Алена Трутнева
Дорога войны
И стоило лишь одному из них согласиться, как второй тут же с готовностью поддержал его. Иветта сжала руки, а в глазах заблестели слёзы.
– Передавай мои наилучшие пожелания матушке и Кею. – Айзек постарался улыбнуться как можно приветливее. – Надеюсь, вам понравится жить на новом месте.
Иветта едва заметно кивнула, выдавила из себя блёклую улыбку и попятилась.
– Рада, што у тя всё х’рошо.
– Всё просто замечательно, – заверил Пёс. – Прощай.
А когда Иветта скрылась за поворотом, Айзек прошептал озадаченному тюремщику:
– Заклинаю тебя, не приводи её сюда больше. Скажи, что запрещено, что нельзя, что меня повесили, – всё что угодно. Хотя нет, про «повесили» лучше не надо. Просто говори, что я очень важный преступник и ко мне не велено пускать.
– Но почему? – Парень усиленно моргал, совершенно не понимая, что происходит. – Она ведь чудисна дама.
– Именно поэтому, приятель. Именно поэтому.
* * *
Савьо никогда бы не подумал, что уходить окажется так тяжело. Походная жизнь не сделалась ему домом, а эти люди – семьёй, он успел гораздо больше привязаться к Кеане, ставшей ему наставницей и бабушкой, но тогда он уходил не один и не чувствовал себя сиротливо. А сейчас бремя одиночества собралось в путь вместе с ним – не иначе как угнездилось в походной сумке. Сколько ни тверди себе, что магистр Ордена идущих по Дороге Крови и его ученик – не самая богоугодная компания, сердцу было плевать. Оно тоскливо сжималось в груди от мысли, что он, возможно, больше никогда не увидит оставшихся в крошечном городке друзей: тех, к кому не стоило привязываться – слишком уж мимолётен был общий для них путь; тех, кто мог завтра – или даже сегодня – погибнуть. Да и самому Савьо, если уж на то пошло, никто не обещал счастливый финал.
Заметённый снегом лёд скрипел и стонал под ногами: местные всю зиму переправлялись через реку «посуху», как они это называли. У Савьо же мёрзлая корка не вызывала особого доверия, ведь там, под ней, были метры ледяной воды: утащит в полынью – вовек не выплывешь. Но до ближайшего моста был большой крюк – и потерянное время, чего он себе позволить не мог.
Весь вчерашний вечер и добрые полночи Илен и Саламандр составляли безопасный маршрут для Савьо – хотя кто мог ручаться за что-то сейчас, когда война непредсказуемыми волнами охватывала эти земли. Без боя сдавались казавшиеся крепкими крепости, неожиданно долго, до последнего воина, стояли далёкие заставы, вспыхивали мятежи, и мирные селения перекидывались на сторону то одного герцога, то другого. Война затягивалась, и передвижения разрозненных отрядов всё больше походили на запутавшегося в кустах ужа: извиваясь невообразимыми зигзагами, проваливаясь вглубь герцогства Эйре там, где войска давали слабину, отчаянно вгрызаясь в захваченные врагами города, едва удавалось продавить оборону.
Савьо, по совету Саламандра, обменял меч на короткий: не так привлекает внимание, проще укрыть под тяжёлым зимним плащом, да и за забредшего к врагам воина меньше шансов сойти. Так, бегущий от голода и войны горожанин – по крайней мере, Савьо уповал на это, а то недолго и со стрелой в горле под кустом оказаться – вот тебе и все поиски.
Под ногой хрустнуло, и Савьо замер, боясь пошевелиться. Он даже, кажется, дышать перестал. А перед закрытыми глазами мелькали картинки: смыкающаяся над головой толща воды, набрякший плащ, что тащит на дно, вздыбившиеся куски провалившегося льда. Прошло мгновение, потом ещё одно – но ничего не происходило, лишь ветер подталкивал в спину. Осторожно Савьо сделал крошечный шаг вперёд – и снова замер. Лёд молчал, даже ветер утих.
Тонкий слой снега, наметённый у берега, кончился, и теперь под ногами разверзалась тёмная бесконечность. Пересечённый белыми прожилками лёд был похож на треснувший леденец – такой хрупкий, слишком ненадёжный, чтобы выдержать вес взрослого человека. Савьо зажмурился, но стало только хуже. Закусив изнутри щёку, вцепившись мёртвой хваткой в ручку перекинутой за спину сумки, он шёл вперёд, шажочек за шажком, стараясь скользить по поверхности льда, не отрывая ног.
Не такая уж и широкая река показалась ему бесконечной. Оказавшись на другом берегу – по ощущениям, он потратил на это весь день! – Савьо опустился в снег: ноги дрожали от напряжения, болела прокушенная щека, а во рту стоял привкус крови. Вот вам и лёгкая часть пути!
Савьо глянул вниз, где у его ног застыла в своём беге вода. Один шаг навстречу – и на лекаря вновь глянула чёрная бездна, изрезанная белыми, ломкими линиями. Страшная, пропустившая его. И показавшаяся теперь вдруг притягательно прекрасной. Было в этом переплетении вмёрзших в лёд узоров что-то завораживающее: они то свивались в единый узел, и там, где их было много, напоминали исполосованную заломами бумагу, то разбегались тонкими ниточками во все стороны. Савьо, словно зачарованный, наклонился вперёд, к реке, стянул перчатку и приложил ладонь к поверхности. Гладкая, холодная, спокойная. Хранящая под собой жестокое коварство.
Рука быстро замёрзла, и Савьо, стряхнув задумчивость, натянул перчатку. Пора идти дальше – до темноты он должен добраться до постоялого двора, если, конечно, не хочет заночевать под открытым небом. Поудобнее устроив на спине мешок с вещами, Савьо в последний раз глянул на городишко на том берегу. Этот этап жизни становился прошлым, и однажды он покажется таким же далёким и недосягаемым, как детство в родной деревне или даже рабство у Дьюхаза.
– Именно поэтому и нужна грамота, – проворчал под нос Савьо. – Должен же кто-то рассказывать миру про несправедливость и борьбу.
На лицо упали робкие снежинки – словно ответ задетого его словами мира. Савьо посмотрел наверх: небо висело так низко, что, казалось, зацепилось за виднеющийся отсюда шпиль колокольни – и та вспорола ему набитое снежной крошкой брюхо. Если снег разойдётся, стемнеет раньше, чем он ожидал, надо поторапливаться. Мелкая, а пакость мира.
Глава 12. Добровольцы
Следующая встреча с Сегретто состоялась через пару дней: мужчина снова был безукоризненно безлик и столь же безукоризненно вежлив. Задав пару ничего не значащих вопросов, Сегретто отпустил Пса. А к вечеру пожаловала Вларика – само очарование, ворох улыбок и кокетливых взглядов, которых хватило на всех охранников тюрьмы. Пёс, увидев её, лишь устало вздохнул, но куда деваться от собственного выбора, считаться с последствиями принятых решений судьба его научила.
Последующая неделя не отличалась большим разнообразием. Вларика появлялась ещё дважды – в отличие от Иветты, которой Айзек больше не видел. Но судя по счастливому виду паренька-тюремщика, изредка напевающего имя девушки, новый ухажёр оказался не чета ему. Сегретто оставался непредсказуем: то вызывал к себе по несколько раз подряд – и не только днём, но и ночью, то долго отсутствовал. Однажды он и вовсе спустился в темницу. Военный изредка выспрашивал про прошлое Пса, но гораздо чаще обсуждал с ним политику, географию, науку, литературу – кажется, не существовало тем, в которых Сегретто не был подкован. И в какой-то миг Айзек стал воспринимать его не как тюремщика, а скорее как приятного собеседника. Быть может, то был невероятно хитрый и невероятно долгий план, дабы усыпить бдительность Пса – и в таком случае он работал безотказно. И ещё лучше он стал, когда Айзека перевели в другую камеру: тёплую и не такую сырую. Там даже обнаружились деревянные нары – неслыханная для темницы роскошь.
А через день после этого Сегретто предложил отпустить Айзека – даровать помилование и вернуть на войну наёмником. Почему-то раньше такая мысль не приходила в голову Пса, и она привела его в ужас. Вероятно, Сегретто прочёл это по изменившемуся лицу пленника, потому что в следующий миг, когда Айзек пообещал совершить побег, чтобы исключить помилование, мужчина расхохотался – искренне и беззлобно. Отсмеявшись, Сегретто неожиданно подмигнул ему.
– Слушай, Айзек, ты, часом, не заскучал в этой дыре? Не хотел бы отправиться со мной?
– Вы уверены, что я подойду вам? Убивать я…
– Убивать не придётся, – перебил Сегретто. – По крайней мере, мне ты нужен не для этого. Но неприятности и проблемы я тебе гарантирую. А вот то, что у тебя получится, – нет.
– Вы на полном серьёзе предлагаете карателю стать одним из ваших людей? – осторожно поинтересовался Айзек.
Сегретто усмехнулся и указал пальцем на Пса.
– Бывшему карателю, будем считать, что искренне раскаявшемуся. И весьма сообразительному. До дворянина ты не дотягиваешь, а для наёмника или крестьянина слишком образован. Как ты вообще оказался на войне?
– Это долгая и скучная история, которая не заслуживает отдельного рассказа. Скажем, я наворотил немало дел, а война – отличный способ скрыться ото всех, когда хочешь порвать с прошлым.
– Не могу не согласиться. Ну так как, Айзек, готов найти опасностей на свою голову?
Пёс широко улыбнулся.
– Уж за этим дело не станет. Я готов отправиться с вами.
* * *
Таверна полнилась гулом голосов – по большей части пьяных. Савьо неуютно чувствовал себя здесь, хотелось поскорее поужинать и убраться наверх, в снятую на ночь комнатёнку. В город недавно вошёл отряд герцога Эйре – и они принесли с собой военные правила: комендантский час; запрет сдавать комнаты иностранцам и наёмникам – хотя решительно неясно, как вычислить последних, когда едва ли не каждый ребёнок ходил с ножом; внезапные обходы таверн и гостиниц по вечерам. Герцогские вояки искали добровольцев да шпионов – и, стремясь выполнить наказы командиров, находили и тех и других в нужном количестве. Армии нужны не только наёмники, рук для дел в лагере всегда не хватало, а то, что добровольцы не горели желанием вступать в доблестные ряды, главнокомандующие предпочитали не замечать. Жителям же приходилось мириться с неудобствами и уповать на скорейший уход отряда. Навязанные правила, отобранная еда и захваченные силой дома вызывали возмущение, но желающих поспорить с командирами герцога не находилось – сам городской глава радостно распахнул им двери поместья.
За едой Савьо старательно не глазел по сторонам. Он надеялся, что скромное поведение не привлечёт излишнего внимания – отчасти так и было, парочка местных путан и румяная хозяйская дочка вскоре оставили неразговорчивого юнца в покое. С другой стороны, возможно, именно это сыграло с ним злую шутку: он пропустил момент, когда крики и похабные песенки стихли, окутав таверну невозможной для такого времени тишиной.
А потом послышался первый возмущённый возглас – и следом за ним звук опрокинутой лавки. Савьо поднял голову. У дальнего столика на полу лежал человек, над ним возвышался одетый в синюю форму военный, остриё обнажённого меча зависло у груди поверженного.
– А вот и первая подозрительная личность. Надо бы пообщаться с ним.
Мужчина кивнул, и двое подручных подхватили сопротивляющуюся жертву с пола. Посетители замерли на своих местах: опустившая головы, испуганно сжавшаяся перед хищником толпа. Никто не пытался вмешаться, никто не хотел стать следующим. Проводив помощников взглядом, командир продолжил обход. Кружащий над полем орёл, под чьим взглядом цепенеют мелкие пташки. Именно эта птица – огненная, раскинувшая крылья – была изображена на кирасе застывшего у двери детины. Надёжная защита от пытающихся избежать воинской повинности: тускло поблёскивающая алебарда в руках охранника отбивала желание ринуться к выходу.
– Много сегодня заезжих? – лениво поинтересовался военный. – Были молодые?
Хозяин таверны подался вперёд.
– Заезжие, разумеется, есть. Торговцы да беженцы, господин. И молодые и старые – всякие. Как оно и всегда бывает.
– Не из здешних краёв? С акцентом? Со шрамами?
– Не припоминаю, господин. Ищете кого-то?
– Мы всегда ищем. Дезертиров и перебежчиков. Как и тех, кто их укрывает.
Под его взглядом хозяин мгновенно сник и попятился прочь от прилавка. Командир усмехнулся в усы и лезвием меча скинул капюшон с головы сидящего у окна мужчины.
– Кто таков?
– Паломник, господин. – Иссечённое морщинами лицо испуганно сморщилось. – Иду помолиться за победу герцога нашего.
Командир брезгливо скривил губы и обвёл таверну взглядом. Его глаза остановились на Савьо – тревожное воспоминание шевельнулось в сердце. Уник, проклятый Чёрный Человек, точно так же изучал трюм и рабов – принадлежащий его господину товар. И тогда его выбор пал на Савьо. Холодок пробежал по спине лекаря, уж слишком похоже смотрели Уник и этот военный: равнодушно, оценивающе, безжалостно. Мужчина растянул губы в улыбке, и Савьо замер на месте.
– Ты. – Поднятый меч, шаг в его сторону. – Расскажи мне свою историю: откуда взялся здесь, куда идёшь, на кого работаешь.
Савьо беспомощно огляделся. Но люди, если и смотрели на него, а не изучали изрезанные ножами столы, то не проявляли ни малейшего сочувствия. Лишь болезненное любопытство – что будет дальше? И облегчение от того, что не они привлекли внимание герцогского подданного.
– Что же ты молчишь? – Военный ногой пододвинул к себе табурет и сел напротив Савьо. Угрожающе поблёскивающий меч он положил на стол – рукоятью к себе. – Неужели есть что скрывать?
Савьо попытался улыбнуться, но губы не слушались.
– Я… Я просто иду… Иду своей дорогой.
– Которая, разумеется, не заведёт тебя в пункт добровольцев. М-м?
Горло моментально пересохло, а язык прилип к нёбу.
– Не думаю, что буду слишком полезен его светлости. Я не обучен сражаться.
– Экая мелочь! Мы мигом найдём тебе дело в лагере. Ты молод, силён, так почему же не желаешь помочь своему правителю? – Мужчина сжал пальцы на рукояти меча, и сердце Савьо окончательно ухнуло в бездну. – Ну так как?
– Я лекарь, – попытался он. – Я очень нужен жителям города.
– Войскам ты нужен тем более! Или считаешь, что бедных солдат должны исцелять святые покровители войны?
– Н-нет.
– Вот и славно. – Мужчина хлопнул ладонью по столу и поднялся. – Забирайте его. – Быстрое движение в сторону Савьо, меч внезапно оказался рядом с шеей новоявленного добровольца. – Заодно и проверим, какой такой ты лекарь.
* * *
Поселение шпионов – как назвал это место Сегретто – располагалось в такой глуши, что не сразу и отыщешь. Обнесённый частоколом брёвен лагерь – таких сейчас десятки повсюду, сторожевая вышка возле ворот и множество деревянных построек внутри.
– Не слишком долговечно, – заметил Айзек, придерживая коня.
– Нам это и не нужно, – возразил Сегретто.
Стоило им проехать ворота, как глава шпионов тут же оказался в центре внимания: каждый встречный приветствовал Сегретто, а затем непременно косился на Айзека с подозрением. Стоило отдать должное местной дисциплине – никто не задавал вопросов.
Несколько небольших улочек строгими линиями сбегались к основной – широкой, с деревянным настилом. Проезжая по ним, Айзек успел заметить оружейную, пару конюшен, домик лекаря, а откуда-то сбоку ветер приносил стук молотка и запах горячего железа. Главная же улица стрелой пересекала весь посёлок: начинаясь у восточной сторожевой башни – там, где часовой всегда первым встречал рассвет, она тянулась на запад, упираясь в крепкие двери единственного здесь каменного здания.
– Моя вотчина, – заметил Сегретто, указав на массивное строение.
Айзек кивнул в ответ. Шпион остановил лошадь возле барака: длинная приземистая постройка.
– Будешь обитать здесь. Идём.
Пёс спешился следом за Сегретто и по его же примеру привязал поводья к коновязи.
– Ты человек здесь новый. И непроверенный – буду говорить начистоту, ты вроде как не неженка. Сам понимаешь, вокруг постоянно будут мои люди: помогать, обучать и приглядывать.
Айзек и не ждал другого, расположение – не говоря уж о доверии – нужно заслужить. Мужчина распахнул дверь в общую спальню.
– Найдёшь себе свободную койку, где взять одеяло и прочее – расскажут ребята. Жизнь у нас не самая простая. – Сегретто усмехнулся. – Но это всяко лучше городской тюрьмы.
С этим было сложно поспорить.
– С территории выходить тебе запрещено – без моего разрешения. Тренировки и занятия обязательны – мне надо понять, на что ты вообще годен. Первое время никаких заданий, побудешь мальчиком на побегушках – я ещё не вполне решил, подходишь ли ты мне.
– Я понимаю.
– Вот и славно, по нраву мне понятливые.
Сегретто хлопнул его по плечу и вышел, оставив наедине с тишиной и полумраком едва обставленной комнаты: с десяток деревянных коек, несколько полок и всего два узких окошка. Айзек побрёл к дальней кровати без постели. Да, это лучше, чем тюрьма, и, возможно, окажется лучше, чем жизнь наёмника на войне. Даже Вларика признала это, позволив Псу уйти: ему теперь ведь никуда не деться, стальной занавес воли больше не спасёт от ведовства. Мёртвым Айзек бесполезен – так почему бы не дать своевольной марионетке поразвлекаться? Всё это она с самодовольной ухмылкой высказала ему в темнице, выжрав на прощание все силы. И оставив обещание держаться поближе – впрочем, это уже были проблемы самой ведьмы, для Айзека же Сегретто оказался шансом, которым он намеревался воспользоваться – а там боги знают, куда повернёт колесо судьбы.
Глава 13. Крысы
(конец января)
Когда вызывает командир, не спрашивают зачем, а просто идут. Сердце Пса сжалось от нехорошего предчувствия задолго до того, как он переступил порог комнаты. А войдя и увидев нахмуренного Сегретто, Айзек сник. Глава шпионов окинул его недобрым взглядом и без лишних предисловий потребовал:
– Я хочу знать правду… Полную правду, и от этого будет зависеть твоё будущее. Кто ты на самом деле таков?
Айзек изобразил растерянную улыбку. Разумеется, он понял, о чём речь, но не лишит ли он себя шанса остаться при Сегретто, признавшись?
– Я наёмник. Каратель. Перебежчик. Что именно вы имеете в виду?
Сегретто прищуриляся.
– Про это я уже слышал. Но, сдаётся мне, ты утаил кое-какие детали из прошлого. Ты здесь всего месяц, а сражаешься лучше тех, кто учился у меня не один год, ты владеешь несколькими языками, а навыкам шпиона тебя явно обучали до меня. Парень, кто ты таков?
– Я быстро всё схватываю.
Сегретто грохнул кулаком по столу.
– Я сегодня же отправлю тебя обратно на войну. Или лучше сдам карателям – пусть они поразвлекаются. Кто. Ты. Такой. Айзек.
– Идущий по Дороге Крови.
От этих тихих слов Сегретто открыл рот и в изумлении уставился на стоявшего перед ним Пса.
– Идущий по… Один из Ордена?!
– Да.
– Не может быть! – Сегретто вскочил из-за стола и принялся мерить шагами комнату. – Мне следовало задуматься об этом, когда я узнал, что ты с Вольных Островов. Но нет! Мне и в голову не пришло такое. Встретить на войне одного из идущих!
Повисла пауза. Сегретто нервно прохаживался по комнате, а Айзек неотрывно глядел в стену.
– Идущий по Дороге Крови. – Глава шпионов рухнул обратно в кресло и потарабанил пальцами по столу. – Тот, кто отправил тебя в каратели, знал?
– Нет. Никто не знал.
– Как ты оказался на войне? Какое у тебя задание? За кем ты шпионишь?
Айзек выдержал враждебный взгляд Сегретто.
– Я больше не один из Ордена. Вы очень верно в своё время назвали меня предателем, только стал я им задолго до войны.
– Точнее.
– Я не выполнил задания, и мне пришлось бежать. На войне я не шпионю, я прячусь – от учителя и его ищеек.
– Ты врёшь, – ровно произнёс Сегретто.
– Вы можете проверить мои слова. Это будет непросто, но возможно. Моего учителя зовут Мареун, любой из Ордена знает о предавшем его ученике.
– Вот только где мне взять «любого из Ордена»?
– Вы же… – Айзек прикусил язык.
– Я же что? Шпион? Верно. Но куда мне до вас – идущих по Дороге Крови.
– Вы отошлёте меня? Куда?
– Боюсь, ты найдёшь способ не добраться до места.
– Убьёте?
– А стоило бы?
Айзек передёрнул плечами.
– Возможно. Я знаю только жестокие законы Ордена, они бы убили – чтобы не рисковать. Как заведено у вас, я не знаю.
– Пытаешься добиться моего расположения предельной откровенностью?
– И это тоже, – не стал отрицать Пёс. – Мне нечего терять, так к чему скрывать что-то. А здесь я мог бы оказаться полезным, я действительно многое умею – ведь потому вы меня и взяли.
Сегретто задумчиво потёр подбородок.
– Я не могу тебе доверять…
– Я понимаю и готов доказать, что хочу работать на вас. С вами.
– Мне надо всё обдумать. Свободен.
Айзек коротко кивнул и вышел: что-то дальше говорить и оправдываться бесполезно, шпиону надо время – осознать правду. А вот сам Пёс дал маху и переусердствовал в попытках зарекомендовать себя как очень полезную находку. Стоило быть осторожнее и разумнее.
Сегретто появился через три дня. Немного понаблюдал за тренировочными боями, а затем подошёл к Айзеку и приказал:
– За мной.
Айзек, всем видом изображая покорную смиренность, отправился за шпионом. Сегретто был хмур и неразговорчив, стоило предположить, что, вопреки сомнениям и нежеланию связываться с идущим, шпион примет услуги Пса. Он нужен им – особенно сейчас, в разгар войны. Расшвыриваться такими возможностями значило бы пойти на поводу у прихоти, а не у расчётливости – это не вязалось с Сегретто.
– Есть задание. – Сегретто бросил на него косой взгляд. – Срочное.
– Я готов, командир.
– Мне нужно, чтобы ты забрал кое-какие документы. Посыльный остановился на ночь в городишке неподалёку, с рассветом он двинется в путь, времени мало.
– Кто этот посыльный?
– Посыльный к герцогу Биргельнфеллу. Это всё, что тебе надо знать.
– Мне надо понимать, с какими врагами я там столкнусь. Рядовой посыльный с кучкой наёмников? Или герцогский гонец со взводом личной гвардии?
– Второй вариант, – признал Сегретто.
– Со мной пойдёт кто-то из ваших людей?
– Один, тот, кто выследил гонца. Лишние мечи не помогут пробиться к нужным документам, только поднимете шум.
– Ваша правда. А один сможет приглядеть за идущим. И при случае – убить, думаю, именно так звучала инструкция. Вот только ему не справиться со мной.
Сегретто скрестил руки на груди.
– Набиваешь себе цену, отлично. Что дальше? Требования? Условия?
– Ничего такого. Просто я хочу, чтобы между нами не осталось недоговорённостей. Я принесу вам бумаги.
У ворот ожидали две осёдланные лошади. Возле них стоял молодой шпион, Пёс видел его пару раз, но имени не помнил. Сегретто кивнул парню и подал знак открыть ворота, представлять напарников друг другу, очевидно, никто не собирался.
– Айзек, – попробовал Пёс.
Но шпион лишь окинул его пренебрежительным взглядом и взлетел в седло.
– Что ж, буду называть тебя Игнар, – пробормотал Айзек. – Собственно, почему бы и нет.
Разумеется, всё сразу пошло не так. Игнар вёл себя необъяснимо, постоянно оглядывался на Пса, нервничал и потел – словно был новичком, а не опытным шпионом. Странное поведение объяснилось, когда они оказались в таверне – а точнее, в комнате мнимого гонца. Незапертая дверь словно приглашала доверчивых глупцов сунуться внутрь – и они сунулись. Вот только против Пса оказалось направлено оружие самого Игнара, как и троих поджидающих внутри мужчин. Как хорошо, что слова Айзека оказались пророческими, им было не справиться с идущим. Грохот опрокинутой мебели и крики просто обязаны были привлечь внимание, но, похоже, хозяину хорошо заплатили за то, чтобы он стал слепым и глухим на время. Других постояльцев не оказалось вовсе, Айзек проверил пару комнат: никого. После чего вернулся на место побоища и с пристрастием допросил выжившего – история вышла презанятная.
Вот только Сегретто не спешил в неё верить, как и опасался Айзек.
– Бумаг нет. Мой человек мёртв. А ты принёс дичайшие вести.
Глава шпионов сдерживал раздражение, но за непроницаемой личиной копился гнев.
– У меня не было цели сохранить жизнь предателю-напарнику. В тот момент я думал в основном о том, как бы выжить самому.
– А если бы была?
Айзек выдохнул сквозь зубы.
– Если бы моим заданием было притащить сюда предателя, я бы постарался сделать это. Увы, спросить мне было некого.
– Постарался бы сделать это… Не имеешь привычки ослушиваться приказов? – В тоне Сегретто прозвучала насмешка.
– Скорее наоборот. Но вы ведь и не ждёте, что я буду покорным, бездумным исполнителем? Всё, лишь бы получить ваше расположение?
Рука Сегретто дёрнулась к кинжалу на поясе.
– Сначала оказывается, что ты идущий. Затем пытаешься убедить меня, что мой человек – предатель.
– Ваш человек – предатель, Сегретто, – уверенно повторил Пёс. – И гонец не вёз никаких бумаг, он ждал сведений. От вашего Игнара.
– Крес. Его звали Крес.
– Пусть так. Но теперь вы знаете правду – и это ваш козырь. Вы можете использовать её, чтобы проверить, нет ли среди ваших шпионов ещё крыс.
Сегретто бросил красноречивый взгляд на Пса. Айзек криво ухмыльнулся.
– Кроме меня. Разумеется.
– Я подумаю, как поступить дальше.
– Позвольте мне помочь с проверкой?
– Помочь? И как же?
– Сыграв в поддавки. Пустим слух, что Иг… простите, Крес жив, но тяжело ранен. И что он готов сообщить очень важную информацию – лично вам, в условленном месте. Понаблюдаем, кто поспешит заткнуть ложно живому Кресу рот.
– Не сработает.
– Вы ровным счётом ничего не потеряете.
Сегретто пожевал губами, раздумывая.
– Попробовать можно, но я не жду ничего от этой идеи, грубовата она. Я бы не повёлся.
– Поэтому вы и глава здесь. Не думаю, что ваши люди искушены в интригах и предательстве. Возможно, они решили, что правда – на стороне герцогского брата, и действовали под влиянием благородного порыва.
– Его зовут герцог Биргельнфелл, – подсказал Сегретто и поднял взгляд на Айзека. – Посидишь в темнице. Для всех будет так, что я виню тебя в провале. Пусть считают, что Крес не успел тебе ничего рассказать.
– Он и вправду был не слишком разговорчив.
Бросив недовольный взгляд на Айзека, Сегретто поднялся из-за стола, решительно пересёк комнату и распахнул дверь.
– Стража!
* * *
Лагерь, что раскинулся под стенами городка, был огромный: живой, гомонящий, освещённый огнями костров и ламп. Выстроив притащенных пленников – всего с десяток человек – перед большой палаткой в центре, командир и его подручные принялись перетряхивать сумки бедолаг. Несколько наёмников, что играли в карты неподалёку, с интересом наблюдали за тем, как на землю полетела сменная одёжка, еда, фигурки богов. Комментарии и смешки сменились молчанием, когда из сумки Савьо посыпались бумаги и склянки.
– Это что?
– Лекарства. И мои записи. – Савьо с сожалением смотрел на ворох перепутанных бумаг. – Я же говорил, я лекарь.
Военный носком сапога поворошил документы и, нагнувшись, вытащил один наугад.
– Надобно проверить, что за записи у него такие.
Его помощники с досадой поглядывали на листок.
– Точно, мало ли чего они там пишут, грамотеи эти.
Савьо отвёл глаза, чтобы не рассмеяться, – до того забавным показалось ему то, как наёмники вертели и крутили в руках бумажонку. Очевидно, они не вполне понимали, где у написанного верх, а где низ.
– Отнесём главному, – наконец решил командир. – Собери-ка их все.
Подручный проворно кинулся выполнять задание. Но через мгновение все бумаги полетели обратно на землю.
– Глядите-ка. – Мужчина совал командиру в руки измятый листок. – Тута герб герцогский.
Сердце Савьо совершило невообразимый кульбит в груди и замерло, когда военные уставились на него.
– Эт-то…
Потрёпанная бумаженция, что сжимал вояка в руках, была хорошо знакома Савьо – список причисленных к отряду наёмников. Переписчик написал на том, что оказалось под рукой – на листке с гербом герцога Эйре поверху. Такое, пожалуй, не объяснишь тем, что ты лекарь. И как вообще отнесутся к подобному документу в чужих руках? Перепуганное чутье твердило, что очень скоро он из добровольцев может перекочевать в ряды шпионов.
Наёмники обнажили мечи и шагнули к Савьо. Прочие пленники мгновенно шарахнулись в стороны, словно стая мошки, которую сдул ветер.
– Думаю, там и без твоих лепетаний поймут, что это.
– Я смогу всё объяснить… – запротестовал Савьо, выставив перед собой руки.
– Обязательно объяснишь, а то как же. Желающих послушать твои объяснения будет немало, – усмехнулся наёмник, направляя меч на Савьо. – Свяжи-ка ему руки, Солдин. Так-то оно надёжнее будет.
И едва верёвка захлестнула запястья Савьо, как обречённость захлестнула душу. Мог ли он предположить, что такая мелочь, как взятый из общей стопки лист с гербом, сыграет с ним злую шутку – а на войне вполне возможно, что и смертельную?
– Это всего лишь копия, он не настоящий. Там нет отпечатков, это не документ, – вновь и вновь твердил Савьо, и голос срывало от страха и тревоги. – Я всё объясню. Я просто лекарь.
Он оглянулся на разбросанные по земле склянки – на их стенках плясали отблески костра, на таращившихся на него добровольцев и наёмников – первые смотрели со страхом, вторые – в предвкушении развлечений… Лазутчик, схваченный с поличным, – такое не каждый день увидишь на привале.
– Вперёд! Неча по сторонам зыркать. Ишь, вынюхивает он!
Получив толчок в спину, Савьо покачнулся и покорно зашагал за ведущим его мужчиной. Лишь бы командир прислушался к нему! Лишь бы он захотел услышать голос логики, а не честолюбия, ведь поймать шпиона – это наверняка похвально. Настолько, что истина может оказаться излишней.
* * *
Сегретто появился в темнице на следующее же утро. Отослав открывшего дверь стражника, он сложил руки за спиной и покачался с пятки на носок. Айзек молча ждал.
– Никто не пришёл, – наконец бросил Сегретто. – Возможно, план не сработал, возможно, он был один.
– Вы допросили хозяина гостиницы?
Сегретто нахмурился, поправил тугой воротничок. А затем развернулся и зашагал прочь, оставив дверь открытой.
– Тренировка уже идёт, – бросил он через плечо. – Поторопись.
После того случая Сегретто начал давать Псу задания. Как и всем: где-то простые, где-то доставались дела посложнее и поинтереснее. Он ничем не выделял его, но Айзек точно знал: глава шпионов наблюдает, запоминает и делает выводы, в пользу идущего – или против.
А потом случилось невозможное. Случайное стечение обстоятельств, благосклонность фортуны, которая решила-таки подарить один кокетливый взгляд Айзеку. В тот вечер он был на пустячном задании: побродить в захваченном вражескими войсками городке, послушать сплетни, пересказать их. Разумеется, Вларика не упустила своего шанса свидеться с Псом и подновить лживо-молодое обличье за его счёт. Сегретто не отправлял за идущим хвоста, но на душе у Айзека было муторно, чужие годы ложились усталостью на разум и тело. Потягивая пиво в забитой солдатами таверне, он лениво прислушивался к пьяным разговорам. Совершенно ничего полезного или хотя бы мало-мальски нового, старые, давно известные кривотолки и пересуды. Да ещё этот сидящий в дальнем углу старик. Он не делал ничего подозрительного, просто смотрел – и под его пристальным взглядом Айзек ощущал себя неуютно.
