Алексей Пехов
Ветер и искры (сборник)
– Я быстро.
– У нас нет времени!
– Ждите! Побери вас Бездна!
И они не стали спорить. У меня было еще одно незаконченное дело. Следовало кое-что сказать северянину. Он, увидев, что я иду к нему, спрыгнул с лошади. Высокий, жилистый, угрюмый. Надежный, как стена.
– Как только мы выскочим, действуйте, и что бы ни случилось, не обращайте на нас внимания. Будем справляться собственными силами.
Он кивнул:
– Удачи.
– И вам. Позаботься о моей женщине.
– Не волнуйся. В отличие от гийянов, у моего народа другие правила. Мы своих не бросаем.
– Все же у тебя очень хороший слух, – хмыкнул я.
На время я решил «забыть» о том, что еще он мог слышать.
– Не жалуюсь. – Он был серьезен.
– Если с ней что-нибудь случится, тебе тоже лучше умереть. Иначе я достану тебя даже из Бездны. Мы поняли друг друга?
Он долго-долго смотрел мне в глаза, а затем едва заметно наклонил голову:
– Я выведу ее.
Не сказав больше ни слова, рыжий вернулся в седло. Удивительный все же народ – северяне. Знают, что некоторые люди большие сволочи, но если считают их своими, помогают даже во вред себе. Остается лишь благодарить судьбу, что послала нам с Лаэн такого человека.
Я подбежал к сотрясающимся от ударов воротам. Засов был тяжелым, но мне удалось снять его одним движением. Ударив ногой по створкам, я опрометью бросился назад и влетел в седло.
Створки разошлись, и во двор начали вваливаться первые покойники. Я гаркнул и вбил каблуки в лошадиные бока.
Длина двора позволила животным взять более-менее приличный разбег. Жеребец первым врезался в толпу, раскидал широкой грудью замешкавшихся, еще нескольких подмял под себя. В нос ударил запах свежей крови и одуряющего зловония. Промелькнули и сгинули оскаленные морды, светящиеся глаза.
Мы вырвались и поскакали по темной улице. За нами с хрипами и рычаниями бросились несолоно хлебавши охотники до свежей человечины. Надеюсь, что Га-нор, Лаэн и Лук уйдут без проблем. Я прижался к шее коня и даже не подгонял его. Животное само хотело оказаться как можно дальше от покойников.
Кобыла Гиса оказалась проворной лошадкой, и теперь гонец скакал впереди, показывая нам дорогу. Я мало что запомнил из этой бешеной скачки. Непроглядная тьма, мельтешение теней, темные силуэты с зелеными глазами, зарево неизвестно откуда возникших пожаров. Трижды нам заступали дорогу, и трижды мы прорывались. В последний раз мертвецу удалось вцепиться в стремя гонца, но тот рубанул мертвяка тесаком.
Когда Гис внезапно осадил лошадь, я увидел, что улица впереди перекрыта. Целая толпа мертвецов ломилась в какой-то дом. Видимо, там еще был кто-то живой. Один из покойников увидел нас и бросился вперед, позабыв о прячущейся за стенами добыче. За ним двинулись еще трое, а потом вся толпа заколыхалась и пришла в движение.
– За мной! – Гис направил лошадь в переулок.
Я боялся, что Жеребец споткнется, и тут-то мне и придет конец, но Мелот миловал. Впереди появились распахнутые настежь городские ворота и небольшая освещенная факелами площадь. С соседней улицы, преследуемые несколькими десятками мертвецов, на взмыленных лошадях вылетели трое всадников. Они не смотрели по сторонам и поэтому не видели нас, скачущих к воротам с противоположной стороны. За какие-то уны люди пронеслись через площадь и вырвались из города. На душе сразу же стало необычайно легко. Лаэн выбралась из смертельной ловушки. Толпа покойников даже не подумала продолжать погоню. Твари бросились к нам.
– Проклятье! – Гис натянул поводья, заставив легконогую лошадку встать на дыбы. – Не проскочим!
Он был прав. Мертвецы полностью перекрыли выход. Думаю, даже на полном скаку у нас не было никаких возможностей прорваться через ворота. В такой толпе лошади так или иначе потеряют ход, а это сейчас смерти подобно. Против стольких противников мы не выстоим.
– Есть другой выход?! – Шен дышал так же тяжело, как и его конь.
– Да. За мной!
И опять пришлось петлять по улицам и удирать от тварей, которых язык не повернется назвать людьми. В какой-то момент я поймал себя на мысли, что перестал их бояться. Так всегда бывает, когда страшного слишком много. Страх сам себя сжигает. Происходит пресыщение. Ты уже не чувствуешь ничего, кроме тупой усталости. Слишком привык, хотя, понимаю, как могут звучать мои слова со стороны. Но привыкнуть можно ко всему. Даже к толпам мертвых.
Кажется, мы проехали Плешь насквозь. Вылетели на темную улочку, никого не встретив, доскакали до ее конца и оказались на большой площади, служившей местным рынком.
Гонец придержал животину, начал осматриваться.
– Куда теперь? – спросил я.
– Помолчи. Дай подумать.
Небо уже порядком посветлело. Между пустых деревянных рядов рыночных прилавков серебрились тонкие нити тумана. Лошади фыркали и переступали с ноги на ногу.
– Река близко, – прошептал Шен.
– И кладбище, – сплюнул Гис. – Мы выехали не там, где я рассчитывал.
– Не стоит волноваться. Все кладбищенские обитатели сейчас в городе. А уйти по реке это реальный шанс выбраться из котла.
– Постараемся обойтись без купания, здесь недалеко дорога в поля. – Гонец развернул лошадь: – За мной!
Я бы мог возразить и рискнуть, отправившись дальше в одиночку, но не стал. Гис явно знает, что делает. К тому же пока мы вместе, выжить проще.
Вновь улица, вновь неупокоенные. Мы неслись, ни на что не обращая внимания, я следовал сразу за гонцом, Шен за мной. Иногда приходилось прорываться. Здесь очень помогала мощь коня и прихваченный из комнаты Шена ским. Судьба меня берегла, я не упал, никто меня не стянул с коня и даже не цапнул. Не знаю, кому раньше принадлежал Жеребец, но он оказался хорош. Если выживу, куплю ему целый мешок овса. Не жалко.
Мы петляли, виляли, путали следы, пытались стряхнуть «с хвоста» то и дело наседавших на нас покойников. В какой-то момент я понял, что так смущало меня в последние минки. Больше не было слышно стука копыт за спиной. Холодея, обернулся и не увидел ничего, кроме тройки порядком отставших от нас покойников.
Шен пропал. То ли замешкался и пролетел поворот, когда мы свернули, то ли что-то случилось с его лошадью, то ли выбили из седла. В любом случае, его с нами больше не было.
– Гис! – крикнул я. – Шен отстал!
Гонец кивнул, показывая, что услышал, но не остановился. Понимал, что искать парня на темных, кишащих мертвыми улицах бесполезно. И его не найдем, и сами пропадем. Выберется своими силами или умрет, теперь мы не властны над его судьбой. Мой попутчик знал это точно так же, как и я, так что даже не оглянулся.
Сожалел ли я, что щенок пропал? Да. Пожалуй. Несмотря на всю дерзость и гадкий характер, он был не так уж и плох. Во всяком случае, нас с Лаэн лекарь дважды спас, так что буду надеяться, что ему повезет пережить эту ночь.
Спустя короткое время мы вырвались из города и, нахлестывая лошадей, бросились прочь по запыленной дороге, ведущей в холмистые поля. Что же, я не ошибся в Гисе. Он смог вывести меня живым и невредимым. Проскакав еще немного, мы натянули поводья и, привстав на стременах, посмотрели на кутавшуюся в утреннюю дымку Плешь. Если бы не пожары, то ничто не говорило бы о трагедии, свалившейся на городок.
– Не будем задерживаться, парень. – Лицо Гиса блестело от пота.
– Сможем обогнуть город и выйти на Альсгарский тракт?
– Не думаю, что это разумная идея, – покачал головой мой собеседник. – Твои друзья уже далеко. Их надо нагонять, а наши лошади порядком устали. И я не рискну приближаться к Плеши. Пройдем полями. Я хорошо знаю путь. Через пять дней будешь в Альсгаре. Там и встретитесь.
– Как думаешь, парню удалось уйти?
– Я очень надеюсь на это.
По его глазам я видел, что он просто не хочет меня огорчать. Бросив последний взгляд на Даббскую Плешь, я кивнул гонцу, показывая, что можно отправляться в путь.
Глава 14
Тальки не соврала. Плетение и впрямь оказалось несложным. Проклятой хватило сил, чтобы с первого раза «перелить» себя в повешенного ею же капитана гвардейцев. Как только это случилось, ее спящая «искра», почувствовав «опору», вспыхнула, засияла, и Тиа задохнулась от восторга. Она завопила так, что позеленевший от страха капитан Най отшатнулся от ожившего трупа, споткнулся о лежащее на земле свиное корыто и грохнулся в навоз.
Впрочем, радость Тиф оказалась преждевременной. После пары проб Проклятая обнаружила, что возможности, дарованные временным телом, оказались не чета прежним. Со смертью истинной оболочки она слишком многое утратила. Ощущение легкости исчезло. Пропал восторг от прыжка в ревущий, непокорный водопад всесокрушающей мощи. В один миг Тиа стала самой слабой из Шести. Даже презираемая ею Митифа без всякого труда взяла бы над ней верх.
Обидно до зубовного скрежета!
Не успокаивало даже осознание того, что любая из Ходящих в лепешку бы разбилась, чтобы обладать нынешними возможностями Проклятой. Для выскочек из Радужной долины подобная мощь – дар богов. Но Тиф чувствовала себя обделенной. Ей оставалось только надеяться, что со временем все вернется.
Первостепенная задача – поймать щенка Целителя. Тиа нисколько не сомневалась, что нагонит беглецов. Лучник, убив ее тело, сам того не ведая, поставил на себя «метку». Сейчас она указывала на запад и с каждым днем пути «горела» все ярче.
После того как Тиф ужесточила контроль, проблем с Порком стало меньше. Она никогда не причиняла другим боль для собственного удовольствия. Мучить любил Рован, и за это Проклятая его ненавидела. Но в сложившейся ситуации убийца Сориты посчитала, что данное средство не будет лишним, поскольку, как только ее дух «перетек» в мертвое тело Грая, полоумный обрел волю. Пришлось прибегнуть к воспитанию болью.
В этот же день она взяла лошадей и вместе с дурачком бросилась в погоню. Конечно, можно было прихватить с собой парочку олухов, чтобы впоследствии воспользоваться их телами, когда нынешнее придет в негодность, но Проклятая предпочла бы женский облик. От мужчин ее уже начинало мутить.
Как Тиф и предполагала, тупоголовый сидел в седле хуже соломенного пугала. Одной из Шести все время приходилось следить за подопечным. Несмотря на то что теперь она не имела своей оболочки, ей требовались отдых и сон. В первую же ночь, как только Тиф заснула и ослабила «хватку», пастух решил сбежать. В тот момент, когда он отбежал на двадцать ярдов, Тиа в полной мере ощутила смысл слов Тальки о «собачке выдернутой из конуры». Впрочем, с таким же успехом Проказа могла сравнить это с ощущениями лосося, которого подсекли и выхватили из воды. Узы, связавшие ее с дурачком, натянулись, и Тиф, точно пробка из бутылки шипучего морасского вина, вылетела из тела Грая.
Это было не самое приятное из ее пробуждений. Она так разозлилась, что едва не покалечила глупца. Больше Порк бежать не пытался. Дух дурачка бросил попытки бороться за тело, перестал выскакивать, точно морт из темного проема, сидел тихо, и на одну головную боль стало меньше.
По прошествии трех дней тело Грая пришло в негодность, и Тиа вновь пришлось «болтаться» за плечом тупой орясины. Это ее порядком раздражало. Подавив его волю, она взялась за управление чужим телом.
Чувствуя, что вот-вот настигнет людей, причинивших ей такое количество неприятностей, она гнала обеих лошадей, практически не спала и останавливалась лишь для того, чтобы дать животным отдых и накормить пастуха. Ей вовсе не было нужно, чтобы этот дурень умер.
На четвертый день Тиа вырвалась из Лесного края.
И хмуро подумала, что в обжитых местах у нее появился шанс найти новое тело и вновь прикоснуться к Дару. Должны же быть в этом захолустье покойники!
Покойников в округе оказалось куда больше, чем она ожидала. Местность ими просто кишела. Когда на дорогу выскочила четверка оживших трупов, Тиа, несмотря на удивление, действовала не раздумывая. Из-за Порка она не могла управлять куксами, а тем паче держать их под контролем. Поэтому ей понадобилась пара мгновений, чтобы создать плетение и оказаться в оболочке женщины с разорванным горлом. Проклятая коснулась Дара и, резко хлопнув в ладоши, разорвала узы Призыва, заставлявшие мертвецов «жить». Глаза у подбиравшейся к впавшим в столбняк лошадям троицы погасли, и твари бревнами попадали на землю.
– Хссстттхавай. – Из-за разодранной гортани это тело с трудом выдавало нужные звуки и хрипело точно умирающая от паралича змея.
Порк со страху упал с седла и теперь ползал по песку, умоляюще заламывая руки и рыдая. Вид полуобъеденных живых мертвяков напугал его до умопомрачения. Даже штаны намокли. Тиф передернуло от отвращения. Неужели эта пытка никогда не закончится? Находиться рядом с таким ничтожеством противно до одури.
– Госпожа, – лепетал он, размазывая сопли. – Госпожа, они… они…
– Хссстттхавай поххха я не хххасссехххдилась.
Это подействовало.
– Сссследи за лоххххадьми и будь ххххядом.
Он послушался. Тиф наконец-то могла заняться насущными проблемами. Ей было интересно, откуда здесь взялись куксы? Насколько она знала, никто из Избранных не должен находиться в этих местах. Бои идут на севере, и колдунам строго-настрого запретили приближаться к Альсгаре, пока Тальки не отдаст соответствующее распоряжение. Кто-то ослушался запрета? Или же?…
Она выругала себя за глупость и быстро проверила количество силы, витавшей над городком.
– Забехххи меня Бездна! – резко и ошеломленно выдохнула она.
Силы вокруг нее оказалось столько, что впору орать от восторга. В ней можно было купаться, черпать горстями, тратить без зазрения совести. Не жалея. Самое удивительное, что никаких сомнений, чей это «выплеск», у нее не было. Собственную «искру» мог опознать даже неумеха Первого круга. Все, что витало вокруг, когда-то принадлежало ей.
Больше всего это напоминало рассыпанный из огромного ведра бисер. И теперь Тиа, точно голодная рыба, «заглатывала» силу, «вдыхала» ее, с каждой уной становясь все сильнее и сильнее.
Она готова была ликовать и петь.
Вот почему даже в теле мертвых она ощущала себя такой никчемной. Как же можно было забыть об этом?! Ведь в древних книгах упоминалось подобное явление! Да и после гибели Гиноры и Ретара случилось именно это – огромный выброс неконтролируемой мощи в мир и бесконтрольные куксы, сотнями поднявшиеся из могил.
Только сейчас Тиф поняла, почему Тальки тогда отправлялась в подобные места. Хитрая тварь говорила им, что едет принять под их власть куксов, а на самом деле старая змея забирала чужую силу! Вот где разгадка роста ее мощи! Она питалась тем, что осталось от ушедших в Бездну Двух.
Хитрая, опасная ведьма! Она всех провела! Всех! Захапала такую власть, а они, идиоты, только радовались, что грязную работу по усмирению куксов взяла на себя Проказа.
Старая карга!
Ну ничего! Тальки здесь нет, и дух Тиа вполне может впитать в себя хотя бы часть того, что потерял со смертью тела. Это по праву принадлежит ей и заставит «искру» гореть ярче.
Проклятая ликовала.
Она бродила по безлюдным, освещенным ярким солнечным светом городским улицам, собирая разбросанные тут и там крупицы Дара. Те витали не только в воздухе, но и обнаруживались в многочисленных зомби. С выявлением последних не было никаких проблем. Куксы чувствовали Порка и лошадей, бежали к ним, стремясь насытиться, но, повинуясь приказу Тиа, умирали во второй раз, выплескивая из себя бесценную силу.
Мертвых оказалось куда больше, чем она рассчитывала. Восставшее местное кладбище забрало в себя тех, кто еще прошлым вечером был жив. Лишь поздно ночью переполненная, точно бурдюк, Тиф остановилась и перевела дух.
Она сделала это. Собрала богатую жатву. Разожгла «искру» почти до прежнего состояния и избавила несчастный городишко от оживших покойников. Впрочем, последнее не входило в ее планы. Просто так получилось, и она отнюдь не считала это добрым делом. Как Проклятая и предполагала – в Плеши не осталось живых. Так что никто ей спасибо не скажет. Хотя в этом «спасибо» она нуждалась не больше, чем Порк в новых штанах.
Тиф раздраженно фыркнула, и стоявший перед ней пастух испуганно сжался, опасаясь гнева хозяйки.
Вот ведь нашла сравнение! Новые штаны для дурака были бы очень кстати. От этих уже порядком несло.
– За мной, – прохрипела она, и пастух все еще дрожа от пережитого за день ужаса, поплелся следом.
Во время блужданий по городу Тиа видела лавку, торговавшую готовой одеждой, и у нее созрела мысль переодеть блаженного в чистые тряпки. Дверь оказалась заперта изнутри. Женщина не стала стучать, а тем более пытаться открыть. Бесполезное занятие. Да и времени мало. Она выбила преграду вместе с косяком, потратив на это минимум силы.
– Хххозьми ведххххо. Хххазденьссся. Хххымойсся. Хххххеххелись!
На лице Порка отразилась целая гамма чувств. Он не желал заниматься столь неприятным для себя делом, но под грозным взглядом мертвых глаз втянул голову в плечи, послушался и, подхватив ведро, поплелся к колодцу.
Проклятая вошла в лавку. Огляделась. Ей не понадобилось много времени, чтобы найти подходящую для Порка одежду. Чистое белье, новые штаны, рубаха, а также хорошая куртка преобразили дурака. Тиф изучила его критическим взглядом и, оставшись довольна результатом, взяла тело под контроль, одновременно покинув труп женщины с разорванным горлом. Теперь было не так противно стоять за левым плечом слуги.
Как она и ожидала, «искра» после перехода потускнела, но собранная мощь осталась. Тиф потеряла целый день, но Дар куда важнее врагов. С ним у нее есть шанс вновь обрести былое могущество. А ничтожества не уйдут. Тиф чует их даже сейчас и обязательно нагонит, несмотря на то, что они решили запутать следы и предпочли хорошему тракту бегство через поля.
Тиа-Порк вскочила в седло и продолжила погоню.
– Через нар выберемся.
Я кивнул и застегнул куртку. Раннее утро было пасмурным, воздух холодным, еще не прогретым едва-едва проснувшимся солнцем, а земля теплой. На заросших невысокой травой полях лежал туман. Он уже до краев заполнил овраги и балки и теперь растекался вокруг, грозя вот-вот подняться с земли в полный рост и погрузить мир в молочную пелену.
Лошади шли еле-еле. Я оглядывался, вставал в стременах, но разглядеть хоть что-то дальше десятка ярдов не представлялось возможным. Через двадцать минок я едва различал, что скрывалось в пяти шагах от нас. Мы ехали в густом, вязком и холодном молоке.
– Тут не нар, тут все три добираться будем. – Мой голос казался неприятно глухим.
– Не страшно. – Гонец разгладил усы. – Торопиться некуда.
Я насупился, но промолчал. Быть может, он никуда не торопится, а кое-кто спешит в Альсгару. За четыре дня путешествия я весь извелся. Попытки «позвать» Лаэн окончились ничем. Она так и не восстановила силы после схватки в Песьей Травке. Я не знал, где мое солнце, что с ней, добралась ли она до Альсгары? Не случилось ли чего в дороге? Неизвестность выводила из себя. Если бы я только мог, то гнал бы день и ночь, но далеко без смены лошадей не уедешь, так что приходилось беречь силы Жеребца. Без него я отсюда еще долго не выберусь. По моим подсчетам, до города еще три, быть может, четыре дня скачки. Надо только выбраться из проклятых полей на нормальную дорогу. Дальше будет легче.
Единственное, что грело мне сердце, так это мысль, что Лаэн сумела вырваться из Плеши.
– Думаешь о своей женщине?
Я хмуро посмотрел на Гиса.
– Не злись, – обезоруживающе улыбнулся он, словно и не заметив моего недовольного взгляда. – Я бы тоже о такой думал. Тебе повезло, парень.
– Знаю.
– Все будет в порядке.
– Остается надеяться, что ты прав.
– А я вот так и не решился связать себя узами с какой-нибудь женщиной, – неожиданно выдал он.
– Почему?
Гис задумался, затем пожал плечами:
– Наверное, просто не успел. Жизнь гонца, если ты понимаешь, о чем я говорю. Один день здесь, другой день там. Какая согласится на такое?
– Ты плохо искал. Поверь, есть и такие… Нам надо остановиться и подождать, – не выдержал я. – Ничего не видно.
– Глупости, – возразил гонец. – Заплутать не заплутаем, это я тебе точно говорю. Слушай, я давно хотел спросить о том, что сказал Лук про Лаэн…
– Нет. Она не Ходящая и не Огонек, – ровным голосом ответил я.
– Почему тогда он ее так назвал?
– Не знаю. У него спроси.
Какое-то время мы ехали молча, пытаясь рассмотреть в тумане хотя бы намек на дорогу. Без толку.
– Слышишь?.. – внезапно спросил Гис. – Вот! Опять! Похоже на колокольный звон. Слышишь?!
Издалека, приглушенное расстоянием, долетело едва слышное «ом-м-м».
– Ты прав. Деревня близко?
– Не знаю, не знаю. – Он выглядел обеспокоенным. – Выходит, мы забрали гораздо западнее, чем требовалось… Если только Псарьки… Слишком рано, не находишь?
– Рано для чего?
– Для службы во имя Мелота. Почему звонит колокол?
«Ом-м-м», – донеслось в ответ.
– Или по кому, – усмехнулся я. – У меня не так много стрел.
Гис покосился на мой полный колчан:
– Считаешь, это опять мертвые?
– А ты нет? Если они были в Плеши, то почему бы им не появиться и здесь? Не слишком умно туда соваться.
– У нас мало еды. И я гонец. Должен проверить, чтобы рассказать, что там произошло.
– Должен, кому?
Он остался невозмутим:
– В первую очередь самому себе.
– Как знаешь. У тебя своя голова на плечах. Если не терпится, можешь сунуть нос, не возражаю. Но я не собираюсь. Да еще в таком тумане.
Велика радость, когда откуда ни возьмись выскочит десяток покойников. Зачем понапрасну рисковать собственной шеей?
– Неужели тебя так напугал колокольный звон? – изумился он.
– Представь себе. Я с детства трусоват, – холодно отозвался я.
– Не говори ерунды. Я видел, как ты вел себя в городе. Не все храбрецы смогут такое выдержать. Не понимаю твоих опасений. Мало ли почему они решили бить в набат…
– А я не понимаю твоего непонимания. Сказал же, что там может быть опасно. Мне это не надо. К тому же странный набат, не находишь? Иногда между ударами больше минки проходит. А порой так один за одним идут, отзвучать не успевает.
– Напились небось.
Отдаленное «ом-м-м» было ему ответом.
– Ты точно решил? – спросил гонец.
– Точнее некуда. Я не поеду туда за все сорены Империи. И тебе не советую.
– Значит, наши дороги расходятся.
Мой спутник сказал это без злобы, приняв отказ, как нечто само собой разумеющееся:
– Держись к западу. Через четверть лиги повернешь на север и выберешься за деревушкой на дорогу. Нара через три окажешься на Альсгарском тракте. Желаю тебе найти Лаэн, парень.
– Удачи. Если передумаешь, нагоняй. Поеду медленно.
Гонец махнул рукой, мол, езжай, как хочешь, и спустя несколько ун туман поглотил и его и лошадь. Я прислушался к разносящимся по округе редким ударам колокола, затем скомандовал Жеребцу:
– Вперед.
Конь одобрительно фыркнул и, осторожно переставляя копыта, побрел на запад. Во всяком случае, я надеялся, что запад был в той стороне, куда мы направились. Без солнца понять это весьма сложно.
Отчего-то именно сейчас я вспомнил о Шене. Интересно, выжил ли он? Почему отстал? Удалось ли ему выбраться из Плеши? Дерзкий щенок, но я не хотел бы, чтобы он умер.
«Ом-м-м!»
Даже если с деревней все в порядке и они там упились по случаю чьей-нибудь свадьбы или похорон, а затем от нечего делать решили погудеть, я не видел причин задерживаться. Гис полный дурак. И что на него нашло?
Голос колокола и туман сплелись в кошмарный призрак, и я порадовался, что не имею богатого воображения. А то было бы совсем плохо. И так каждую уну ждешь, что на тебя кто-нибудь выскочит.
Я ехал уже достаточно долго, но знал, что продвинулся совсем немного. То и дело встречались широкие канавы и оросительные каналы, а затем потянулись крестьянские поля. Пришлось кружить, забирать правее, дважды возвращаться, чтобы объехать неглубокий, но длинный овраг. Пока я вилял и петлял, с юга подул легкий ветерок, и туман начал редеть. Больше он не висел плотной пеленой, в нем начали встречаться прорехи, и видимость улучшилась. Теперь я мог спокойно рассмотреть то, что находится в пятнадцати ярдах от меня.
«Бом-м-м-м!»
Звон прозвучал столь отчетливо, что я вздрогнул. Посмотрел направо. Темное пятно проступало сквозь белоснежную дымку. Сам того не ведая, подобрался к деревне куда ближе, чем хотел. Вон, видны дома на окраине.
«Бом-м-м-м!»
Проклятый звонарь! И чего его свои с колокольни не стянут? Неужели нравится? Ругаясь сквозь зубы, я направил Жеребца обратно в поля, подальше от деревни. То и дело оглядывался через плечо, затем не выдержал, слез с лошади и натянул на лук тетиву. Так спокойнее. Правда, для стрельбы с седла мое оружие несколько великовато и неудобно, но я справлюсь.
Через несколько минок Жеребец резко остановился и недовольно всхрапнул. Дорогу преграждал высокий плетень. Сразу за ним виднелись какие-то постройки.
«Бом-м-м-м!»
Вот незадача! Я все же умудрился заплутать и вновь выехал к деревне. Все говы мира! Выходит, ездил кругами.
«Бом-м-м-м!»
Кажется, мне не удастся избежать Псарьков.
– Проедем через деревню, дружище? – поинтересовался я у Жеребца.
Тот не возражал и миролюбиво дернул ухом.
– Ну, раз решили, – пробормотал я и легонько сжал колени (руки были заняты луком, и я не мог отвлекаться на уздечку), заставляя животину двинуться вдоль плетня.
Справа и слева появлялись из тумана аккуратные невысокие крестьянские домики. Двери заперты, окна целы, никаких следов разгрома. Даже грядки не потоптаны. Улочка пуста. Ни детей, ни кур, ни кошек, ни собак. Будто разом все исчезли. Пыльная дорога, брошенная у богатого дома неразгруженная телега. Дрова как лежали, так и лежат. Над трубами не видно даже малейшего намека на дым.
Калитка, ведущая к одному из домов, распахнута настежь. Я бросил мимолетный взгляд на покосившуюся хибару, старую и неопрятную, казавшуюся совершенно неуместной на зажиточной улице. Дверь оказалась сорвана с петель. Темный провал проема зиял, точно распахнутая пасть демона. Я поскорее поехал прочь. Мало ли что.
Туман редел, видимость улучшилась, и я различил деревянный храм Мелота и колокольню, верхушка которой терялась в белом мареве.
«Бом-м-м-м!»
Среди оглушающей тишины звон колокола был неожиданно резким. Неправильным. Кощунственным. Это все равно что орать разгульные кабацкие песни на кладбище. Я огляделся и не заметил ничего подозрительного. Подвел Жеребца к ограде, привязал. Надо проверить, кто там такой прыткий. Ужасно чесались руки сбросить тупого звонаря с самой верхотуры вниз. Чтоб он мордой об землю шмякнулся.
Дверь колокольни распахнута.
«Бом-м-м-м!»
– Ну, держись, гнида, – процедил я, взял лук в левую руку, все равно в узком помещении от него нет толка, вытащил из-за пояса топорик и начал подниматься по узкой, спиральной лестнице. Доски под ногами предательски скрипели, я морщился, досадуя на старую постройку. Тот, кто находился на звонарской площадке, мог меня услышать.
Оставалось пройти один лестничный пролет. Я преодолел его в три прыжка, вылетел наверх и едва не врезался в звонаря. Точнее в его ноги.
Какой-то остроумный шутник повесил несчастного на веревке, привязанной к языку малого колокола. Слабый ветерок едва-едва раскачивал тело. Вот откуда колокольный звон!
Все оказалось гораздо хуже, чем я думал. Если звонарей вешают в храмах, то это уж очень лихие и бесстрашные люди. Такие прибьют и имени не спросят. Что же они со всеми остальными сделали?
Пришлось повозиться, прежде чем удалось перерезать веревку на тощей шее. Труп ухнул на доски, и колокол наконец смолк.
Я стоял на открытой всем ветрам площадке. К сожалению, ниже перил начиналась плотная завеса тумана, и осмотреться не получилось. Придется и дальше ехать «на ощупь», и отправляться в путь надлежит как можно быстрее. Сюда в любой момент могут заявиться те, кто так жаждал слышать колокольный звон. Проверить, почему он стих. Мне следует вернуться обратно в поля, ибо с теми, кто подвесил беднягу, встречаться не стоит. Я начал спускаться вниз, думая о том, что шутки незнакомцев плохо пахнут, и надеясь, что Гис все еще цел и невредим. Пока я торчал наверху, на деревенской улице ничего не изменилось. Жеребец ждал меня там, где я его оставил. Конь шел легко, туман глушил звуки копыт, так что можно было не опасаться, что меня кто-нибудь услышит.
Оседланная лошадь выскочила из-за высокого плетня внезапно и едва не пролетела мимо, я лишь в последний момент успел схватить ее за узду. Эта животина по кличке Муха принадлежала Гису. Мелот! Что приключилось с гонцом? Конечно, мой бывший спутник вполне мог зазеваться и упасть. Муха могла сбежать, если была плохо привязана. Ну и, конечно, худший вариант – Гиса могли убить. Весь вопрос в том, кто или что это сделало? Гонцу явно не повезло, но пусть винит в этом только себя. Я не буду искать его и проверять, что случилось. У него свои интересы, у меня – свои. Еще не хватало сложить из-за чужой глупости голову.
Я уже почти выехал из деревушки, когда разглядел кое-что неприятное. Резко осадил Жеребца, соскользнул с седла.
Заметили или нет?!
Взяв под уздцы, повел животных назад, молясь Мелоту, чтобы те ненароком не заржали. Теперь звук копыт уже не казался мне таким тихим, как прежде. Оставив лошадей на попечение ближайшего забора, я вооружился луком и, не спуская глаз с туманной пелены, пошел вперед.
Их было шестеро. Смуглые, черноусые, бритоголовые. В шафрановых халатах и тюрбанах. Дорогие широкие пояса, кривые сабли, короткие составные луки. Не ожидал, что встречу сдисских воинов в таком глубоком тылу Империи. Не было времени думать, как они здесь оказались и что им надо. Среди шестерки солдат я увидел Гиса. Он лежал на земле, связанный по рукам и ногам, а лысые стояли над ним и, похоже, оживленно обсуждали на гортанном певучем наречии, как лучше его прикончить. Ребята были так заняты разговором, что не обратили на меня ровным счетом никакого внимания. Грех не воспользоваться таким случаем.
Прежде чем они опомнились и поняли, откуда летят стрелы, я убил одного и тяжело ранил другого. Двое бросились к лошадям, третий потянулся к луку, четвертый выхватил саблю теперь уже с явным намерением прикончить Гиса. Пришлось поторапливаться.
Щека на мгновенье ощутила касание оперения, и облаченный в шафрановые цвета воин упал рядом с гонцом.
Одним меньше.
Лучника я опередил на уну. Он как раз собрался посостязаться со мной в точности стрельбы, но схлопотал стрелу в грудь, и ему стало не до меня. Короткий, не чета моему, лук дрогнул в ослабевших руках.
Между тем двое всадников уже летели на меня, подвывая и размахивая саблями. Бежать бесполезно, стрелять поздно. В последний момент, едва не оказавшись раздавленным несущейся лошадью, мне удалось отскочить в сторону. Я пригнулся, избегая клинка. Оба противника пролетели мимо и скрылись в тумане, прежде чем я успел прицелиться.
