Александр Васильевич Дёмышев
Витькины небеса. Жить ради Победы
По оживлённому тротуару спешат по своим делам люди, а ветеран всё сидит на лавочке и, глядя куда-то вдаль, вспоминает. Да, много чего произошло за эти годы. Средняя сестра Маша умерла следующей зимой после войны от воспаления лёгких. Остальные же ребятёнки все более-менее в люди выбились. Средний брат Толя даже главным инженером на мебельной фабрике работал, он умер от инфаркта пару лет тому.
Дядя Зиновий живым и невредимым, весь в орденах и медалях, вернулся с войны. Его боевой путь начинался с обороны блокадного Ленинграда, а закончился автографом на стене Рейхстага. Но вписаться в мирную жизнь у него не получилось, вскоре запил. Никак не мог он уже обойтись без «наркомовских» ста грамм, они-то его и сгубили; утонул по пьяной лавочке в Вятке.
Кольке-одесситу не суждено было больше подняться по Потёмкинской лестнице к бронзовому Дюку и пройтись по Приморскому бульвару. Колька пал смертью храбрых в Крыму, освобождая Севастополь – город славы русских моряков. Так и не дошёл он до своей родной Одессы.
Мирон и Кузя, отучившись в школе юнг на Соловецких островах, успели оказаться на боевых кораблях Черноморского флота; правда, на разных. Но повоевать им так и не довелось, к тому времени фашистов с Чёрного моря выгнали. Через несколько лет они вернулись на Филейку и работали на заводе до самой пенсии.
Старший брат Кузи Григорий закончил войну младшим лейтенантом в Чехословакии. Потом его перевели служить в Прибалтийский военный округ, где летом 1947-го во время короткого боя с «лесными братьями» Григорий пал, насмерть изрешечённый автоматными пулями.
Начальник кузницы, где надорвался Витёк во время войны, Александр Фёдорович Ветров вернулся после Победы обратно в Москву, как и многие эвакуированные с заводом рабочие.
А бывший некогда хулиганом Федька по прозвищу Штырь пришёл с войны с двумя ранениями и орденом на груди. Взялся за ум, окончил вечернюю школу. А после стал он работать участковым милиционером. Дожил до старости, правнуков дождался даже. Виктор Александрович проводил его в последний путь лет пять назад.
Пришедший калекой с войны сосед дядя Илья сдружился с безногим дядей Филиппом, который научил его сапожному ремеслу. Стали они на пару чеботарить. «На двоих у нас одна нога, зато её мы обуваем по высшему разряду!» – посмеивались над собой неунывающие башмачники.
Начальник отдела найма и увольнения Малышев Николай Дмитриевич, со скрипом принявший двенадцатилетнего Витьку на завод осенью 42-го, долго ещё работал заместителем директора по кадрам.
Его однофамилец начальник заводской телефонной станции Малышев Иван Николаевич до самой пенсии трудился на предприятии. При нём перешли с ручного коммутатора на АТС. Для обоих Малышевых он, Виктор Александрович, всю жизнь оставался мальчишкой, Витьком, которого они помнили по военному времени.
О судьбе подселенцев, Мишки Зорина, Семёна и Степана, как ушли они на фронт, так больше ничего известно и не было. Зато хорошо знал ветеран, как трагически сложилась судьба того паренька из Слободского, Гриши Булатова, ставшего непризнанным знаменосцем Победы*.
[*Примечание: Григорий Петрович Булатов (1925–1973) – рядовой-разведчик, совместно с боевыми товарищами первым в условиях боя водрузил штурмовой красный стяг на рейхстаге 30 апреля 1945 года в 14 часов 25 минут. Долгие годы безуспешно пытался он доказать свой подвиг, за что среди знакомых получил пренебрежительное прозвище «Гришка-рейхстаг». В 1973-м году он так и ушёл из жизни непризнанным знаменосцем Победы. Похоронен в городе Слободском Кировской области.]
***
Тут понял вдруг Виктор Александрович, что все, о ком он только что вспоминал, – по крайней мере, те, о судьбе которых ему известно, – умерли. Давно схоронены на Филейском кладбище и мама с бабушкой. А бабушка перед смертью в 1954 году рассказала, что икону Николая Чудотворца, ту, что хранилась в начале войны у них дома, верующие люди, опасаясь новых гонений, спрятали в надёжном месте до лучших времён. В Серафимовском же храме повесили список, с которым и стали совершать Великорецкий крестный ход. Насчёт гонений бабушка оказалась права. Находящийся тогда у власти Хрущёв пообещал, что в скором времени покажет по телевизору на весь мир последнего русского попа. Снова безбожники принялись рушить храмы, а за ношение крестика накладывалось взыскание.
Да, все, о ком он вспоминал, умерли, но… Варя, первая филейская красавица, не умерла. Люди, отправившие на неё похоронку, ошиблись. Подобные ошибки не являлись в те военные годы чем-то из ряда вон выходящим. Её не убили, но ранили очень тяжело. Страшные ожоги обезобразил Варю. Сгорело больше половины кожи головы. Из-за начавшейся гангрены Варе ампутировали левую кисть, но болезнь продолжилась, пришлось отрезать всю руку выше локтя. Изуродованная девушка, провалявшись больше года по госпиталям, не захотела возвращаться в Киров. Наверное, постеснялась предстать перед знакомыми такой некрасивой. На Филейке её больше никто не видел. Но слухи ходили, будто бы уехала она в какую-то глухую деревушку в Забайкалье.
Сам же Витька после войны увлёкся боксом, да так успешно, что начал выигрывать один юниорский турнир за другим. Стал чемпионом города, области, а с чемпионата РСФСР привёз за второе место не просто приз, а мечту – электрический патефон! Он продолжал трудиться на заводе, а когда стукнуло ему 18, пошёл работать испытателем в цехе № 14. В их лаборатории проверяли оборудование авиационных стрелковых установок. Начальник испытателей фронтовик-инвалид Леонид Николаевич Нагаров стал заядлым Витькиным болельщиком. Ездил с ним на соревнования, поддерживал, как мог. Он-то и убедил Витю учиться дальше. Так в 18 лет пошёл Виктор в пятый класс школы рабочей молодёжи. Тем паче, что ходить недалеко: ШРМ располагалась прямо на территории завода, рядом с лабораторией, на втором этаже кузнечного цеха.
Закончился учебный год, и Витька получил повестку из военкомата. Об авиации с его образованием не стоило и мечтать. Но на флот попасть оказалось вполне реально; правда, брали туда как минимум с шестью классами. И тогда совершил Витёк, пожалуй, самое страшное преступление в жизни: переправил в аттестате цифру 5 на 6, а по недостающим предметам оценки сам дорисовал. Так попал он на Тихоокеанский флот. Пять лет службы на тральщике в Японском море считал Виктор Александрович самым светлым временем жизни.
Вернувшись после службы на родной завод, продолжил обучение в вечерней школе сразу с седьмого класса. Долго не мог понять, о чём говорят на уроках учителя. Математичка рисовала букву а и рядом маленькую двоечку, вслух же произносила: «А в квадрате». В каком ещё квадрате?! Непонятно. Хорошо, младшие братовья поднатаскали, помогли понять Витьке всё пропущенное за шестой класс. Он окончил школу рабочей молодёжи отличником, а затем и заочное отделение Политеха.
Когда ещё учился в институте, познакомился с молоденькой девушкой, которая стала ему женой на всю жизнь. Думали, что любовь с первого взгляда; оказалось, не так: как минимум, со второго. Они потом долго смеялись, когда однажды жена начала вспоминать истории из своего детства. Как переехала её семья весной 45-го на Филейку из глухой деревушки Раменцы Верховинского района. Мама послала её, совсем маленькую, в продуктовый за хлебом, а она по деревенской привычке пошла босиком. И как было ей стыдно, когда незнакомые люди стали тыкать в неё пальцами, рассуждая: мол, до чего бедная девочка, даже обуви нет. А она убежала из магазина, так ничего и не купив. Тогда-то и посмотрели они друг на друга в первый раз.
И снова воспоминания о войне: вечно урчащий от голода желудок, эмульсия, застывшая от холода в корыте станка, братские могилы на Филейском кладбище… Все знают, как тяжело было на передовой, но и в тылу люди жертвовали собой ради счастья будущих поколений! Здесь дети, женщины, старики ковали Победу, сутками не выходя с завода. Кто был на Филейке во время войны и видел забитые опухшими от голода людьми промёрзшие бараки и землянки, кто видел трупы умерших прямо в цехах от дистрофии и холода рабочих – тот знает, что здесь было не легче, чем на фронте. Ничуть не легче.
Виктор Александрович, Витёк, щурясь, смотрит вдаль. Справа от златоглавого храма вытянулись, насколько хватает взгляда, корпуса трижды орденоносного завода, которому отдано полвека. «АВИТЕК» – название, словно текущее ввысь!
А над заводом – безоблачные синие-синие небеса, отразившиеся в ясных глазах ветерана…
И всё-таки мы победили. Ради этого стоило жить.
Киров, Филейка. 2012–2013 г
