всё самое необходимое, прихватив не только еду, но и врача. Если же в деревне доктора не окажется, Джек обещал привезти его даже из самой Бистрицы.
Приходилось только надеяться, что молодые люди без труда найдут дорогу. Амелия опять переоделась в своё старое, более подходящее для поездки верхом платье и они с Джеком пустились в путь.
Вильям же решил в их отсутствие досмотреть остальную часть охотничьего дома.
Новый день принёс много солнца и тепла. О ночной стихии напоминали только капли воды на листьях деревьев и траве, да большие лужи.
Молодой человек прошёл столовую, в которой они вчера топили камин и так мирно провели вечер, миновал коридор, через который вошли, и открыл дверь в противоположную половину дома. Здесь он оказался в ещё одном помещении с камином, небольшим столом и несколькими картинами в старых золочёных рамах. Быстро миновав его, он вошёл в другую комнату, разительно меньше остальных. В ней находился старый письменный стол, книжный шкаф забитый старинными фолиантами и трюмо с зеркалом, завешенным куском какой-то тряпки. Особое внимание здесь привлекал к себе портрет старика.
Высокий и худой в прекрасном камзоле, вышедшем из моды ещё лет сто назад, он как живой смотрел с картины на вошедшего гостя и словно был недоволен его приходом. На шее старого вельможи висела золотая цепь, глаза горели злобой и ненавистью, губы сжаты, острый подбородок выставлен вперёд.
Картина никак не вписывалась в окружающий интерьер и висела как-то сбоку, прямо за открытой дверью, словно случайно попала сюда.
Вильям открыл другую дверь и оказался в длинном коридоре, выведшем его на террасу с крыльцом. Это и был главный вход в дом. Сбоку имелась узкая винтовая лестница, ведущая на чердак второй башенки. Поднявшись по ней, молодой граф оказался в маленькой с конусообразным потолком комнате. Окно из-за толстого слоя пыли на стекле пропускало сюда совсем немного света, отчего тут стоял полумрак. На стенах не было ничего, кроме облупившейся штукатурки, мебель отсутствовала.
Вильям мельком оглядел в протёртое рукавом окно окрестности и поспешил обратно вниз. Он торопился вернуться к Оливии, боясь, что она проснётся, а его не окажется рядом. Однако зайдя к ней в комнату, он нашёл её в том же состоянии, в каком и оставил. Девушка по-прежнему спала.
День вовсю занимался и был уже полдень, когда он вдруг услышал топот копыт и громкие разговоры во дворе. Джек выполнил свою миссию и привёз не только съестные припасы, но и сельского врача, а вместе с ними опять пожаловал и староста деревни. После исчезновения молодых людей в прошедшую бурю, они с Михаем уже опасались, не сгинули ли те в местных топких болотах. Какого же было их удивление, когда в таверну ввалились О'Браен и его жена, уставшие, помятые и весьма встревоженные.
Амелия поддалась уговорам мужа и не вернулась, оставшись пока в трактире у Михая.
Представившись Вильяму на немецком языке с непонятным акцентом, как доктор Зейн, почтенный господин с небольшим чемоданчиком проследовал за ним в комнату девушки.
Было что-то в облике этого пожилого эскулапа восточное. Это сразу отметили про себя и молодой граф и его невеста. Лысая голова, широкое лицо с козлиной бородкой и очки, за которыми прятались раскосые глаза буравчики, невольно вызывали доверие, полностью соответствуя каноническому образу профессора какого-нибудь медицинского университета.
С любовью и волнением в сердце Вильям ждал, когда доктор закончит осмотр Оливии. Они с Джеком сидели в столовой и курили привезённые им сигары. Есть на удивление, Вильям пока не хотел. Томаш тем временем занялся лошадьми, до сих пор привязанными под навесом.
Наконец доктор вышел и, поправив очочки на своём маленьком носу в виде картофелины, сказал:
– Очень жаль господа, но вам пока придётся остаться в этом доме, – голос его был тихим и немного писклявым. – Девушка очень слаба, чтобы вынести переезд в более комфортные условия, верхом. А другого способа перемещения отсюда, я не вижу.
– Но что с ней? – с тревогой спросил его, Вильям.
– Жара у неё нет, это хорошо. Значит это не болотная лихорадка или простуда, а вот крови мне кажется у неё маловато, отсюда и слабость. Барышня сообщила, что её укусила змея, но у нас водятся только гадюки и после их укуса всегда начинается температура. Да и ранки, которые едва видны у неё на шее, больше похожи на прокол острым предметом.
– Она доктор укололась острой иглой от застёжки ожерелья, висевшего на ней, – пояснил Вильям. И тут же вспомнил, что ещё вчера впопыхах засунул то самое ожерелье себе в карман. Поискав там его, он вытянул украшение и показал удивлённому доктору.
– Кхм, – кашлянул тот, осматривая застёжку и при этом, бормоча, – красивая вещь, но из-за такого пустяка… – И добавил, уже более громко, – Впредь нужно быть осторожней. Я на столике у больной оставил мазь, замешанную на травах. Пусть мажет этой мазью свою шею несколько раз в день, и тогда, обещаю, рана быстро затянется. Усильте питание и давайте больше воды. А теперь позвольте откланяться, меня ждут и другие больные.
Расплачиваясь с врачом за услуги, Вильям попросил его приехать и на следующий день, если того, конечно это не затруднит.
– В общем-то, мой долг мне велит навещать моих пациентов до полного их выздоровления, – сказал доктор, взглянув на свой гонорар в виде нескольких бумажных купюр, – поэтому завтра я непременно загляну к вам. Вот только неплохо было бы вам расчистить сюда дорогу для моих дрожек. А то верхом я рискую рано или поздно свернуть себе шею, – добавил он.
– Хорошо, мистер Зейн мы будем ждать вас, – сказал напоследок молодой человек, провожая доктора.
Вильям был сильно расстроен после этого визита, но всё же взял себя в руки и решил, что стоит последовать совету врача; остаться на время недомоганий своей невесты в охотничьем доме. Однако для дальнейшего комфортного здесь пребывания, как правильно заметил доктор, нужно было многое поменять.
Для начала Вильям обратился к деревенскому старосте с просьбой собрать в деревне бригаду людей, желающих хорошо заработать и немедленно заняться расчисткой тропы, сделав из неё полноценную дорогу, пригодную не только для верховой езды, но и для проезда любой повозки или тарантаса. Так же он попросил старосту нанять местных мастеров, если таковые имеются для наведения порядка и небольшого ремонта в самом охотничьем доме.
Жить Оливии даже несколько дней в таких условиях, которые тут были на данный момент, Вильям позволить не мог. И, в конце концов, он попросил Джека вновь съездить в город и привезти для девушки служанку; опытную и готовую умело ухаживать за своей госпожой.
При этом Вильям выписал два щедрых чека. Один чек он отдал Джеку, чтобы тот в Бистрице снял наличные и привёз их сюда, для расплаты с рабочими и закупки необходимых современных вещей, другой – передал старосте.
– Возможно, мне потребуется временный управляющий, – обратился Вильям к Томашу, – не могли бы вы, дорогой друг, найти мне нужного кандидата?
– У нас в деревне есть только один человек, который справится с такой должностью, сэр, – учтиво ответил староста, – это мой брат Милош. Раньше он служил знатному молдавскому боярину, жившему в Валахии, но после революции вернулся сюда и помогает мне по хозяйству. Я пришлю брата сегодня же, вместе с бригадой рабочих. Его жена, кстати, прекрасная кухарка и могла бы приехать вместе с ним.
– Хорошо, пускай приезжают вместе, работы здесь и ей хватит, – дал согласие молодой граф.
Уже наступил вечер, когда Томаш, как и обещал, привёз своего брата и его жену. Это были люди средних лет, с видимым опытом работы на хозяина, так как сразу принялись каждый за своё дело. Жена, которую звали Жулия, прошла на кухню, куда заносили привезённые ими продукты, а брат старосты Милош, вместе с приехавшими с ним работягами занялся наведением порядка в указанных Вильямом комнатах.
К моменту заката солнца в уютной прибранной столовой молодого графа и его невесту ожидал настоящий сытный ужин. А в убранных спальнях застеленные чистым бельём кровати были готовы принять своих новых хозяев с подобающим им комфортом и теплом.
11 глава
Три дня бригада рабочих с рвением и энтузиазмом прокладывала дорогу к охотничьему дому и замку. Нещадно пилили деревья, рубили кустарник, выкорчёвывали пни, расширяли проезд. Даже заросшее озеро освободили от ряски и заполонявших его лилий.
В самом доме так же были проведены отделочные и восстановительные работы. Отчищены стены и полы, отремонтировано крыльцо с террасой главного входа.
Управляющий Милош оказался прекрасным руководителем и помощником в доме. Его жена Жулия великолепно готовила и вкусно кормила графа, его невесту и Джека с Амелией, которая вернулась из деревенской гостиницы сразу на следующий день.
Оливия начала немного выздоравливать и чувствовала себя с каждым днём всё лучше. Тем более Джек привёз девушке с города личную служанку, нанятую через агентство в Бистрице. Звали её Силицией. Она явно была носительницей итальянских корней.
Силиция не только помогала во всём своей новой хозяйке, но и делала кое-какую хозяйственную работу. Охотничий дом действительно преобразился. Только обшарпанные наружные стены напоминали о его прежнем, плачевном состоянии. Внутри же всё было вычищено до блеска и даже заменена часть устаревшей мебели, так как Вильям совсем не скупился на деньги.
К концу недели молодой граф решил съездить в город, чтобы узнать, как продвигаются дела по продаже восточной части земель и отбить несколько телеграмм отцу. Джек вызвался ехать с ним.
Дом был оставлен на попечительство управляющего Милоша и Амелии. Девушка занялась обустройством территории, разбивая под своим чутким руководством цветники и клумбы, биваки и куртины.
Оливию через день навещал доктор Зейн, травяной бальзам которого с чудодейственной скоростью затягивал глубокую шейную рану девушки. И вообще она снова расцвела и похорошела, подключившись к работам Амелии по наведению порядка в саду. Девушки прекрасно проводили время и ни в чём не нуждались.
Каждое утро Михай привозил в охотничий дом свежие продукты; молоко, творог, яйца и мясо. Из всей бригады рабочих Милош оставил на постоянной основе только двоих: плотника и зеленщика, занимающегося садом.
Спустя два дня вернулись и Вильям с Джеком. Молодой граф почувствовал себя настоящим хозяином, въезжая на территорию прилегающих к замку земель. Дороги были проложены и обозначены бордюрами из камней. Двор охотничьего дома преобразился и утопал в цветниках и альпийских горках: розах, нарциссах и рододендронах. Озеро, некогда заросшее и заболоченное, блестело своей зеркальной гладью и приглашало к прогулкам по очищенному берегу. Всё говорило о том, что у некогда запущенного имения появился хозяин.
Посетив город, Вильям узнал, что на его счёт поступил большой платёж от проданных в Бистрице и Брашове земель. Как и советовал ему отец, значительную часть денег он перевёл в золотые слитки. В Америку была отбита телеграмма, что земли проданы, деньги вложены и вообще с основной частью дел, ради которых он сюда приехал, было покончено.
Правда, Вильям не упомянул про то, что им на время пришлось заселиться в охотничий дом, но это он считал мелочью. Молодой граф надеялся в ближайшее время вернуться в Брашов, чтобы с будущим тестем Джемсом Уайтом обговорить дату свадьбы с Оливией. Он мечтал отпраздновать это ярчайшее и долгожданное в его жизни событие бракосочетанием в Бистрицкой церкви, а все праздничные мероприятия провести в пределах охотничьего дома и замка, который тоже желал по возможности восстановить.
Всё-таки на один дом в лесу ушла уйма денег, и Вильяму не хотелось, чтобы все затраченные на это средства оказались выкинуты впустую. К тому же он начинал привыкать к новому месту жительства, и надеялся здесь задержаться до глубокой осени, а перезимовав у себя в Америке, вернуться на следующий год со своим отцом Гарри Дракулой-Карди.
Тем более ему казалось, он начинал понимать запрет родителя на продажу замка и его окрестностей. Скорей всего старый граф хотел сохранить своё родовое гнездо для будущих потомков. По крайней мере, так думал Вильям и мечтал что всё, что он сейчас делает, отец оценит по достоинству и будет только рад восстановлению замка и охотничьего дома.
Джек же с Амелией собирались уехать почти сразу после бракосочетания Вильяма с Оливией. Во-первых, как говорил Джек, подходило время к началу осени, и на их птицеферме и ранчо в Джорджии была куча накопившихся дел, а во-вторых – Амелия ужасно скучала по отцу, хоть и любила брата больше жизни.
Прошло восемнадцать дней с момента случайного, но уже ставшего постоянным, заселения молодых людей в охотничий дом. Оливия чувствовала себя хорошо и все начали уже забывать о странном ночном происшествие первой ночи, как внезапно, Вильям обнаружил пропажу жемчужного ожерелья.
Он помнил, что носил его последнее время всегда с собой, перекладывая из кармана одного пиджака в другой, не желая, чтобы оно хоть как-то случайно взволновало Оливию, попав ей на глаза. А тут привезли с города заказанный им сейф, в который он помимо денег решил убрать и само ожерелье, как вдруг нигде не смог его найти. Спрашивать у кого-либо он не стал, боясь лишними расспросами кого-нибудь обидеть подозрениями, понадеявшись, что рано или поздно оно найдётся само.
С началом новой недели Вильям решил, наконец, заняться замком. Задача была не из лёгких; требовалось расчистить огромный двор и хоть немного прибраться в комнатах и главном холле. На это раз Милош собрал команду рабочих побольше и, раздав указания, полученные от молодого графа, принялся за дело. Вильям лишь изредка поправлял его и делился своими советами.
Капеллу трогать он пока запретил, разрешив лишь открыть её большие входные двери.
Ему хотелось самому разобраться с местом погребения бывших владельцев замка, дабы не осквернить место их последнего пребывания. Для этого он взял одного рабочего и пригласил Джека.
Здание капеллы было построено в готическом стиле, и, примыкая к западной стене замка, отличалось от него, характерными арками с заострённым верхом и узкими высокими башнями с богато украшенным фасадом. Все элементы стиля подчёркивали вертикаль.
Большие сводчатые ворота в капеллу были заранее открыты под руководством управляющего. Зайдя во внутреннее помещение храма, Джек и Вильям направились к дверям склепа.
Молодой граф собирался спуститься в усыпальницу для осмотра захоронений своих предков. Всё-таки к таким вещам он относился с большим уважением и праздное любопытство в данном случае считал неуместным.
Однако железные двери были намертво замурованы, что вызвало невероятное удивление. Помимо тяжёлого засова, который с трудом удалось сдвинуть из-за наросшей ржавчины, внутренний замок оказался ещё и залит свинцом.
– Что за ерунда? – спросил Вильям, словно у самого себя. – Разве склепы так закрывают?
– Внутренний замок придётся ломать, – уведомил его рабочий, вставший на колени и заглянувший в замочную скважину.
– А может он просто забился грязью? – предположил Джек, жуя огрызок сигары.
– Не похоже, – ответил рабочий, – там явно залит металл, а не грязь.
– Вскрывайте, – дал команду Вильям.
Наймит достал взятый с собой инструмент и принялся за работу. Прошли не меньше десяти минут, прежде чем он выломал замок и отворил тяжёлую старую дверь.
– Готово, – доложил рабочий.
Вильям с Джеком зажгли заранее приготовленные фонари и переступили порог склепа. В нос ударил жуткий и сладковатый запах разложившихся тел и сырости. Сразу за дверью начиналась крутая каменная лестница. Ступенек было немного, и они быстро спустились вниз. Из-за недостатка кислорода фитили их фонарей горели очень тускло и Вильям с Джеком не могли оценить размеров всего помещения сразу.
Молодые люди стали потихоньку осматриваться, робко продвигаясь вперёд. Все захоронения были разбросаны хаотично, из-за чего приходилось всё время петлять, иногда спотыкаясь о самые старые и незаметные из них.
Над некоторыми могилами стояли готические кресты, а на каких-то погребениях лежали плиты с барельефами и истлевшие венки. Имелись здесь и каменные саркофаги, опущенные в ямы, но не засыпанные землёй.
В скальных стенах кое-где были выдолблены глубокие ниши, в которых гробы лежали, словно книги на полках. Почти над каждой нишей имелись бронзовые таблички или мраморные плиты с именами усопших и годами их жизни.
Внимательно рассматривая надгробия, Вильям обратил внимание, что некоторым их них было больше двухсот лет.
– Это не склеп, это акрополь какой-то, – сказал Джек, оглядывая пространство вокруг себя.
Дойдя до задней стены склепа, Вильям заметил слева от неё вмурованную, едва заметную калитку, которая настолько вросла в камень, что когда он попытался её открыть, она даже не шевельнулась. Судя по её расположению, калитка вела в сад.
Чувствуя жуткий озноб от холода и нестерпимое зловоние от разлагающихся тел, Вильям решил, что пора покинуть это место. Развернувшись, он торопливо направился к выходу, но, не дойдя до середины склепа, вновь обо что-то запнулся и чуть не упал. Опустив фонарь и осветив пространство под ногами, молодой граф отшатнулся, издав при этом крик.
– Что там у тебя, дружище? – спросил его Джек, спеша на помощь.
