Алекс Штейн
Кольцо Ориона
– Так вот, ирония вся в том, что это ты научил меня разбираться в двигателях.
Раздался едва слышный щелчок, ознаменовавший, что энергия в заряженной гранате запитала орудие и можно стрелять. Продолжая ехидно улыбаться, Крейн готов был прикончить нас с Харуной, но все еще не торопился. Вероятно, он размышлял, стоит ли жертвовать несчастной невестой, ведь она стоила немалых денег. Но по его единственному глазу было видно – он решил, что моя шкура ему дороже.
Однако его месте не суждено было случиться.
Оболтус, которого мы посчитали погибшим, лишь перезагружался после получения серьезных повреждений. Невидимо для нас он активировался заново, пришел в сознание и, встав на поломанных ногах, поднял оставленный Крейном клинок.
Корсар ничего не успел сделать, как робот вонзил ему в спину клинок, пробив грудину насквозь.
– Нет, мое сердце! – только и успел вымолвить пират.
– У тебя его больше нет, – прошептал злобный смайлик за его плечом.
Рука-пушка Крейна накренилась, уйдя в сторону от нас с Харуной и выстрелила.
Энергетический снаряд пробил пол насквозь и разорвался где-то этажом ниже. Взрыв внутри строения, да еще такой мощный, окончательно разнес башню. Стены вздрогнули, пол под ногами разорвало пламенем.
Я вновь обхватил руками подругу, стремясь защитить. Нас отбросило куда-то, во вспышке света было трудно понять куда. Грохот оглушил обоих, все пять чувств двух синестетиков завопили от переизбытка света, звука и тепла. Ударная волна приложила наши тела, вдавив в ближайший кусок стены. Единственное, за что мне удалось зацепиться, это чувство звука виолончели в моих руках в лице столь близкого мне чужого человека.
Когда мы пришли в себя, башня оказалась разрушена. Она зависла в невесомости посреди полыхающего амфитеатра, прямо над зияющей дырой вместо сцены. Поблекшие панорамные окна смотрели прямо на эту черноту. И если бы не отключившаяся гравитация, то полетели бы мы вчетвером далеко вниз, в технические глубины круизного лайнера.
– Треклятый робот! – завис в невесомости и пират, вместе с застрявшим в нем мечом.
Позади Крейна, со сломанными ногами, Оболтус, выпустив катану попытался задушить корсара. Но тот, даже пронзенный насквозь сдаваться не собирался. Механической клешней он сдавил торчащий из груди клинок и с нечеловеческими усилиями обломал оружие пополам.
Перехватив осколок клинка, Крейн вонзил его в механический плечевой сустав Оболтуса, провернул и выдернул вместе с рукой робота.
Инерция от удара растолкнула их. Оболтус плавно полетел вниз, в зияющий провал черного зева вместо сцены. Крейна отбросила в нашу сторону, закашляв кровью он развернулся к нам преисполненный предсмертной агонии и глазами полными ярости.
У багрового корсара было искусственное сердце, а значит, оно могло продолжать функционировать даже будучи частично поврежденным. Это не спасало Крейну жизнь, но продлевало его смерть.
Из последних сил, он пытался дотянуться до меня. Я выхватил бластер, хотел пристрелить гада, пока была возможность, но оказалось, что уже слишком поздно. Крейн был слишком близко, и стоило мне достать оружие, как он схватил его своей клешней и раздавил прямо в ней.
С шипение бластер треснул и разлетелся на несколько частей. В панике я оттолкнул ногой от себя пирата, но лишь оттолкнулся от него сам. Благо Харуна держалась за меня и полетела в невесомости вместе со мной.
У нее тоже было оружие – огнестрельный пистолет, украшенный узорами. Тот самый, что она позаимствовала у меня в ремонтном отсеке. Девушка попыталась применить его, прицелилась и выстрелила.
Она попала прямо в голову, но у Крейна там была стальная пластина, так что Харуна лишь оцарапала ему лоб до крови, вызвав злобную усмешку на лице пирата.
Но у кинетического оружия была отдача, а в невесомости она придала нам ускорение. Силой отдачи нас раскинуло в разные стороны, я полетел в стену, Харуна в приборную панель, а пистолет куда-то в потолок. Между тем, Крейн неумолимо приближался.
Где-то внизу, под нами, заработали реактивные двигатели, спрятанные в стопах Оболтуса. Точнее, попытались заработать, ведь у робота были сломаны обе ноги. Так что в действие пришел только один двигатель и то на пол силы. Но в невесомости и этого было достаточно, чтобы прийти в движение.
Я беспомощно завис в пространстве, Крейн тянулся ко мне, Оболтус медленно летел к нам. Лишь Харуна каким-то чудом зацепилась за панель управления раскуроченной диспетчерской. А прямо под нами все так же зияла черная пустота.
Внизу, в пустоте, прямо под собой я заприметил небольшой выступ, за который можно было бы ухватиться. Но он был далеко и летел я в другую сторону. Однако это натолкнуло меня на мысль.
– Хару, – позвал я, – включи гравитацию в зале.
– Что?! Но тогда мы упадем, – запротестовала она. – Даже если я удержусь за панелью, ты точно упадешь, я не могу тобой пожертвовать.
– Включай!
Я повысил голос, как мог. Не то, чтобы это было обязательно, девушка и так доверяла мне, но действовать надо было быстро и без пререканий.
Харуна полезла капаться в панели. Крейн хотел было попытаться ее остановить, но до него уже дотянулся оболтус. Схватив его единственной рукой за ногу он сдавил ему стопу, поломав ее в отместку за свои ноги. Пират вскрикнул от боли, выплюнув еще больше крови.
– Готово, осталось только на кнопку нажать…
– Действуй! – перебил я подругу.
– Но, я не уверена…
– Делай!
И она нажала на кнопку.
Дальше события развивались молниеносно. На главной сцене Гипериона включилась гравитация, но вместо сцены в полу был провал, а прямо над ним висел кусок разрушенной башни. Гравитация молниеносно потянула осколки башни вниз, к полу и даже на нижний уровень. Раздался грохот удара и весь корабль вздрогнул.
Мы вчетвером, находились внутри башни и тоже полетели вниз. Оболтус сориентировался быстрее всех, за секунду до включения гравитации он выпустил ногу Крейна и метнулся к своей госпоже. Как оказалось, не зря, Харуна не удержалась за панелью.
Перехватив в полете свою госпожу, робот-самурай обхватил ее единственной рукой и сгруппировался, чтобы при падении защитить хрупкое человеческое тело. Я был ему благодарен за это.
Крейн с удивленным выражением лица полетели вниз быстрее всех, как самый тяжелый из нас. Он раньше всех растаял в темноте дыры, с которой столкнулись панорамные окна башни.
Мой полет был не менее быстрым, но прямо подомной находился удобный выступ, за который я планировал схватиться. С другой стороны, я планировал, что Харуна удержится за панель. И тоже просчитался.
Вместо того, чтобы схватиться за выступ, меня в падении развернуло к нему спиной. В итоге я лишь получил удар, меня отбросило, и я полетел в темноту вместе со всеми.
Мы быстро вылетели через окна в черную шахту, ведущую на нижний уровень. Кажется, там находилось машинное отделение, то самое, которое было уничтожено серией взрывов после предыдущей потасовки Крейна с Оболтусом.
В темноте я быстро потерял остальных. И еще быстрее получил свой первый удар о торчащую из стены обломанную балку. Она сломала мне ребро, меня отбросило дальше.
Следующий удар я получил по ногам, меня развернуло и завертело. Затем приложило еще о какую-то деталь животом, я чуть не выплюнул свои внутренности. И наконец, спиной я налетел на лежавший на полу гигантский остов двигателя. В позвоночнике моментально что-то хрустнуло и меня сложило пополам.
«Добегался», – промелькнула мысль в голове, и я безвольным мешком рухнул еще ниже, больно ударившись ребрами о самый пол.
Удар выбил дух, в глазах потемнело. Кажется, я потерял сознание, но скорее всего ненадолго. Спустя секунды или минуты тело отозвалось резкой болью, которая, впрочем, быстро погасла. Прилагая неимоверные усилия, я попытался подняться, подтянул под себя руки и болью в груди обнаружил, что у меня сломаны ребра.
Кряхтя я нашел в себе силы перевернуться на спину. Следом за телом безвольно перевернулись и ноги. Мне это не понравилось, я не мог их почувствовать. Как и поясницу, с ней было что-то не так.
Попытавшись сесть я вдруг выплюнул вверх кровь, что каплями упала обратно мне на лицо. Одно из поломанных ребер пробило легкое?
Я снова попытался сесть, и снова безрезультатно. Максимум, что получалось это приподняться на локтях. И тогда, глядя на свои мешком лежащие ноги, я вдруг осознал: при падении я сломал себе позвоночник.
Снова закашляв кровью мне стало понятно, что это не самая моя страшная рана. Похоже легкое и вправду было пробито, дышать становилось все тяжелее.
– Как же я облажался, – тяжело выдохнул я, распростершись на полу под почерневшими от огня остовами больших прыжковых двигателей. Груды механических шестерней с разорванными цилиндрами опасной топливной смеси.
– Ты никогда не думал о последствиях, – прохрипел мне в ответ Крейн.
Старый друг, пират, оказалось, лежал поблизости. Он медленно умирал, как, впрочем, кажется и я. И на последнем издыхании он нашел в себе силы попричитать:
– Всю свою жизнь, ты всегда решал проблемы, создавая новые. И никогда не задумывался о последствиях. Все твои решения – лишь усугубляли ситуацию.
Раздался грохот и рядом с нами упал какой-то кусок опаленного металла. Сверху, в темноте светилось огненное кольцо пожарища амфитеатра.
– Последствия твоих решений погубили нашу команду, превратили меня в это уродливое чудовище, – продолжал Крейн, пока я молча умирал. – И теперь погубили и тебя, и твою девчонку. Как же ты жалок, парень.
Раздался грохот и где-то недалеко упал еще один кусок чего-то. На этот раз тяжелого.
– Заткнись, – устало выдохнул я.
Мне не хотелось сейчас вступать в спор, я не мог думать ни о чем, кроме как о Харуне. Неужели она тоже разбилась? Неужели моя идея настолько катастрофична, что я погубил и ее? Но в тот момент я не мог придумать ничего другого.
Внезапно в куче обломков, падающих вниз, на равном удалении от меня и багрового пирата, упал огнестрельный пистолет с узорчатой резьбой.
– У меня есть идея получше, – прохрипел Крейн, потянувшись в сторону оружия. – Я все-таки успею убить тебя перед смертью.
Чертов упрямец никак не хотел сдаваться. Даже на смертном одре он не оставлял попытки отомстить мне. Разбитый, он попытался ползком добраться до огнестрела. Повернувшись в его сторону я увидел, как он волочит за собой ноги, погнутые в неестественной позе, оставляя за собой кровавый шлейф.
Моя участь еще не была точно мне известна и пусть я уже слышал дыхание смерти, мне не хотелось ему уступать. Все-таки я был гонщиком. Сбавлять скорость, тем более перед самым финишем, не в моем стиле.
Приподнявшись на локтях я стал прилагать все усилия, чтобы добраться пистолета быстрее, чем это сделает Крейн. Вот так мы, два покалеченных падением, кряхтя и сопя, сплевывая кровь через вдох, соревновались в скорости за право одного убить другого.
Но никому из нас не было суждено добраться до пистолета. Потому что первой оказалась Харуна.
Недалеко от нас, держась рукой за голову, по которой текла кровавая струйка, на ноги поднялась несостоявшаяся невеста вечера. На мое счастье Оболтус справился со своей задачей: он смог защитить госпожу от падения, и она отделалась лишь легким ушибом.
Шатаясь и с головокружением, Харуна быстрее нас дошла до пистолета и подняла его с пола.
– Ты! – прошипела она ледяным тоном, поворачиваясь от меня к Крейну. – Ты, мерзавец, нарушил все договоренности! Это ты во всем виноват, во всех смертях!
– Нарушил договоренности? Ха, кхе… – толи рассмеялся, толи закашлялся пират. – О каких еще договоренностях ты говоришь, девочка? Я пират, я беру все, что захочу… кхе-кхе… и я никому ничего не должен…
Харуна пинком перевернула Крейна на спину, и я заметил, как из его груди торчит не только обломок меча, но и пара ребер. Девушка, между тем, наставила пистолет на побагровевшее от крови лицо корсара.
– Что, прямо в лицо? – прокряхтел Крейн. – Уверена, что хватит сил на хладнокровное убийство, да еще глядя жертве в глаза…
– Ты не жертва, – перебила она.
– А ты не убийца… кхе-кхе… или ты считаешь иначе? Думаешь, что сможешь спустить курок? Я все равно уже покойник, но… кхе-кхе… у тебя кишка тонка. И ты это знаешь. Ты не сможешь с этим…
– Это тебе за мою мать! – Харуна не дала закончить пирату фразу и выстрелила.
Выстрелила точно в лицо, с высоты своего роста. Расстояние таково, что промахнуться не получится. Она попала прямо в глаз, пуля пробила орган зрения и проникла точно в мозг, разорвав его изнутри на ошметки.
Крейн издал последний, удивленный выдох и тем самым испустил дух.
– А это за все остальное, – продолжила Харуна и выпустила в мертвое тело еще с десяток пуль. Она в ярости нажимала на курок снова и снова, даже когда патроны закончились и вместо грохота выстрела стал раздаваться лишь щелчок спускового крючка.
Нажав на курок еще пару раз она с силой швырнула в кровавое месиво и само оружие, выкрикнув проклятья в адрес бездыханного трупа. Обессиленная физически и морально, она отшатнулась от тела и, казалось, только сейчас заметила меня. Лежащего поломанным совсем недалеко.
– Арт, нет, – воскликнула она и бросилась ко мне.
Опустившись рядом на колени, Харуна обняла мою голову, растерянно рассматривая тело. Она пыталась понять, что со мной, но видимых повреждений не было или они были незначительны. А вот внутри… похоже я и вправду добегался.
– Я в порядке, – угрюмо пошутил я, когда женщина положила мою голову себе на колени. С ее щек на мои упали соленые слезы. Она мне не поверила, потому что я вновь закашлял кровью, забрызгав ее лицо в ответ.
– Не переживай… я… я вылечу тебя, – растерянно бормотала Харуна, – я что-нибудь придумаю… обещаю…
– Можно я лучше просто полежу здесь? Я так рад, что ты пережила падение, я бы себе не простил, если бы с тобой что-то случилось.
Харуна молчала, но ее глаза стали еще мокрее.
– Но ведь это я запустила гравитацию…
– Нет, я велел тебе это сделать. Это была моя идея. Моя очередная, глупая идея. Они всегда были плохими. Рано или поздно удача должна была закончиться. Но я безумно рад, что успел спасти тебя.
Я потянул руку к карману, достал оттуда злопамятное кольцо, с которого начались мои сегодняшние проблемы. И надел его на тонкий женский палец, гладивший меня по щеке.
– Что? – удивилась девушка.
Это и вправду было легко. Я потянул руку к ее лицу, прикоснулся к ее щеке, вытирая слезы.
– И если подумать…
– Моя госпожа, отойдите от него..о…он вор и преступник, вы не должны…ы… позволять такому человеку прикасаться к вам.
Пока мы прощались, из тени развалин вышел Оболтус. Шатаясь на переломанных ногах, с корпусом полным вмятин и сажи, держа в единственной оставшейся руке обломок своего меча, он вышел на свет. Треснувшее лицо украшала рябь злого смайлика, шляпы не было. Когда робот говорил то зависал, растягивая буквы и одновременно искрил.
Кажется, роботу тоже сильно досталось при падении, да и до него.
– Игрик? – назвала Харуна робота по имени. Я даже и забыл, что у него было имя.
– Моя госпожа…а… кольцо украдено, согласно протоколу, я обязан убить любого, кто к нему прикоснется. Даже если э…э…это мой лучший друг. Отойдите.
– Отставить приказ, – отдала команду Харуна в ответ, – ты и пальцем не тронешь Арта.
– Не мо…о…огу выполнить… ошибка в суждениях, приказ о ликвидации дал глава семьи…
– Я не этому тебя учила! Отставить приказ, или ты меня не любишь?
– Люблю, моя госпожа…а…а! Ошибка в логике задачи, приказы противоречат друг-другу. Невыполнение не возмо…о…жно, недопустимо.
– Я отдала тебе четкий приказ, я дочь главы семьи, ты должен подчиняться мне.
– Ошибка… невозможно обработать противоречие. Глава семьи наивысший приоритет, просьба любимой – наивысший приоритет. Приказы противо…о…речат друг другу.
– Игрик, пожалуйста, не трогай его, – голос Харуны дрогнул. Кажется, она уже была не в силах держать холодную маску, с которой общалась со всеми, кроме меня.
– Ошибка… ошибка… невыполнение приказа ведет к… неизвестно, поиск протоколов поведения. Невыполнение приказа – это вина, но вину можно искупить. Искупление должно быть действием, попыткой что-то сделать, чтобы изменить ситуацию к лучшему и все исправить.
Я был удивлен, он в точности повторил мои слова перед штурмом Такугавы. Харуна была удивлена не меньше, ведь она никогда не программировала его этому. А сломанный робот продолжал свой монолог:
– Протокол найден, поиск подходящих де…е…йствий. В исторической справке есть только одно подходящее действие. Протокол со…о…здан.
Робот внезапно рухнул на колени, продолжая искрить чуть ли не через каждое слово. Злобный смайлик на лице сменился на смиренный. По его лицу внезапно прошла рябь помех.
– Как воин, я обязан выполнить приказ любо…ой ценой. Но как влюбленный, я не могу этого сделать. Это оскверняет меня..я, как воина, позором. Поэтому, как воин, я смиренно приношу…у эту жертву, дабы его смыть.
Робот-самурай, стоя на коленях, поднял свою единственную руку и, направив обломок меча себе в грудь, одним точным ударом пробил свой корпус насквозь. Клинок пробил броню и разбил критические внутренние механизмы.
– Созданный дураками, прожил по дурацки, просит прощения.
Склонившись и застыв в сидячей позе, Оболтус угас. Смайлик, отражающий его лицо последний раз прошел рябью помех и погас.
– Игрик… – только и смогла вымолвить ошарашенная девушка.
А я почему-то рассмеялся. Сквозь боль и кровь, я, к удивлению Харуны, от души рассмеялся:
– Вот же придурок! Так буквально воспринимать чужие слова. Остался идиотом до самого конца, и вправду дурак… кхе-кхе… кха-кха…
Я внезапно закашлялся. Сильно. Кровь брызнула с новой силой, легкие загорели и горели все сильнее, с каждой секундой. Я пытался сделать вдох, но не получалось. Вместо этого я сплевывал все больше и больше крови, глядя в напуганные глаза девушки, звучавшие грустной виолончелью.
«Мой черед», – мелькнула мысль, когда в очередной раз, подумав, что сейчас боль пройдет, и я смогу вздохнуть, я вдруг осознал, что ничего больше не пройдет. Это конец. Но если подумать, умереть на коленях у любимой девушки, это далеко не самая плохая смерть.
Уже не кашляя, но содрогаясь в конвульсиях, у меня потемнело в глазах, и я потерял сознание, уже навсегда.
31
«Загрузка данных»
«Загрузка завершена. Поиск подключенного устройства»
«Устройство найдено. Выполняется инициализация»
Не знаю, как долго было темно. Это даже была не темнота, а скорее отсутствие зрения, как такового. Вместе с остальными чувствами. При этом я как будто продолжал воспринимать окружающий мир. Четко понимал что вокруг меня стальная обшивка моего родного глайдера «Безмятежный».
«Видел» его состояние, «слышал» работу операционной системы и «осязал», как гигантская клешня ремонтного ангара перемещала его по тоннелю главной шахты Гипериона. Напрямую в мое сознание шел нескончаемый поток данных в виде единиц и нолей, невероятно быстро складывающийся в легко воспринимаемую картину.
«Инициализация выполнена. Запуск»
Последним загрузился видеодрайвер, отобразивший экран с небольшой камеры над панелью управления звездолетом. И первое, что я увидел было заплаканное лицо Харуны. Оно было заплаканно так сильно, что щеки покрылись кляксами от растекшейся туши. Смотреть было больно.
«Загрузка аудио-передатчика. Загрузка выполнена. Устанавливаются драйвера. Драйвера установлены. Система общения готова к работе»
– Пожалуйста, Арт, ты слышишь меня? – ворвались в мое сознание единицы и нули, мгновенно сложившиеся в мелодию виолончели, несущую в себе информацию слов Харуны.
– Да, – сформировал я в ответ набор символов, который аудио-передатчик перевел в звук.
Харуна резко изменилась в лице, растерянность и страх вмиг сменились грустной радостью.
– Получилось, – воскликнула она. – Я сомневалась, выйдет или нет. Но все получилось. Жаль, что это все, что я могла для тебя сделать.
– Что сделать?
Я все еще не понимал, что происходит. Последнее, что помню, это как умер у нее на коленях после жесткого падения. Затем темный пробел и нескончаемые потоки данных.
– Что ты сделала? – повторил я вопрос.
– Синтезатор голоса еще настраивать и настраивать, – пробубнила девушка сама себе. – Не переживай, я все сделаю в лучшем виде. Будешь звучать как раньше, так же уверенно.
– Ответь, пожалуйста, на мой вопрос. Что со мной произошло? Почему я не чувствую своего тела?
Харуна помрачнела, было видно, что слова даются ей тяжело. Но она, все-таки, нашла в себе силы ответить:
– Ты, точнее твое тело, погибло. Ты захлебнулся в крови у меня на руках. Но я не смогла смириться с этим и кое что придумала. Я… как бы сказать…
– Не томи, прошу.
Девушка молча сглотнула и выдала все как есть:
– Я отрезала тебе голову мечом Игрика. У меня было всего восемь минут, прежде чем мозг начнет погибать. Я успела все сделать и доставила тебя в медицинский отсек. Не тот, что уничтожил Крейн, а в специальный отдел криогенной заморозки, где поместила твою голову в криокапсулу. Это выиграло мне время, но боюсь, я слишком долго возилась и клетки мозга все же начали умирать.
Поэтому я оцифровала твое сознание и перенесла его на виртуальный диск. Сначала я хотела использовать для этого тело Игрика, но он оказался слишком сильно поврежден. Так что мне пришлось поместить твой разум на сервера твое глайдера.
– А мой мозг? – спросил я, выслушав ее ответ.
– Боюсь, он не подлежит восстановлению.
На секунду в кабине пилота повисла тишина. Не сказать, чтобы я испытывал удивление. В моем нынешнем состоянии невозможно чувствовать что-либо в привычном смысле слова. Но все-таки я был удивлен и даже шокирован.
– Не знал, что ты настолько хороша.
– Я тоже не знала, что окажусь способна на такое, – честно призналась она.
Харуна устало опустила руки и запрокинула голову. Я вдруг осознал, что у меня в распоряжении не одна камера, а сразу все, расположенные как внутри, так и снаружи моего корабля. Я переключился на камеру сверху, чтобы видеть, как девушка устало прикрыла глаза.
– Это было сложно, мне надо было делать все быстро, а медицинское оборудование не самое простое. Но в итоге у меня получилось поместить твое сознание в корабль, с ума сойти.
– Ты же понимаешь, что ты не столько переместила меня, сколько скопировала?
– Что ты имеешь ввиду?
Холодно, словно машина, и не обращая внимания на ее эмоциональное состояние, я произнес:
– Есть две версии произошедшего. Первая – ты перенесла сознание из биологического вместилища в механический, сохранив жизнь владельца сознания. Но такое возможно только если вместе с воспоминаниями переносится и душа их владельца.
И поскольку существование души не подтверждено, остается второй вариант: ты просто скопировала сознание умершего человека и создала новый, уже искусственный интеллект на базе погибшего. Тогда я не тот, кто был тебе дорог…
– Замолчи. Не говори так, – перебила меня Харуна. – Я не знаю, есть душа или нет, но не разговаривай больше со мной об этом. Пожалуйста.
Девушка резко отрыла глаза и посмотрела прямо в объектив камеры, направленный на нее. Выражение ее лица стало фарфоровым, но интонации голоса все же оставались теплыми. Такими же приятными, как раньше. Каждый раз, когда она говорила со мной ее голос источал лишь тепло.
«Ошибка. Анализ причины. Анализ невозможен. Ошибка»
Внезапно отрапортовала мне операционная система бортового компьютера, частью которой я теперь являлся. Это было странно и непонятно, но поскольку фокус моего внимания был сконцентрирован на Харуне я быстро об этом забыл.
– Прости, больше не буду, – честно пообещал я девушке в черном платье.
Она мило улыбнулась мне в ответ:
– Я все еще слышу скрипку, – внезапно сказала Харуна. – Даже не смотря на то, что синтезатор голоса еще не настроен, я все равно ее слышу.
«Ошибка…»
Мне было достаточно такого ответа.
«Анализ невозможен…»
Как синестетик, я всегда доверял своим чувствам.
«Ошибка…»
В мире без правильных ответов это единственное, на что я мог положиться.
Внезапно наше блаженное мгновение тишины прервал входящий запрос. Системы корабля тут же его проверили, автоматически. И предоставили мне отчет. Но поскольку у меня еще не было прав на полное управление операционной системой корабля я не смог заблокировать входящий вызов и лишь беспомощно наблюдал.
– Хару… – попытался я предупредить ее, но было поздно.
– Отец?! – удивленно воскликнула девушка, когда над панелью появилась голографическое изображение Хироши Накамуры.
Я моментально проверил радары «Безмятежного» и мои худшие опасения подтвердились. Такугава-14 вышел из гипер-тоннеля в четырехстах километров от лайнера и двигался в нашу сторону.
– Харуна, дочь моя, – поприветствовал господин Накамура, – у меня для тебя есть важный, взрослый разговор…
– Как хорошо, что ты здесь. Я так рада, что ты пришел, отец, – перебила его Харуна. Она тоже проверила радары корабля и увидела боевой линкор.
– Дочь, перебивать старших не вежливо…
– Ты нужен мне, отец, – но девушку уже было не остановить, по ее щекам вновь потекли слезы. – Мама, она… погибла. И гости тоже. Здесь все умерли.
Не в силах заблокировать поток сигнала я был вынужден слушать их разговор. Я искренне не понимал, почему Харуна так рада видеть этого человека. И вдруг до меня дошло:
«Она же еще не знает», – промелькнула мысль на жестких дисках звездолета.
– Хару, не говори с ним, прерви трансляцию… – попытался я привлечь ее внимание, но тщетно. Девушка была полностью поглощена своей радостью.
– Я не знаю, что делать, – продолжала говорить она, – не знаю, как быть. Здесь кругом трупы и это все моя вина, я…
– Харуна! – Хироши резко повысил голос на дочь и, когда она растерянно замолчала, продолжил: – не теряй самообладания, ты из семьи Накамура, в конце концов.
Харуна набрала в грудь побольше воздуха и выдохнула, молча кивнув. Теперь она была готова слушать.
– Я скажу тебе, что делать, – продолжил Хироши уже спокойнее. – В каюте твоей матери, в столе, есть потайной ящик. Юно обычно хранила там свой бластер. Я скажу тебе пароль, когда доберешься до него.
Девушка с заплаканными глазами послушно кивнула, а ее отец продолжал:
– Там должны быть две маленькие капсулы, как от таблеток. Ты должна принять одну из них.
– Но там же сильнодействующее снотворное. Мама рассказывала, что в ГСО такие выдают двойным агентам. Если их раскрывают они принимают одну такую, чтобы не выдать секретов службы. Это же яд по сути.
– Я знаю, дочь. Во имя чести нашей семьи и нашего благополучного будущего, я прошу тебя сделать это.
– Что ты такое говоришь? О чем ты просишь меня?
Слезы на глазах Харуны растаяли, выражение лица застыло в изумлении, а голос, казалось, впервые за день – дрогнул.
– Это спасет репутацию нашей компании и семьи, – продолжал говорить холодным тоном Хироши. Он будто не замечал, игнорировал, в каком шоке сейчас находилась его собеседница.
– Ты просишь меня… меня, собственную дочь… убить себя?
– Я глубоко сожалею о твоей участи. Но обстоятельства требуют решительных действий. Это такой же твой долг, как и мой.
– Родную плоть и кровь…
– Мне правда искренне жаль, – совершенно не искренним, корпоративным тоном, сказал бизнесмен.
– Да иди ты к черту, мразь! – резко выпалила девушка.
Лицо ее моментально исказилось. Смешалась вся гамма ее эмоций: гнев, страх и горе. На мгновенье она перестала выглядеть красиво и показалась мне поломанной. Но первый шок прошел и ее прорвало:
– Принять яд? Ты серьезно? Каким кретином надо быть, чтобы подумать, будто я соглашусь на такое?
– Харуна, манеры…
– В задницу запихни себе свои манеры, вместе с этими чертовыми таблетками. Мало того, что продал меня, как какую-то проститутку, так теперь еще и в расход пустить собрался. Ну и сволочь же ты!
– Дочь! Не забывайся, ты говоришь со своим отцом! – включил строгий тон Хироши. Поведение Харуны явно выводило его из равновесия. Несоблюдение правил общения бесили его сильнее, чем «необходимость» пожертвовать дочерью.
– Ты мне не отец! И никогда им не был, даже не пытался быть, – между тем, Харуна продолжала хамить старшему в нарушение всем этикетам. – Я тебе не вещь, чтобы мной распоряжаться. Хочешь моей смерти – тебе придется убить меня самому.
– Не вынуждай меня, – предостерег ее отец. – Я могу уничтожить тебя вместе со всем кораблем!
– Пошел ты, – Харуна не стала слушать угрозы и просто оборвала соединение.
Возмутившийся было экран внезапно погас, оставив женщину в одиночестве. Не знаю, как долго она сидела с пустыми глазами, я не решался прерывать ее молчание. Но, в конце концов, надо было что-то делать.
– Хару…
– Помолчи, – перебила она меня уже совсем другим голосом. Гораздо более теплым. Из-за этого казалось, будто она не приказала, а попросила:
– Помолчи еще чуть-чуть. Пожалуйста, я не хочу это обсуждать…
– Боюсь, у нас нет времени, Хару, – я получил отчет от систем корабля и сообщил об этом подруге.
В данный момент боевой линкор Токугава 14 заряжал свое самое мощное орудие – ионную пушку. И нацелено оно было прямо на Гиперион. Одного выстрела будет достаточно, чтобы превратить весь лайнер в пыль. Похоже, Хироши внемлил совету дочери и решил сделать все сам.
– Он и вправду хочет убить меня, – как бы отрешенно прокомментировала Харуна эту новость.
– Я тоже не сразу поверил, – вторил я таким же угрюмым тоном, каким обладал еще в человеческом теле.
Харуна резко потянула на себя рычаги, отвечающие за разгон двигателей. Включила кнопки зажигания на панели сверху и взялась за штурвал, ожидая, когда двигатели разогреются.
– Что ты задумала? – спросил мой голос с панели перед ней.
– Я не для того угробила здесь столько народу, чтобы какой-то сраный корпарат прикончил меня ради своей репутации.
Сказав это, она тронула звездолет с места.
32
Безмятежный неспешно плыл в невесомости. Корабль покинул центральную шахту через технический отсек, расположенный прямо посреди главной улицы Гипериона. Палуба на носу лайнера разъехалась в сторону, выпуская мой глайдер в нутро жилого сектора. Харуна развернула его в сторону разрушенного амфитеатра и плавно тронулась. Мимо проплывали обожженные стрельбой бластеров и взрывами стены торговых рядов и залов. Где-то горела вывеска казино.
– Внимание, приближается астероидное поле. Столкновение неизбежно. Повторяю, приближается астероидное поле…
Система оповещения снова работала штатно и сообщала и без того очевидную вещь. За полосой стекло-металла над нашими головами проплывали уже не только крупные куски небесных тел, но и мелькали их более маленькие и от того более быстрые сородичи.
Один из таких небольших камней внезапно пробил борт лайнера, прошил его насквозь и вылетел посреди улицы со скоростью пули. Он бы врезался в Безмятежного, если бы не работающие щиты. А так астероид лишь оттолкнул корабль в сторону, погасив всю свою инерцию и плавно вращаясь, отлетел в противоположную стену.
