Алексей Федотов
Воронцов. Книга 2
После похорон Михаил Воронцов с сестрой Екатериной срочно уезжают в Ричмонд, где в своём имении Пемброк Лодж в Ричмонд парке умерла 93-летняя Элизабет Пембрук графиня Монтгомери мать её мужа. Это имение Екатерина Пембрук позже продала Уильяму Хею графу Эрролл (William Hay,17th Earl of Erroll). После всех похорон Михаил Семёнович и Елизавета Ксаверьевна отправились в Брайтон к своим детям. Как раз в это время художник Джордж Хейтер окончил портрет Воронцовой (который ныне находится в Эрмитаже). Графиня изображена стоящей у своего органа, на котором часто играла. Она изящным движением поддерживает ниспадающую шаль. В длинных тонких пальцах зажат золотой веер. Малиновый берет со страусовым пером украшает голову и своим насыщенным цветом подчёркивает белизну лица и обнажённой шеи. Неизменный гарнитур из японского жемчуга, которые так любила Елизавета, дополняют красивый её наряд. Платье украшает брошь с большим красивым камнем. На лице незаметная улыбка, хотя в эти два года она перенесла много горя и печальных событий. Этот художник следующий заказ получил от герцогини Кентской и написал портрет молоденькой принцессы Виктории, а затем, когда она стала королевой назначен в должность «Портретного и исторического художника». Он написал более 400 портретов и его работы висят в Букингемском дворце.
Александр Казначеев этим летом сообщает Воронцову, что: «В Магараче нынешний год посажено 128 т. лоз и все прижилось. Больше всех сделал помещик 8 класса Десер (31500), Куликовский (16000), Цейер (14000), Риман (12000) <…> Ялтинскую пристань ещё не разрешают. Несколько раз спрашивали меня, как я думаю лучше устроить ее; ето вывело меня из терпения и я наконец отозвался так: я не инженер и не знаю, как лучше строить пристань, а знаю, как хозяин губернии, что пристань в Ялте необходима для блага края и что если предоставить устроение оной без дальних форм господину Шепилову, то все будет выстроено и скоро и хорошо и дёшево: ибо он твёрдо знает своё дело, знает местное положение и местные способы, честен, деятелен – и доказал ето на опыте. Дорогу от Алушты до Судака взялись делать сами Татары (Шепилов начертал) с тем, чтобы их не употреблять для исправления дорого на другой стороне Алуштинской. <…> Шатильон уже работает, не знаю только, успеет ли ето узнаю на месте. Рисовать он не умеет, а потому Маурер ему необходим. Не понимаю, как Шатильон нашел ошибки в Алупском трактире? Конечно, етот трактир не из лучших произведений Эльсона; однако ж им проезжие любуются. Левшин жил в нем и не мог довольно нахвалиться. Неужели бы лучше было, когда б построили трактир по плану Шатильона, который нарисовал ярмоношный балаган в срамном виде и настаивал, чтобы мы его выполнили. Спасибо Княгине Голицыной: она первая возопила и просила меня: „ради Бога, избавь Шатильона от неприятности, а Графа от убытка и неудовольствия“. Что он человек честный и усердный к Вам, в том нет никакого сомнения; но архитектура ему не удается. <…> У Графини целую ручки с душевным почтением. Мне сказывал Лекс, что маленький Графчик (Семен) ездил верхом; сделайте милость, скажите ему, что я для него приготовил полную черкесскую сбрую, с тем однакож, чтобы он приехал в Крым. Вино Амантоново признается лучшим в Крыму. За ним следует Княгини Голицыной, Бергейма и потом Ваше. Ваше слишком крепко и ето от того, что позно виноград снимается»12.
В конце июня семейство Воронцовых отправилось в обратный путь в Россию. Как не пыталась Елизавета Ксаверьевна настаивать жить в Англии, граф её переубедил. Они всей семьёй сели в Лондоне на пароход и через день были в Гамбурге. Там семейство наняло пассажирскую карету и успешно прибыли на балтийский курорт Травемюнде. Далее Воронцовы на другом пароходе через 4 дня добрались до Кронштадта. В Петербурге был установлен холерный карантин и Воронцовых определили в специальный холерный дом. Генерал Михаил Семёнович отправил письмо своему товарищу шефу жандармов Александру Бенкендорфу с просьбой освободить семью. Уже 3 августа он привёз приказ, подписанный Императором об освобождении, и на следующий день все были в Петербурге. Семья Воронцовых остановились в своём трёхэтажном доме на улице Малой Морской. После длительной дороги всем был необходим хороший отдых.
В эти дни градоначальник Одессы Алексей Левшин сообщает Воронцову о своих делах: «Одесса довольно оживлена приезжими из низкого польского дворянства. Херсонские помещики так же приехали сюда <…> весна была необыкновенно холодная, лето дождливое и без жаров <…> это не мешает нам пользоваться прекрасною купальнею построенною почти против вашего дома <…> уже другой месяц ездим мы по преобразованной и возобновлённой шоссе на Ришельевской улице против магазинов Рубо и Таля <…> так же исправляется шоссе на всей Рибасовой и на части Екатериненской улице <…> горе, под бульваром лежащей, даём теперь скат в 45 градусов <…> против вашего дома по ту сторону военной балки дом Цыбульского уже готов, Хорвата и Кокорева будут к осени под крышею <…> я недавно был в Крыму и нашёл, что Магарач развивается весьма быстро <…> ваши заведения все в порядке. Никитский сад сделался пастбищем лошадей господина Гартвиса <…> артизианские колодцы наши идут тихо, бур был на глубине 430 футов, но воды бьющей ещё нет <…>.аракаш вами присланный, посажен и уже дал плодыузнав из письма, что вам неугодно, чтоб пароход Одесса был продан, я немедленно остановил исполнение сего предложения, испросите в Петербурге позволения отдать этот пароход во владение Таврического начальства второй пароход ещё не достроен в Николаеве <…> пароход Нева стоит в нашем порте в ожидании составления компании для судоходства между Константинополем и Одессой <…> я почти ежедневно сражаюсь с военными: они все хотят квартиры
Елизавета Ксаверьевна Воронцова. Худ. Дж. Хейтер 1832г.
<…> приезжайте к нам скорее у нас здесь хотят заводить сахарный завод в большом масштабе <…> должность полицмейстера отправляет теперь временно Центилович, известный вам под Варною».13
Казначеев так же сообщил новости из Крыма: «Вот уже третий день, как я с Графом Паленым в Алупке. Приехали мы в пресильный дождь, но теперь погода прекрасная. Гости наши жалуются на жар, который после дождей чувствительнее. Я остановился в трактире и сего дня в нем даю обед Графу и Лексу с их семействами. Михельсон очень порядочно обзавёлся: белье чистое и опрятное, кушанье вкусное, вино, чай и кофе хорошего качества и проезжающие довольны. В Ялту пригласил я Евпаторийского купца Палтусова, который обещает там строить дом и магазин для складки и продажи хлеба и леса <…> Обед в Алупском трактире на 18 человек был славный; после моего обеда давал обед Лекс, тут же и довольно весёлый. К сему трактиру необходимо пристроить погреб или подвал, особую кухню и навес для лошадей. Лекс представит Вам план и смету, ето не будет стоить дорого. Особая кухня прибавит в трактире два жилых покоя и более опрятности. Демидов в восхищении, что Вы его помните, и поклоны Ваши принял с живейшею благодарностию. Хорошо, кабы его затащить в Крым, он бы не поскупился <…> Князь Херхулидзев хлопочет здесь о своих новокупленных землях. Одну из них, отделенную горами, назвал Новым Светом и устраивает ее прекрасно. Название сие так прилично, что оное вошло в общее употребление <…> Достойный наш Стемпковский очень болен. Доктора говорят, что у него чахотка с сухоткою. Боже сохрани, если мы его лишимся – ето будет незаменимая потеря. Он теперь лечится в Симферополе у Мильгаузена, который за него страшится. В случае, если бы он долго не мог оправиться и справлять должности своей, нельзя оставить Керчи без головы. Я бы смел думать в таком случае поручить исполнять временное исполнение должности его Князю Херхулидзеву, который здесь налицо». Здесь надо сказать про корпуса инженеров путей сообщения подполковнике Петре Васильевиче Шепилове. Он построил в последние годы в Крыму много дорог, в том числе: почтовая дорога устланная камнем на Южном Берегу Крыма от Ялты к Симеизу. На ней построены из грюнштейнского камня и белого камня пять фонтанов (один для Мисхорской почтовой станции). К этой мощёной дороге проведены дороги для деревень, чрез которые почтовая дорога не проходит. На Южном Берегу сделаны поперечные дороги: в деревню Мисхор, Алупку, Симеиз, в урочище Магарач и урочище Орианду. На этих дорогах так же построено 8 деревянных мостов и многое другое. Им же составлен план Ялты, сделан проект пристани и план Алушты.
В эти августовские дни граф, генерал от инфантерии Михаил Семёнович Воронцов ездил на встречу к Императору в Царское село, где тот возложил на него ранее присвоенный орден за взятие Варны и разрешил продолжить отпуск по семейным обстоятельствам. Далее Воронцовы 10 сентября отправились в Москву, где у них четырёх этажный дом, оставшийся от тётки на Большой Никитской улице (ныне Московская Консерватория). Оттуда они съездили в своё имение Андреевское, в котором не были долгое время. Уже в конце сентября на почтовой карете Воронцовы направились всей семьёй в Киев и оттуда в Белую Церковь на встречу с 78-летней свекровью графиней Александрой Васильевной Браницкой. Дочка рассказала матери, как умерла внучка Александрина и сын Мишенька, и долго плакала вместе с ней. Проведя несколько дней, все Воронцовы отправились в Мошны, где был уже построен каменный двух этажный дом на высоком холме. Отдохнув в этом имении, и поездив верхом на лошадях по окружающим лесам Елизавете Ксаверьевне стало лучше. Граф Михаил Семёнович всячески старался помочь жене войти в нормальное состояние и долго с ней беседовал на различные темы.
Прошло какое то время, и семья отправилась в каретах в Одессу, где их дожидался градоначальник Алексей Ираклиевич Левшин «до вашего приезда не выеду отсюда <…> на ходатайствование мне отпуска нужно не мало времени и прошу вас дать ему поскорее ход. Имея отпуск в кармане, я буду вас ожидать спокойнее». Наконец 13 октября Воронцовы прибыли в свой дворец, стоящий на крутом берегу в Одессе. Жители города готовились к встрече со своим генерал-губернатором. К этому дню были назначены народные гуляния и фейерверк, а некоторые собирались встретить Воронцова за городом и «везти его на себе». По всем данным Михаил Семёнович подъехал к городу ночью и избежал этих бурных встреч.
В Одессе и в окрестных сёлах в этом году из-за засухи был голод и много крестьян умерло. Осталось много беспризорных детей. Елизавета Ксаверьевна не могла отстраниться от этой проблемы. Она с помощью горожан открыла приюты для детей, потерявших родителей, где воспитанники получали пищу и одежду. Графиня Елизавета полностью окунулась в работу с детьми и в итоге организовала в городе «Женское благотворительное общество». Женщины города решили издать альманах «Подарок бедным», а деньги от продажи шли на помощь голодающим. Эту благотворительную деятельность поддержали многие писатели. Графиня Елизавета Ксаверьевна тогда написала единственное письмо к Пушкину (на французском языке под псевдонимом E. Wibelman) с просьбой разместить в альманахе одно из своих произведений. Я считаю обязательным его здесь разместить, так как во многих ПСС его нет: «Милостивый государь. Право не знаю, должна ли я писать вам и будет ли моё письмо встречено приветливой улыбкой, или же тем скучающим взглядом, каким с первых же слов начинают искать в конце страницы имя навязчивого автора. Я опасаюсь этого проявления чувства любопытства и безразличия, весьма, конечно понятного, но для меня, признаюсь, мучительного по той простой причине, что никто не может отнестись к себе беспристрастно. Но всё равно; меня побуждает не личный интерес: благодеяние, о котором я прошу, предназначено для других, и потому я чувствую в себе смелость обеспокоить вас; не сомневаюсь, что и вы уже готовы выслушать меня. Крайняя нищета, угнетающая наш край и самый город, в котором вы жили и который благодаря вашему имени войдёт в историю, дала случай проявиться в полной мере милосердию его обитателей. Образовалось общество, поставившее себе задачей осуществление благородной цели, ради. которой были принесены щедрые пожертвования. Бог благословил общественное усердие, много слез было осушено, многим беднякам была оказана помощь; но надо продолжить это дело, и для того, чтобы увеличить средства для оказания помощи, общество беспрерывно возбуждает любопытство и использует развлечения. Между прочим, было сделано одно литературное предложение; кажется, оно осуществимо, судя по той горячности, с какою его стали развивать и поддерживать. Мысль об альманахе в пользу бедных удостоилась одобрения лиц, влиятельных собственной помощью или помощью своих друзей. Из программы этого альманаха, которую я беру на себя смелость вам послать, вы, милостивый государь, увидите, как он будет составлен. Теперь, когда столько лиц обращаются к нашим литературным светилам с призывом обогатить наш «Подарок бедным», могу ли я не напомнить вам о наших прежних дружеских отношениях, воспоминание о которых вы, может быть, еще сохранили, и не попросить вас в память этого о поддержке и покровительстве, которые мог бы оказать ваш выдающийся талант нашей Подбирательнице колосьев. Будьте же добры не слишком досадовать на меня, и, если мне необходимо выступать в защиту своего дела, прошу вас, в оправдание моей назойливости и возврата к прошлому, принять во внимание, что воспоминания это богатство старости, и что ваша старинная знакомая придаёт большую цену этому богатству. Примите, милостивый государь, мои самые усердные приветствия. Е. Вибельман Одесса, 1833».14 Я должна в скором времени выехать в Киев (Kioff), поэтому прошу вас (если вы удостоите меня ответом) адресовать ваше письмо и милостыню, которую вы пожертвуете одесским беднякам, госпоже Зонтаг (Анне Петровне) через вашего издателя Смирдина, который состоит с нею в переписке».
Он отправил графине Воронцовой отрывки из поэмы «Русалка». Позже Пушкин ответил: «Графиня, Вот несколько сцен из трагедии, которую я имел намерение написать. Я хотел положить к вашим ногам что-либо менее несовершенное; к несчастью, я уже распорядился всеми моими рукописями, но предпочёл провиниться перед публикой, чем ослушаться ваших приказаний. Осмелюсь ли, графиня, сказать вам о том мгновении счастья, которое я испытал, получив ваше письмо, при одной мысли, что вы не совсем забыли самого преданного из ваших рабов? Остаюсь с уважением, графиня, вашим нижайшим и покорнейшим слугой». Александр Пушкин. Петербург».15 Вот что осталось в нашей истории про взаимоотношения этих двух людей. Позже, что только не придумали наши так называемые литераторы и знатоки Пушкина.
В общей сложности этой женщиной на Одессу было пожертвовано три миллиона личных сбережений. Эти средства позволили создать сиротский дом для малолетних, школу для глухонемых, женское общество призрения нищих, лечебницу для приходящих, а также Александровский детский приют и Богадельню для сердобольных сестёр.
Но вернёмся в Одессу конца того года. Здесь расскажу немного о дворце Воронцова. На рисунке расположенном ниже видим, какие строения были вокруг этого дворца. К нему был пристроен Орловский корпус (который был разрушен в 1944 году). В корпусе всегда размещались приезжие гости и члены свиты Воронцова. От него проходили хозяйственные постройки и конюшни, которые примыкали к красивому Зимнему саду «оранжерея, окруженная вверху оббегающей галереей, является одним из прекраснейших мест дворца». Весь дворец был отделён от Приморского бульвара отлитыми в Петербурге решётками и въездными воротами со статуями львов. Справа после ворот около дворца был красивый фонтан и английский сад, вокруг которого находилась прогулочная мощёная тропинка. Со стороны моря у входа были установлены «две небольших пушки из числа взятых графом в Варне и подаренных ему государем». На крутом берегу у военного оврага стоит Бельведер, с французского «прекрасный вид», состоящий из 10 пар тосканских мраморных колонн, от которого вниз спускалась кривая каменная дорожка с перилами и мостками. Внизу был выстроен Левшиным специальный капитальный купальный павильон. Вот как писал писатель Иосиф (Юзеф) Крашевский бывший во дворце: «…через красивую, но скромную переднюю вход ведёт прежде всего, в бильярдную комнату, украшенную картинами <…> Кроме двух видов Венеции… в этой комнате находится большой портрет en pied шведского короля, им самим подаренный графу Воронцову на память. На другой стене небольшая картина, изображающая среди тёмного неба повёрнутый на бок зелёной пенистой волной корабль с поломанными мачтами. Подпись под ним напоминает, что на этом корабле царь и граф Воронцов находились в большой опасности. Судно носило имя Мари. Имеются здесь ещё и другие картины, большею частью высокого качества, например портрет Питта. Следующая комната украшена четырьмя портретами: Петра Великого, Екатерины II, Александра I и ныне царствующего государя.
А на пьедестале из чёрного мрамора с бронзовыми украшениями стоит превосходной работы серебряно-золотистый сосуд формы старинной вазы, подаренный в знак благодарности гр. Воронцову войском, которым он командовал во время занятия Франции. Большая приёмная зала украшена роскошными дверьми в филёнках под ляпис-лазурь и бронзу, перевезёнными сюда из Михайловского дворца. Здесь находится (одно из прекраснейших украшений) камин из очень дорогой мозаики en pierres fines, тоже из Михайловского дворца; показывающие дворец, определяя стоимость этого камина, называют непомерно высокую цену. На его тёмном фоне рельефно выступают птицы, цветы и фрукты, очень хорошо и живо сделанные. В этой зале находятся картины, некоторые прекрасной работы <…> Затем мы проходили ряд комнат, всегда убранных искусно и со вкусом, и библиотеку, из которой ведёт выход в кабинет, находящийся уже в оранжерее <…> в великолепном апартаменте графини, также выходящем на галерею, множество китайских и японских сосудов, а также роскошная мебель с фарфоровыми медальонами и бронзовой отделкой <…> два больших окна, частью в цветных стёклах, одно из них с датаю1584 года»16. Расписывал интерьеры комнат местный художник иконописец Иван Иванович Ковшаров, а новый портрет Елизаветы Ксаверьевны был повешен над камином.
Дворец Воронцова в Одессе. Неизв. художник.
Проведя неделю в городе Воронцовы, отправились в Крым. Там Михаил Семёнович осмотрел строительство своего дворца и много говорил с приехавшим сюда английским архитектором Вильямом Хантом. Он предложил Воронцову строить дворец не из ракушечника, а из местного крепкого камня диабаза, который крепостные мастера резали недалеко в горах. Первым строился столовый корпус, за ним начали центральное здание. Позже резными камнями для отделки фасада занимался Гаврила Петрович Полуэктов с 4 своими сыновьями приехавшие сюда из поместья Андреевского. Внутренние панели «голубой гостиной» лепил вручную мастер Роман Фуртунов, командированный сюда из Мошны.
Проверив как идут дела по строительству дворца и, дав различные поручения в том числе «снести гору перед дворцом». Михаил Семёнович проверил все работы садовников по окружающей территории. Он так же принял сдачу вновь выстроенной шоссейной дороги из Евпатории в Керчь через весь полуостров и открыл движение пассажирских дилижансов по ней. Через каждые 16 вёрст были устроены дорожные станции и караульные домики. Ещё в 1825 году его отец советовал сыну «прокладка дороги вдоль южного берега Крыма оживила бы эту часть полуострова, что край заполнится новыми поселенцами и культура винограда и оливок распространится ещё более и земля будет расти в цене… жаль, что так плохо знают политэкономию и частоне понимают, что страна без дорог всегда останется бедной и варварской».
Уже в начале октября Воронцов с семьёй выехал в Симферополь, где проходили ежегодные скачки на конях. Эти забеги проходили по «восьмивёрстному кругу, и жеребец должен проскакать 3 круга». Кроме россиян в них участвовали и местные крымские татары. Всего было допущено 17 лошадей. Из них серебряный кубок достался коню муфтия Сеит- Челеби по кличке «Куреш», а второй приз в 500 рублей ассигнациями подполковнику Адильбею Балатукову. Саксонский герцог Фридрих Иванович Фейн разводил коней и овец в Херсонской губернии и то же каждый год участвовал в скачках. Далее прошли ещё одни скачки около местечка Лебедянь у помещика Павла Мяснова, где выиграл главный приз рыжий конь «Берфут». По приезду в Одессу в конце ноября, Воронцов впервые там основал «Общество охотников рысистого бега». После этих поездок граф Михаил Семёнович, Елизавета Ксаверьевна, сын Семён и дочка София весь декабрь провели в своём дворце в Одессе. Графиня Воронцова устроила Александровский детский приют, и ещё в конце года был открыт Институт благородных девиц. Первым руководителем Института была жена итальянского эмигранта, госпожа Поцци. Принимались туда девочки из высшего сословия, дочери погибших офицеров на казённый счет и дочери потомственных дворян за плату – 300 рублей в год.
Дворец Воронцова в Одессе. Худ. К. Боссоли.
По инициативе Воронцовой и графини Роксанды Скарлатовны Эдлинг в городе учреждено «Новороссийское женское общество призрения бедных». Елизавета Ксаверьевна пожертвовала на нужды общества 24000 рублей.
Перед Новым 1833 годом был проведён костюмированный бал, на котором присутствовали все богатые семьи города Одесса. Зима в этом году была холодная, и топить печи приходилось очень интенсивно. На картине Карла Боссоли видим, как дымок идёт из зданий осенью, а зимой этот дворец выглядел как пароход с очень сильно дымящими трубами. В январе по инициативе генерал-губернатора Воронцова всё же было создано «Акционерное общество для пароходного сообщения с Константинополем». Правительство решило так же вступить акционером, где был уже Воронцов, градоначальник Левшин, купец Папудов, торговый дом Штиглица и другие богатые люди. С подачи Михаил Семёновича, который вложил деньги был заложен 70-сильный пассажирский пароход «Наследник», который позже стал делать рейсы в Крым и в Азовское море. Другой такой же пароход «Нева» 8 февраля отправился в рейс до Константинополя и вернулся назад в Одессу 2 марта. Сильный зимний ветер не был помехой этим судам. Эта линия была «огромным развлечением для жителей Одессы, а также Константинополя». В марте все пароходы этого акционерного общества принимали участие в транспортировке целой дивизии русских войск, отправившихся в помощь турецкому султану Махмуду для отражения нападок египетского паши Мехмет-Али. Контр-адмирал Михаил Петрович Лазарев, собрав эскадру в составе 4 линейных кораблей, 5 фрегатов и пароходов и передислоцировал 30 000 русское войско. В марте туда же была отправлена вторая эскадра контр-адмирала Михаила Петровича Кумани из 3 линкоров, 4 транспортов и купеческих судов с 5500 десантом. В апреле ушла 3 эскадра контр-адмирала Иосифа Ивановича Стожевского с 4700 десантниками. Командиром наших войск был генерал-лейтенант Муравьёв. Они заняли оборонительные позиции с обеих сторон пролива Босфор и так же самой столицы Константинополь. Далее генерал-губернатор Воронцов и адмирал Грейг нашли купцов (Бухтеева и Кушнерёва), которые согласились вложить свои деньги в строительство двух 100 сильных пароходов «Император Николай» и «Императрица Александра». В это же время Воронцов вывез на пароходах из Константинополя 56 греческих семей и дал им земли «в Анатолийской колонии Мариупольского уезда».
В начале года Воронцов обратился с письмом к графу Карлу Нессельроде по поводу вдовы генерального консула в Бухаресте статского советника Луки Кирико мадам Елене Андреевне Кирико. После смерти мужа она осталась без средств с тремя дочерями. Он писал: «…я считаю своим долгом передать ситуацию с м-м Кирико Вашему Высочеству и ходатайствовать пред вами, умоляя проявить интерес к её судьбе и семье. Я бы не осмелился просить помощи из императорской казны; но поскольку нам присылают остатки средств, выделенных на помощь греческим беженцам, именно из этой суммы я прошу Вас разрешить мне выписывать ей пенсию в размере 3 млн. рублей в год, пока у нас есть средства на это. Это милостивое разрешение позволит м-м Кирико обеспечить себя и свою семью средствами к существованию, и я буду иметь перед вами, господин граф, искреннюю обязанность»17. Она на эти средства с помощью Воронцова выкупила свой престижный двухэтажный дом (бывший дом Поджио) на углу улиц Решельевской и Дерибасовской. Там на втором этаже позже расположилась «ресторация Маттео и казино итальянца Луиджи Лемме». На первом этаже разместились «Английские магазины» Кортацци, (затем Гассена) в которых продавалось «блистательная английская посуда от Веджвуда, лампы, плафоны, столовое белье и серебро, мелкая пластика, галантерея, оптика, мебель» и другие европейские изделия. Там же были кафе-кондитерские купца Крапивина, парикмахерская, ювелирный магазин, табачный магазин гаванских сигар, музыкальный магазин и другое. В этом доме работали мужские портные, французы Лангле и Мишель, у которых позже делал заказы сам Михаил Семёнович. Для дам существовал «салон французской модистки Битру». В этом же доме в центре города трудился лучший ювелир Розагутти. Надо понимать, что этим воспользовался генерал-губернатор Воронцов, который назначил своих подчинённых, для коммерческой работы. Они занимались доставкой и реализацией товаров из Европы. Средства от этого шли на личные и благотворительные расходы. Ещё раз напомню, что Елизавета Ксаверьевна Воронцова на город Одессу пожертвовала огромные суммы личных денег.
В Крыму адъютант Михаила Семёновича Воронцова капитан Семён Тимофеевич Ягницкий, командовал строительством дворца в Алупке и писал из Массандры 8 февраля графу Воронцову: «…Из числа земляных работ, назначенных Вашим сиятельством и ея сиятельством в Алупке, плантаж на горе возле церкви совершенно уже вскопан, и теперь началась планировка его, гора против большого дому вполовину уже снесена, и работа её продолжается далее, все это делается по подряду; в других же местах много работ, назначенных Вашим сиятельством, тоже сделано своими людьми. Соображаясь с назначенным Вами числа людей для большого строения в Алупке, я заметил, что работы идут довольно успешно: каменная против дому терраса, две лестницы в верхний сад и фонтан вскорости будут окончены; оранжерея уже окончена, но только не покрыта цинком, который, однако же, так приготовлен и спаян, что при первой хорошей погоде можно будет покрыть очень скоро. От оранжереи галерея кругом дому уже окончена, но тоже ещё не покрыта цинком и не сделана подшивка внутри ея». Казначеев отправил из Симферополя для размещения в созданных озерах лебедей. В это время идёт строительство главного здания дворца по новым чертежам архитектора Эдварда Блора. В прошлом году граф Воронцов и Блор распланировали новый дворец и последний да же нарисовал акварель, дошедшую до наших дней. На ней мы видим все корпуса дворца, включая башни. Дворец должен был выполнен из камня светлых тонов и перед главным южным выходом расположен фонтан. Слева от подпорной стенки должен был возведён небольшая арка со статуями, через которую выходил ручей и образовывался водопад. Лестница из южного выхода по первому решению Блора была небольшая и никаких львов не планировалось.
Английский архитектор Вильям Хант ученик Блора вёл авторский надзор над строительством дворца. Был залит фундамент главного корпуса и терраса перед дворцом. От существующего Столового корпуса возводится крытая галерея. Хантом было принято решение об удешевлении сметы и строить дворец из местного камня диабаза, которого было много в округе. Конечно, он это всё согласовал с Воронцовым и сделал свой изменённый архитектурный проект, рисунки и чертежи находятся в архиве Воронцовского дворца. Есть сохранившиеся гравюры Карло Боссоли и Николая Чернецова, на которой изображён Столовый корпус и залитый фундамент Главного корпуса.
Несколько позже в очередном письме Ягницкий добавляет про растительность: «…проделанная здесь работа в самом деле достойна восхищения! Каждый клочок земли, который удавалось отвоевать у скал, заставили приютить представителя какой-нибудь пышной растительной формы из отдалённых зон, так что многие чужеземцы здесь вынуждены были приспособиться к особенностям климата и пышно разрослись, о многих можно сказать: какой же долгий ряд дорогостоящих экспериментов пришлось проделать, чтобы они акклиматизировались! Все же туземная флора этих берегов не особенно богата видами и родами; и до сих пор, после многолетних усилий, отдельные редкие виды сопротивляются развитию в чужеземных условиях и вегетируют лишь с большим трудом под бандажами с подпорками и под укрытием». Александр Казначеев в письме конца марта докладывает Воронцову: «Видел новую дорогу от Алушты к Судаку – она очень хороша будет. Алуштинская дорога к Ялте перешла уже за деревню Яньской и сближается с высотою Артека. Часть сей дороги, работанная зимою, начисто еще не отделана, но для сего не много времени потребуется. В Алупке любовались мы строением залы; она скоро достигнет крыши – здание прекрасное и постройка вековая и чистая! В Ялте назначил я место для таможенного дома, который сегодня должен начаться по контракту. Магазейн Ваш вместе с сим же начнется».
Проведя успешно транспортную операцию по отправки войск в Константинополь граф Воронцов в середине апреля, уехал в Крым для осмотра строительства дворца. Там в соседях жила княгиня Анна Сергеевна Голицына (в девичестве Всеволожская), которая всегда говорила «…я люблю Побережье, и мой долг – сделать его цветущим!». Она в своём имении «Новый свет» в Кореизе часто ходила в мужской шинели и суконных панталонах. На голове у ней был женский головной убор (чепец) и часто верхом ездила на лошади с плетью в руках. Анна придумала себе прозвище «Старуха скалы» (La vieillie du rocher), хотя ей было только 45 лет. Княгиня строила себе дом под скалой и церковь. Она так же следила за строительством поместья для генерала от кавалерии Ивана Витта и его любовницы Каролины Собаньской в Верхней Ореанде. Въезд в усадьбу был оформлен в виде «высоких ворот со стрельчатой аркой, квадратными пилонами и острыми навершиями». Воронцов писал Голициной называя себя «человеком, которое вас уважает, вами дорожит, и собственно вами, и всем тем добром, которое вы сделали для этой прекрасной части России, которую сорок лет забвения предали запустению и которую никакая власть, сколь бы деспотичной она ни была, не подняла бы ещё долгое время, если бы счастливая звезда не привела вас на её берега».
