Алиса Гордеева
Если бы не ты
36. Наваждение. Тимур
Клуб «Next» был излюбленным местом отдыха студентов нашего вуза. Все университетские мероприятия обязательно заканчивались здесь, и посвящение первачей не стало исключением. Простенький, но просторный, клуб привлекал низкими ценами и двумя танцполами на любой вкус, меня же он откровенно раздражал: толпы подвыпивших студентов и наивных студенточек, незамысловатый бар и отстойная музыка.
Сюда я пришел максимум на час исключительно ради Марины. Уговаривать она умела, долго и нежно. Она пыталась засветиться со мной везде, где только можно. Ей была нужна популярность среди студентов, а во мне она видела прямой путь к успеху. Вчерашняя школьница знала и умела ничуть не меньше заправской шлюхи. Ребята не ошиблись, подгоняя мне ее. Готовая везде и всегда, лишь помани пальцем, эта дура отлично справлялась со своей главной функцией: помочь мне забыться.
А забыться я не мог еще с пятницы. Почти неделя. Долбаные шесть дней личной агонии! Вместо того чтобы тупо уничтожить девчонку и воплотить свой план мести в жизнь, я, как малолетка, дрочил под душем, вспоминая о ней. Самому тошно от себя.
Дрянь! Забралась под кожу и выедает меня чайной ложечкой.
Сам виноват, в конце концов: хотел же просто попугать, как делал и раньше. Но этот ее букет от жирного, который она прижимала к груди, просто снес к черту весь мой самоконтроль. Пелена перед глазами. Ее тело, ее губы, ее запах…Забыл, зачем приехал, что хотел сказать. Все забыл. Одного хотел: чтобы ответила, чтобы стерла из своей памяти объятия Винни-Пуха. Не плакала, не вырывалась, не смотрела на меня с ненавистью, а поддалась мне. Но нет, я был ей противен! Из состояния транса вывел голос ее мачехи. Как же, блин, не вовремя!
Все воскресенье пытался остыть. Смотрел на ее фото. Вспоминал о Кире. Я же убить был готов эту суку! Что изменилось? Ничего! Пусть сейчас я не видел ее вины, поверил ей. Но это никак не умаляло того, что смерть сестры, так или иначе, связана с ней. Как назло, у Дани пока не было ничего нового. А так хотелось за что-нибудь зацепиться и вновь обозлиться на Ксению! Так было бы проще! Так было бы легче!
С каждой минутой крыша съезжала все дальше и дальше. Я следил за Ксюшей. Сам. Ребят отпустил. Нежная, хрупкая, беззащитная. И красивая. Чёрт! Какая же она красивая! Глаза искрятся, волосы вьющимися светлыми прядями обрамляют выразительное лицо и разлетаются от порывов ветра. Так и хотелось подойти и прикоснуться. А эта ее улыбка, такая добрая и искренняя, – для всех, кроме меня!
Пацаны в универе уже начинали ржать. Сначала этот поднос едой, потом помада на лобовухе… Любой другой за такое уже умылся бы собственной кровью. Но Ксюше прощалось все. Таким меня никто не знал. В конце концов, я же Черниговский! Черниговские не прогибаются и не унижаются! Черниговские ни за кем не бегают! Какого черта?!
Тогда пацаны и посоветовали присмотреться к Маринке.
Студентка-первокурсница из параллельной группы Ксении. Смазливое личико, точеная фигура, длинные русые волосы – именно таких я выбирал последние три года. Половина мужской части универа усердно пускала на нее слюни. Заарканить такую выгодно было для статуса, да и могло бы помочь отвлечься. Для трезвых мыслей и поступков в отношении Ксении мне нужна была дистанция. Долго уговаривать Марину не пришлось. Уже тем же вечером она усердно показывала мне свои навыки горлового минета. Шлюха! Мне было противно на нее смотреть. Никакого самоуважения и девичьей гордости! На что она надеялась? Хотел выгнать ее в тот же вечер, но передумал. Лучше она, чем снова мысли о Ксюше.
И вот мы оказались в клубе. Неоновые лучи лупили в глаза, а в ушах звучал какой-то дебильный ритм. Марина висела на плече и что-то шептала своим елейным голоском. Черное кожаное платье-мини с огромными вырезами на талии подчеркивало ее сучью натуру. «Сколько раз она так же висела на других мужиках? – думал я. – Да и хрен с ней! Час! Всего лишь час потерпеть этот балаган!
В тот день в клубе были не только лингвисты. Я заметил ребят с финансов и спортфака, но мы пошли к своим. Факультет иностранных языков занимал несколько столов недалеко от танцпола. Отдельно сидели первокурсники, еще относительно трезвые и скромные, отдельно – старшие. Идти к малолеткам мне не хотелось: трындец, о чем с ними говорить?! Но Марина упорно тащила меня туда. Я осмотрелся. Как и предполагал, Ксения не пришла. Выдохнул с облегчением: так лучше. Находиться рядом с ней мне было тяжело. Ловить ее холодный и отчужденный взгляд в то время как другим она дарит искренние улыбки, просто невыносимо. Марина постоянно о чем-то трещала, кого-то мне представляла, как будто это интересовало меня.
– Стасик, а у тебя девушка есть? – Зачем задавать такие тупые вопросы, если ты пришла со мной. Черт. Присутствие Марины напрягало меня всё больше.
– Нет. Но очень нравится одна из группы. Жаль, что не пришла сегодня. – Где-то я видел уже эту морду рыжую. Задержал на нём взгляд, пытаясь вспомнить. Точно, это же он на лестнице уговаривал Ксюшу прийти.
– А что не пришла?– не унимается Марина.
– С парнем рассталась, страдает, видимо, – выплюнул парень и зло сощурился, глядя на меня. А мне захотелось встать и придушить гниду.
– Ну, так хорошо, что рассталась. У тебя шанс есть. «Давай, Мариночка, подписывай приговор этому смертнику» – мысленно произнёс я.
– Есть, и я его не упущу! – Он опять покосился на меня.
«Ну, давай, попробуй! Раздавлю! Хотя ему в любом случае уже не жить спокойно!» – подумал я.
– А мы с Тимур-мур-мурчиком вот нашли друг друга! Как я без него жила, не представляю! – засюсюкала Марина, прижимаясь ко мне всем телом.
Всё. Терпение мое лопнуло! Нашла себе «Тимурчика»! Сегодня же лесом отправится.
Встал, решил выйти. Я чувствовал, что больше не могу здесь находиться и что если не выйду – взорвусь.
– Ты куда, любимый? – проговорила Марина так, будто мы с ней уже несколько лет вместе. Это предел!
– Не переигрывай! – резко выплюнул я.
Марина замолчала и смотрела на меня, хлопая глазами, которые уже наливались слезами. Я знал, что она не боится потерять меня, вот только не здесь, не при всех.
Молча направился к бару. Решил не пить, так как с утра мне предстояла встреча с отцом. Дед переложил на мои плечи часть обязанностей по компании, а для согласования отдельных моментов нужен генеральный директор, то есть Федор Черниговский. Если бы не бизнес, мы бы с отцом еще сто лет не общались. А так … а так иногда приходится. После гибели Киры я – единственный наследник его империи. Вот так судьба пошутила над всемогущим Федором Черниговским.
– А-а-а, я волнуюсь! Во рту пересохло! Давай сразу что-нибудь закажем, чтобы немного расслабиться? – Мелодичный голос какой-то девчонки раздался совсем близко.
– Я не пью. Мне нельзя, – ответила другая. Ее голос слился с битами новомодного трека. – Если только сок. Хотя, Катюш, пошли уже к нашим.
Голос её был удивительно похож на Ксюшин, но из-за спины первой, а точнее, из-за водевиля на ее башке, я не мог рассмотреть девчонку., Видел только часть обнаженной спины, прикрываемой глянцевой поверхностью светлых волос. Не она. Очередная блондинка в распутном платье. В этот момент заметил знакомых ребят с экономического и решил пойти к ним. Но зачем-то оборачиваюсь в сторону тех девчонок, а точнее, той, чей голос напомнил о Ксюше. Они все так же стояли у барной стойки спиной ко мне и разговаривали с барменом. Одна повыше и покрупнее, с гнездом вместо прически и в черных шароварах. Неудивительно, что из-за нее ничего не было видно. Вторая тоже высокая, но худая, точнее, тонкая, почти невесомая. Изумительно гладкие волосы с жемчужными переливами слегка прикрывали ее обнаженную спину и шею, доходя до лопаток. Платье, которое я сначала принял за аналог Маринкиного, по факту таковым не являлось. Оно нежно струилось по телу незнакомки, не открывая ничего лишнего и доходя почти до колена. Обнаженная спина смотрелась безумно эротично, а от мысли, что под такое платье белье не полагается, начало зудеть в паху. Похоже, я нашел ту, с кем смогу забыть о Ксюше!
– Хей, Черный! Какими судьбами? Вот уж где не ожидал тебя встретить, так это здесь! – Андрюха Симонов хлопнул меня по плечу.
С Симоном мы знакомы с пеленок. Вместе росли, учились, отвоевывали свое место под солнцем. Раньше наши матери были близкими подругами, а дед до сих пор ведет дела с отцом Андрюхи.
– Разве такое пропустишь? – Я попытался отшутиться, понимая, что сейчас разговор по душам мне ни к чему.
Симон начал рассказывать последние новости, но они пролетали мимо моих ушей. Мой взгляд был прикован к спине незнакомки в синем.
– Вот ты где? А я тебя потеряла. Не познакомишь с другом? – Марина, чтоб ее! И как только нашла меня в этой толпе?!
Сколько же в ней наглости вперемешку с тупостью! Она ластилась ко мне, а сама стреляла глазками в сторону Симона. Подыскивает запасной аэродром. Правильно. Но вот только другу такую свинью я не подложу. Прощаюсь с другом, благо предлог всплыл сам, и веду Марину обратно. Проходя мимо бара, с грустью замечаю, что незнакомка уже ушла.
За нашим столом людей почти не было. Только рыжий сидел чернее тучи и пил. Компания так себе.
– Тимур, а пойдем на танцпол? А? Тебе понравится, обещаю! – прошептала Марина.– Совсем немного потанцуем и ко мне поедем.
– Иди одна! Я не танцую. Посмотрю издалека.
Спорить Марина не стала и через минуту уже виляла задницей в центре танцпола. Что я здесь делаю? Обвёл взглядом опустевший столик, дергающихся под музыку студентов, подвыпившие компании возле бара. Тоска смертная. Захотелось просто встать и уйти. Бросил последний взгляд в сторону Марины и решил уйти по-английски без нытья и прощаний. Но тут же замер. В двух шагах от моей якобы девушки танцевала та самая незнакомка. Опять спиной ко мне. Я уже готов был сорваться к ней, забыв о Марине, но решил немного понаблюдать. Мне было до одури приятно на нее смотреть. На ее изгибы, плавность линий, чувственность движений. Глядя на нее, я забыл обо всем: о Марине, о том, что хотел уйти, о Ксюше. Девушка подняла руки, скользя ими по своему телу, задвигала бедрами в такт музыке и, извиваясь, как змея, медленно повернулась в мою сторону. А я понял, что меня только что шибануло разрядом в 220.
«Ксюша. Это, мать вашу, Ксюша!»
37. Ревность
Еле уговорила Катю подойти к нашей группе. Кто бы мог подумать, что скромница-заучка лучше любого бармена знает толк в алкогольных напитках. После выпитого «космополитена» она все же набралась храбрости, и мы смогли присоединиться к нашим.
Ребята сидели вместе с параллельной группой за сдвинутыми вместе столиками и что-то активно обсуждали. Кто-то из девчонок заливисто хохотал, парни активно доказывали свою правоту, спорили и, в конце концов, тоже смеялись. Один только Стас сидел немного в стороне и пил какую-то коричневую жижу, ничего не замечая вокруг себя. Сбруевой тоже не оказалось среди ребят. Еще бы. Наверняка Тимур отвел ее к своим одногруппникам. Разве будут они с зелеными первокурсниками сидеть? Но так даже лучше! Видеть их кошачьи нежности мне совершенно не хотелось.
Заметив нас с Катей, ребята оживились. Посыпались комплименты, вздохи зависти девчонок, присвистывание и улюлюканье парней. Стас тоже поднял голову от своего напитка. Взгляд пьяный, злой и оценивающий. Пожалуй, от него стоит сегодня держаться подальше, а то опять гадостей наговорит.
– Ребят, ребят! А пойдемте танцевать, а? – перекрикивая шум, воскликнула Машка Исупова.– Все вместе! Взорвем танцпол! Пусть знают лингвистов-первокурсников!
Немного поспорив, всё же решили пойти всем составом. Только Стас так и остался сидеть.
Музыка, разрывающая ушные перепонки, сильно отличалась от той, что играла тогда в «Розмарине». Ничего необычного, просто ремиксы зарубежных композиций в клубной обработке. Многие были мне знакомы, а потому расслабиться и танцевать было намного проще. До тех пор, пока на танцпол не вышла Сбруева.
Она была одна. Веселая, красивая и счастливая. Еще бы Тимур не запал на нее. Кошачий взгляд, длинные стройные ноги на высоком каблуке, облегающее платье с откровенными вырезами на изумительной фигуре. Нужно быть очень смелой и уверенной в себе, чтобы надеть такое. Я бы не смогла. Да и что мне подчеркивать такими нарядами? Это вон у Маринки четвертый размер, есть что выставить напоказ. Рядом с ней я чувствовала себя курицей в балахоне. Хотелось убежать, спрятаться, вернуться домой. Пока Тимур меня не увидел. По всем фронтам я проигрывала Сбруевой. Не хотелось давать ему лишний повод в этом убедиться.
Но сбежать я не успела.
Черниговский появился из ниоткуда. Подошел со спины Марины и нежно обнял ее за талию. Сбруева вся растаяла и, подняв свою кукольную мордашку, стала нежно целовать Тимура в шею, щеки, скулы. Тот же, закрыв глаза, продолжал трогать ее и что-то шептал на ухо. Они так органично смотрелись вместе! Их тела идеально сочетались между собой и с музыкой. Тошно. Смотреть на них было тошно! Но оторваться я не могла. Ощущала себя никчемной и смотрела, смотрела, смотрела. Идея нарядиться и прийти в клуб сейчас казалась самой идиотской из всех. Дура! Какая же я была дура! Знала же, что так будет, что увижу их вместе. На что я надеялась? Затмить Сбруеву? Куда мне до нее? С другой стороны, я никак не могла понять, почему эти двое меня вообще так волнуют. Я же сама не хотела, чтобы Черниговский даже близко ко мне подходил. Но тогда отчего мне так больно и обидно?
Самым верным решением было просто уйти. Уйти с танцпола, из клуба, из жизни этой сладкой парочки. Оставалось лишь предупредить Катю, а может и уйти вместе. Вот только я ее нигде не видела. Ее не было на танцполе, не было у бара, не было за нашим столиком. Тогда я решила подняться на второй этаж и поискать там. Наверху был еще один танцпол с более прогрессивной музыкой: техно или минимал, – не знаю, я не разбиралась во всем этом. Но и там Катю я не нашла.
Где же она? Уходить одной мне не хотелось, мы договорились не бросать друг друга. Но где ее искать, понятия не имела.
Вернувшись к нашему столику, заметила, что пьяный в стельку Стас тоже исчез. Черт! Какое-то нехорошее предчувствие появилось в груди. Он так зло смотрел на нас, а вдруг решил отыграться на Кате? Со мной он не связывался, знал, что могу дать отпор. А Катя… Катя настолько еще ребенок, нежная, ранимая, что обидеть ее большого труда не составит.
Стаса я нашла недалеко от уборных. Он стоял, навалившись на стену, и смотрел себе под ноги.
– Где Катя?– дергая за руку, спросила Козулина.
– Какая Катя? – язык парня немного заплетался. Он поднял на меня пустой и отрешенный взгляд.– Твоя корова-подруга?
– Какой же ты мерзкий, Козулин! – выплюнула ему в лицо. И зачем только подошла. Не хотела же с ним больше никогда общаться.
– А кто не мерзкий, а? – схватив меня за запястье, прошипел Стас.
Несмотря на то, что Козулин был откровенно пьян, хватка его на моей руке была крепкой и обжигающей. Дослушивать его пьяный бред мне не хотелось, но и уйти он мне не давал.
– Парень твой, который баб меняет как перчатки? Я думал, ты другая, а ты – обыкновенная подстилка! Сегодня с одним, завтра с другим. Может, сейчас со мной? Тебе же без разницы, а мне приятно!
Да какое право он имел со мной так разговаривать?! Что он о себе возомнил?! Сволочь! Я попыталась его ударить свободной рукой. Но он перехватил и вторую мою руку и резко перевернул к стене. Я оказалась в капкане. Огромный, пьяный, неадекватный Стас прижимал меня своим телом, а руки за запястья вдавливал в стену. Задыхаясь от запаха перегара, старалась себя успокоить, что мы в общественном месте, здесь полно народу, он не причинит мне зла. Но слезы подступали к горлу – настолько это было унизительно и противно!
– Урод, отпусти меня! Немедленно! – попыталась собрать все свои силы.
– А то что? Думаешь, Черный тебя прибежит спасать? – Козулин обдавал меня своим вонючим дыханием.– Так ты – списанная в утиль шлюха! Ему на тебя насрать! У него теперь новая игрушка!
Бред, какой же бред нес Стас! Но от его слов почему-то становилось все больнее и больнее! Конечно, я не ждала помощи от Тимура. Но использованной и выброшенной ощущала в полной мере.
Не знаю, чем бы все это для меня закончилось, но в этот момент из туалета вышла Катя. Заметив мое испуганное лицо и нависающего Стаса, она не могла не вмешаться. Стоило ему отвлечься на нее, как я тут же пустила в ход колено, которым отбила у Стаса любые желания на ближайшее время. И пока он загибался и корчился от боли, посылая мне все новые и новые оскорбления, мы смогли уйти.
– Блин, Ксюш, тебя всю трясет! Что этот урод тебе сделал? – взволнованным голосом спросила Катя. – Дурацкий комбинезон! Кто делает молнию там, где до нее не дотянуться? Провозилась с ней, а тебя бросила! Прости меня, Ксюш.
– Кать, ну ты что?! Стас – дурак, а ты извиняешься! Поехали домой, а? Доказали уже всё, что могли.
– Никуда мы в таком состоянии не поедем, посмотри на себя! Глаза заплаканные, руки дрожат. Сейчас успокоишься, и пойдем. – Катя взяла меня за руку и повела к бару.
– Нам воды, пожалуйста, – протараторила заказ подруга.
– Кать, а давай чего-нибудь покрепче?
– Ты же сама сказала, что тебе нельзя. Почему, кстати?
– Реакция странная бывает. Пара глотков и голова болит. Но я и не пробовала особо. Так пару раз шампанское на Новый год. Но, как мне сказал Гена однажды, голова болит в двух случаях: если перепил или выпил недостаточно.
– Так, а Гена у нас кто?
– Вроде как отец, – опять пришлось врать.
– Чумовой у тебя отец, Ксюша! Давай я сейчас закажу два отпадных коктейля. Только сразу не пей, потом расскажу, – и Катя принялась объяснять бармену, что за чудо-юдо приготовить.
– Кать, а откуда ты все знаешь об алкоголе?– не могла не поинтересоваться у подруги.
– Все просто. У бабушки дом в Сочи . Я на все лето туда уезжаю, а чтобы дурака не валять, помогаю ей. У нее свой ресторанчик на набережной. Раньше только на кухню пускала, а этим летом я в баре подрабатывала. Ксюш, а это еще что такое?– голос Кати резко изменился, а взгляд опустился на мои руки.
– Вот же, индюк неощипанный! Это же надо было с такой силищей дергать! Ну, он завтра мне ответит! Пусть только появится на глаза!– я просто закипала от злости. На запястьях, в тех местах, где меня держал Стас, были красно-багровые пятна, а значит, синяков не избежать.
Подруга назвала Стаса всеми известными ей плохими словами, пообещала помочь мне отомстить за случившееся и вообще сказала, что так все это не оставит. Если надо – дойдет до ректора. Постепенно разговор полностью сменил направление, мы болтали ни о чем, и настроение постепенно приходило в норму. Мне нравилось проводить время с Катей. Милая, общительная, внимательная, она много знала и легко поддерживала любую беседу. Вот только не везло ей, как и мне: родители в разводе, с парнями не клеится, а не так давно вообще под машину попала, слава Богу, обошлось.
– Вот, смотри, тут несколько слоев, – начала объяснять Катя, когда бармен поставил перед нами напитки.– Самый крепкий алкоголь внизу. Если трубочкой не перемешивать, а пить только верхние три слоя, то не опьянеешь. Там только сок и сливочный ликер, но он не крепкий. Мне кажется, сегодня тебе достаточно будет. Так сказать, на пробу.
Я сделала глоток, как научила Катя, и от удовольствия чуть не зажмурилась. Получилось очень вкусно и без вреда для здоровья.
– Смотри, кто это? Скажи, похож на Данилу Козловского? Симпатяга какой! – Катя явно была увлечена сходством какого-то парня с актером. Мне, конечно, тоже стало интересно. Обернувшись в нужную сторону, парня я не увидела. Зато не смогла не заметить Тимура, который стоял от нас через несколько человек и нежно прижимал к себе Сбруеву. Одной рукой та выводила какие-то узоры на груди Черниговского, а во второй держала коктейль. Тимур же смотрел на меня в упор. Взгляд злой, пропитанный яростью и ненавистью. За что? Вся та боль и обида, что немного отступила, пока мы с Катей болтали, вернулась с новой силой.
– Ксюша, а вот это ты зря! Голова заболит! – Взволнованный голос Кати вывел меня из забытья.
Я и не заметила, что размешала свой коктейль.
– Кать, пусть лучше голова взорвется, чем болит вот здесь. – Я приложила ладонь к сердцу и быстрыми глотками допила напиток.
38. Слабое звено. Тимур
Моя злость была почти осязаемой. Я злился на себя – на свою зависимость, на то, что снова и снова выбираю ее. Я безумно злился на Ксюшу – за это ее платье, сводившее меня с ума. За ее глаза – искрящиеся, манящие, порой такие дерзкие, но всегда добрые. За ее запах – такой родной и желанный, что хочется вновь и вновь приближаться к ней, только, чтобы еще немного вдохнуть.
Я никогда не был романтиком! Я – сволочь! Я привык брать то, что хочу. Мне глубоко безразличны мысли и чувства других. Я привык использовать людей в свое удовольствие! Самое смешное в том, что никогда никто и не возражал. Вот и Марина… Неужели не видит, не чувствует, что мне она не нужна? Неужели ей нравится довольствоваться теми крохами внимания, что я ей кидаю? Неужели думает, что я ее не брошу тогда, когда захочу, – грубо, безжалостно, без всяких объяснений и извинений. Нужно быть либо непроходимой дурой, чтобы поверить мне, либо очень умной и расчетливой, чтобы с помощью меня добиться своего. Чем дольше я с ней, тем больше склоняюсь к первому варианту. Но если с Мариной мне все было ясно, то Ксюша ломала меня изнутри.
Со мной такое впервые. Я впервые хотел ту, которая избегала меня. Я впервые не знал, что мне делать. А еще я впервые боялся. Боялся показаться жалким, зависимым и уязвимым.
Именно поэтому я не побежал к ней, а прижался к Марине. Не глядя на Ксюшу, целовал другую. Я знал, что безразличен ей, даже противен. «Раз так, то и я буду таким! Она не увидит моей слабости. Пусть думает, что мне хорошо без нее, с другой. Если вообще будет думать обо мне», – решил я.
Вместо того чтобы уехать из этой дыры, я продолжал искать ее глазами, но не находил. Она словно испарилась.
Осмотрел столы, зону бара, танцпол – нигде! Уехала? Сбежала? Так просто? Накатило разочарование. Я не насмотрелся, я хотел еще.
Обнял Марину и повёл её к бару. Решил: пусть выпьет, через пять минут я ее брошу и уеду домой. Все просто.
Пока мы ждали бармена, я продолжал искать Ксюшу глазами и, наконец, нашёл ее. Она стояла совсем рядом, но не замечала меня, а я видел ее профиль и часть спины. Казалось, за этот вечер я изучил каждый миллиметр ее тела.
Она опять была с той же девчонкой с непонятной прической. Они о чём-то говорили, иногда смеялись и пили. Я сперва не мог понять, что именно, но попросил бармена повторить для Марины.
Сок манго, клубничный сироп, сливочный ликер и ром на самом низу. Марина сморщила носик: такое она не пьет. Наплевать! Раз такое пьет Ксюша, только это было важно для меня в тот момент. Я отметил, что она не опускает трубочку до конца, потому что боится алкоголя. Правильно: в этом коктейле для нее слишком много рома. Я вгляделся в ее лицо и понял, что она плакала. Но почему? Из-за чего… или кого? Больное воображение нарисовало сладкую картину, что из-за меня. Мечты… Присмотревшись, заметил на ее руках красные пятна, которых не было еще полчаса назад. Что за фигня?! В душе вскипела ярость. Кто-то посмел ее обидеть! Кто-то посмел притронуться к ней, и, судя по всему, против ее воли! Я был готов рвать и метать! Проклинал себя за то, что, упиваясь жалостью к себе, допустил подобное.
– Котик, поехали ко мне? – Марина, как кошка, потёрлась об меня, прижимаясь ко мне всё крепче. Зараза, как не вовремя! Я чувствовал, что надо ее послать: хватит, наигрался. Но в этот момент Ксюша заметила меня. Холодная война голубых и черных. Она долго, неотрывно смотрела на меня усталым, потухшим, разочарованным взглядом. А я был в бешенстве. Заметил, что она размешивает свой коктейль и быстрыми, жадными глотками начинает опустошать бокал. Глупая, алкоголь еще никому не помог!
– Марина, с этого момента я больше не твой котик. Ключевое слово – «не твой». Надеюсь, ты поняла? – не отрывая глаз от Ксюши, холодно ответил Марине.
– Ну, ты и гад, Черниговский! А меня ведь предупреждали! А я не послушала! Дура! – Марина резко отстранилась от меня и начала закудахтала: – Погоди! Ты ведь сейчас пошутил, да? Это просто шутка, а я не поняла. Так?
– Это не шутка. Я от тебя устал. На этом точка.
– Нет-нет, погоди. Давай попробуем еще раз. Тебе же нравилось. – Руки Марины снова оказались на моей груди. – Просто скажи, что не так, и я изменюсь. Буду такой, как тебе надо. Не бросай меня!
Черт меня дёрнул сойтись с этой тупой овцой! Ну, неужели так сложно было просто оставить меня в покое?! Тем более, в тот момент, когда я начал замечать неладное.
Я понял, что с Ксюшей что-то происходит. Она придерживала голову руками, немного наклонившись вниз. Ее волосы упали на лицо, не давая рассмотреть его, но было видно, что девчонке явно плохо. Подруга принялась ее трясти, бармен налил воды. Но ей стало только хуже. Ноги уже не держали её, я видел, что еще немного, и она упадет. Подруга уже с трудом справлялась.
– Что с ней? – Бросив Марину с ее завываниями, я подлетел к Ксюше. Она почти потеряла сознание. Не смотрела на меня, не узнавала.
– Непереносимость алкоголя, видимо, – испуганно ответила ее подруга.
– Тогда какого хера она пила?! – Копившаяся в душе ярость рвалась наружу. Я обнял Ксюшу и дал ей возможность опереться на меня.
– Ей было больно… Короче, я не знаю… Захотела и пила! Какая разница?! Ее надо на свежий воздух вывести! Поможешь?
– Помогу. – Я взял Ксюшу на руки и стал протискиваться сквозь толпу к выходу. Лёгкая, невесомая, моя…
– Ты выходи с ней, а я одежду возьму.
Я вынес Ксюшу на улицу. Воздух стал прохладным, а на ней было одно лишь тонюсенькое платьице, и я боялся, что она простынет.
– Ненавижу тебя… – Тоненький безжизненный голосок прорезал тишину. Я взглянул на нее. Она постепенно приходила в себя. Открыла глаза, посмотрела на меня и опять закрыла. «Черт, по уму ей бы в больницу! – подумал я.
– Вот, ее плащ. Давай укрою. Ты подержи еще немного, сейчас такси вызову, – суетилась её подруга.
– Себе вызови, я отвезу ее домой. – Я понес девчонку к машине. Подруга бежала за нами, то и дело поправляя плащ, чтобы Ксюшу не продуло. – Как тебя зовут?
– Катя.
Мы дошли до машины, и я положил Ксюшу на пассажирское сиденье.
– Скажи мне, Катя, кто это сделал? – указывая на Ксюшины запястья, спросил девчонку.
– Урод один!
– Имя?
– Козулин. Стас Козулин. Ну, ничего, я ему завтра мозги прочищу! Это я с виду такая робкая…
Пристегнув Ксюшу, закрыл дверцу и пошёл к водительскому месту. Завтра чистить там будет уже нечего: в ближайшие пару месяцев парень вряд ли сможет появиться на учебе.
– Погоди! Ты знаешь ее адрес? А если обидишь? Смотри у меня, я прямо сейчас наберу Ксюшиного отца и сообщу ему номер машины. И если…– Я не дал Кате договорить.
– У тебя отвратительное гнездо на голове, Катя, но подруга ты хорошая. Я отвезу ее домой, не переживай.
Я сел за руль, завёл двигатель, и мы умчались из этого проклятого клуба.
К ее дому мы подъехали минут через десять. Ксюша все так же находилась в отключке. Создавалось ощущение, что просто беспокойно спит. На секунду приходила в себя и опять проваливалась. Я понимал, что надо отнести ее домой и сдать Мироновым, но не мог. Сидел и, как идиот, смотел на нее.
Тишину нарушил звонок моего мобильного. Даня. На часах было начало первого. Я понял, что если он звонит в такое время, значит, хочет сообщить мне что-то важное.– Слушаю, – произнёс я как можно тише, чтобы не потревожить Ксюшу.
– Черный, я нашел! Я все нашел! Представляешь, никогда не существовало никакой Соболевой Ксении Максимовны и никакой Мироновой Ксении Геннадьевны! Их просто не было. Ни у Миронова, ни у Соболева вообще никогда не было дочерей!
– Тогда кто она? – спросил я, глядя на девчонку. В тот момент я не был уверен, что хочу знать правду.
– Романовская Ксения Николаевна, – не без гордости ответил Даня.
– И что это значит?– Я и впрямь не понимал его. Фамилия мне совершенно ни о чем не говорила.
– Романовская – девичья фамилия ее матери, ныне – Соболевой Екатерины Михайловны. – То, что Екатерина Соболева ее мать, я понял и без Дани, и уже давно.– Но самое интересное ты пропустил мимо ушей, Черный!
– И что же я пропустил?
– Ее отчество! Она Николаевна.
– И что?
– А если не догоняешь, спроси своего батю, кто такая Романовская Екатерина и почему ее дочь Николаевна.
– Горский?
– Тимур, доказательств у меня нет. Официально у Горского детей никогда не было. Но если только предположить, что Ксения его дочь? Согласись, все сразу встает на свои места.
Я смотрел на Ксюшу. Беззащитная, полностью в моей власти… Дочь Коли Горского. Его слабое звено. Но только ли его?
Взвизгнув шинами, машина сорвалась с места, а я подумал, что Горскую Ксению Николаевну ждет новый дом.
