Александр Харламов
Литерный особой важности
15
станция Чуйка
Богдан Гончаренко слегка поморщился при виде тех, кого ему в помощь прислал Иса. Он еще со времен Чечни не любил откровенных абреков, которые кроме гор и ослов в своей жизни ничего не видели и не знали. Эти были из таких…Трое до самых бровей заросших густой окладистой бородой горцев стояли прямо перед ним, жадно разглядывая новенькое оружие, аккуратно разложенное на покосившемся столе в гараже, который Богдан снял, загодя, по объявлению, только когда готовился к операции. Снял на другие документы, гражданина России, и никто не мог связать сейчас с ним эту полуразваленную ракушку, расположенную в самом дальнем конце города Чуйка.
Операция, которую разработал и осуществлял Гончаренко шла по плану, сбоев не было. Оставалось лишь нанести последний штрих к картине почти идеального террористического акта, в этом ему могли помочь односельчане Исы.
– Кто у вас старший?– спросил Богдан троих чеченцев после нескольких секунд взаимного разглядывания. Он нисколько их не боялся. Как бы воинственно не хмурились ваххабиты, как бы не испепеляли глазами светловолосого мужчину, который, согласно их представлениям, был из числа неверных.
– Я,– коротко бросил один из чеченцев, тот, что был пониже всех, с плохо скрываемым акцентом.– Наш общий друг попросил тебе помочь нас в одном деле…
– И эта помощь будет не безвозмездной,– кивнул Гончаренко, отходя к узкому верстаку, с наваленными на нем кучей какими-то ржавыми ключами, гайками и крепежами. Немного покопался за ним, разгребая хлам из картонных коробок. Через пару минут поисков откуда-то из тайника, спрятанного от чужих глаз в подполе, он выудил небольшой дипломат с кодовыми замками. Выложил его на стол, небрежно распахнув. В тусклом свете одинокой лампы мелькнули тугие пачки американских долларов, сложенных настолько плотно, что чеченцы хищно облизнулись при виде такого количества денег.
– Тут миллион самых реальных настоящих американских долларов,– кивнул Гончаренко на раскрытый дипломат,– его получите прямо сейчас, до выполнения задания. Еще один после…
– Это большие деньги, брат!– глаза старшего из чеченцев загорелись алчным огнем.– Очень большие…
– И работа соответствует оплате,– подтвердил Гончаренко, закрывая кейс и подавая его главарю,– вам необходимо взорвать мост через речку Палатовка в окрестностях Чуйки. Мост неохраняемый, небольшой, металлический…Длина его составляет около ста метров…
Богдан специально отвернулся, чувствуя, как получив на руки деньги, террористы напряглись, прикидывая, а не кинуть ли незадачливого работодателя прямо здесь в гараже, забрав первую половину, смотавшись в горы. Им и их семьям, этой суммы хватило бы до конца жизни. Бандиты это прекрасно понимали, просчитывали все. Он знал, они нападут, не могут не напасть, слишком велика жажда халявных денег, слишком ярок и насыщен их запах, дурманящий голову. Потому-то он и отвернулся от них, давая возможность поверить, что он простофиля, кабинетный работник, которого не грех и обуть, а труп…Труп в этом заброшенном гараже может лежать годами!
Сердце бешено ухало где-то в ушах колокольным глухим набатом. Он нарочно ковырялся где-то в ящиках, мысленно отсчитывая секунды до нападения. Пять…четыре…три…два…
Щелкнул взводимый курок. Чеченцы все-таки решились его кинуть. Ах Иса…Чертов горец!
Гончаренко медленно повернулся к бандитам. Как он и предполагал, они схватили оружие, которое было разложено для них на столе специально. У двоих в руках АКМ, старший держит уверенно старенький ПМ.
– Мы тут подумали, брат…– оскалился главарь.– Зачем рисковать, выполнять твое задание, если можно тебя грохнуть и забрать спокойно миллион?– он держал Богдана на мушке, целясь куда-то в голову. Страх ушел, осталось спокойствие и умиротворенность от хорошо просчитанного плана.
– Дело хорошее,– оценил Богдан, делая шаг вперед под прицелом пистолета,– а второй, значит, не хотите?– он грустно покачал головой, кивая на закрытый кейс.
– Как говорят русские, – улыбнулся чеченец,– лучше журавль в руках, чем синица в небе…Подай-ка, сюда свой дипломат…Только очень-очень медленно…– приказала горец, вытягивая вперед руку.
– А потом вы меня убьете?– придав голосу трагизма уточнил Гончаренко.
– Конечно убьем!– палец, поросший кучерявым черным волосом, дернулся на курке нажимая спуск. В тишине гаража гулко раздался щелчок. Еще ничего не понимая, его спутники стали пытаться выстрелить из автоматов.
Щелк…щелк…Магазины Гончаренко пришлось оперативно разрядить, зная взрывной нрав и алчность горцев заранее. Секунды тикали оглушительным перезвоном. Теперь терять время было нельзя. Он шагнул в сторону, уходя по привычке с линии возможного огня, и взмахнул дипломатом, выбивая пистолет из рук старшего из чеченцев. Молниеносно преодолел расстояние, разделяющее их, активно работая кулаками. Ошеломить, ошарашить, вывести из равновесия. Первому не повезло именно старшему. Мощный хук справа снес его с ног, словно кеглю в боулинге. Чеченец, отлетел в сторону, давая возможность развернуться Богдану в полную силу.
– Кумен…– начал говорить что-то по-чеченски ближний, все еще слепо надеявшийся, что автомат выстрелит. Серия ударов в голову опрокинула его в глубокий нокаут.
– Вах!– последний попытался воспользоваться автоматом, как бревном. Удало размахнулся, целясь куда-то в голову Богдану. Спасла отменная реакция. Украинец подсел под руку, коротким ударом в солнечное сплетение сбил дыхание, а потом уже на скрюченного горца обрушил силу сплетенных в замок рук. Чеченец что-то квакнул и рухнул на пол, как подкошенный.
– Ну, вот и все…– выдохнул Гончаренко, смахивая со лба крупные капли пота. Все ж не двадцать лет…Годочки тикают, как взбесившиеся часики. И дыхание уже не то, и вес лишний.
– Аллах…– глухо простонал старший, медленно переворачиваясь на спину. Губы его были разбиты, из их уголка телка тонкая струйка крови.
– Очухался, урод?– Богдан мгновенно оказался рядом, встряхивая чеченца за длинные волосы, намотав их на кулак. Голова еще не пришедшего в себя бандита трепыхнулась. От боли он открыл глаза.
– С-сука…– выдавил он, тут же получив оглушительную оплеуху.
– Я сука, урод? Я?– зло бросил ему в лицо Богдан, нанося еще один удар в ухо, скорее для острастки, чем для пользы дела.– Вы меня, козлы горные, кинуть на миллион хотели, а я сука?– еще со времен второй чеченской Гончаренко помнил, что эти вайнахи признают только силу, никаких уговоров, именно поэтому он и затеял весь этот спектакль. – Срок до вечера…Мост должен быть заминирован! Это ясно?– рявкнул он, потянув руку вверх, отчего волосы горца натянулись до предела. Тот шмыгнул разбитым носом и захрипел, взвыв от боли.
– Да! Да! Да, шакал!
– Кто?!– удар Гончаренко пришелся прямо в скулу, отчего та мгновенно покраснела, став пунцовой.
– Понял! Сделаем!
– Оружие и взрывчатка на столе в ящиках! Думаю, разберетесь,– он выпустил, наконец-то, волосы мужчины из своей пятерни и брезгливо вытер ладонь о черные полуспортивные брюки.– За работу получите по тысяче долларов…
– Но…– начал было старший.
– Я сказал тысячу!– пистолет оказался в руках Богдана, словно из воздуха. Щелкнул взводимый курок. Черный глазок ствола уперся бандиту прямо в лоб.– Иначе, я вышибу вам всем мозги прямо тут! У меня оружие заряжено…
– Хорошо! Мы сделаем все, брат!– примирительно поднял руки горец.– Только успокойся…
– Деньги в ящиках с тринитротолуолом! Заберете, когда я уйду…– спокойно произнес Богдан.– Попробуете опять кинуть, то найду и расстреляю! Ясно?
– Понятно, брат!
– Это хорошо, что понятно! А теперь буди своих козлопасов,– Гончаренко мельком взглянул на дорогие наручные часы, блеснувшие фосфорными стрелками в полумраке гаража,– для выполнения задания у вас осталось слишком мало времени.
Не спеша, он поднял дипломат, боковым зрением наблюдая за ваххабитом. Тот и думать мстить забыл, вытирая кровь, все еще текущую из разбитого носа.
– На деньгах в ящике со взрывчаткой мой телефон. Отзвонитесь, как выполните задание…– отдал последнее распоряжение Гончаренко, скрипнув дверью гаража. Он был почти уверен, что теперь горцы сделают все, как надо ему. После потемок внутри металлической ракушки – выкидыша советского градостроительства по глазам ударил яркий дневной свет. Богдан по широкой дуге обогнул кусты, росшие прямо перед дверью гаража, через спальные районы Черемушек вышел к ЦРБ, где бросил свою машину. Около урны с мусором остановился, огляделся по сторонам. Никого…Улица была пуста, лишь где-то далеко медленно брела в магазин старушку с палочкой. Никакого кода на кейсе не было. Он легко раскрылся от первого же движения пальцев. Пошарив внутри рукой, в слепую, украинский националист достал несколько верхних купюр. Остальные оказались лишь нарезанной бумагой, плотно перетянутой банковской упаковкой. Откуда у него миллион долларов? Его страна должна всем и каждому…Тугие пачки ссыпались в урну, почти наполнив ее. Раскрытый кейс отправился в кусты. Детвора найдет, пусть играется. И никто его не свяжет ни с террактом на мосту, ни с самим Гончаренко. Концы в воду…Хотя…Оставался еще один, последний штрих в этой идеальной операции. Богдан достал из кармана старенький телефон и по памяти набрал номер.
– Здравствуйте, девушка!– радостно произнес он, когда на том конце подняли трубку.
– …
– Как бы мне услышать, Вишневского Александра Сергеевича?
– …
– Что? Нет его?
– …
– Тогда передайте, что сегодня вечером те, кого он ищет, будут на железнодорожном мосту через речку Палатовка на 18 километре. Пусть поспешит.
– …
– Кто звонил? Передайте, что доброжелатель…– Богдан отключился, удовлетворенно жмурясь. Теперь точно все!
Щелкнул крышкой, извлекая из «нокиа» батарейку и сим-ку. Карту пришлось сломать, чтобы не сработал удаленный поиск. Разные части телефона полетели в стороны. Вот теперь точно все! Гончаренко удовлетворенно хмыкнул, садясь за руль. А дома ждет Маринка, а значит страстный секс и вкусный ужин. Двигатель сработал, как часы, заведясь с пол оборота. Аккуратно, чтобы не нарушить правила дорожного движения, Богдан вывернул на «1-ое мая», направляясь к дому своей сожительницы.
16
станция Чуйка
Юлька, уставшая, но пылающая желанием поскорее удовлетворить свое любопытство, встретилась с Мишкой – моим одноклассником и оперуполномоченным линейного отдела полиции в одном лице в моем кабинете ровно через тридцать минут после того, как они созвонились. Именно столько потребовалось Лавоченко, чтобы дождаться такси и переехать с одного конца города в другой. Чуйка – маленький районный центр, тут живут люди, которые свято верят, что пробки на дороге придумали зажравшиеся москвичи, а если маршрутку приходится долго ждать, то лучше пойти пешком, в какую бы точку города ты не направлялся. В больших, крупных городах такого нет…Огромные длинные очереди собираются на остановках, чтобы душные, переполненные, противно урчащие и воняющие бензином автобусы и троллейбусы довезли их до места назначения. Они – единственный способ, кроме такси, попасть в поликлинику, школу или детский сад для тех, кто пока не обзавелся собственной машиной, но таких, увы, становится в нашем мире сплошной цифровизации и автоматизации становится все меньше. Уходит романтика пеших прогулок, промокших насквозь ботинок и моря плащей, в которых когда-то утопали грязные не заасфальтированные улицы.
– Привет,– капитан зашел без стука, надеясь, что я нахожусь в кабинете вместе со своей подчиненной.
– Добрый день, товарищ капитан!– бодро отрапортовала Юлька, переодевшаяся для встречи с представителями власти в строгий форменный пиджак и такую же юбку-карандаш. Надо отметить, что форма была ей к лицу. Петличку блестели позолотой, а две одинокие звездочки на погонах придавали Лавоченко дополнительного шарма и возраста. Все же, при всех своих недюжих умственных способностях, она все еще оставалась внутри маленькой девочкой, капризной и упрямой.
– А где Вишневский?– Мишка огляделся по сторонам, усаживаясь на стул напротив Юльки
– Как всегда в бегах…– пожала плечами старший прапорщик, утыкаясь лицом в блокнот, где по студенческой привычке набросала примерный список вопросов, на которых предстояло ответить моему другу.
– Ясно…Дорвался наконец-то до работы!– рассмеялся Карташ, оценивающе поглядывая на мою помощницу.
– Вы, извините меня, но не он, а я хотела с вами побеседовать по поводу убийства капитана Лужина,– собравшись с мыслями начала Юлька,– вы выезжали на труп?
– Выезжал это громко сказано,– хмыкнул Карташ, попросив разрешения закурить. Лавоченко открыла окно, впустив теплый освежающий бриз, целый день бродящий по улицам Чайки, как последнее напоминание о том, что лето почти прошло,– от нашего отдела до вокзала пешком три минуты. Как только пришло сообщение, то мы сразу отправились на вызов.
– А кто сообщил вам об убийстве?– прищурилась Юлька. Для большей солидности она одела очки в черной квадратной пластмассовой оправе, но получила обратный эффект, став похожей на школьную учительницу начальных классов, только пришедшую из училища.
– Заявление поступило от дежурной по вокзалу Надежды Владимировны Анохиной, кстати, тоже нашей с Сашкой одноклассницы…Она забеспокоилась, что Лужин давно уже не выходит и своего кабинета, и пошла к нему, ну, а дальше…Дальше все по инструкции,– пожал плечами Карташ.
– Хорошо…-подытожила Лавоченко.– А вы помните, когда в здании вокзала появилась жена Лужина?
Мишка задумался. В спешке, которая сопутствует началу расследования, попытке задержать злодея по горячим следам, найти и опросить возможных свидетелей, забываешь о таких мелочах.
– Да почти сразу…Кажется, мы появились там вместе с бригадой чуть ли не одновременно с Леной.
– Одновременно?– прищурилась Лавоченко. Сердце ее затрепетало. Пока ее версия, сумасшедшая, сумасбродная, та, которую она даже себе боялась сформулировать, начинала косвенно подтверждаться словами свидетелей.
– Ну, или минут на десять позже!– нахмурился Мишка, туша в пепельнице окурок, закашлившись терпким дымом.– Я просто помню, что она припадала к его телу со слезами и воплями, а мы с Сашкой Афанасьевым ее оттаскивали. Ну, знаете, как это часто бывает7 убитые горем родственники теряют рассудок, кричат, плачут. Она была вся в крови его, уже засохшей почти, выглядела так, краше в гроб кладут, да и мешала эксперты нашему работать.
– И куда вы ее отвели?– уточнила Юлька, покусывая кончик карандаша, которым делала у себя на листочке пометки.
– В дежурку, к Надьке! Та ее немного отпоила валерьянкой…
– А после?
– После я не обращал на нее внимание, у меня своей работы по горло было!– немного ворчливо ответил Карташ.
– Спасибо, Михаил Сергеевич!– поблагодарила его Юлька, чувствуя, что ее собеседник начинает нетерпеливо ерзать на стуле, изредка поглядывать на часы, а значит куда-то спешит.– И последний вопрос…Где мне найти вашу одноклассницу…Это Анохину?– старший прапорщик мельком глянула в свои записи, вспоминая незнакомую фамилию.
– А что ее искать? Она сегодня дежурит,– Мишка махнул на дверь, засобиравшись,– вы, простите меня, милая Юлия, но через десять минут у нас начинается совещание у начальника отдела, и мне просто необходимо там быть.
– Спасибо за помощь,– поблагодарила его Юлька.
– Обращайтесь, тем более вы взяли на себя нашу работу!– улыбнулся Карташ, прикрывая за собой дверь.
Лавоченко задумчиво посмотрела в окно. Выходило, что Елена Константиновна примчалась на место убийства своего мужа, чуть ли не одновременно вместе со следственными органами. Со слов самой вдовы, ей сообщила о трагедии некто Анохина – дежурная по вокзалу Чуйка, которое вместо положенных по инструкции действий побежала звонить не в милицию и скорую, увидев труп Лужина, а доносить его жене. Иначе, как бы Елена Константиновна попала бы вместе с опергруппой на место преступления? Это ж надо вызвать такси, дождаться машины, доехать…Как ни крути, а десять минут минимум…Почему Анохина, о которой вдова коменданта высказывалась в слишком уж пренебрежительной манере, пошла на такое? Вывод напрашивался сам собой, тот самый, который забрел в светлую голову моей помощницы еще на кладбище, заставив на наше расследование посмотреть с другой стороны. Либо Анохина преступница, которая выждала время, а потом, спустя некоторую паузу сообщила в полицию о трупе капитана, либо вдова офицера знала куда и во сколько надо было ехать, чтобы оказаться вне подозрений. От этой простой и лаконичной мысли Юльку передернуло. Получалось, что или Анохина замешана в преступлении, или сама жена загулявшего капитана?
Нужно было срочно поговорить с этой Надеждой, чтобы расставить точки над «i». Старший прапорщик быстро схватила телефон, в справочнике найдя номер справочного бюро, где в Чуйке располагались дежурные по вокзалу. Капитан Карташ говорил, что их с Вишневским одноклассница сегодня дежурит, а значит просто обязана быть на месте.
– Алло, справочная!
– Справочная слушает!– в трубке раздался бодрый женский голос.
– Помощник военного коменданта станции старший прапорщик Лавоченко Юлия Валерьевна,– представилась помощница строгим менторским тоном,– мне необходимо услышать Надежду Анохину.
– Это я…– голос мгновенно перестал быть бодрым, слегка дрогнул, выдавая волнение. Это могло быть все, что угодно, от неподотчетного страха перед органами, который есть в каждом человеке, воспитанном в Советском союзе или чувство вины за содеянное преступление.
– Зайдите!– не дожидаясь ответа Юлька положила трубку, надеясь, что нагнала должного страха на допрашиваемую.
Буквально, через пару минут в дверь робко постучали. Смуглая женщина лет тридцати смотрела на нее небольшими, слегка раскосыми черными глазами.
– Можно?– уточнила она, шагая в кабинет.
– Проходите!– очки пришлось снять. После операции на зрении они вообще ей были противопоказаны, да и эффект на примере Карташа был совершенно противоположный. – Садитесь!– Лавоченко постаралась, чтобы ее голос слышался, как можно глуше и взрослее. Она нарочно сказала именно «садитесь», чтобы собеседница испуганно вздрогнула.
– Анохина Надежда Владимировна?– уточнила она, делая вид, что заполняет бланк допроса поозреваемого.
– Д-да…– чуть заикаясь произнесла дежурная. Она явно волновалась. Не могла куда-то деть свои руки с длинными наманикюренными ногтями, постоянно ломала пальцы, отводя взгляд. Женщина была из такой породы людей, которые врат, ну, совершенно не умеют…Лицо и жесты ее выдавали. Оставалось лишь чуть-чуть нажать, чтобы расколоть ее, как грецкий орех. Именно к этому Юлька и приступила, чувствуя, как в душе разгорается азарт охотника, вышедшего на след какой-то крупной дичи.
– Расскажите, о дне, когда вы обнаружили в этом кабинете труп капитан Лужина – военного коменданта станции Чуйка. Как это произошло?
– Но…Вы меня в чем-то подозреваете?– всхлипнула Анохина, доставая из кармана форменной юбки кружевной платочек.– Я же уже все рассказала вашим сотрудникам! Меня Ми…капитан Карташ опрашивал…
– Я не из милиции!– строго определила Лавоченко.– Мы из ГРУ.
– Откуда?– не поняла Надежда, вытирая красные, налившиеся слезами глаза.
– Главное Разведывательное Управление Генерального Штаба Российской Федерации. Еще есть вопросы?-нахмурилась помощница.
– Нет…
– А у меня есть! Как получилось, что, обнаружив труп Лужина вы не сразу, согласно инструкции, не стали сообщаться в полицию, а выждали какое-то время? Зачем? Чтобы дать уйти предполагаемому подозреваемому? С кем вы в преступном сговоре?– закричала Лавоченко, ударив по столу кулаков, от чего отсушила напрочь свою маленькую ладошку, но нужного эффекта добилась. Анохина вздрогнула. Заморгала сильнее чем обычно, готовая расплакаться.– Вы вообще знаете, что капитан Лужин был секретным офицером? Что за его смерть полагается расстрел?!
С расстрелом она, конечно, хватнула через край, увлекшись игрой « в плохого полицейского», но Анохиной этого хватило. Она вздрогнула, разрыдалась, пряча лицо в платок.
– Я не виновата ни в чем! Как только я нашла Алексей Васильевича…я сразу…Время ушло только добежать до дежурки…Клянусь! Я не понимаю…не понимаю… почему…
– Зачем вы позвонили жене Лужина? – объект сломался, теперь вопросы надо было задавать быстро, чтобы не дать опомниться.
– Я ей не звонила…
– Она утверждает, что именно вы сообщили ей о смерти своего мужа?
– Да не звонила я ей!– почти закричала Анохина.– Эта ревнивая бабища меня ненавидела, постоянно грязью поливала, уверенная, что я сплю с ее бесценным Алешей! За неделю до этого, вообще, драться кидалась!
– Драться?– глаза Лавоченко удивленно округлились.
– Да! Тут такой цирк был…С ума просто сойти! Она над Алексеем Васильевичем носилась, как с писаной торбой. Шагу без своего надзора ему не давала ступить! Контролировала постоянно, где они с кем! Все опасалась, что уведут у нее прямо из-под носа перспективного мужика. Он гулял, конечно, знатно! Бабник был еще тот! Но из семьи никогда уходить не собирался, а она боялась, следила за ним, скандалила, хотя у самой рыльце в пушку…
– Что вы имеете в виду?– напряглась Юлька, чувствуя своим внутренним чутьем, что вплотную подобралась к разгадке тайны гибели коменданта Чуйки капитана Лужина. Миром правят сплетни. Они главный источник информации, так их учили в разведшколе. Хочешь узнать что-то тайное про кого-то, пойди к бабушкам у подъезда и завяжи с ними душеспасительный разговор, они-то тебе все и выложат на блюдечке с голубой каемочкой, а коли дело происходит не в наших родных реалиях, то отправься в ближайший паб, поболтай с барменом, пожалуйся на жизнь, подводя аккуратно разговор к интересующей тебя теме. Люди становятся безумно болтливыми, если тема касается не их личной жизни. Почему об этом они не подумали с Вишневским с самого начала? Почему сразу уперлись, как бык в новые ворота в версию с террористами? Неужели, Лужина убили из-за обычной бытовухи, и все их поиски – всего лишь излишние опасения руководства.
– Так, что вы говорили про рыльце и пушок?– повторила свой вопрос старший прапорщик, нетерпеливо стуча кончиком карандаша по столу. Анохина приосанилась, стала чувствовать себя в этот момент чуть спокойнее, когда поняла, что никто ее заковывать в кандалы и тут же отправлять в Сибирь не собирается.
– Слухи ходили, что эта Елена Константиновна сама спуталась с каким-то молодым парнем, и Лужин уже ходит по станции, обвешенный крепкими увесистыми рогами, как новогодняя елка игрушками. Стерва еще та она…
– А откуда такие данные?– Юлька быстро сделала пометку на чистом листке, поставив напротив вдовы коменданта жирный знак вопроса.
– Видели наши девчата, как выходили они из Центральной гостиницы под ручку,– Анохина осмелела настолько, что даже бросив косой взгляд в висевшее на стене напротив зеркало начала вытирать платком потекшую тушь. С ней она была похожа на только что вылезшего из могилы упыря.
– А что за скандал она устроила перед гибелью Алексея!– Лавоченко уже не видела смысла запугивать не шибко умную дежурную по вокзалу. Та и без того, почувствовав себя в безопасности, развернуто отвечала на заданные вопросы.
– Я в тот день была в ночь, заступила, как положено в восемь, приняла смену. Алексей Васильевич задержался с бумагами, вышел около десяти часов, попросил кофейку…
– А обеспокоенная жена пришла проверить, где ее благоверный находится…– кивнула понятливо Лавоченко.
– Проверить!– хмыкнула Анохина.– Она налетела с криками, драками! Разбила кружку, облила кофе Лужина и бросилась на меня, даже, кажется, вот здесь…– девушка повернулась правой стороной лица к Юльке.– Клок волос мне выдрала, сука!
Нанесенного особого ущерба Лавоченко не заметила, но согласно кивнула, чтобы не потерять контакт с клиенткой, оказавшейся кладезем информации.
– Обозвала меня потаскухой, а его кобелем…– обиженно поджала тонкие губы Надежда.
– А еще чего говорила?– как бы, между прочим, поинтересовалась старший прапорщик.
– Я особо не слушала. Куда, когда волосы рвут наживую психопатки какие-то, но твердила, что за погубленную молодость Алешке отомстит.
– Даже так?– обрадовалась Юлька. Выходило, что ревнивая жена вполне могла попросить своего молодого любовника расправится с мужем, когда ей надоело терпеть постоянные измены. Это теория легко объясняла, как раньше полиции убитая горем вдова появилась на месте преступления, хотя ей о случившемся никто и не сообщал…
– Спасибо за помощь, можете идти, поблагодарила Юлька Анохину, махнув рукой в сторону двери. Сейчас она намеривалась ковать железо, пока горячо, не теряя времени отправится к Лужиной, чтобы допросить еще раз вдову коменданта, уже предъявив косвенные доказательства ее причастности к смерти мужа.
– Вы посадите эту, стерву?
– Обязательно!– улыбнулась натянуто Лавоченко, вставая со своего места и давая понят, что разговор окончен.– Хотя бы за ваши волосы…Лет на десять в Сибирь. Это же не просто так, это причинение тяжкого вреда здоровью. Статья…
Анохина кивнула радостно, так и не поняв сарказма моей помощницы. Поспешила к двери , где мы с ней и столкнулись.
– Извините…– пискнула она, прошмыгнув мимо меня, словно боялась, что я уже ее задержу сам, наградив вместо Лужиной путевкой в тайгу.
– Хорошего вам дня,– я скосил глаза на крутые, чуть полноватые, туго обтянутые форменной юбкой бедра дежурной по вокзалу, проводив их взглядом до самого угла, за которым скрывалась справочная.
– Тебе бы, товарищ капитан, все бы на молодых, да красивых пялиться…– укоризненно покачала головой Лавоченко, собирая в свою сумку бумаги и табельный пистолет с запасной обоймой.
– Я человек свободный…Могу и попялиться,– я устало упал на стул, обхватив руками нудно ноющую голову. Денек с этой ложной бомбой выдался у меня суматошным,– а ты я гляжу себе подружку нашла?– кивнул я на дверь, за которой скрылась Анохина.
– Вам бы все хиханьки, товарищ начальник…
– Еще бы бутербродов и кофе!– мечтательно протянул я, прикрыв глаза.
– Я спешу!– отрезала Лавоченко.
– Куда, если не секрет?
– По делу Лужина,– сообщила мне на бегу помощница.– Боюсь, что проблема тут была не в террористах, а ревнивой жене…
– Если можно подробности,– вскинулся я. У меня-то, в отличии от старшего прапорщика, вообще не было никаких подвижек в расследовании.
– Нельзя терять время,– накинула легкую курточку Юлька, подхватывая сумку на плечо,– бутерброды сами себе сделаете, а если все выгорит, то я…
Зазвонил телефон. Затрезвонил, задребезжал, больно ударив по ушам.
– Ты, если вдруг, что не так, особо не рискуй,– предупредил я,– нам с барского плеча Белянкина группу Кобелева перекинули.
– Ликвидаторов?– глаза Лавоченко округлились.
– С террористами не шутят! Возьми трубку…Лень вставать.
Помощница потянулась к телефону, недовольно скривив лицо.
– Здравствуйте, девушка!– радостно произнесли на том конце трубки.
– День добрый.
– Как бы мне услышать, Вишневского Александра Сергеевича?– голос был мужской и отдаленно знакомый. Его Юлька совсем недавно где-то слышала. Те же игривые нотки, тембр с легкой хрипотой.
– Его нет,– увидев, как я замахал отчаянно руками, показывая, что не хочу разговаривать, проговорила старший прапорщик. Сегодня я слишком сильно устал от общения.
– Что? Нет его?
– Что ему передать?
– Тогда передайте, что сегодня вечером те, кого он ищет, будут на железнодорожном мосту через речку Палатовка на 18 километре. Пусть поспешит.
– Что?– глаза Юльки округлились.– Кто это? Кто звонит?
– Передайте, что доброжелатель…– в трубке послышались короткие гудки, сообщавшие от том, что вызов прерван.
– Кто звонил?– беспечно протянул я, потягиваясь всем затекшим телом. Лавоченко молчала, так и держав в ладони трубку телефонного аппарата.– Чего замерла, Юль? Кто звонил-то?
– Террористы…кажется…– проговорила чуть более спокойно, чем нужно помощница.– Они на 18 километре мост заминировать собираются сегодня вечером…
В этот момент я чуть было не рухнул со стула, на котором так удобно расположил свое измученное тело. Да, Вишневский…Отвык ты от работы за время вынужденного безделья.
– Чего?– захлопал я ресницами, уверенный, что мне послышалось.
– Звонил какой-то доброжелатель,– терпеливо пояснила помощница,– он утверждает, что сегодня вечером будет минироваться железнодорожный мост на 18 километре.
Мы почти одновременно бросились к карте железных дорог, развешенной на обшарпанной стене бывшего кабинета Лужина. Карта была старая, облезлая, но вполне удачно гармонировала с общей обстановкой кабинета и прекрасно закрывала обвалившуюся часть штукатурки на стене.
– Ищи Чуйку!– нервно прикрикнул я, читая незнакомые названия разъездов и раздельных пунктов.
– Вот!– тонкий пальчик старшего прапорщика уткнулся в небольшую точку, отмеченную синим цветом.
– Пески…Украина…Так…– железнодорожный путь от нашего узла расходился в три стороны. – Принцевская…Нет это не туда…Платформа 6 км…Это должно быть где-то здесь! Между двумя станциями Сиверка и Катасоново, обозначенными на карте 13 и 35 километрами располагался этот чертов мост. В азарте поиска мы чуть было с Юлькой не столкнулись лбами. Ее черные, как смоль волосы, еле заметно скользнули по моему лицу, на миг перехватив дыхание. Оба смутились, а Лавоченко даже слегка покраснела, хотя я думал, что смущаться это не про нее.
– Где-то тут…
– Да…– старший прапорщик отстранилась, отвела взгляд.
– Он попадает в маршрут нашего Литерного?– уточнил я, совладав с собой, как можно беспечнее.
– Сейчас…– она порылась в ворохе бумаг на столе и выудила оттуда график движения секретного поезда. – Есть! ПЧ Чуйка Мизинцеву Ю.Н. для сопровождения спецпоезда министерства обороны выделить охрану на неохраняемых переездах и мостах, согласно установленным нормативам. Мост металлический железнодорожный, 18 километр пикет 7 первый главный путь перегона Сиверка-Катасоново.
– Это что?
– Телеграмма ГРУ на начальника дороги.
– Отлично!– потер я радостно руки.– Значит минируют мост сегодня, а завтра уже пойдет спецсостав! Скорее всего какой-то наблюдатель будет находится на какой-то контрольной точке, как только он подаст сигнал, террорист, оставшийся неподалеку от моста взорвет его вместе с радиоактивной гадостью, которую наши задумали специалисты перевозят по железной дороге. Ошибка в этом случае исключена!
– Я бы так тоже сделала!– кивнула Лавоченко.– Только кто этот неизвестный доброжелатель, сообщивший нам об этом? Какая у него с этого выгода ? Может это всего лишь ловушка? Или ложный след, чтобы отвлечь нас от главной линии?– предположила помощница.
Я задумался. В чем-то она была, конечно, права. Странен был этот звонок неизвестного, странен и нелогичен.
