Алекс Д
(Не)рушимая связь
– Саманта, мы понимаем, как вы расстроены. Ваш гнев справедлив, и Розмари действительно виновата. – отодвинув в сторону потерявшего дар речи Эштона, выступил с речью Паркер. – Мы пришли, чтобы помочь. Все, что угодно. Мы оплатим лечение. Если нужен другой врач, более квалифицированный, мы доставим его из любой точки планеты. Только попросите.
Саманта насмешливо усмехнулась.
– Вы доставите? Думаете, я не делаю все возможное, чтобы спасти Дэна? Да, у него столько денег, что вам и не снилось. Приберегите свои подачки для адвокатов этой сучки. Майкл пока не подал иск, но это вопрос времени. Он ждет, пока состояние Дина стабилизируется.
– Как мы можем связаться с Майклом Фонтейном? – мягко спросил Стивен.
– Его вы тоже не подкупите ни лживым сочувствием, ни взятками. Даниэль – его единственный родственник. Больше у Майкла никого нет. И, как бы лояльно он не относился к Розмари в прошлом, если Дэн умрет, пощады не ждите.
– Но вы сами сказали, что Даниэль пока не умер. – холодно напомнил Эштон. – Ему следовало вспомнить о сыне и брате, когда он сажал за руль женщину, которая была явно не в себе.
– Да, она всегда не в себе. – огрызнулась Саманта. – И Дэна тянет к подобным ущербным личностям. Это у него психологическое….
– Не говорите так, словно знаете ее. – угрожающе начал Эш, но Стив во время его остановил, предупредительно положив руку на плечо.
– Тихо, Харт. У девушки горе. Пойми ее правильно. Ты вел бы себя так же, случись такое с Роз.
– Мне не нравится, что она полностью снимает ответственность с Фонтейна. – уже более спокойным тоном пояснил Эштон. – Он взрослый человек, отец, и проявил убийственную легкомысленность. Он сам подверг себя опасности.
– Давайте, оправдывайте ее. – резко бросила Саманта Вилар, подбоченившись и воинственно вздернув подбородок. – Только это бесполезно. В суде будет иметь смысл только один факт. Розмари села за руль, приняв наркотики, и подвергла опасности не только жизнь Дина и свою, но и других людей, которых могла убить.
– Сэм, что происходит? Кто эти люди? – в пьесе появился еще один герой. Длинноволосый худощавый молодой мужчина с выразительными тревожными глазами и удрученным выражением лица.
– Эштон Харт – сводный брат Розмари и Стив Паркер – ее адвокат. – представился за двоих Эш.
Майкл, а это был именно он, внимательно окинул взглядом Харта.
– Да, я знаю тебя. – озадаченно кивнул младший Фонтейн. Эштон вопросительно взглянул в глаза Майкла. Но тот по-прежнему разглядывал его со странным выражением лица. Слишком пристально и досконально. – Действительно у вас очень интересное лицо. Необычное, я бы сказал. В хорошем смысле слова. Я знаю, что просьба покажется вам неуместной в данный момент… Но, когда, все закончиться, вы не могли бы мне предоставить возможность написать вас. Видите ли, я художник, как и Розмари. Когда я увидел вас на ее картинах, что счел некоторые детали плодом воображения, но теперь вижу, что ее кисть не лгала.
– Майкл! Как ты можешь! – воскликнула в сердцах Саманта. И Эштон был с ней солидарен. – Твой брат при смерти, а ты хочешь нарисовать портрет брата женщины, погубившей его?
– Сэм, тебе сложно понять душу художника. Но Эштон и этот молодой человек ни в чем не виноваты. Даниэль не святой непогрешимый агнец, и отдавал отчет своим действиям. Мы оба знаем, что у него параноидальное стремление к самоуничтожению. Любыми способами. Я люблю брата, но в случившемся виновны оба. Я очень надеюсь, что Даниэль поправиться и расскажет нам, что на самом деле произошло.
– Майкл, простите за назойливость, но не могли бы вы переговорить с нами в другом месте? – спросил Эштон, воспользовавшись вполне миролюбивым настроем Фонтейна.
– Чуть позже, сейчас я иду к лечащему врачу Дэна. Где вы остановились?
Майкл Фонтейн приехал в отель через пару часов. Мужчины расположились в гостиной зоне номера люкс. И пока Эш и Стив задавали вопросы, Майкл не переставал что-то рисовать в своем блокноте, отстраненно поглядывая на Харта.
– Вы давно знакомы с Роз? – спросил Эш, начиная нервничать. Он не любил, когда его разглядывали столь детально.
– Пару лет. Познакомились на собрании художников. Я сразу понял, что она необычайно талантлива. Вы видели ее картины, Эштон? – еще один пристальный взгляд прямо в глаза. Харт, сжав челюсти, отрицательно покачал головой. – Шедевральны. Все до одной. Роза, конечно, моего мнения не разделяет. Красивые мужчины у нее получаются лучше, чем пейзажи. А моего брата она написала невероятно точно. Как отражение в зеркале, все эмоции и даже тайные мысли. Но меня впечатлили работы с вашим изображением. Может, потому что я не знал вас лично. Вы любите Розмари, не так ли? Это видно по ее работам, и потому что, они никогда о вас не говорила. Следовательно, она тоже любит вас. И что же не так?
– Насколько я понял, вы художник, а не психолог. – сухо отрезал Эштон.
Майкл загадочно улыбнулся, на мгновенье оставив карандаш. Стив удивленно посмотрел на Харта.
– Ах, да. У вас есть жена и дочь. – продолжил Майкл. – Замечательная малышка. Похожа на вас. Ее фотографии я видел в квартире Розы, как и ваши с отцом. Не волнуйтесь, Розмари не наркоманка. Зависимости у нее нет. Балуется, как и все творческие личности. Я тоже много лет безнадежно любил женщину, которая манипулировала мной, и играла на моих чувствах. В итоге она успела два раза побывать замужем за моим братом, а потом бросила нас обоих и нашла кого-то третьего. Поэтому мне понятно ваше нежелание признаваться в своих чувствах постороннему человеку. Поверьте, я знаю, как это жить и страдать, ненавидеть, любить и прощать. Раз за разом. Но вам, Эштон, повезло больше, раз вы справились и обзавелись семьей. Такие люди, как Роза, черпают вдохновение в боли и в скитаниях. Счастье для нее непозволительная роскошь. В жизни приходиться делать выбор. Талант или семейный очаг. Очень сложно. К сожалению, совместить нельзя. Я пробовал. Рядом с гением обычный человек ощущает себя бездарным и неуместным, забытым, ненужным, обделенным вниманием. Я не гений, но вот Розмари… Ей не понять, что чувствует человек в тени ее личности. Так, что вы правильно сделали, что женились не на ней.
– Я развелся, Майкл. Месяц назад. Так, что все ваши теории относительно меня и Розмари хромают на обе ноги. Вы понятия не имеете об истинных отношениях между мной и Мари.
– Эш, я что-то не знаю? – изумленно спросил Стив, глядя на Харта. – У вас … Реально, что ли?
– Не лезь не в свое дело, Паркер. – грубо оборвал адвоката Эштон. – Майкл просто фантазирует. Это нормально для художника.
– Художник видит правду. Иначе, он не сможет писать достоверно. – Фонтейн подверг сомнению заключение Харта. – Я не стану спорить. Ваша личная жизнь меня не касается. Розмари действительно нужна помощь. В последнее время она выглядела подавленной, почти ничего не писала. Мне показалось, что Роза утратила цель, потерялась. Даниэль не лучший помощник, и вместе они только усугубляли проблемы, а не решали их. Но, насколько мне известно, близкие отношения у них прекратились несколько месяцев назад. Так, встречались на вечеринках, отдыхали, она привязалась к Ноэлю, моему племяннику.
– У нее есть своя племянница. – резко заметил Харт – Но Мари не соизволила приехать, чтобы увидеть ее. Ни разу.
– Потому что не хотела видеть вас. – спокойно ответил Майкл. – И потому что думала, что вы не хотите видеть ее. Я уверен, что Розмари желает, чтобы вы были счастливы, Эштон. И ее ссылка сюда не более, чем попытка избавить вас от страданий и соблазнов.
– И все это вы поняли, взглянув на картины Мари? – снисходительно усмехнулся Эштон.
– Да. – кивнул Майкл, ничуть не задетый тоном Харта. – И на вас лично. Ваши глаза поведали мне о многом. Я разбираюсь в лицах людей и масках, которые они носят. Я говорю с вами искренне, потому что Розмари мне небезразлична. Я очень хочу, чтобы брат поправился, и почти уверен, что так и будет. Роза не справится с чувством вины, если Даниэль умрет. Вы тоже так думаете, Эштон. Это пугает вас больше, чем судебные дрязги. А знаете, что?
Лицо молодого человека прояснилось и озарилось улыбкой. Харт вопросительно поднял одну бровь.
– Вам нужно поехать к ней домой. Ключи можно забрать у полицейских. Как члену семьи, вам выдадут личные вещи Розы. Многое станет понятнее, когда вы взгляните на ее квартиру и картины, на галерею семейных фотографий в гостиной. Она не забывала о вас, Эштон. Она пыталась не мешать вам жить нормальной жизнью. Видимо, не получилось. Жаль, что вы развелись. Розмари огорчиться, узнав, что ее жертва была напрасной. Хотя… кто знает. Возможно, исключения бывают. И вы тот, кто ей нужен.
– Ей никто не нужен, Майкл. Мари много раз доказывала это. Я сделаю все, чтобы вытащить ее, так как обещал отцу позаботиться о Роз, а потом уеду. А Розмари может жить, как хочет, дальше.
– Обида. Я слышу в голосе обиду и злость. Нормальная реакция на ее действия, Эштон. – Фонтейн сделал финальный штрих в блокноте и захлопнул его. – Что ж, мне пора. Не принимайте близко к сердцу слова Саманты. Она добрая девушка, и скоро остынет. Даниэль дорог ей, но она не желает в этом признаваться. Трагедия заставила Саманту открыть глаза на истинные чувства к моему брату. Надеюсь, Даниэль тоже посмотрит на нее иначе, когда поправится. А вам стоит наступить на горле своей гордости, и увезти Розмари домой. Ради ее же блага.
– Ты ничего не хочешь мне сказать? – спросил Стив, когда дверь за Майклом Фонтейном закрылась. Харт подошел к окну, взглянул на живописную панораму побережья.
– Все, что ты услышал, не более, чем бред художника, возомнившего себя знатоком душ. – равнодушно пожал плечами Эштон.
– Но я уловил некий смысл в приведенных им доводах.
– Никаких доводов, Паркер. Одни теории.
– И все-таки. Внезапный отъезд Розмари меня самого удивил. Я созванивался с ней, спрашивал, когда она приедет навестить родных, но она даже говорить на эту тему отказывалась. Неужели дело в тебе? Я всегда считал, что вы друзья, но теперь начинаю сомневаться. Да и трагедия случилась в твой юбилей, на который она не приехала. Майкл сказал, что у нее нет зависимости. Но именно в этот день она приняла наркотики и отправилась на вечеринку.
– Выходит, что я виноват? – обернувшись, резко спросил Эштон.
Стивен пристально смотрел на него.
– Не знаю. Ты мне скажи.
– Что сказать? У Мари давно своя жизнь, к которой я не имею отношения. И дружба, упомянутая тобой, канула в прошлое. Она вычеркнула меня и забыла. На этом точка.
– Должны быть причины. Бегут от любовников, стремясь избавиться от зависимости, от бывших мужей, от совершенных преступлений, но не от друзей, не от близких людей. Я знаю вас обоих уже много лет, но оказывается, не замечал очевидного. – Стивен покачал головой. – Как все запутано. В голове не укладывается.
– А ты не думай. Мы с Мари сами разберемся с нашими отношениями. Ты сможешь мне добыть ключи и адрес ее квартиры?
– Да. Я попробую.
Майкл оказался прав. Не во всем, конечно. Но он угадал основное. И едва, переступив порог жилища Розмари, Эштан сразу почувствовал ее тоску по дому. Это проявлялось в незаметных постороннему взгляду мелочах. Сам интерьер комнат повторял дизайн квартиры Мари на Манхеттене. Вещи, которые она привезла с собой стоят на самых видных местах. И, разумеется, семейная фотогалерея.
Среди снимков, сделанных самой Розмари, в глаза бросались непрофессиональные фотографии Елены, отца, его самого и Лейлы. В кругу семьи на каком-то празднике, на природе, в Центральном парке во время прогулки… Эш помнил, как и когда были сделаны фотографии, но не знал, что отец отправлял их Розмари. Не знал, что она хранила их на почетном месте.
Снимки Елены в разных ракурсах явно преобладали, что выдавало искреннюю симпатию Розмари к его дочери. И все же она ни разу не позвонила ему за прошедшие два года, не попыталась увидеть Елену лично. Почему? Что происходит в душе этой непостижимой женщины.
В спальне он нашел ее картины, развернутые лицевой стороной к стене. На некоторых Эш нашел себя. Их было немного, но он был тронут тем, что она все же думала о нем. По крайней мере, во время создания своих шедевров.
Из глубокой задумчивости, Эштона вывел звонок Стивена.
– Пляши, Харт. Фонтейн пришел в себя, и врачи прогнозируют постепенное восстановление всех функций организма. И еще одна хорошая новость. Звонил следователь по делу Розмари. Она в норме, я еду к ней.
– Стив, не говори ей о Лейле пока. Не надо. Я сам скажу. Ее такие известия не обрадуют.
– Как скажешь, Эш. В общем, если Фонтейн в состоянии давать показания и письменно откажется от претензий, я смогу добиться освобождения Розмари.
– Делай, что должен. – попросил Эштон.
– Будем надеяться, что получится ограничиться штрафом. Розмари придется пройти курс лечения от наркотической зависимости, даже если таковой нет. Суду нужно медицинское заключение, чтобы выпустить ее из штата.
– Это ерунда. Главное, чтобы ее освободили. Ей не место в тюрьме.
– Да, я согласен, друг. Держись. Я на связи.
Эштон с облегчением перевел дыхание. Словно гора свалилась с плеч.
Глава 24
– Роз, может, сначала домой? Примешь ванную, выспишься, поешь, а потом я лично отвезу тебя в больницу. – Стив пытался отговорить свою клиентку сразу ехать к Даниэлю Фонтейну.
Она взглянула на адвоката тяжелым напряженным взглядом. Бледная, осунувшаяся, непричесанная в мятом платье – тень той Розмари Митчелл, которую знал Паркер. Ее только освободили, и она выглядела жутко измученной. Хорошо, что ее задержание удалось сохранить в тайне, иначе преследования папарацци и скандала в прессе было бы не миновать. Стив не хотел, чтобы ее видели такой. Настоящая Розмари Митчелл – другая. Уверенная, сильная и прекрасная женщина, которой он искренне восхищался. Слабости и темные полосы в жизни бывают у каждого человека. Она – не исключение.
– Стив, я благодарна тебе за заботу. Ты не в первый раз меня выручаешь, но я не могу иначе. Дэн в больнице по моей вине. Я, как минимум, должна попросить прощения. У него, Майкла и Саманты. Бог знает, сколько еще времени Даниэлю придется лечиться. Я не могу просто взять и поехать мыться и отдыхать, Стив. Я чуть не лишила сына отца. Еще неизвестно, какими будут последствия травм Дэна. Он поступил благородно, отказавшись подавать на меня иск. И я должна сказать “спасибо”. Или ты не согласен?
Розмари посмотрела в глаза адвоката тяжелым взглядом. У нее был удивительный цвет глаз. Серебристый с темными крапинками. Он менял оттенки до грозового серого, в зависимости от настроения. Пару лет назад Стив пытался приударить за Роз, но куда там. Она всегда казалась недостижимой, погруженной в себя и творчество. Неуловимая и холодная. Оказалось, что он ошибался, и в душе снежной королевы тоже кипели нешуточные страсти.
– Несколько часов погоды не сделают. Ты истощена и устала.
– Я в норме, Стив. Правда. Не беспокойся.
Розмари отвернулась от Паркера, невидящим взглядом уставившись в окно такси. А он думал о том, как несправедлива жизнь к лучшим, особенным, необыкновенным людям. Почему Роз не захотела быть просто женщиной, счастливой, любимой и желанной? Успех? Слава? Она получила сполна. Но, что в итоге? Наркотики, одиночество, тюрьма, разбитые жизни, разрушенные семьи.
– Это того стоило, Роз? – вопрос сорвался с губ сам.
Розмари посмотрела на него прямо и смело. Она не задалась вопросом, что имел виду Стивен под своими словами. Иногда так просто читать мысли, глядя в глаза. Если перестать играть, и прислушаться к шепоту сердца.
– “Нет такой вещи, которую бы мы совершали ради одного человека, не раня при этом другого. А если мы не можем решиться ранить людей, мы остаемся навеки бесплодными. В конечном счете любить одного человека – значит убивать всех остальных”. Это не мои слова. Чья-то цитата. Я прочитала ее давно и запомнила. Я не хочу никого убивать, но все равно делаю это. Философы врут. Нет такого выбора, который решил бы все проблемы. А иногда и самого выбора нет. Ты думаешь, что мы говорим о разных вещах. Это не так. Я хотела, чтобы люди, которые мне дороги, были счастливы. Только и всего. Я чувствую себя бесплодной выжженной пустыней, в которой не осталось ничего, даже новых идей. Сухое стареющее дерево, которое не может быть источником чьей-то радости и любви. А счастье – это лишь эмоция, мгновение, настроение. Я была счастлива много раз, Стив. И именно поэтому не верю в то всеобъемлющее огромное значение, которое ему придают.
– Это означает только одно, Роз. – печально улыбнулся Стив.
– И что же?
– Ты не была счастлива. Никогда. По-настоящему. И сухое дерево может гореть. Ты совсем не старая, не наговаривай на себя. Возможно, еще один творческий кризис, который пройдет. Мы учимся на своих ошибках.
– Я больше никогда не сяду за руль. – усмехнулась Розмари. – А ты почему расклеился, Стив. Не похоже на тебя.
– Просто я влюблен в тебя много лет. О, не смотри на меня так, словно не замечала. Нормально, я в порядке. И не жду от тебя ответных чувств. У меня все еще сложится, но я беспокоюсь о тебе.
– Все беспокоятся обо мне, а я стараюсь сделать так, чтобы меня оставили в покое. – Розмари откинулась назад и прикрыла глаза. – Но каждый раз влипаю в историю, и мне на помощь бежит целая орава рыцарей.
– Ну, насчет оравы ты погорячилась. – улыбнулся Стивен. – Нас только двое, и мне платят за помощь.
– И все-таки дружба существует, даже на денежной основе. – сыронизировала Розмари. – Далеко еще до больницы?
– Нет. Мы приехали.
Роз благодарила случай за то, что он не свел ее в палате Даниэля с его родственниками. Несмотря на тираду, которой она одарила Стивена, женщина не была готова к мощным эмоциональным затратам и долгим объяснениям и оправданиям.
Он лежал на небольшой больничной койке в паутине подсоединенных к нему проводов, датчиков и капельниц. Одна рука в гипсе, голова забинтована, на лице жуткие синяки. Писк аппаратуры действовал на нервы. Как Дэн может спать под столь раздражающий аккомпанемент?
Розмари перевела дух, и прошла к кровати больного. Взяла стул и села рядом. Здоровая рука была вытянута вдоль тела, и Роз накрыла его пальцы дрожащей ладонью.
– Даниэль. – хриплым шепотом позвала она, наклонившись вперед. – Это Роза. Поговори со мной.
Его веки дрогнули. Фонтейн открыл глаза, так широко, как мог. Роз вздрогнула. У него не было белков.
– Привет. – прошелестел он пересохшими губами.
– У тебя глаза красные. – Роз выдавила фальшивую улыбку.
– Просто я вампир. Давно хотел признаться.
В груди женщины кольнуло. Она чуть его не убила, а Дэн еще пытался шутить. Мутный взгляд задержался на ее лице.
– Ты выглядишь ужасно. Впрочем, лучше, чем я.
– Мне жаль. Прости меня. – Розмари сжала его пальцы, и закусила губы. На глаза навернулись слезы.
– Как там? – хрипло спросил он.
– Где? – Роз вопросительно подняла брови.
– В тюрьме.
– Нормально. В Майами приличные тюрьмы. Меня не били сокамерницы, я не голодала, и даже гуляла днем.
– Прогулки – это хорошо. – кивнул Даниэль, и поморщился от головной боли.
– Не шевелись. Тебе очень больно?
– Нет. Это ерунда, Роза. Не кори себя. Ты не виновата. Я должен был заметить, что ты не в себе. Но ты всегда выглядишь сумасшедшей.
– Ты мог погибнуть. Из-за меня. – вздохнув, сказала Роз, растирая по лицу влажные ручейки.
– Только не плачь. Не выношу женских слез. Я живой, и скоро буду, как новенький. А вы постоянно заливаете меня слезами. Не поминки же.
– Я не первая? – сквозь слезы улыбнулась Роз.
– Представляешь, оказывается, что Сэм пуще всех горевала обо мне, пока я был в отключке. Я глазам не поверил, когда увидел ее плачущей надо мной.
– Она влюблена в тебя, Дэн. Поэтому все время собачилась с тобой. Защитная реакция, когда думаешь, что влюбилась не в того парня.
Они какое-то время, молча, смотрели друг на друга. Розмари первой нарушила паузу.
– Тебе стоит подумать, Дэн. Пересмотреть свои отношения с Сэм. Ноэлю нужна семья.
– Да, ты, наверное, права. – согласился Дин. – Ты точно в порядке?
– Да.
– Никаких угрызений совести?
– Еще какие.
– Считай, что мы квиты. И случившееся – возмездие мне за то, как я повел себя с тобой в тот день.
– Брось, Дэн. Я уже давно все забыла и простила.
– Нет. Не лги мне. Я чувствовал. Сейчас, может быть, но не раньше. Все хорошо, пожалуйста, перестань плакать. Я буду жить, и ты тоже. Ничего непоправимого не произошло. Я тебя ни в чем не виню.
– Спасибо, Дэн. – Розмари нежно коснулась щеки Даниэля, и наклонившись, поцеловала его в губы. – Передай своим, что я сожалею. Не думаю, что я осмелюсь взглянуть в глаза Саманты или Ноэля. Прости меня.
– Мне будет не хватить тебя, Роза. – искренне признался Фонтейн. – Ты первая женщина, после… В общем, я рад, что жизнь нас свела. Мы многому научили друг друга.
– Это точно. Мы не виноваты, что родились под безумной звездой. Но никогда не поздно что-то изменить и начать сначала.
– Да. Береги себя.
– И ты. – Розмари встала, последний раз взглянула на бывшего любовника и друга. – Прощай, Даниэль.
– Прощай, Роза. – он печально улыбнулся.
– Ну, как все прошло? – спросил Паркер, поджидающий Розмари в больничном коридоре. Она рассеянно взглянула на него, словно удивившись его присутствию.
– Мы простили друг друга и попрощались. – сказала она, обхватывая себя руками.
Роз шла вперед уверенно и быстро. Стив едва поспевал за ней. Она торопилась домой. И боялась того, что ждет ее там…. Еще одно прощание или новая встреча? Сердце билось болезненно, гулко, отчаянно и надрывно.
Эштон услышал, как повернулись ключи в замке, и вскочил с дивана. В висках загудело, внутри росло напряжение. Все заготовленные слова и тщательно продуманные речи испарились из мыслей.
Он думал, что Розмари приедет вместе с Паркером, но она была одна.
Взглянула на него из прихожей затравленным испуганным взглядом, уронила ключи, обессилено прижалась спиной к закрытой двери.
– Эштон. – прошептала она глухо.
Харт не двигался. Он замер посреди роскошно обставленной светлой гостиной. И смотрел на нее. Худенькая, растрепанная, помятая с печатью боли и усталости на осунувшемся лице, но такая родная…. Розмари.
Уязвимая и хрупкая. Он не видел ее такой. Никогда.
Сердце защемило от сожаления и грусти. Как много лет они потеряли, как много глупостей натворили! И все же частичка его души ликовала. Он мог смотреть на нее. Спустя два года молчания и тишины. Слышать ее тихий голос. Впитывать ее облик по крупинкам. Он не мог нарисовать ее, потому что не был художником, но день за днем он писал портрет Розмари в своей памяти. И каждый штрих вызвал волну боли и тоски. Эштон скучал по ней все минуты и секунды жизни без нее.
Как можно было отпустить, позволить уйти? Дурацкая гордыня. Глупое упрямство. Чрезмерная самоуверенность.
Розмари оторвалась от двери, и сделала несколько шагов вперед. Ее взгляд сместился с лица Эштону куда-то ему за спину. И он видел, как проясняется выражение ее глаз, становится осмысленным и смиренным.
Розмари смотрела на семейную галерею за его спиной. Десятки фотографий, с которых улыбаются счастливые лица родных и любимых. Какой же надо быть дурой, чтобы собственноручно вычеркнуть себя из общего альбома.
Семья – это точно держит нас на плаву, и не дает сорваться в пропасть. Отказать от нее – все равно, что убить себя. И именно это сделала Розмари два года назад. Нет, еще раньше, когда в утро перед своей свадьбой, ушла от Эштона и позволила ему смириться с ее выбором. Она не дочь Мелани Митчелл. Та бы так просто не сдалась. Она сражалась за своего мужчину и свое счастье, за семью. И не важно, какими были последствия. Мелани не прятала голову в песок, она шла к цели и умерла победительницей.
Почему же Розмари увидела в ее истории совсем другой смысл? Иную сторону? Зачем взялась исправлять грехи матери? Но разве грешно – любить и желать, чтобы тебя любили? Они были счастливы с отцом ровно столько, сколько отмерила им жизнь. Вот, что главное! И именно это Розмари поняла только сейчас.
– Нет, на меня, Мари. Смотри на меня. – шепнул Эштон. Их раздели несколько шагов. – Только на меня. Иди сюда. – он схватил ее за руку и с силой притянул к себе.
Она успела только слабо пискнуть, прежде чем, Эш заткнул ее рот своими губами. Он сжал ее голову ладонями до боли, и они целовались так яростно, что сталкивались зубами. Их общая тоска друг по другу, долгая разлука, и отчаянная жажда обладания вылилась в безумную страсть. Впрочем, по-другому у них никогда и не получалось. Каждый раз, как последний. Или первый. И единственный. Эштон Харт – единственный, кого она способна любить всей душой. И она любила. Видит Бог, она любила его одного долгие годы. Как мужчину, как друга, как брата… Он был всем для нее, но она зачем-то пыталась навязать только одну роль вместо того, чтобы позволить ему исполнить все.
О, Розмари узнала это пьянящее чувство близости, пронизывающее до кончиков пальцев, бушующий океан желания и дикой страсти. Она боялась даже этого. Зависимости от его рук и губ, от полного единения душ и тел, которое мог подарить только он.
– Подожди, Эш, я вся грязная. – смущенно пробормотала женщина, когда его объятия стали настойчивее и откровеннее, а нетерпеливые ласки обрели определенную направленность.
– Мы помоемся вместе. – прошептал он ей в губы. – Потом.
Он отнес ее в спальню, где царил уютный полумрак. Опустил на кровать и набросился, как изголодавшийся на долгожданную добычу. В сумасшедшем порыве они срывали друг с друга одежду, покрывали жадными поцелуями каждый кусочек обнажившейся кожи.
– Скажи, что думала обо мне. – хрипло шептал Эштон, одним резким толчком погружаясь в ее тело.
Розмари тихо вскрикнула, нежно провела ладонями по бугрящемся мускулам на спине и плечах.
– Ты же знаешь.
– Скажи. – дыхание его сбилось, и он увеличил темп.
Очертания комнаты пошатнулись в глазах Розмари. Она застонала, выгибаясь навстречу каждому вторжению. От нежности не осталось и следа, ногти впились в кожу Эштона.
– Мари. – требовательно прорычал он, вытягивая ее руки над головой. Их пальцы переплелись.
– Я думала о тебе, Эш. – выдохнула Роз, обхватывая его ногами. – Постоянно.
– Хорошо. – сквозь стиснутые зубы пробормотал Харт.
– И это все? – она взглянула в охваченное страстью лицо.
Безумные мутные глаза, испарина на лбу, напряженные скулы, вздувшиеся вены на шее, и губы, беспощадно сминающие ее рот. Роз повернула голову, уклоняясь от поцелуя, посмотрела в глаза.
– А ты? Думал обо мне?
– Нет. – Эштон застонал, погружаясь все глубже, быстрее, сильнее….
Розмари откинула голову назад, в финальном крике сжимая его бедра худыми коленками.
– Ты – подлец. – яростно бросила она, сталкивая с себя Эштона, когда он тоже кончил.
Они лежали лицом к лицу, глядя в глаза и тяжело дыша. Эш улыбался. Розмари злилась. И черт возьми, ему нравилась ее злость. Никогда еще он не чувствовал себя таким умиротворенным и счастливым. Когда они вместе, остальной мир перестает существовать.
– Это правда? Ты не вспоминал обо мне? – спустя какое-то время, тихо спросила она несчастным голосом.
– Я никогда не забывал о тебе. Ты всегда во мне, Мари. Я люблю тебя.
– Я тоже тебя люблю. – сморгнув набежавшие слезы, ответила Розмари.
– Ты говорила мне это много раз. – печально заметил Эштон, проведя по ее щеке кончиками пальцев.
– Но имела в виду совсем другое, как и ты. – голос ее предательски дрогнул. Сердце снова наполнилось болью. И сожалением об утраченных годах, упущенных шансах.
– Нет, Мари. Я всегда имел в виду только то, что говорил. А ты слышала то, что считала нужным.
– Это не так. Я боялась. Я не верила в себя, я не хотела испортить тебе жизнь.
– Но испортила. – Эш улыбнулся с щемящей нежностью. Роз закусила губу, чтобы не разрыдаться.
– Не говори так. – с мольбой прошептала она. – Что я могу сделать для тебя? Как исправить все, что я натворила?
– Вернись со мной домой. Будь всегда рядом. – он серьезно взглянул в ее распахнувшиеся глаза. – У меня нет с собой кольца, и я ничего такого не планировал. Но я хочу попросить тебя выйти за меня, жить со мной, любить меня, родить мне детей. Белый дом, зеленая лужайка, собачка, и пикник всей семьей по выходным. Что скажешь, Розмари? Ты достаточно любишь меня, чтобы согласиться?
Взгляд Розмари остекленел, она резко отвернулась и уставилась в потолок.
– Ты издеваешься, Эш? Или у тебя такое изощренное чувство юмора? – резким обвиняющим тоном спросила Роз. Она не ожидала от него подобной жестокости.
– Да, что опять не так? – в недоумении спросил Эштон.
Обхватив ее за плечи, он силой заставил Мари посмотреть на себя.
– Ты забыл, что женат и уже растишь дочь с другой женщиной? – бросила она с болью. Эш облегченно вздохнул. Он совсем забыл….
– Уже нет. – Харт отпустил Розмари и пожал плечами.
– Что значит “уже нет”? – не поняла она, растерянно изучая его невозмутимое красивое лицо, рисовать которое ей никогда не надоест.
– Мы с Лейлой развелись. У нее роман с Миком и его друзьями.
– Что? – поперхнувшись, Роз села, прикрывая грудь одеялом.
– Испытание семейным бытом и славой Лейла провалила с треском. Елена осталась со мной, но Лейла навещает ее … иногда.
– Это я виновата. – прошептала Розмари, глядя перед собой. Глаза ее были полны ужаса.
– О чем ты говоришь? – нахмурился Эш, тронув Мари за плечо.
– Я знала, что она слабая. Я видела, что Лейла не справится, поддастся соблазнам, которые открывает шоу бизнес. Я спровоцировала ее, подтолкнула. Господи, я сломала тебе жизнь, разрушила семью. – Роз закрыла лицо ладонями. – Снова. Все повторяется снова. Все, чего я боялась. Все, что хотела исправить и вернуть тебе.
– Что за бред ты несешь? – Эш взял ее за плечи и с силой встряхнул. – Я ничего не понимаю? Причем тут ты? Лейлу никто не подталкивал к постели Мика Фрейзера.
– Ты совсем слепой? Мик соблазнил ее из-за меня. А Лейла стала бы замечательной женой, скажи я ей тогда совсем другие слова. Но все началось еще раньше. Тебя и на свете не было…. – Розмари не могла больше молчать. Она рассказала Эштону все, с самого начала. Ей было жизненно необходимо, чтобы он понял, кто виновен во всех его несчастьях, кто лишил счастливого детства и любящего отца, кто подтолкнул Лейлу к краю, кто постоянно играл на чувствах, кто сломал его жизнь, разрушил семью…
