Алекс Штейн
Кольцо Ориона
– Внимание, пробоина в левом борту. Повторяю, пробоина в левом борту…
Выровняв звездолет, Харуна направила мой корабль дальше.
Астероиды прошивали лайнер то тут, то там. Некоторые застревали в обшивке, некоторые пробивали корабль насквозь. Это зависело от скорости и размеров небесных тел. Но в общем и целом было ясно, часы или даже минуты Гипериона сочтены. Корабль тонет в каменном поясе и сам скоро станет астероидом.
Хироши в таком случае мог бы и не стрелять по лайнеру, тот и так был обречен. Но бизнесмен был настолько раздосадован строптивостью дочери, что на эмоциях выбрал самое поспешное решение.
Под бесконечные сообщения системы вещания, Безмятежный, наконец, выплыл в изувеченную залу амфитеатра. Под куполом руинами громоздились стальные остатки диспетчерской башни. Догорали алым пламенем ряды сидений из имитированного дерева. Сверху, за стекло-металлом виднелись изуродованные золотые паруса лайнера.
Звездолет неспешно развернулся двигателями в сторону павшей башни и носом обратно на улицу, будто собирался полететь в обратную сторону. Но Харуна остановила корабль, она не могла надеяться покинуть Гиперион.
Если ее отец увидит, что глайдер покинул лайнер то отправит на перехват всю свою армию космических истребителей. Между тем оставаться на месте и ждать, когда тебя уничтожат астероиды или дезинтегрирует ионная пушка, тем более был не вариант.
Оставалось только одно, что было понятно любому бродяге вроде меня, но Харуна догадалась до этого сама: совершить гиперпрыжок прямо изнутри корабля. Это уничтожит лайнер, но Гиперион и так был обречен.
Надо было взять разгон, и прямая линия центральной улицы идеально для этого подходила. Однако Харуна выбрала ее траекторию не только по этой причине. Так удачно совпало, что лайнер был развернут носом прямо в сторону линкора Токугавы, где ее отец нацелил на нее смертельное орудие. И расстояние было как раз достаточное для ударной волны от гиперпрыжка.
Девушка собиралась дать Хироши сдачи. Со всей силы прыжкового ускорителя. Она вытянула справа из панели длинный рычаг и яростно развернула рукоять вокруг своей оси.
Механический способ разорвать пространство был единственным надежным вариантом совершить прыжок сейчас. Ведь все автоматические системы корабля буквально верещали в тревоге от опасной близости других небесных тел: Токугавы, Гипериона и астероидов.
– Я тебе не вещь, – сказала Харуна, пока полоска чистой, бело-синей энергии, просвечиваемая сквозь прозрачное покрытие длинного рычага, медленно росла вверх.
– И не твоя собственность, – следуя моим инструкциям, она положила руку на второй рычаг, слева, готовая придать глайдеру резкое ускорение.
– Я твоя дочь, у меня есть личность, – девушка развернула рукоятку справа обратно, когда жидкость заполнилась. Обычно это делают после ускорения, но сейчас Харуна готовилась совершить рывок с места.
– А ты, покойник! – она опустила рычаг справа, одновременно потянув на себя рычаг слева.
Режим работы двигателя резко сменился, восемь сопел взорвались хлопком и резкий взрыв дал мощнейшее ускорение. За долю секунды глайдер преодолел всю центральную улицу и в момент, когда уже почти взял на таран лобовой стекло-метал на носу лайнера, произошел разрыв пространства.
Бабахнуло так, что нос корабля буквально разорвало. Разорвало на две части, верхнею и нижнею, аккурат по секторам. А затем они тоже взорвались. Следом за ударной волной гиперпрыжка бело-синие пламя поглотило всю центральную улицу, ворвалось и объяло зал амфитеатра. Сожрало все от ангаров и огромных жилых башен, вместе с шикарной каютой Кавасаки.
Взрыв разорвал меж ярусные перегородки, огонь проник внутрь центральной шахты, разнес беснующийся склад утиля и добрался до остатков сектора охраны. Трещина пространства за секунды разорвала аквахранилище, моментально испарив всю скопившуюся там воду. Последними разорвало на горящие блестки оставшийся золотой парус.
И после все взорвалось еще раз, не хуже сверхновой, сиявшей среди цветных туч и туманностей. Из этой вспышке словно светящаяся пуля вылетел единственный уцелевший объект – Безмятежный.
Глайдер белой полосой рассек пространство между вспышкой Гипериона и нацеленным на него Токугавой. На пути возникло несколько астероидов, благополучно разбитых и разорванных на сотни осколков ударной пространственной волной, сформировавшей вокруг моего звездолета что-то вроде дополнительного щита.
В этот момент звезды за лобовым стекло-металлом вытянулись в линии и гиперпрыжок уже вот-вот был совершен. Последним, что можно было увидеть это как резко приблизился нос боевого линкора Токугавы-14 и то, как его начало разрывать на куски.
Мы не засвидетельствовали ни взрыва, ни обломков, но знали наверняка: второй корабль постигла участь первого. И поскольку на нем было больше арсенала, второй взрыв был гораздо фееричнее. Но так как Безмятежный к тому моменту был уже в гипер-тоннеле, мы этого не увидели.
33
– Гадство, вот же гадство, – повторяла вполголоса Харуна, проводя руками по голове. – Какое же отвратительное чувство.
Ее можно было понять. Последние несколько суток по ИСту мы только и делали, что прыгали и прыгали без единой остановки. Благо топливные баки были заполнены до отказа еще после ремонта. Столько переходов между пространствами, да еще для человека, к такому не привыкшему – это испытание для организма.
Но Харуна справилась, и потому не думаю, что она сокрушалась о своем самочувствии. На самом деле ее психику всю дорогу не отпускало произошедшее на Гиперионе. Она тяжело переживала и мою смерть, и предательства отца, которого убила сама. Это было видно по оттенкам ее поведения. Но даже не представляю, какие мысли сейчас роются в ее голове.
– Гадство, – повторила девушка и достала еще одну сигарету.
Когда-то у меня был заказ на доставку этого товара и, как презент, мне оставили пару пачек. Харуна нашла их на десятый прыжок и выкурила уже половину. Кажется, ей срочно хотелось что-то в себе поменять, и она выбрала то, что под руку попалось.
Что же до меня, то я, на удивление, легко пережил столько прыжков. Мое сознание давно адаптировалось к частым переходам, а тела у меня больше нет. Вернее, моим телом стал корабль, Харуна предоставила мне все доступы ко всем базам данных. Так что теперь я мог в полной мере управлять Безмятежным. Хотя в гипер-тоннелях управление не отзывалось от слова совсем, странное место.
– Хару, не налегай на них, – попросил я подругу, – потом легкие фильтровать придется.
– Я вставлю себе искусственные, – парировала она.
– Наш счет вряд ли простит нам покупку имплантов. В ближайшем будущем.
Харуна промолчала. До нее еще не дошло до конца, что на жизнь теперь придется зарабатывать. Особенно после покупки новых документов. Благо у меня была пара контактов, надо добавить их адреса книгу полетов и навестить ребят в ближайшее время.
– Прости, – внезапно сменила интонации моя подруга. – Я втянула тебя в свои семейные разборки. И погубила вместе со всеми пассажирами на том корабле.
– Глупости, – не согласился я, – у нас с Крейном был давний конфликт, он бы в любом случае пришил меня при встрече. Так что я благодарен тебе, что ты спасла мне жизнь.
– А как же все те пассажиры? Разве ты не считаешь, что я погубила их?
– Нет. Если кто и виноват во всем так это твой отец. Он довел тебя до отчаяния и это в его базе данных ты нашла номер того психа. Откуда тебе было знать, чем все закончится?
– ГСО с тобой не согласятся, – резонно заметила моя собеседница.
– Это не важно, мои знакомые делают отличные документы.
– Если они еще живы.
Харуна усмехнулась и сделала очередную затяжку. Она верно подметила, мои контакты уже могли и умереть за столько времени. Это для нас прыжки прошли за несколько суток, но для галактики все было иначе.
Мы прыгали так много и так часто, что удрали на самый край млечного пути. Отсюда до ближайшей звезды сотня тысяч световых лет и это критическое расстояние. Дальше не прыгают даже бродяги. Причиной почему мы сюда запрыгнули были банальны – мы скрывались и нам надо было где-то переждать. А край галактики как нельзя лучше подходит для этого.
Все дело было в специальной теории относительности, ну или по крайней мере, я читал, что она так называется. Если не вдаваться в детали, то время в двух разных местах идет по-разному, в зависимости от скорости движения объекта. На небольших расстояниях этот эффект не так заметен, но вот в космических масштабах все выглядит иначе. Время в центре галактики течет быстрее, чем на ее окраинах. За один день на краю галактике может пройти месяц в ее центре. И чем дальше от центра, тем медленнее течет время.
Поэтому мы упрыгали так далеко от млечного пути, как это было возможно, не доходя до края гало. Гало вокруг нашей галактики простирается почти на миллион световых лет от центра и сразу за ним время резко останавливается. Всего одно мгновение за пределами гало может стоить тысячи лет внутри млечного пути.
По этой причине человечество не может расселиться за пределы родной галактики. А все отправленные исследовательские корабли во вне не вернулись. Вернее, еще не вернулись, но когда-нибудь, теоретически, вернутся.
Бродяги же научились использовать этот феномен в свою пользу. Если нам сели на хвост или просто надо залечь на дно, мы отправлялись на край света и за несколько дней пережидали целые годы во внешнем мире.
С Харуной мы решили задержаться здесь подольше, так что мои контакты вполне могут состариться уже через пару часов.
– Нам пора возвращаться, – внезапно сказала Харуна, потушив сигарету. – Обратные прыжки тоже надо учитывать при расчете времени.
– Говоришь, как настоящий бродяга, – заметил я.
– Пожалуй, теперь все так и есть. Бродягами всегда становятся через трагедию?
– У всех, кого я знаю была своя история.
Параллельно Харуна набивала координаты для очередного прыжка. Выглядела она при этом устало, но действовала уверено.
– Хару, – позвал я, – как ты себя чувствуешь?
– Я выдержу еще один ряд прыжков, Арт, – заверила она меня. – Спасибо, что беспокоишься. Все готово.
– Подожди, – остановил я процесс запуска прыжка.
– В чем дело?
Я проверил расчеты, время в запасе еще было достаточно.
– Хочу показать тебе кое-что.
Я попросил Харуну встать из-за пульта управления и подойти к ближайшей стене. Убедил ее подождать еще пару минут. Она согласилась с условием выкурить еще одну сигарету. Я хотел было подождать, пока она докурит, но решил не томить подругу ожиданием.
Повинуясь моей воле, корабль сделал металл одной из стен прозрачной и прямо за спиной Харуны открылся фантастический вид на всю галактику млечный путь. Она предстала в плоскости, но все рукава были видны, как на ладони.
Звезды блестели буквально на расстоянии вытянутой руки, собирались в белые полосы и предстали в форме идеальной спирали со светящейся перемычкой в центре. Вдобавок к живому мерцанию созвездий галактика шевелилась, плыла и крутилась вокруг своей оси. Медленно и плавно, с гипнотизирующей скоростью.
Оглянувшись, Харуна чуть сигарету не выронила изо рта от удивления.
– Вау, – выдохнула она, – это прекрасно.
– Теперь это все твое. Вся галактика в твоем распоряжении.
Харуна завороженно смотрела на столь редкий кадр грустными, уставшими от слез глазами и в ее черных зрачках отражался блеск далеких звезд.
– Ты можешь делать, что пожелаешь, лететь, куда пожелаешь и стать, кем захочешь. Никто больше не сможет тебе ничего приказать.
И в конец, я произнес ей слова, которые она желала услышать больше всего:
– Хару, ты свободна.
