Алексей Пехов
Ветер и искры (сборник)
– Понимаю. Опять же, забота о внуках…
– Их у меня двое. – Он умоляюще смотрел на Лаэн.
Понял, что я сегодня отнюдь не добр.
– Проваливай, – сказал я, ткнув арбалетом в сторону двери.
– Что? – Седой явно не поверил своим ушам.
– Проваливай, – повторил я.
Он не стал больше медлить и раздумывать о моей неземной доброте:
– Было приятно познакомиться, Серый.
Гийян направился к двери, и, прежде чем перешагнул порог, я вбил ему болт туда же, куда совсем недавно его словил Конопатый. Убийца, не издав ни одного звука, упал.
– Это всего лишь работа. Ничего личного, – повторил я его слова, думая о том, что дома у озер достаются не так просто, как кажется.
Глава 22
– Вот так-то лучше, – тихо сказала Лаэн, закончив перевязывать глубокую царапину на моем боку.
– Спасибо.
Мы уже больше нара торчали на старом маленьком погосте, что находился недалеко от Свиного пятачка. Был поздний вечер, почти стемнело, и нас никто не беспокоил. Мы скрылись от чужих глаз среди заросших плющом могил.
– В какой-то момент я испугалась за тебя.
– Я тоже едва не потерял надежду, солнце. Ловкие ребята.
Я улыбнулся, но она оставалась серьезной.
– Представь себе, я заметила. – Лаэн обняла меня за плечи. – Где они тебя подловили?
– На овощном рынке. Судя по всему, прибыли по наши души прямо из Корунна. Пень будет недоволен, что я не пришел.
– Интересно, кто нас сдал?
Я хмыкнул. Чмокнул ее в щеку:
– Спроси чего полегче. Кто угодно. Например, какая-нибудь мелочь из окружения Молса. Слушай, расскажи, как ты оказалась позади нас? Я прекрасно помню, что лестница была пуста.
– Никто из вас не догадался посмотреть наверх. – Ее глаза торжествующе сверкнули. – Трактирщик устроил там нечто вроде кладовой. Я смогла спрятаться и подстрелить парня, который тебя держал.
– На твоем счету не только Конопатый, но и баба. Ловко ты ее. Не ожидал, – оценил я ее работу.
– Слишком перепугалась за тебя, вот и долбанула по ней первым попавшимся под руку, – виновато сказала она. – Правда, теперь я совершенно «пуста». Удар забрал все, что я накопила за эти дни. Придется восстанавливаться заново.
– Ничего страшного, – утешил я ее. – Главное, что «искра» разгорается. А с Йохом мы справимся сталью.
– Он знает о том, что мы в городе. Я уверена.
– Считаешь, нам не стоит рисковать?
Она задумалась, затем неохотно покачала головой:
– Нет. Его надо убрать, иначе жизнь превратится в Бездну. Думаешь, кроме сегодняшней троицы больше не найдется желающих сграбастать деньги?
– Их было четверо.
Я рассказ ей о йе-арре.
– Ну, туда ему и дорога, – заключила она. – Уже стемнело. Через сколько пойдем?
– Еще нара два, – неуверенно сказал я, а затем внес предложение:
– Надо выбраться в город и поесть.
На Свином пятачке мы были как раз к удару колоколов, извещающих о третьем наре ночи. Винный погребок находился в полуподвальном помещении старого дома.
Как только мы подошли к двери, из-за угла вышел человек.
– Это вор, – негромко сказал я моему солнцу.
– А это гийяны, – сказал Гаррет вместо приветствия. – Хочу сказать, что вы времени зря не теряли.
– Ты о чем? – хмуро спросил я, в общем-то, уже зная ответ.
Он криво усмехнулся:
– О четырех мертвецах, найденных в пяти кварталах отсюда. Все Дно бурлит. Кто-то шутя завалил троих мастеров и одну мелкую крылатую сошку.
– При чем тут мы?
Вор пожал плечами:
– Я не дурак. И Молс тоже. Предполагаю, что дамочка сейчас рвет и мечет. Столичные хмыри забрались в ее вотчину и чуть было не открутили вам головы.
– Будем трепать языком или займемся делом? – Лаэн начинала сердиться.
Он беззлобно рассмеялся:
– Займемся, как только получу деньги.
Я отсчитал пять соренов и бросил ему на ладонь. Он вновь озарил меня усмешкой, спрятал монеты.
– Чудесно. Я в вашем полном распоряжении.
Лаэн коротко постучала в дверь. Довольно долго ничего не происходило, затем лязгнул засов, коротко скрипнули петли, и нам в лицо ударил свет фонаря.
– Заходите, – сказал Пень, отходя в сторону. – Когда ты не пришел на встречу, я начал волноваться.
Он не сказал ни слова о Седом и его друзьях. Тем лучше.
– Все готово? – Я огляделся по сторонам.
Грубая кладка на стенах, маленькие окошки под самым потолком и огромные винные бочки вдоль стен. Небольшой стол в углу, шкаф с покосившимися дверьми и рассохшийся табурет. Кроме Пня в помещении находилось двое мужчин из числа головорезов Молса.
– Хозяина мы вежливо попросили оставить дверь открытой. Он знает Молса, так что не возражал. Идемте.
Он поманил нас за собой. Как оказалось, между двумя бочками был узкий проход. Пень едва протиснулся в него, мы последовали за ним и оказались в узкой каморке. В полу – люк, вниз вела на удивление крепкая деревянная лестница.
– Чего стоите открыв рты? – проворчал Пень. – Вам туда.
Подвал забили стойками с винными бутылями и точно такими же, как наверху, бочками. Гаррет прошелся вдоль внушительного ряда бутылок, выбрал одну, придирчиво изучил печать на пробке:
– Вполне неплохие запасы. Стоит запомнить это место.
– Для того чтобы купить или обчистить? – хмыкнула Лаэн.
– Это уж как получится, – нисколько не обидевшись, отозвался он.
– По тебе не скажешь, что ты любитель вина.
– Скорее, ценитель. И только хорошего вина. Оно – то немногое, что еще способно доставлять мне радость.
– Может, хватит пустой болтовни? – не выдержал Пень. – Когда вернешься, можешь утащить столько бутылок, сколько твоя душа пожелает.
– Я запомню твои слова, – сказал вор. – Где крысиный лаз?
– В углу.
Дальний фонарь стоял возле проломанной в полу дыры. Раньше она была закрыта деревянной крышкой, сейчас сдвинутой в сторону.
– Хозяин лавки наткнулся на него случайно. Хотел вырыть еще один подвал под холодные сорта вин и провалился. Наследие Скульптора.
– Не вижу причин, почему он не использовал его для своих нужд. – Я заглянул в дыру.
Темно, как в Бездне. Интересно, далеко ли дно? Судя по толщине «пола» – строили основательно. А если уж еще приложить к этому делу магию и немного мозгов… Неудивительно, что за тысячу лет такие своды не обвалились.
– Тут не высоко. – Пень словно прочел мои мысли. – Чуть больше трех ярдов. Я с ребятами спущу вас на веревке.
– А кто нас поднимет? – с подозрением поинтересовалась Лаэн.
Вот-вот. Что помешает ему опустить крышку и забыть о нас на веки вечные?
– Мы будем ждать до утра. Потом не обессудьте.
– Наивность – великая добродетель, гийян, – рассмеялся вор.
– Ты хочешь сказать, что не доверяешь моему слову? – насупился Пень.
– Я себе-то не всегда доверяю, чего уж тогда говорить о других? Что думаешь, Серый?
– Думаю, Пень не будет делать глупости, – медленно сказал я, смотря в глаза помощнику Молса. – Это… некрасиво. Правда, Лаэн?
– О да! Так с друзьями не поступают, – сказала она. – Но если вы все же решите уйти, то мне придется разнести потолок.
Блеф чистой воды. Она сейчас даже мышь не прибьет, куда уж говорить о том, чтобы разбить толстый слой камня?
– Тоже вариант, – поддержал я ее и обратился к нахмурившемуся Пню:
– Поверь, она на такое способна. Особенно когда зла.
– Не надо меня пугать, – поморщился красномордый убийца, хотя его глаза говорили о том, что чувствует он себя достаточно неуютно. – Мы будем ждать, сколько сможем.
Гаррет находил ситуацию забавной и ухмылялся. У меня создалось впечатление, что парень, действительно, согласился участвовать в этом предприятии только ради развлечения.
Вначале на веревке спустили меня с фонарем, затем Лаэн, потом вора. Напоследок в дыре показалась косматая голова Пня:
– Идите все время прямо. Никуда не сворачивайте. Это главный коридор, он приведет вас к логову Йоха. Передайте от меня привет Трехпалому.
– А где, по-твоему, «прямо»? – с иронией спросил Гаррет. – Там? – Он ткнул в одном направлении, затем развернулся и ткнул в другом. – Или там?
– Туда. – Пень указал налево. – Не ошибетесь. Давайте проваливайте, а то у меня башка уже болеть начинает оттого, что я на вас смотрю.
Впереди, с фонарем, пошел я. За мной, не расставаясь с арбалетом, Лаэн. Вор замыкал шествие, насвистывая под нос незнакомую песенку. Его поведение порядком раздражало, но я стоически терпел.
Надеюсь, мы не зря взяли его с собой.
Когда свет фонаря угас в отдалении, Пень встал с колен, отряхнул штаны, вздохнул и пошел к выходу. На половине дороги к лестнице он остановился, бросил взгляд на стойки, где покоились запыленные бутылки. Подошел, вытянул одну наугад, взглянул на пробку. Вино было не таким, чтобы с ним церемониться, поэтому Олна вытащил из ножен любимый кинжал и одним ударом отбил верхнюю часть горлышка. Быстрее и проще, чем пытаться вытащить крепкую пробку без штопора. Отхлебнув, он поднялся по лестнице наверх, вышел из каморки и кивнул одному из подчиненных. Тот, словно только этого и ждал, – тут же сорвался с места и выскочил на улицу.
Пень присел на жалобно скрипнувший табурет и занялся вином, с каждой минкой все больше мрачнея. Олне не нравилось, что затеяла Катрин, но он понимал, что та права. Если они не сделают то, что им сказали, быть беде. Их просто раздавят.
Распахнулась дверь, и в винную лавку вошла Молс с шестью подручными. Вопросительно посмотрела на Пня.
– Ушли, – коротко сказал он.
– Будем ждать, – сказала Молс.
– Ты думаешь, они справятся?
– Йох не переживет эту ночь.
Пень мрачно кивнул и вновь приложился к бутылке. Следовало хоть как-то скоротать время.
Коридор оказался сухим. Воду в последний раз здесь видели многие столетия назад – на гладких, словно отполированных стенах были следы, оставленные рекой прошлого. Судя по всему, ее уровень никогда не добирался до потолка. Пахло холодным камнем и вековой пылью. Ни крыс, ни еще какой-нибудь мелкой живности я не заметил. Эха тоже не было.
Рана в боку, оставленная Конопатым, противно ныла, но я постарался хотя бы на время выбросить ее из головы.
– Сейчас мы где-то возле казарм, – произнесла Лаэн, когда мы прошли двести ярдов. – Если верить Пню, скоро поворот.
Действительно, коридор резко поворачивал и начинал идти в горку, поднимаясь на холм, почти под скалу, на которой стоял Высокий город. Мы прошли мимо четырех ответвлений. Вор не удержался, сунул голову в один из туннелей, но, как и следовало ожидать, ничего интересного не увидел.
– Подумать только! Раньше с помощью магии могли творить вот такое, – сказала Лаэн, нагнав меня. Ее лицо в свете фонаря было задумчиво и очень красиво.
– Какое? – мягко поинтересовался я.
Она вздохнула:
– Ни одна из живущих сейчас Ходящих не способна вырыть под городом подземную дорогу для реки, довести ее до моря, а по пути еще и в дома воду провести. В Высоком и Втором городе она просто била из-под земли.
– Сказки… – Я не очень-то верил в подобные истории.
– Судя по тому, что я слышала, – нет.
– Она права, – подал голос вор. – В одном из богатеньких домов, совсем недалеко отсюда, я видел ванну. Старую. Она как раз из таких, что наполнялась водой из подземной реки. Хотя могу сказать, я этим подземельем не впечатлен.
– Можно подумать, что ты успел побывать во многих и видел куда лучше, – пробормотала Лаэн.
Гаррет ухмыльнулся и ничего не ответил.
– Представляю все разочарование богатеев, когда источник пересох, – хмыкнул я и поднял фонарь повыше.
– Река стала мешать, и ее убрали, а потом обрушили часть сводов.
– Ломать – не строить, – философски заключил Гаррет.
– Ну не скажи, – не согласился я. – Тут к делу подошли с душой. Иначе часть домов провалилась бы под землю.
– Мне кажется, или потолок понижается? – задумчиво произнес вор.
Действительно, чем дальше мы шли, тем ниже становился потолок. Спустя какое-то время я вполне мог дотронуться до него, если бы только пожелал. Наконец, кирпичная стена преградила нам дорогу.
– Добрались, – сказал я и поставил фонарь на пол.
– Кладке лет шесть, не больше, – оценил Гаррет. – По сравнению со всем этим, – он обвел рукой коридор, – совсем свежая.
– Старина Йох позаботился о том, чтобы к нему в гости не пробрались крысы, – хмыкнул я и, орудуя кинжалом, поддел один из нижних кирпичей.
Предавший Трехпалого каменщик постарался на славу. Без раствора, скреплявшего кирпичи, вынимать их было легко, но незнающему человеку со стороны могло показаться, что перед ним – сплошной монолит. Кирпичи оказались тяжелыми, и помощь Гаррета пришлась очень кстати. Наконец, мы освободили проход – в лаз стало можно протиснуться, если лечь на спину.
– Притуши фитилек. Лишний свет пока не нужен, – сказал вор и полез первым. Через несколько ун он объявил:
– Чисто.
Мы последовали за ним и вновь оказались в коридоре. Потолок здесь был еще ниже, стоять удавалось только пригнувшись.
– Садитесь, – пригласил вор. – Это займет какое-то время.
Прямо над нами находилась закрытая решеткой дыра.
Вход в логово Йоха.
За толстыми прутьями царила тьма-тьмущая. Помещение, в которое мы должны были войти, судя по словам Пня, какой-то амбар. Я надеялся, что слуги не имеют обыкновения здесь спать – Йох вряд ли допустит, чтобы все знали о решетке, закрывающей вход под землю.
– А вот теперь хорошо бы посветить, – попросил меня Гаррет.
Я поднял фонарь и тихонько присвистнул. Замок – небольшой, черный, сделанный в виде оскаленной собачьей пасти, в глотке которой находилась замочная скважина. Работа морасских мастеров. Любому знающему человеку подобная игрушка говорила: «Пшел прочь! Укушу!»
И ведь кусала! Всех, кто не мог с нею справиться. Хитрые морассцы запихали в эту штуку такое количество секретов и ловушек, что совладать с нею мог только настоящий мастер. Да и то не всегда.
Пень даже словом не обмолвился, что нас ждет. А ведь наверняка знал, паскуда!
– Очаровательная штучка, – хмыкнул вор.
– Йох не пожалел денег на безделушку, – поддержал я его.
– Безделушку?! – возмутилась Лаэн. – Все мужчины такие тупицы или только вы? Да она опасней разъяренной кобры! Дай ей волю, допусти хотя бы малейшую оплошность, и она вас прикончит. Думаете, умельцы из Морассии просто так просят за нее столь умопомрачительные деньги?!
– Я справлюсь, – просто сказал Гаррет.
– А если нет?
– Тогда для начала пасть захлопнется, и эти очаровательные, острые как бритва зубки откусят мне пальцы. Или же замок плюнет ядовитой иглой, но в данном случае мне это не страшно. Я буду не перед, а за ним. Но хуже всего, если я ошибусь с последней пружиной. Чаще всего ее делают очень жесткой, и если она остановится на полпути или соскочит, замок выплюнет некоторое количество яда, который за несколько ун превращает легкие в дырявые лохмотья. На нас троих его вполне хватит.
– Ты великолепно умеешь объяснять, – кашлянул я. – Солнце мое. Не могла бы ты вернуться обратно и подождать нас за стеной?
Она тут же насторожилась:
– Зачем это?
– Затем, что, если он ошибется, ни к чему умирать всем троим.
– Тогда почему я?
– Потому что мне придется держать ему фонарь. А ты все равно сидишь без дела. Так что брысь!
Она поворчала для вида, но согласилась с моими доводами:
– Если вздумаешь умирать, предупреди заранее, дорогой.
– Я тоже тебя люблю.
Она громко фыркнула и уползла за стену.
– Отойди шагов на двадцать, – сказал я ей вслед, опустившись на четвереньки и просунув в дыру голову. – Как сделаем, позову.
Она чмокнула меня в губы, и все еще раздраженно фыркая, в полной темноте направилась прочь.
Вор изучал замок, мурлыкая под нос все тот же, незнакомый мне, мотивчик.
– О чем поешь?
– О, не бери в голову, – улыбнулся Гаррет, не отводя взгляда от «морасского пса». – Старая глупая песня. Ее пела одна моя хорошая знакомая. Можно сказать, что в другой жизни.
Ну, не хочет говорить и не надо.
– Имел дело с такими штуками? – спросил я, кивая на собачью пасть.
– Пару раз, – скучающим тоном произнес он и надел на руки перчатки с обрезанными пальцами. – Не волнуйся, это не так сложно, как многие считают. При должном количестве опыта зубастые игрушки можно щелкать, как орехи.
– Надеюсь, что у тебя этот опыт есть.
– Я тоже буду на это надеяться. – На его губах появилась тень улыбки. – В основном на них попадаются торопыги.
Не знаю, не знаю. «Морасские псы» погубили немало хороших воров. Слишком капризны и опасны эти штучки, и слишком умелы изготавливающие их мастера. Многие, увидев на дверях или сундуках черную собачью пасть, предпочитали убраться от греха подальше и найти себе более легкую поживу.
– Тебе придется работать вслепую. Замок с той стороны.
– А то я не видел, – пробормотал он. – Кстати, свет мне совершенно не нужен. Я все сделаю на ощупь. Так что, пока не поздно, иди к подружке. Как справлюсь, крикну.
– Мне интересно посмотреть.
И вправду было интересно.
– Ну, как знаешь, – пожал плечами Гаррет.
Он достал из сумки связку отмычек изумительной работы.
– Морассцы постарались?
– Нет. Куда лучшие мастера, – улыбнулся вор и просунул руки между прутьями решетки. – Ну, давай…
– Чего давать? – не понял я.
– Молись Мелоту, – заржал шутник и с первого раза попал отмычкой в замочную скважину. – Надеюсь, бог сегодня на нашей стороне.
Какое-то время он сосредоточенно молчал, и слышалось лишь тихое звяканье металла о металл. Его лицо было напряжено, губы крепко сжаты, но руки ни разу не дрогнули. Гаррету не нужно было на них глядеть, чтобы знать, что он делает, поэтому вор с интересом изучал носки своих сапог. Я с напряжением смотрел на собачью пасть, готовую в любой момент превратиться в капкан и захлопнуться. Или того хуже – выплюнуть ядовитое облако.
– Вот и первая пружина, – сказал он.
Лично я ничего не услышал, щелчок, должно быть, был очень тихим, но чуткое воровское ухо сложно обмануть.
– Сколько еще?
– Пока не откроется.
– То есть ты не знаешь?
– Не знаю, – не стал отрицать он. – Одна. Две. Десять. Это штучная работа. Каждый морасский мастер создает разное количество пружин, секретов и ловушек. Одинаковых «псов» не бывает. В этом-то и вся беда.
Во время разговора он не переставал работать, и в следующие несколько минок преодолел еще три пружины. Я начинал уважать этого странного человека. За всеми шуточками, смешками и бесшабашностью скрывался настоящий мастер. Спокойный, опытный, знающий себе цену.
– Почему ты остался со мной? – неожиданно спросил он.
– Я же сказал, мне интересно посмотреть. Ты против?
– Да нет. Смотри на здоровье. Польстило, что ты оказал мне доверие.
– Доверие?
– Ну да. Если я сейчас ошибусь, ты не очень долго протянешь. – Он криво усмехнулся. – Никак не могу зацепить «собачку». Значит, тобой двигало только любопытство: посмотреть, на что я способен?
Я задумался над его вопросом, затем честно ответил:
– Не знаю. Просто не люблю сидеть на месте. А здесь хоть какое-то дело.
– Многие из нынешнего поколения не любят сидеть на месте. Все куда-то спешат, торопятся, стремятся чего-то достичь, стараются изменить, хотя в большинстве своем сами не знают, чего хотят.
– Мы просто идем, – улыбнулся я.
– Таких людей, как вы, я называю «искатели ветра». Вы слепо гонитесь за ним, но что станете делать, когда отыщете? Никто из вас не думает, куда заведет этот поиск. Ты можешь найти совсем не то, что ищешь, и, вместо того чтобы поймать ветер Хаоса, – попадешь в бурю. Готов ли ты встретиться с ней лицом к лицу?
– Да ты философ. – Я тихо рассмеялся.
– Я стараюсь думать, – хмыкнул он. – Это не дает мне превратиться в идиота. А над тем, что я сказал, поразмышляй на досуге. Если ты, как и многие другие, идешь за ветром, сам не зная зачем, еще есть время остановиться. Избежать бури.
– Я не боюсь.
– Не бояться – это глупость. Не бояться за судьбу близких – глупость вдвойне. Если повезет, ты можешь уцелеть, но буря сожрет кого-нибудь другого. Дорогого тебе человека. Ты этого хочешь?
– Нет.
– Тогда не беги. Остановись и подумай о последствиях. Реши – нужно ли тебе это?
– Зачем ты все это говоришь? – нахмурился я.
– Мне так проще работать. – Он пожал плечами. – Если не нравится, могу замолчать. Впрочем, больше в беседах нет надобности.
Он резко повернул запястье левой руки, и в замке что-то щелкнуло.
– Оп-па! – торжествующе произнес Гаррет.
– Вышло?! – вскинулся я.
– Ты еще спрашиваешь! – Вор сделал вид, что обиделся, и, толкнув решетку вверх, показал, что она легко открывается. – Быть может, этот мир вышел несколько несовершенным, но в замках я разбираюсь. Гаррет «морасским псам» не по зубам. Зови жену, дорога свободна.
Пока Лаэн возвращалась, он подтянулся на руках, залез наверх, а затем помог нам. Я немного приоткрыл шторку фонаря, добавляя света, чтобы осмотреться. Большой, но совершенно пустой амбар. Йох не спешил здесь что-то хранить. Большая часть пола оказалась земляной, а стены сложены из толстых бревен. Никакого намека на окна. Поперечные балки под крышей. На одной из них висела толстая цепь, заканчивающаяся страшным мясницким крюком. На такой очень хорошо вешать неугодных людей. Под ребро. Как я слышал, Трехпалый порой так развлекался с теми, кто не возвращал ему долги.
Вор первым делом метнулся к двери. Затем вернулся к нам, счастливо улыбаясь:
– Я недооценил хозяина этого дома. Он не просто осторожен, а очень осторожен. Готов снять перед ним капюшон. Идите, посмотрите сами.
– Про-кля-тье, – процедила Лаэн сквозь стиснутые зубы, когда мы оказались у двери. Затем обернулась ко мне:
– Как хочешь, но обратно я не полезу. Останусь с вами.
Я неохотно кивнул. Не думал, что Йоху хватит ума повесить на амбар два замка работы морасских мастеров. Но он это сделал! Собачья пасть с острыми зубами и замочной скважиной в глотке предупреждающе скалилась на нас.
– Придется поработать еще какое-то время. – Гаррет нисколько не унывал от увиденного. – Вы все еще ищете ветер?
– Да.
– Ну, как знаете. Жизни ваши, – безразлично сказал он и вновь достал из сумки отмычки.
– Вы о чем? – полушепотом спросила меня Лаэн. – Какой ветер?
– Позже, хорошо? – Сейчас не было ни времени, ни нужды объяснять ей что-либо. Все мои мысли были заняты замком. – Гаррет, а что, если с той стороны двери – засов?
– Этот твой Йох – идиот или трус?
– Нет, – ответил я, не понимая, куда он клонит.
– Тогда никакого засова не будет. Только полный дурак будет ставить на дверь с «морасским псом» еще что-то. Собачья пасть сама по себе надежна. А здесь она двойная – с внутренней стороны и наружной. Я таких еще никогда не видел.
Сердце у меня нехорошо кольнуло.
– Откуда ты знаешь, что она двойная? – удивилась Лаэн. – Ты видишь сквозь доски?
– Нет. Я всего лишь чувствую, – тонко улыбнулся он. – К тому же обычно нормальные люди замочную скважину располагают снаружи подобных помещений, а не внутри.
– Нормальные люди обычно не ставят на амбары морасские игрушки, – не согласилась с ним мое солнце.
– Нам теперь без разницы, нормален ваш друг или безумен. Просто придется открыть одну половину и, стараясь не сбить пружины, вторую, а затем, скорее всего, еще и общую. Это займет какое-то время.
– Надеюсь, ты управишься до рассвета.
– Угу, – сказал вор и занялся делом.
Он справился меньше чем за двадцать минок. Когда замок щелкнул, на лбу Гаррета не было ни капельки пота.
– Я поражена.
– Похвала и кошке приятна, – улыбнулся Гаррет. – Теперь настала ваша очередь показать, на что вы способны.
– Ты остаешься?
Он задумался. Затем хохотнул, и в его руках оказался миниатюрный арбалет:
– Подергаем бурю за усы? Пожалуй, составлю вам компанию. Слишком гостеприимный дом, чтобы так быстро его покидать.
– Ладно. – Я и Лаэн надели черные полумаски. – Идешь за нами и в драки не ввязываешься. Есть чем закрыть лицо?
– Нет. Мне это без надобности. Только смотрите собачек. Собачки сейчас самое опасное.
Ну не хочет прятать морду – его право. Мне все равно.
Я приоткрыл дверь и оглядел окрестности. Никого. Мы выскочили и, прижимаясь к стене, юркнули с освещенного луной пространства в густую тень. Теперь можно было нормально осмотреться.
Амбар, из которого мы так удачно выбрались, находился по соседству с двумя точно такими же постройками. Тут были еще разномастные сараи, курятник, свинарник, хлев и еще несколько сооружений, о предназначении которых я не догадывался. Ярдах в двадцати стояло низкое приземистое здание конюшни. За ней начиналась узкая полоса сада. Темные высокие яблони, абрикосовые деревья и тутовник.
Мы обогнули конюшню по большой дуге и углубились в сад. Гаррет сорвал с ближайшего дерева яблоко, вытер об куртку и вонзил в него зубы. Тут же сморщился и отбросил не понравившийся плод в сторону. Мы подошли к дому с тыльной стороны.
В этом четырехэтажном дворце вполне мог жить сам Наместник. Большие стрельчатые окна были темны, и лишь в дальнем крыле первого и четвертого этажа горел тусклый свет.
– Это кухня. – Лаэн указала на освещенные окна первого этажа. – Идти через нее быстрее, но и опаснее. Там постоянно кто-то вертится. А это спальня Йоха. – Она показала на четвертый этаж.
– Не спится в такое время. Явно совесть нечиста, – пробормотал Гаррет. – Предлагаю войти вон через ту дверь.
– Она освещена фонарями, – возразил я.
– И что? Тебя пугает свет? Не бери в голову, – беззаботно отмахнулся вор.
– Нам потребуется преодолеть только оранжерею, и мы окажемся в нужном крыле, – поддержала его Лаэн. – Иначе придется идти через весь дом, а это чревато нежелательными встречами и…
– Посмотри на балкон, – мягко прервал я ее.
Там сидел человек с арбалетом на коленях.
– Он спит, – возразил Гаррет. – Тоже мне сторож.
– Он может проснуться. К тому же неизвестно, сколько охраны ходит вокруг дома.
– Основная часть должна быть у ворот и парадного входа. Никто не ждет, что из амбара полезут незваные гости.
– Хорошо, – решился я. – Сделаем так, как ты говоришь. Я вас прикрою.
Они двумя тенями выскользнули из-под деревьев. Топча клумбы, преодолели опасный участок и оказались возле двери. Гаррет занялся замком, Лаэн внимательно следила за углом дома, откуда в любой момент мог кто-нибудь появиться. Стражник с арбалетом даже не пошевелился. Воистину, крепкий сон дураков – наш самый лучший союзник. Настала моя очередь бежать. Вор в этот момент как раз справился с дверью.
Мы оказались в слабоосвещенной галерее первого этажа, где горел каждый пятый из масляных фонарей на стене. Их огоньки робко дрожали, еще больше сгущая разлившийся здесь полумрак. Пол оказался застлан толстым ковром. По правую руку располагалась череда закрытых дверей, по левую – высокие окна.
Я шел первым, за мной, внимательно прислушивающийся и разом ставший серьезным, вор. Больше никаких шуточек и никаких странностей. Молчалив и собран, как и мы. Лаэн замыкала шествие, то и дело поглядывая назад.
Галерея привела нас в оранжерею.
Йох любил листики-цветочки, особенно редкие. Это была одна из его страстей, и он доставал редкие кусты в далеких странах за баснословные деньги.
Какая-то облезлая пальма, подозрительно шевелящиеся лианы, карликовое дерево, воняющий тухлым мясом огромный цветок, горящие тусклым светом, словно светляки, листья пушистого куста. От непривычных запахов ужасно хотелось чихать. Лаэн засмотрелась на сияющий куст и едва не перевернула крынку с каким-то колючим, ужасно похожим на облезлый огурец, растением. Гаррет вовремя подхватил накренившийся горшок и водрузил его на место, укоризненно посмотрев на нас.
– Глядите под ноги, – прошептал он.
Мы покинули оранжерею и вышли в небольшой зал с затухающим камином и картинами на стенах. Прямо напротив выхода – облицованная белым мрамором лестница, ведущая наверх. Как и все полы в доме, покрытая ковром.
– Дальше кухня. Нам наверх, – тихо сказала Лаэн.
– Иду первым. Вы за мной.
Держа наготове лук, я вошел в зал и, не торопясь, начал подниматься. На втором этаже остановился. Огляделся. Подождал компаньонов. Поднялся на третий. Затем на четвертый. За все время в доме мы не встретили ни души. Я уже, кажется, говорил про сон. Он хороший союзник. Сейчас был такой нар, когда слишком поздно для того, чтобы не спать, и слишком рано, чтобы просыпаться. Минимальный риск.
– Спальня Йоха там. – Лаэн указала в нужном нам направлении. – Через коридор, две комнаты и приемную.
– Ты еще с нами, вор? – спросил я.
– Слишком «мокро», – поморщился он. – Я, с вашего позволения, порыскаю по окрестностям. Может, найду что-нибудь интересное.
Я с сомнением покачал головой:
– Нарвешься.
– Ничего подобного. Мне надо всего лишь несколько минок. Догоню.
– Оставь его. У нас свои заботы, – сказала Лаэн и затем предупредила Гаррета:
– Только учти, искать и ждать тебя мы не будем.
Он кивнул и направился в противоположную от нас сторону. Я проводил его взглядом, затем вздохнул:
– Не стоило отпускать.
– Он может нам помешать. Пускай идет.
Я неуверенно нахмурился. Если он наткнется на хозяев, то точно нам помешает. Но не стал спорить и пошел следом за ней. Две следующие комнаты оказались пусты, зато в приемной находились трое. Один скучал у дверей. Двое сидели у очага, за маленьким, уставленным фруктами, столом и играли в кости.
Увидев меня, парень у двери распахнул от удивления рот и тут же получил в горло срезень. Это гарантировало, что он не заорет и не поднимет тревогу. Во все стороны из страшно развороченной широким наконечником шеи ударила кровь. Охранник рухнул на колени и, спустя уну, уже мертвый, оказался на ковре, который приглушил падение тяжелого тела. Арбалет Лаэн противно щелкнул, и сидящий к ней спиной человек упал лицом в вазу с морасским виноградом. Его товарищ отчего-то швырнул в нас игральные кости, затем, схватив лежащий на столе короткий меч, вскочил и умер от второй стрелы.
Несколько ун и три трупа. Никто из сторожей не успел издать ни звука. За семь лет бездействия мы не растеряли навыков и работали слаженно и быстро. Лаэн перезарядила арбалет, кивнула в сторону двухстворчатых дубовых дверей с бронзовыми ручками, которые вели в спальню Йоха. Ее глаза в прорезях маски горели недобрым синим огнем.
Я кивнул в ответ, достал из колчана новую стрелу, положил на тетиву и встал напротив входа. Лаэн перешагнула через покойника, стараясь не наступить на впитывающуюся в ковер кровь, подошла к спальне. Надавила на дверную ручку и, толкнув дверь, плавно «ушла» в сторону, освобождая мне дорогу. Через миг я уже стоял в комнате, где от горящих свечей было достаточно ярко.
Йох на огромной кровати с кроваво-красным пологом и белыми простынями оказался слишком занят рыжей девицей и не сразу понял, что стряслось. Бабенка увидела нас первой и, испуганно пискнув, шарахнулась в дальний угол, натянув одеяло до самого подбородка. Йох Трехпалый – высокий, широкоплечий, еще совсем не старый, с красивым утонченным лицом, аккуратной бородкой и желтоватой кожей жителя Урса, грязно выругался и, увидев нас, застыл.
Маски не ввели его в заблуждение. Он знал, кто к нему пришел и зачем. Несколько долгих мгновений мы смотрели друг на друга. Йох криво улыбнулся побелевшими губами, сел на кровати, с вызовом посмотрев на меня. Решив отомстить мне за два отрубленных пальца, он рискнул, поставил свою жизнь против наших и проиграл. Я ничего ему не сказал. Никаких высокопарных, злорадных или торжествующих слов. В этом не было нужды. Он был умным малым и прочитал приговор в моих глазах.
