Александр Александрович Петров
Славный путь к поражению
Н. И. Рыжков – мои домыслы о плачущем большевике
Н. И. Рыжков как личность и руководитель Правительства вызывал у меня двойственное чувство. Бывший директор одного из крупнейших машиностроительных предприятий СССР, выпускающего широкую гамму продукции – буровые установки для добычи нефти и газа, прокатные станы для металлургических предприятий, сложнейшую оборонную технику, внушал уважение своим спокойствием, фундаментальностью, уважительным отношением к своим коллегам, докладчикам на заседаниях Президиума Совета Министров.
Я ранее много раз ранее наблюдал, как лица, ведущие подобные заседания, изощрялись в критике доклада и докладчика, желая вывести его из равновесия, показать более высокий уровень своей эрудиции и властных полномочий. На Президиумах Совмина, как правило, формировалась спокойная доброжелательная обстановка, хотя многие доклады по итогам обсуждения признавались несоответствующими требованиям. В то же время, на мой взгляд, для руководителя такого органа, как Совмин, у него не хватало экономического кругозора, понимания всего комплекса связей и взаимозависимостей, которые свойственны экономике такой громадной и разноплановой страны, как СССР. Эта черта, к сожалению, сочеталась с другой, а именно, с высоким уровнем исполнительской дисциплины в отношении указаний вышестоящего руководителя. Эта черта в повседневной практике более всего выражалась в полном признании целесообразности инициатив М. С. Горбачева, отсутствии каких-либо серьезных встречных предложений по улучшению управления страной. По этому поводу в аппарате Совмина даже родился анекдот. В 1990 году в магазинах возник дефицит продовольствия. Эта тему дотошно обсуждали журналисты, и в одном из интервью Н. И. Рыжков вынужден был сказать: «Правительство принимает меры, но в то же время я хочу, чтобы каждый гражданин понял положение в стране и внес свой посильный вклад в его улучшение. Вот, например, моя супруга на правительственной даче выращивает цыплят, и это не просто забава, а подспорье для нашего стола». Обыграли эту тему следующим образом: Горбачев вызвал к себе по делам Рыжкова и, заметив его грустный вид, спросил: «Что с тобой Николай, ты здоров?» Тот ответил: «Я-то здоров, но, понимаете, Михаил Сергеевич, мои цыплята мрут. Только рассказал журналистам, и вот досада, было десять, стало семь». Горбачев отнесся с вниманием и сказал: «Мой большой опыт управления сельским хозяйством на Ставропольщине подсказывает, что это происходит от дефицита витаминов. Попробуй нарубить крапивы, мяты и подмешивай в пищу цыплятам». Через несколько дней история повторилась, Рыжков рассказал, что выполнял рекомендации добросовестно, сам собирал у дачного забора крапиву, мелко рубил ее, подмешивал в корм. Но двое цыплят все же умерли, осталось только пять. Горбачев посоветовал предпринять более серьезные меры: «Начинай давать пенициллин и не стесняйся в дозе». Через неделю при очередной встрече Горбачев сам поинтересовался результатами и узнал, что цыплят больше нет. Выразил искреннее сочувствие словами: «Жаль, а у меня еще столько идей было». Очевидно, смысл этого анекдота состоит в том, что ситуация, в которую попала экономика и общественная жизнь страны в конце 1980-х годов, была непосильна для этого состава руководства, то есть масштабы и сложность проблем значительно превышали суммарный интеллект его лидеров. Но вместо того чтобы попытаться развязать дискуссию внутри себя, привлечь к разговору большее количество ученых, директоров предприятий, первых секретарей обкомов второй по рангу руководитель страны – Н. И. Рыжков целиком «лег» под Горбачева. При этом Генеральный секретарь по уровню управленческой и экономической подготовки был несколькими классами ниже Рыжкова Н. И. За годы совместной работы тандема Брежнев – Косыгин аппарат Совмина добился значительной степени самостоятельности в формировании основных документов. Политбюро ЦК КПСС практически без существенных корректировок принимало проекты долгосрочных программ развития страны, подготовленные Совмином. Процедура эта фактически проводилась только для того, чтобы показать руководящую роль Политбюро ЦК КПСС во всех сферах жизни страны. Достаточно откровенные и поэтому плодотворные дискуссии велись в основном в Госплане, который непосредственно контролировался А. Н. Косыгиным. Этот орган опирался на расчеты ведущих институтов. Диктаторские методы управления страной, реализованные М. Горбачевым под вывеской демократизации, практически исключали возможность проведения экономических дискуссий. В результате оба органа – Госплан и Совмин, превратились в исполнителей неграмотных указаний, исходящих от одного лица – Генсека партии. При этом возникновение и развитие проблемы необходимо связывать и с характером Рыжкова. У меня лично была возможность сравнить его с А. Н. Косыгиным, Н. А. Тихоновым, Л. А. Костандовым, М. П. Машеровым, Н. Н. Слюньковым. Должен признать, что это были руководители более высокого уровня.
Думаю, в качестве основных конкретных упреков Председателю Совмина СССР можно поставить следующие три ошибки. Первая относится к 1985 году. В связи с тем что после кризиса первой половины 1970-х годов в мире возник избыток топливных ресурсов (сформированный за счет громадной работы ведущих стран по их экономии и больших инвестиций в нефтедобычу), на мировом рынке упали цены на нефть. Не просто упали, а рухнули, сократившись более чем в три раза. Соответственно, упали цены на газ и многие виды энергоемких полуфабрикатов. К этому времени СССР добывал шестьсот тридцать миллионов тонн нефти и шестьсот пятьдесят миллиардов кубометров газа, экспортировал триста двадцать миллионов тонн нефти, сто миллионов тонн нефтепродуктов, сто пятьдесят миллиардов кубометров газа. Экспортная выручка от продажи этих ресурсов снизилась в три раза. Соответственно, рухнул бюджет, в который, в отличие от настоящего периода, были включены все инвестиции страны. На этот момент размер внутреннего долга (вклады населения) не был критичным, золотовалютные резервы превышали тридцать семь миллиардов долларов. Внешний долг был небольшим. Несмотря на потерю значительной части экспортной выручки, страна в 1985 году была самодостаточна. Она имела в необходимых объемах все виды ресурсов, включая основные виды продовольствия (за небольшим дефицитом зерна) и оборудования. Большая часть валютной выручки шла на развитие, на инвестиционные проекты, в том числе имеющие дальние перспективы. Часть валюты расходовалась на приобретение высококачественных товаров народного потребления, которые в основном по закрытым каналам покупались номенклатурой. Что нужно было сделать в этой ситуации? Определить размер выпавших доходов от экспорта, объявить по стране режим максимальной экономии средств, показать личным примером необходимость бережливости, сбалансировать бюджет страны на реальный уровень доходов. Это значит, следовало законсервировать стройки века, имеющие длительный срок окупаемости, сократить расходы на содержание непомерно завышенного военного комплекса (мы накопили такое количество ядерного оружия, которое позволяло многократно уничтожить Земной шар), передать все наработанные ноу-хау из оборонных отраслей в производства, выпускающие гражданскую продукцию, организовать на этой основе замещение поставок импортного оборудования, резко сократить размер помощи развивающимся странам, принять поэтапно меры по ограничению присутствия наших войск в других странах. Для этого, как говорят, университетов кончать не надо.
Объявив эту мобилизационную программу своевременно, то есть в 1985 году, через полгода после падения цен на нефть руководство страны получило бы эффективные рычаги воздействия на союзные республики и не допустило бы «парада суверенитетов». Что же делалось по факту. Ни одно из перечисленных мероприятий не вошло в программы Правительства.
В то же время появились программы, еще более резко усугубляющие обстановку. Второй ошибкой стало то, что при громадном дефиците бюджета в 1985 году были приняты меры, аналогичные установлению «сухого закона». С жесточайшей партийной последовательностью и системностью решениями ЦК КПСС были определены для каждой республики и области по годам цифры сокращения производства алкоголя, уничтожения виноградников, разорения ликероводочных заводов. В финансовом отношении статья доходов от вина была соразмерна с доходами от экспортной поставки ресурсов. «Сухой закон» нанес второй, не менее серьезный удар, чем падение цен на нефть, по ослабленной экономике, он снизил доходы бюджета, передал их значительную часть в теневой сектор. Партийные решения по данному вопросу привели большинство руководящих кадров на местах в шок. К тому времени они уже начали осознавать негативное влияние на бюджеты обрушения цен на нефть. При этом шок от введения «сухого закона» прежде всего был связан с возникновением мнения в том, что во главе страны стоят совершенно неграмотные в экономическом отношении люди. Здоровье народа не улучшилось, так как он стал пить значительно больше «бормотухи». Для специалистов близких ко мне по знанию особенностей партийной жизни была и вторая причина для шока. Склонность к чрезмерной выпивке была свойственна многим партийным руководителям. Без устранения этого внутреннего изъяна нельзя было браться за перевоспитание насильственными методами всей нации. Естественно, ситуация в партии была хорошо известна Е. Лигачеву. Можно предположить, что он выбрал очень нестандартный путь перевоспитания партийного актива. Борясь за оздоровление нации, лидеры парторганизаций должны были первыми избавиться от тяжелого порока. Дальнейшее развитие событий подтвердило скрытый подтекст его действий. Во всех государственных и партийных учреждениях, санаториях ЦК и Совмина был установлен строгий контроль. После проведения в номере санатория застолья с несколькими ближайшими друзьями по случаю дня рождения нужно было скрывать все «следы преступления». Пустые бутылки из-под сухого вина обязательно вывозили за пределы санатория. Представители партийного и советского аппаратов не имели права проводить свои личные торжества (свадьбы, юбилеи и др.) со спиртными напитками. Коньяк наливали из фарфоровых чайников.
Мне особенно запомнился случай, произошедший со мной летом 1987 года. Получил указание ехать в Новополоцк и подготовить производственное объединение «Полимер» к приезду Н. И. Рыжкова, Событие для предприятия и даже для Республики значительное, с ним связывалась судьба программ дальнейшего развития химии. В Новополоцке проработали совместно с представителями Минхимпрома и Витебского обкома порядок осмотра предприятий города, постановочные вопросы. Встреча прошла без замечаний, замминистрам трех союзных министерств было дано указание направиться в Минск и там подготовить протокол с поручениями министерствам. Сели в мою служебную «Чайку», поехали. Большая часть дороги из Новополоцка до Минска проходит через заповедные леса. Уставшие гости быстро заснули. Когда проснулись, начали издеваться над хозяином: «Вот оно хваленое белорусское гостеприимство, пятый день работаем и ни одной капли хозяева не поднесли». Попытки объяснить, что причиной тому сухой закон были дружно отвергнуты. После некоторого времени пришлось сдаться и заняться поиском этой «капли». В нескольких деревнях для «чужаков» в сельпо водки не оказалось. В очередной деревне мы поступили умнее, машину спрятали в кустах на околице деревни и послали к сельпо нашего водителя. Маневр сработал, пожилой колхозник ему объяснил, что с ведением сухого закона водка до сельпо больше не доходит. Он же назвал хозяина, у которого в деревне можно ее купить. «Хозяин» подозрительно осмотрел нашего водителя, долго отрицал свои возможности. В конце концов, смилостивился и, сказав, что отдает единственную бутылку, припасенную к приезду зятя, осчастливил нас «Московской». Выехали на шоссе, проехав с десяток километров, остановились у речки. Водитель имел большой стаж работы в Совмине БССР и раньше по негласной традиции возил в багажнике компактный дорожный набор. Оказалось, что администрация гаража запретила возить не только его, но рекомендовала и простой стакан убрать из «бардачка». Моих изобретательных коллег это не смутило, увидев его мыльницу, они помыли в речке две ее половинки и дали указание раскрывать бутылку. Тут обнаружилось, что нечем закусывать. Двое добровольцев пошли по ягоды и в течение нескольких минут заполнили одну половинку мыльницы спелой земляникой. Вторая поработала как рюмка. После всех этих мытарств и водка, и закуска прошли на ура.
Естественно, в новых условиях при отсутствии режима экономии в стране начала быстро нарастать диспропорция между размером выдаваемой зарплаты и совокупной стоимостью предоставляемых рынку ТНП. Наблюдался быстрый рост вкладов в Сбербанке, которому население продолжало доверять, рост цен на многие товары, их уход из централизованной торговли на «черный» рынок.
Решение этой проблемы можно было осуществить различными путями. Но ЦК и Правительство посчитало, что дефицит товаров можно быстро погасить массовым созданием кооперативов. Появились идеологи нового НЭПа образца конца двадцатого века, такие как Г. Попов, которые помогли Правительству обосновать эту программу, преподнести ее как чисто Ленинский творческий подход к ситуации. Его сущность можно было охарактеризовать словами «Разрешено все, что не запрещено законом». Но закон не запрещал спекуляцию, потому что система Госснаба охватывала 100 % потоков ресурсов. Поэтому в реальности доминирование получил только принцип «Разрешено все». Это была третья ошибка. Было принято соответствующее Правительственное постановление, в результате исполнения которого лучшие виды полуфабрикатов и продукции с ведущих промышленных предприятий стали поступать, минуя торговлю, во вновь созданные кооперативы. В них снимались заводские этикетки с государственными ценниками, ставилось клеймо кооператива или лейб известной мировой фирмы. Далее они шли на рынок по двойной цене, обогащая новых предпринимателей. В этот же период произошла легализация ранее действующих подпольных предприятий по выпуску товаров народного потребления. Большинство из них работало на лучших по качеству полуфабрикатах, незаконно выводимых из системы Госснаба, эти схемы контролировались криминальными структурами. Имея в арсенале управленческих мер эти три направления (бездействие в связи с падением экспортной выручки, энергичное внедрение «сухого закона», создание фальшивых кооперативов) можно было предугадать судьбу остатка золотого запаса страны. Он быстро был израсходован.
Наряду с экономическим обществу был нанесен громадный политический ущерб. Новые бизнесмены, заработавшие первый капитал на продаже спиртного и «кооперативной» продукции, «теневики», легализовавшие свои подпольные производства, почувствовали безграничность своих возможностей при соперничестве в стране двух структур власти. Понимая преимущества игр без правил (разрешено все, что не запрещено законом), они приняли на всех уровнях меры по защите этих и других подобных реформ, по их дальнейшему развитию. В страну вернулись военнослужащие «ограниченного контингента советских войск в Афганистане», сложившие свое представление о власти по лишениям, жертвам и правонарушениям, свидетелями которых они были.
Подтверждением тому, что именно пустая казна, полное отсутствие финансов в 1990 году предопределяло многие политические события, может служить телефонный разговор Рыжкова и Горбачева. В. К. Гусев был приглашен по какому-то вопросу к Рыжкову и взял меня с собой, так как я глубже владел темой предполагаемого разговора. По указанию секретаря вдвоем вошли в кабинет Рыжкова, сели за приставной стол. В этот момент раздался звонок. Рыжков взял трубку прямой связи с Горбачевым. Громкая связь не включалась, но из разговора мы поняли, что Горбачев сообщил ему о предложении, поступившем от Коля. Канцлер Германии сообщил, что ФРГ готова заплатить СССР тринадцать миллиардов марок (6 млрд. долларов) в качестве компенсации затрат за вывод войск из ГДР и обустройство их на территории СССР. Рыжков объяснил, что предлагаемая сумма крайне мала, надо требовать, большую. Горбачев сказал: «Требовал, на что Коль сказал, увеличить не могут. При этом канцлер предупредил, что если мы сейчас не согласимся, то и тринадцать миллиардов не будут включены в бюджет Германии на следующий год, мы останемся ни с чем. А ты знаешь, что денег у нас нет, и эти тринадцать миллиардов очень кстати». Рыжков был вынужден сказать: «Ну что тут поделаешь, раз так, придется соглашаться». Для справки: СМИ в тот период сообщала, что в первый год воссоединения Правительство ФРГ выделило землям бывшей ГДР помощь в размере 80 млрд немецких марок.
Из телефонного разговора я понял, что все события в ГДР развивались в предыдущие годы так стремительно из-за того, что у нас не было денег ни на содержание войск, ни на их вывод и размещение в СССР. Ошибки экономические предопределили во многом развитие негативных политических процессов. Сформировался замкнутый круг. Соглашательская позиция Совмина по ущербным инициативам в сфере экономики высшего политического органа – Политбюро ЦК КПСС привела к полной потере инструментов для отстаивания политических интересов страны. Для справедливости надо признать, что абсолютно большая часть предпосылок для разрушения СССР сформировалось именно в этот период неконфликтного сотрудничества М. Горбачева и Н. Рыжкова при доминирующей роли первого. Влияние будущего похоронщика империи – Б. Ельцина – на ход политических событий резко возросло лишь во второй половине 1989 года, когда всем стало понятно, что правящий тандем положение исправить не сможет.
Секретари обкомов пытались остановить этот процесс и естественно считали, что надо приводить к власти нового, более конструктивного лидера. Этот поиск шел без формирования каких-либо организационных центров, в основном через разговоры в кулуарах и личных встречах. По мнению критически настроенных руководителей, наиболее подходящим для этих целей был Н. Рыжков. Они были готовы оказать поддержку его выдвижению. Все ждали, что Рыжков даст знак о своей готовности к публичному выступлению с осуждением линии Горбачева, однако этого не произошло. Можно предположить, что он не видел необходимого уровня критического настроя среди других членов Политбюро. Разочарование партийно-советской элиты Рыжковым было велико, в его подтверждение родилось выражение: «плачущий большевик». На XXVIII съезде ЦК КПСС, проходившем в июле 1990 года, Горбачев не стал дожидаться, когда партийные аксакалы «созреют» для бунта. Он вывел из состава Политбюро всех членов прошлого созыва. Большинство из них, не проявив мужества на февральском и мартовском Пленумах ЦК КПСС 1990 года, стали через 5 месяцев пенсионерами союзного значения.
Горбачев, лишив Рыжкова Н. И. статуса члена Политбюро ЦК КПСС в июле 1990 года, сохранял его в должности Председателя Совета Министров СССР до декабря 1990 года. Можно предположить, что полугодовая задержка была связана с целью лишения группы уволенных членов Политбюро авторитетного лидера и сохранения устойчивости управления экономикой страны. Но судьба Н. И. Рыжкова была предопределена, для Горбачева его верность уже не имела значения. Фактов было достаточно, чтобы посчитать: «Сегодня отказался от кресла Генсека, завтра согласится». Несмотря на лояльность к метаниям Горбачева и его коллег по Политбюро, в декабре 1990 года, потенциальный преемник был отправлен на пенсию. Его сменил В. Павлов, который много лет занимал пост Председателя Госкомитета по ценам. Полгода до назначения Председателем Совмина он проработал Министром финансов. У меня нет информации о достоверных причинах снятия Рыжкова с должности Председателя, но я предполагаю, что в дополнение к сказанному выше необходимо было показать стране виновного за неудовлетворительную ситуацию в экономике. Можно сказать, что до Рыжкова дошла очередь вслед за теми жертвоприношениями руководителей, которые он дисциплинированно приносил по указанию Горбачева. Я задумывался о причинах высокой «послушности» Рыжкова и пришел к следующим выводам. Во – первых, он был слишком порядочным, не склонным к авантюрам человеком для той политической должности, которую занимал. Во-вторых, если он в течение многих лет проработал генеральным директором «Уралмаша» в период, когда в руководстве Свердловского обкома был Б. Н. Ельцин, то заведомо можно сказать, что причиной подобного служебного долголетия могла быть такая черта характера, как исключительное чинопочитание первого лица. При этом известно, что уже тогда Ельцин далеко не отличался святостью. То есть чинопочитание было у Рыжкова в крови, в генах, с ним он приехал в Москву и был замечен Горбачевым. После 1991 года Н. Рыжков при Б. Ельцине стал бессменным членом парламента «новой России» в ранге председателя комитета. За свою осторожность он приобрел индульгенцию – политическое долгожительство, пусть и не на высоком уровне. Страна в лице Б. Ельцина получила то, что заслужила. «За что боролась, на то и напоролась». Все это предопределяет двойственность оценок Н. И. Рыжкова, пропорции между которыми невозможно определить из-за отсутствия исторически достоверной информации.
