Александр Александрович Петров
Славный путь к поражению
Гуд бай, Америка
Пришлось очень напряженно работать по обеспечению сверхвысокого ритма работы монтажников и подготовить пуск, замаливая свой предновогодний «грех». Для успешного пуска необходима была хорошая практическая подготовка. В марте 1977 года мне поручили стать руководителем группы специалистов в тридцать человек, которые должны были пройти двухмесячное обучение на аналогичных штапелю-3 установках «Хехста» в Германии и США. Безусловно, этот великодушный жест Зернов осуществил по отношению ко мне для того, чтобы я приобрел уникальный опыт по эксплуатации установок высшего мирового уровня. Взялся за организацию поездки. По программе в Германии была полная определенность. При этом по США ясности не было. Необходимость поездки в эту страну была совершенно очевидна, так как фирма «Хехст» только в США на своем новейшем заводе в городе Спартанберг имела установку аналогичную той, которая была продана Могилевскому комбинату. Но из-за проблем с американским посольством Техмашимпорту не удалось до нашего отъезда в Германию оформить визы специалистам, которые по программе после месячного обучения в Германии должны были продолжить обучение в США. В конце февраля прилетели во Франкфурт на Майне. Этот город, относительно небольшой по размерам, во время войны не сильно пострадал от бомбардировок. Он не имел крупных оборонных предприятий, кроме того на финишном этапе войны американцы наметили разместить в нем штаб своей группы войск. Размещение штаба состоялось и это предопределило архитектурный стиль послевоенного развития города. Если большинство городов Германии приняли все меры для того, чтобы сохранить или восстановить прекрасное историческое наследие, то Франкфурт начал копировать облик американских городов, вытягиваясь ввысь. В определенной степени этому способствовало и то, что город облюбовали крупнейшие банки. В итоге через тридцать пять лет после окончания войны в центре Германии сформировался некоторый аналог Чикаго, доминирующими зданиями в облике города стали стеклянные башни в сорок и более этажей. Нам предстояло проходить практику в предместье Франкфурта на заводе «Хехста» в городе Оффенбах. Это было небольшое предприятие по производству полиэтилентерефталата. Оно было примечательно тем, что его специалисты самостоятельно разработали технологический процесс и оборудование для производства полиэтилентерефталата по непрерывной схеме. Именно там, на заводе в Оффенбахе, я обратил внимание на то с какой гордостью немецкие специалисты, представляясь, указывают свой титул: дипломированный инженер или доктор. На заводе нас познакомили с механиком производства, по нашим меркам эта должность по рангу относилась к специалистам среднего звена. Но при этом он был представлен как главный разработчик немецкого аппарата поликонденсации. Именно неспособность специалистов «ICI» решить проблему создания горизонтального аппарата поликонденсации, в котором бы мешалка длиной четыре метра и диаметром почти в полтора метра прилегала бы к внутренней поверхности цилиндрического аппарата точно на величину три миллиметра, не позволила англичанам создать установку непрерывной поликонденсации. Таким образом, простой немецкий заводской инженер лишил английский концерн лидерства в области производства полиэфиров, которым они владели несколько десятилетий. Не менее авторитетной фигурой в производстве полиэфиров был доктор Вольф. Он возглавлял на заводе все технологические разработки в этой сфере, сумел добиться высокого уровня качества и обеспечил успешный пуск нескольких установок непрерывной поликонденсации в Японии, Бразилии и других странах. Его назначили ответственным за обучение нашей группы. И надо отметить, что справился с этой задачей хорошо. Нас поселили на некотором отдалении от Оффенбаха в горной парковой зоне. Гостиница была старенькой и неблагоустроенной. Очевидно, что летом она могла пользоваться у любителей природы большой популярностью, однако в марте она пустовала. Фирма, возможно, поселила нас в нее из соображений экономии. Мы протестовать не стали, так как увидели преимущество в проживании в горной парковой зоне. В. Малых – зам. директора института из Твери сразу же попытался нас привлечь к утренним пробежкам по лесу. Я вначале в них не участвовал, отсыпался, приходил в себя после перегрузки на работе, возникшей перед отъездом. Но через несколько дней понял, что надо бегать. Проблема возникла в связи с тем, что бутылка сухого итальянского вина емкостью семьсот пятьдесят миллилитров в тот период в Германии стоила меньше, чем бутылка молока, и многие наши ребята при покупке припасов на ужин стали отдавать предпочтение итальянскому продукту. Начал бегать сам и агитировать всех «за здоровый образ жизни». Сформировался своеобразный критерий: кто по утрам не с нами, тот с ними – итальянскими производителями. Бесспорным лидером в утренних пробежках был В. Малых – рост выше ста девяносто сантиметров, строен, в молодости мастер спорта по баскетболу. Володя намного опережал нас, и я в этих забегах был даже не вторым. В молодости у меня был первый разряд по лыжам, я входил в тройку лучших лыжников института. И понял, что за четырнадцать лет работы сильно потерял спортивную форму. Проблема прежде всего была связана с тем, что я за эти годы сильно прибавил в весе. Через некоторое время оказалось, что не все так безнадежно: умеренное питание и утренние забеги привели к некоторому снижению веса, отставание от лидеров стало заметно меньшим. Обнаружив это, задумался – прошло десять дней командировки, которая должна длиться два месяца. Если все это время я буду регулярно бегать, то смогу восстановить уровень своей тренированности. Далее в каких бы городах Германии мы ни жили, я каждый день по утрам независимо от погоды бегал.
Учеба была напряженной, занимались в аудитории, расположенной в здании, примыкающем к промышленной установке. В качестве наглядных пособий использовались ее рабочие чертежи. Значительное время проводили в цеху, на месте знакомились с рабочими операциями. Занятие вели ведущие специалисты завода, создатели процесса непрерывной поликонденсации, разработчики технической документации для Могилевского проекта: доктор Вольф и доктор Шнейдер. Нельзя сказать, что установки не были совершенны, они все-таки были результатом творчества заводских специалистов, но не ведущих инжиниринговых фирм мира в области производства полиэфиров. Концерн «Хехст» в своей производственной программе имел большое количество химических продуктов и полиэфиры в ней были далеко не ведущими. В мировой практике было две организации: крупнейший химический концерн мира Дюпон (США) и инжиниринговая фирма “Zimmer” (ФРГ), которые специализировались преимущественно на производстве полиэфиров, и потому их установки имели преимущество перед «Хехстом». Но «Хехст» дал более выгодные условия по ценам и порядку финансирования и потому победил. Установка была простой в обслуживании и надежной в работе. В отличие от установки, закупленной для Могилева, технологический процесс заканчивался гранулированием полиэтилентерефталата, стадии транспортировки расплава до машин формования и само формование отсутствовали.
Учеба проходила по графику, группа успешно осваивала процесс, и через пару недель я пришел к выводу, что мне с несколькими специалистами пришло время заняться выполнением поручения министерства, связанного с созданием новых производств. В тот период завершалось проектирование производства полиэфирных текстильных нитей Светлогорского ПО «Химволокно». Спорным вопросом между Гипроивом и «Уде Хехст» был выбор, типа намоточных головок машин высокоскоростного формования. Монопольным производителем этого оборудования в Европе была фирма «Бармаг». Ее оборудование соответствовало высшим критериям качества, но имело высокую стоимость. Понимая перспективность технологии высокоскоростного формования, фирма «Уде Хехст» приняла решение наладить производство оборудования данного типа на своих заводах. Конструкторские работы продвинулись далеко, были изготовлены комплекты намоточных головок для двух машин формования. Машины были запущены в работу. «Уде Хехст» полагала, что намоточные головки будут доведены до требуемого уровня качества и потому заложила их в проект Светлогорского предприятия. Нам предстояло уточнить, завершила ли фирма процесс доводки, обоснованно ли она заложила в проект свои машины. Лимитная стоимость контракта была уже согласована с партнерами. На третьей неделе «Уде Хехст» проинформировала нас о том, что процесс закончен и можно ознакомиться с работой намоточных головок на заводе в городе Бобингене.
Там мы увидели все новейшие разработки не только по вышеуказанной теме, но и по всем новым разработкам. Я усмотрел в этом негатив – фирма не боится нам их показывать, полагая, что мы из-за технической неподготовленности все равно воспроизвести увиденное не сможем. В процессе ознакомления мы смогли ознакомиться с установкой, сочетающей все лучшие для того времени направления мирового прогресса в области полиэфиров: более прогрессивное сырье – ТФК, непрерывная поликонденсация с подачей расплава на машины высокоскоростного формования текстильных нитей. Все было супер, но финишная часть – высокоскоростная намотка нитей имела серьезные недостатки. На концах паковок просматривались значительные утолщения слоя нитей, последние сотни ее метров имели иную кристаллическую структуру в сравнении с начальными. Фирма при обсуждении технологии перед встречей отрицала негативное значение этого, считая, что на устойчивость процесса дальнейшей переработки и качество нитей эта особенность не повлияет. Однако в нашей небольшой группе было несколько специалистов, хорошо владеющих немецким языком. Руководитель экскурсии был отвлечен для беседы по теме, в это время другие специалисты включились в беседу с цеховым персоналом. Руководство по каким-то причинам не успело его проинструктировать, и он подтвердил тот факт, что процесс доводки далек до завершения. Утолщение паковок на концах влияет на структуру нитей, и поэтому их концы имеют другой уровень окрашиваемости. Решение проблемы не найдено, и какие-либо идеи отсутствуют.
После окончания ознакомления эти слова были доведены один к одному до руководителя со ссылкой на то, что таков вывод наших специалистов и мы в нем не сомневаемся. Для фирмы это стало полной неожиданностью, она попыталась опротестовать точку зрения. Мы же попросили осуществить крашение изготовленной из нитей новой установки ткани на наших глазах. Дискуссия закончилась, фирма подтвердила наличие проблем, эксперимента не потребовалось.
Вернулись в Оффенбах окрыленные успехом. При этом мы понимали, что решена только половина задачи: закрыт доступ в проект недоработанного оборудования. Необходимо было согласовать выбор того, что будет соответствовать задачам проекта. Мы поставили перед представителями «Уде Хехст» условие – показать нам работающие установки фирмы «Бармаг». Время шло, ответ задерживался, чувствовалось, что идет подбор вариантов, итогом которого может стать отказ от оборудования фирмы «Бармаг». Учитывая приближение сроков окончания учебы в Германии, мне пришлось использовать нестандартные приемы воздействия на фирму. Все мы, находясь за границей, убеждались в том, что чемоданы и личные вещи в период нашего отсутствия в гостинице регулярно просматриваются как представителями наших органов, включенных в состав группы, так и работниками службы безопасности фирмы. Зная это, мы использовали такие аналоги почтовых ящиков в своих целях. Я написал краткий отчет – донесение торгпредству, в котором сообщал о негативном реагировании фирмы на нашу просьбу по организации встречи с представителями фирмы «Бармаг». Приводилась версия – «Уде» хочет продолжить линию на включение в контракт для Светлогорского завода своей намоточной головки, несмотря на то, что ее доводка на базе созданной конструкции, по мнению наших специалистов, невозможна. Отчет заканчивался предложением обсудить проблему в Москве в Минвнешторге на высоком уровне. Документ был спрятан за подкладку чемодана. Сработал ли он или другие факторы – сказать трудно, через пару дней поездка на фирму «Бармаг» состоялась. Утром за нами приехало два лимузина «Мерседес-Бенц» с директором фирмы по продажам и начальником технического управления. Познакомившись, сели в машины и отправились по маршруту поездки. С нашей стороны было четверо специалистов, среди них наибольшей квалификацией обладал В. Малых. Согласно программе необходимо было посетить большое число заводов, на которых в последние годы было установлено оборудование фирмы по производству полиэфирных нитей. В итоге сформировался маршрут, которому могли позавидовать участники дорогостоящего VIP-тура. От Франкфурта пошли на город Триер, расположенный на границе с Люксембургом. Осмотрели там предприятие с оборудованием «Бармаг», оно понравилось нам. Именно в этом городе родился и провел молодые годы автор Манифеста Коммунистической партии К. Маркс. Опрошенные нами после выхода с завода местные жители не смогли нам ничего сказать по поводу наличия музея К. Маркса, поэтому мы с чистой совестью зашли пообедать во французский ресторанчик. Впервые попробовал лягушек и, надо сказать, остался очень доволен. Увидев с каким аппетитом я их ел, все мои коллеги потребовали поделиться. После короткого обеда пошли по направлению Кельна, в его пригороде располагался основной завод фирмы. Приехали на завод и несколько были удивлены. На промплощадке фирмы, имеющей мировую известность среди производителей химволокон, располагалось несколько небольших низких старых корпусов, в которых велась сборка машин. Ознакомились со всеми стадиями производства, стали понятными ее масштабы. Фирма в течение многих лет жестко проводила линию на специализацию технологических операций. Разрабатывала новый тип оборудования, подетальные рабочие чертежи и поручала изготовление большинства деталей смежным фирмам. В производственных корпусах самой фирмы осуществлялась только инспекция поступающих деталей, сборка узлов, сборка и обкатка ограниченного числа машин. Большая часть продукции, вследствие высочайшего качества изготовления, отгружалась в виде узлов, досборка осуществлялась на площадке потребителя под руководством шеф-персонала фирмы. Внедрению подобной технологии способствовали значительные размеры серий выпускаемого оборудования, фирма осуществляла поставки продукции на большинство новых заводов мира. Вечер провели в знаменитом местном ресторане в разговорах с президентом фирмы. Он пожаловался, что изготавливаемое ими оборудование прекрасно, но есть один очень существенный недостаток – оно служит очень долго. В результате клиенты десятилетиями не осуществляют его смену. Я рад был усилить это заявление примером из моей практики. Строительство трех первых заводов химволокон в СССР с их пуском в 1930 году осуществлялось с использованием машин формования вискозного шелка, изготовленных на «Бармаге». Заводы прекрасно работали до начала войны. Во время войны оборудование Могилевского завода было демонтировано и вывезено в Германию. Оно было запущено вновь и работало до 1946 года. В последующие годы оборудование было возвращено в Могилев, и сейчас через полвека после его изготовления оно продолжает успешно работать. На его базе изготовлено несколько поколений советского оборудования. Пример был по-настоящему поразительным, и его можно было бы успешно использовать в рекламных целях, если бы он не напоминал всем о тяжелом периоде нашей совместной истории.
Рано утром на следующий день продолжили путешествие. Заехали в Кельн, чтобы посмотреть на готический собор, – он вызвал восхищение. Пошли на север, посетив установки в Дюссельдорфе, Дортмунде, Ганновере. К вечеру прибыли на ночлег в какой-то старинный небольшой замок, расположенный в центре озера на небольшом острове, к которому вели деревянные мостки. Бросили вещи в номера, привели себя в порядок и спустились на ужин в ресторан. Его оформление было выдержано в старинном стиле, но официантками были лаотянки. Это был последний писк европейской моды. Прекрасная кухня, хорошая музыка, немцы были очень довольны, что доставили нам удовольствие. Ужин быстро закончился, и мы пошли спать. Я шел и переживал, что хозяева могут позаботиться о продолжении обслуживания нас лаотянками в номерах. Слава богу, этого не случилось. Интерес у всех вызвали наши постели, они стояли в центре каждого номера на значительном возвышении, и для того чтобы лечь, нужно было подняться на две ступени. Это сооружение окружал шатер из старинной ткани. На стенах висели соответствующие картины, гобелены, стояли кованые сундуки. Не хватало только привидений, но они не пришли и ночью, спали после напряженного дня нормально. Утром пошли на Гамбург. Остановились в высотной гостинице и сразу же поехали смотреть установки. Одна из них, введенная в строй за год до нашего приезда, особенно поразила – мощностью десять тысяч текстильных полиэфирных нитей – была построена на территории крупной электростанции. Ее хозяева пришли к выводу о том, что на ближайшие годы станция будет иметь избыточные мощности, решили создать объект, который сможет использовать избыток. После изучения рынка пришли к выводу, что наибольшую выгоду даст установка по производству нитей на оборудовании «Бармаг». Проект был реализован, практика подтвердила все расчеты. На установке восхищало все: работа оборудования, его компоновка, характер строительных конструкций. При этом единица мощности стоила в несколько раз меньше, чем единица однотипной установки проданной японской фирмой «Торей» для Могилевского объединения. На этой ноте, указывающей на безусловное преимущество оборудования «Бармаг», мы закончили работу в Гамбурге.
Пару часов посвятили знакомству с городом, успев при этом пообедать в ресторане на берегу залива. Был воскресный день. Многие города Европы имеют в центре города парк, и в выходные дни он заполнен отдыхающими. Гамбург – город особый, крупнейший порт на Балтике, и это оказывает влияние на всю его инфраструктуру. Вместо парка в центре города расположен большой залив с многочисленными бухтами. Он соединяется с морем неширокой протокой, по которой не могут проходить крупные суда, в результате вся его водная гладь отдана полностью в распоряжение парусных яхт. Такого количества яхт – несколько сотен одновременно я нигде больше не видел. Все они, как частицы броуновского движения, передвигаются в противоположных направлениях. Берега залива одеты в гранит и застроены дорогостоящими зданиями – это самая престижная зона проживания. Видеть на фоне темно-синей воды и гранитных стен движущиеся цветные паруса яхт – все равно, что присутствовать на праздничном параде. А жители города, как участники и зрители, получают эту возможность каждую неделю.
С этим праздничным настроением мы пошли назад, на юг в Оффенбах. Первые двести километров шли со скоростью сто пятьдесят километров в час. Остановились на заправке, пока шло заполнение баков дизтопливом, перебросились несколькими фразами с водителями. Володя отметил, что хорошо ведут машины, при сохранении скорости до ужина будем дома. Молодой водитель тут же отметил, что если бы не Ганс, который идет первым, он мог бы идти еще быстрее. При этом он добавил: «Что поделаешь, возраст». Ганс промолчал, но, когда после заправки вывел машину на автобан, то включил скорость двести десять километров и держал ее до самого Оффенбаха. Триста километров прошли за полтора часа. Остановились у нашей лесной гостиницы, молодой водитель был бледен и молчал. После того как мы взяли свои портфели директор фирмы, попросил остаться меня и Володю. Вытащил две небольших коробки и сказал, что его подарок нам – радиомагнитолы к «Мерседесу». Пояснил, что специалисты фирмы проверили, они подходят к «Волге». Я удивился, но тут же вспомнил, что Володя по дороге неоднократно задавал вопросы по техническим характеристикам радиомагнитол, и наши коллеги восприняли это как намек на готовность принять подарки. Пришлось вернуть коробки в багажник хозяевам. Теперь я уже попросил остаться директора. Поблагодарил за прекрасную организацию поездки и сказал, что намоточные головки «Бармаг», безусловно, по техническим характеристикам имеют преимущество перед оборудованием «Уде». Но недостатки оборудования «Уде», а именно иная кристаллическая структура первых слоев нити не имеют принципиального значения для наших текстильщиков, так как их технология не позволяет осуществлять полную размотку нитей. В этих условиях более низкая цена может стать решающим фактором. Надо находить в ближайшее время компромисс с «Уде» по цене. В доказательство того, что возможности для существенного снижения цены есть, я привел цифры по стоимости новой установки нитей на электростанции в Гамбурге. Директор удивился нашей осведомленности, далее сказал, что они проработают этот вопрос. Вскоре в Москве было найдено взаимоприемлемое решение. Мы были рады, что бесплатный для нас туристический вояж позволил сэкономить стране десяток миллионов долларов и получить прекрасное оборудование для Светлогорского завода.
Об уникальности этого оборудования говорят следующие факты. В конце 1980-х годов, то есть через десять лет спустя, одно из ведущих предприятий космической отрасли, оставшись без заказов на гироскопы, изучило вопрос о возможности воспроизводства аналогов намоточных головок «Бармаг». Вынуждено была сделать заключение, что ей эта задача не по силам. К сожалению, именно это оборудование предопределяло прогресс в отрасли. Наши установки производили нити на скоростях шестьсот метров в минуту, а немецкие три тысячи пятьсот. Потом я вспоминал эти цифры, наши гонки по Германии и думал о том, как со временем была потеряна объективность фразы: «И какой же русский не любит быстрой езды». С переводом жизни на другой вид транспорта, иной уровень дорог эта наша любовь, если и осталась, то приобрела вследствие технической отсталости платонический характер.
В Оффенбахе нас ждала приятная новость – американское консульство согласовало выезд двенадцати специалистов нашей группы в США, до отъезда оставалось семь дней. Вторая часть группы – восемнадцать человек – должна была продолжить учиться еще месяц в Германии. Старшим группы по статусу был назначен помощник генерального директора по работе с иностранными специалистами.
Мои ежедневные занятия спортом дали хорошие результаты – к началу третьей недели я стал бегать наравне с В. Малых. Это воодушевило, и я стал дополнительно бегать по вечерам. Сильно похудел, от этого скорость бега еще более повысилась. Володе пришлось прилагать максимум воли, чтобы не отстать. На четвертой неделе его ноги не выдержали, вены на голеностопах очень сильно расширились. Ему пришлось срочно приобрести палочку, с ней он и поехал в Америку.
В США мы приземлились в Нью-Йорке в международном аэропорту, и фирма проявила любезность, доставив нас в аэропорт для местных рейсов на вертолете. Лететь несколько выше небоскребов и видеть всю панораму Манхэттена в сочетании с видами Гудзонова залива, Статуей свободы, мостами, двумя башнями всемирного торгового центра зрелище очень впечатляющее. Это панорама недаром представлялась как визитная карточка мирового капитализма, и изображалось то время на громадном числе открыток.
После осмотра Нью-Йорка мы приземлились в аэропорту, обслуживающем внутренние авиарейсы, и перешли в самолет, совершающий рейс из Нью-Йорка в Атланту. Двенадцать человек сели вместе, заняли два ряда кресел. После взлета персонал начал обслуживать пассажиров, и молоденькая стюардесса сразу же обратила на нас внимание. Прислушалась к нашей речи, ничего не поняла, начала более внимательно в нас вглядываться. Все вопросы обслуживания были на должном уровне решены с помощью нашего переводчика. Но видно ее продолжало мучить любопытство и, не выдержав, она спросила: «Кто вы, шведы, поляки?» Переводчик ответил, что мы русские. Девушка изменилась в лице, удивленно вскрикнула и начала обегать каждого из нас глазами. Вглядываясь в каждого поочередно, она словно надеялась хотя бы в одном из нас увидеть черты, отличающие нас от миллионов пассажиров, которые ранее проходили перед ней. Не найдя ни у кого ни рогов на голове, ни даже длинных бород, она еще раз вскрикнула: «Русские – это фантастик», схватив рацию внутренней связи, что – то в нее прокричала. Через несколько секунд у наших кресел собралось уже несколько бортпроводниц, они вглядывались в нас, ища те же признаки, отличающие нас от других пассажиров, и, не найдя, их беспрерывно повторяли: «Русские – фантастик». Весь полет они оказывали нам повышенное внимание, что помогло снять у ребят волнение, которое все мы испытывали перед поездкой в США. Через пару часов полета самолет пошел на посадку. При подлете к аэропорту города Атланты перед нами открылась интересная картина: красно-коричневая хорошо обработанная земля и на ней бесконечные ряды персиковых деревьев. Был конец марта месяца, и все они были покрыты светло-фиолетовыми цветами. Сады начинались перед нашими глазами и уходили до горизонта, сама по себе цветовая гамма была прекрасна, но еще более поражал уровень какой-то неземной благоустроенности земли. Чувствовалось, что она каждым своим дециметром работает на высокий урожай, и это была не просто приятная картина, а красота плодородия.
Надо отметить, что еще до прихода новых инвесторов местный бизнес создал комплексную технологию выращивания персиков и доставки их до потребителей. Выводили специальные сорта с различными сроками созревания, плоды которых лучше сохранялись при транспортировке и хранении. Был создан мощный промышленно-транспортный конвейер, который позволял нежные плоды, снятые с дерева, напрямую направлять рефрижераторами на корабли и далее доставлять в холодильники, расположенные в различных регионах мира. Так что из самолета мы видели не просто красивые поля, а сердце мировой персиковой империи, определяющей цены на данный товар во многих регионах мира. И столь высокий уровень обустроенности земли определялся тем, что ни один килограмм ее плодов не пропадал на пути к потребителю.
Аэропорт в Атланте невелик по размерам, нам быстро выдали багаж, и мы двинулись по узкой застекленной галерее к главному зданию, где нас ждали представители фирмы. Ширина галереи не превышала трех метров, и к нашему удивлению, пройдя метров десять, мы увидели, что поперек прохода почти во всю длину своего большого тела полусидел, точнее полулежал высокий и чрезмерно полный негр. Его шляпа была почти надвинута на брови, но через прищуренные глаза он внимательно вглядывался в проходящих. Сопровождающий нас представитель «Хехст» успел нам крикнуть: осторожнее не наступите. Мы вытянулись в цепочку и с чемоданами осторожно прошли мимо столь экзотической фигуры. Как нам потом объяснили, традиции ку-клус-клана в штате ломали очень сурово, и представители негритянского населения подобным поведением показывали, что они свободны и могут делать все, что не запрещено законом. Задевшего ноги негра, ждала суровая выволочка.
По приезду в Спартенберг нас разместили в небольшом отеле, стоящем в удалении от города на скоростном шоссе. Он входил в систему «Холидей инн», период отпусков еще не начался, и поэтому мы жили почти одни. В отеле разместились в послеобеденный период, решили выйти за пределы отеля поиграть футбол. Собрались, выбрали небольшую лужайку, поделились на две команды, начали играть. Через некоторое время подошел мужчина и попросил нас освободить его личный участок. Игру остановили и спросили, где есть поблизости земля, на которой можно играть. Оказалось, что такой земли нет. Пришлось вернуться в гостиницу. Утром следующего дня за нами приехал микроавтобус на двенадцать мест, забрал всю группу и доставил на завод фирмы «Хехст». Нас принял директор завода, немец по национальности, хотя он в большей степени был похож на англичанина. Разговор проходил в здании дирекции, современной коробке, выкрашенной в белый цвет. Невысокое этажей в шесть здание смотрелось величественно от того, что располагалось на высоком зеленом холме, возвышаясь над всем заводом. Из окна кабинета директор показал наши учебные корпуса, это три контейнера, установленные вблизи одного из производственных корпусов на свободном участке территории, покрытом ярко-красной глиной. От асфальтированного проезда к вагончикам была проложена дорожка из бетонных плит. Кто-то из наших во время представления учебного центра пошутил, что будем учиться прямо на красной площади, и с его легкой руки шутка прижилась. Нас стали называть «ребята с красной площади», тогда как представителей дирекции мы именовали «парнями из белого дома».
После беседы у директора разместились в вагончиках, началась учеба. Лекции читали ведущие инженеры с завода, в качестве наглядных пособий использовались рабочие чертежи установок. В обеденный перерыв всю нашу группу с двумя сопровождающими из Германии посадили в автобус и отвезли в город. Обедали в кафе самообслуживания, было чисто, качество пищи хорошее, цены умеренные. После окончания обеда представители фирмы спросили наше мнение, получили положительный ответ, после чего договорились, что будем ездить каждый день обедать в это кафе. Однако на следующий день утром нам сказали, что дирекция предложила более рациональный вариант. Нам представили меню из того же кафе, попросили выбрать себе блюда и сказали, что обед будет доставлен в заводской обеденный зал. В обеденный перерыв нас провели в этот зал и объяснили его предназначение. Он представлял собой помещение девять на пятнадцать метров, заполненное длинными столами. По его периметру стояло несколько автоматов с напитками и микроволновых печей, кроме данного зала никаких других помещений или столовых на заводе не было. Рабочий день дневной смены длился семь часов и, поэтому большинство сотрудников предпочитало разогревать в микроволновке принесенные с собой из дома бутерброды, выпивать стакан кока-колы. В три часа дня все работники дневной смены кончали работать и разъезжались на своих машинах по домам, где их ждал полноценный обед. После нашего прихода нам выделили на всю группу один стол и сказали, что он закреплен за нами на весь период обучения. Через несколько минут нам доставили обед – пластмассовое ведерко с супом и второе блюдо по заказу каждого, помещенное в полистирольный контейнер. Все это сопровождалось набором пластмассовых ложек, ножей, вилок, салфеток. Ничего подобного мы у себя в СССР к тому времени еще не видели, и нововведение дирекции было принято без вопросов. Мы даже не обратили внимания на то, что обед нам привезла секретарь директора. Но несколько позже мы все же выяснили причины отказа от поездок в кафе. Как принято говорить, они носили экономический характер. Нас вместе с двумя немецкими сопровождающими было четырнадцать человек, микроавтобус вмещал всего двенадцать пассажиров, поэтому приходилось заказывать автобус на двадцать четыре места. Его аренда даже на два часа стоила существенные по меркам дирекции суммы. По варианту, выбранному дирекцией, за нашим обедом в свой обеденный перерыв на личной автомашине ездила секретарша директора завода, то есть затраты были нулевыми. И подобные примеры бережливости мы на заводе встречали неоднократно. Наша учеба проходила в конце марта – начале апреля, на улице было довольно жарко, в вагончиках, не имеющих кондиционеров, температура была еще выше. Мы попросили представителей фирмы обеспечить нас минеральной водой. Когда мы учились в Германии, обеспечение напитками, чаем, кофе было нормой. На заводе в Спартенберге мы не могли добиться выполнения своей просьбы. Нам объясняли, что это изначально не было заложено в сметы и потому решить невозможно. Пришлось сопровождающему нас доктору Вольфу закупать напитки для нас на собственные деньги, до тех пор пока с Франкфурта не пришло дополнение к смете. Режим чрезвычайной экономии распространялся не только на нас, но и на весь персонал завода. Концерн «Хехст» вошел в свободную экономическую зону США, получил налоговые льготы, но столкнулся с очень сильной конкуренцией со стороны крупнейшего химического концерна США Дюпона. Он существенно превосходил «Хехст» по техническому уровню установок, и чтобы выжить, немцы вынуждены были экономить на всем. Во время нашей практики дирекция завода получила из концерна задание на сокращение ста человек. Для завода, который при мощностях равных мощностям Могилевского ПО «Химволокно», имел численность персонала в несколько раз меньшую, это было серьезной проблемой.
