Анастасия Зильберман
Экзистенциальные рассказы
Хозяева, понятное дело, заметили перемены, случившиеся с их лебедем, все поняли, и им стало грустно.
– Боюсь, осенью улетит он от нас, – вздохнула хозяйка.
Хозяин пожал плечами:
– Улетит. Но бояться не надо.
– Ты думаешь, вернется?
Хозяин не ответил. Глянул в небо. Солнце клонилось к закату, ветер тянул увядающей травой. Давно миновал Петров день, впереди был август с грозами, ночными зарницами, а там уж совсем недалеко до осени. И правда, быстро пробежал остаток лета, а осень выпала холодная, с ливнями, заморозками, вода в пруду стала очень холодной, и однажды лебедь услышал от вожака:
– Завтра утром летим!
И не отправился домой. Переночевал со стаей на озере, а на рассвете взлетели. Набрали высоту, на которой лебедю еще не доводилось быть, и с этой высоты он увидал такими маленькими озеро, домик, двор… и так защемило сердце – словами не сказать! Но он постарался отбросить грусть-тоску и бодро замахал крыльями.
Очень скоро он ощутил, насколько ему, домашнему питомцу, трудно тягаться с закаленными, сильными родственниками. Он оказался в группе замыкающих, среди молодняка, но и с ними рядом он едва тянул изо всех сил, к вечеру чувствуя себя еле живым. Какие там красоты мира, на которые он мечтал взглянуть с небесной выси! Он видел только хвост и крылья летящего впереди, и сам махал, махал и махал крыльями, а на все прочее не оставалось сил.
Теперь-то он понял слова: «Да для начала хоть б пятым стань!» Ему и до шестого не удалось дотянуться. Весь перелет так и промахал в конце стаи. Конечно, окреп, конечно, стал намного сильнее… но понял, что первым, вожаком, ему вряд ли быть. Нет у него таких данных. Повторим: он был неглупый, даже умный.
Долго ли, коротко ли, стая прилетела на место зимовки, на берег Черного моря. Лебедь впервые увидел горы, бескрайний водный простор, резвящихся дельфинов… Это и правда были чудеса, но он так устал за время перелета, что смотрел на все равнодушно, точно видел это сто раз. И мысль «Я должен стать первым!» странно повернулась в его голове. Он стал понимать, что за этим кроется нечто иное, больше и сложнее, чем ему казалось раньше, но до этого надо было еще дорасти.
Шла теплая черноморская зима, он постепенно отдохнул, пришел в себя. Думать не прекращал. Мысли строились так: в полете мне первым быть не дано. Ладно. Что я еще умею? Плавать и нырять?.. Ну что ж, попробуем!
Местные дельфины радостно кувыркались примерно в одном месте, не так далеко от берега. Лебедь легко долетел туда, сел на воду.
– Привет! – воскликнул он.
– Привет! – ответили ему.
Он честно, без утайки рассказал о своих мечтах. Дельфины оказались добрыми, веселыми ребятами, они внимательно послушали его, но сказали так:
– Ну, это вряд ли, брат! Конечно, ты молодец, у тебя есть цель. Но она другая должна быть, это точно. Лучше нас у тебя не выйдет ни нырять, ни плавать. Это точно!
– А что же мне тогда делать?.. – пробормотал огорченный лебедь.
– Не знаем! Ищи, брат, не сдавайся, вот это точно!
И он не сдался, хотя и расстроился, не без этого. Но стал еще умней, все думал и думал, и придумал вот что.
А почему бы – осенило его – мне весной полететь не на север, как все, а дальше на юг? Белый свет велик, вдруг где-то, в неизведанных краях я найду то, в чем стану первым? А?!
Мысль так обрадовала его, что будто бы второе солнышко родилось в небе, и время полетело быстро. А за день до перелета наш герой всю стаю огорошил:
– Я назад не полечу. Полечу дальше.
– Куда?!
– Ну а что там дальше? Турция, Африка… Туда куда-нибудь.
Этих слов он наслушался от местных птиц.
Стая дружно взвыла:
– Да ты с ума сошел!..
Сошел-не сошел, а стоял на своем, не сдвинешь. Пришлось махнуть на него рукой, то есть крылом:
– Ну как хочешь! Вот ведь блажь пришла… Пропадешь, дурак!
– Не пропаду.
Сказать по правде, это он так говорил от задора, а сам был не уверен. Но сказано, так сказано. И назавтра стая поднялась на север, а он на юг.
И прошли годы, годы и годы…
Когда он затевал эти странствия, то и подумать не мог, сколько он увидит, испытает, переживет. Наверное, ни один лебедь в мире этого не испытал. Он повидал каменистые пустыни Леванта, Египта, Красное море, оазисы между реками Тигр и Евфрат, горы, степи и джунгли. Это были места прекрасные и страшные, он повстречал видимо-невидимо разных зверей и птиц, случалось быть на волосок от гибели при встрече с хищниками: грифами и беркутами. Но он перехитрил их и остался жив. Да, он набрался опыта, разума и мудрости больше всех за всю лебединую историю – это совершенно точно, как говорят дельфины! Он победил всех, стал чемпионом. Мечта сбылась!..
Мечта сбылась, а счастья не было.
Лебедь стал не просто умным, а мудрым, и понял, что победить в жизни – это не стать первым, а обрести счастье. Первым-то он стал, а счастье…
А от счастья он, оказывается, сам ушел. Оно осталось там, в родном краю. Озеро, поле, ивы, дом, рябина цвета утренней зари – вот оно, счастье. Его хозяева, их любовь к нему – вот оно, счастье. Оно было с ним. Так просто! Только вернуть его не просто: между нами пролегли годы и версты, между мной и счастьем. И что делать?..
Он это понял вдруг, в один миг, в самом начале осени. Что делать? Да лететь домой. Прямо сейчас. И он сорвался и полетел, не зная, долетит ли.
За много лет он научился летать в сто раз лучше, чем в своем первом полете, теперь он видел все, видел, как меняются небо и земля вокруг него. Горы, степи, лесостепи, леса, и реки и озера… Память вела его без ошибок, но каждый день был холоднее прежнего, навстречу летели стаи журавлей, уток, а потом и лебедей, и оттуда иногда изумленно кричали:
– Ты куда?! С ума сошел?.. – так же, как много лет назад. Но он не отвечал.
Он мчался, обгоняя холода, вновь на пределе, выбиваясь из сил, не зная, успеет, или нет. Что суждено ему: найти счастье или пропасть в мерзлом лесу?.. Он не знал. Он летел, летел и летел.
Успел. Память не подвела, он сразу узнал родное предзимье: голые деревья, пустые поля, озеро уже не с бирюзовой, а темной водой. Дом, облетевший сад. Он снизился, на бреющем полете пронесся над самой крышей, услышал незнакомый лай, хотел сесть во дворе, но что-то дрогнуло в усталых крыльях, не рассчитал и приземлился на улице.
Что он почувствовал, увидев дом? Это было настолько больше, чем вся его прежняя жизнь, что он не смог ответить. Зачем-то он стоял, смотрел на дом, на палисадник, на рябину, где остались лишь алые гроздья.
Калитка отворилась, вышли хозяин и хозяйка. Оба сильно постарели. С ними вышел серый пес с черной мордой. Он что-то проворчал, и хозяин сказал:
– Тихо, Шарик.
Люди и лебедь смотрели друг на друга. Человек сказал:
– Здравствуй. Мы знали, что ты вернешься.
Лебедь молчал и все смотрел. Хозяин понял это:
– Да. Рекса больше нет. Жизнь есть жизнь.
И Шарик как-то виновато завилял хвостом, словно ощутил за собой вину в том, что Рекса нет.
Хозяева улыбнулись, посторонились и хозяйка сказала:
– Вот ты и дома. Заходи.
Зимняя сказка
Чудеса случаются зимой.
Не скажу про всех, но у меня так. С самого раннего детства, сколько себя помню. В детстве время тянется долго, от весны до весны, от зимы до зимы, кажется, целая вечность пройдет. И первый снег, когда, бывало, утром встанешь, глянешь в окно, а там белым бело!.. – это всегда как праздник, будто этот снег – подарок от природы для меня. Прямо хотелось думать, что он не просто так выпал по правилам календаря, а чтобы мне радость принести. Я спешила выйти во двор, нарочно пройтись по немыслимой чистоте снежного покрова, полюбоваться на свои следы не ней, слепить снежок, ощутить ладонями восхитительный, забытый за лето и осень холодок…
И это лишь начало! А Новый год? А Рождество?! Когда наряжали елку, из чулана извлекались знакомые, но тоже позабытые игрушки, и мне так нравилось вспоминать каждую из них – они были как друзья, которые приходят в гости раз в году. Случалось, я мысленно разговаривала с ними, у нас создавался целый мир, известный только нам: мне, игрушкам и елочке, где у каждого из нас была своя роль, свой характер, где завязывались разговоры, споры, дружба, ревность… Нет, я была совершенно нормальный ребенок, не замкнутый, не аутичный, девочка как девочка – с одноклассниками, подружками, играми в школе и во дворе. Но при всем этом мне всегда хотелось, чтобы у меня был свой маленький мир, только мой, о котором бы никто не знал, где мне было бы уютно, как нигде, куда бы я в любой миг могла зайти, словно открыть любимую книгу. Так и было.
Этот маленький сокровенный мир был моей самой большой отрадой, но все-таки чего-то в нем не хватало. Вернее, мне хотелось видеть его интереснее, живее, хотя я, может быть, этого и не понимала до конца: что в нем еще должно быть?.. Но вот зима – все-таки мое время, время чудес, и она принесла мне то, чего я еще не знала, но ждала.
Об этом и будет наш рассказ.
В предновогоднюю неделю, когда все кипит радостной суетой, возникают елочные базары, на улицах начинает работать праздничная иллюминация, и удивительным образом кажется, что население города выросло чуть ли не вдвое – в один из таких дней я шла домой из школы. Было мне тринадцать лет. Густо валил снег, машины застревали в сугробах, буксовали, пешеходы поминутно отряхивались… Я брела, включив свой мир, представляла, как завтра-послезавтра буду наряжать елку, встречу давно не виденных мною друзей-игрушек, я уже представляла их, особо мечтательно думала: а не забыла ли я кого? И как чудесно будет увидеть этого забытого друга, какие странные, сложные чувства вернут меня на год назад, как я пробегусь памятью по уходящему году, со всем, что было в нем хорошего и не очень… И не заметила, откуда рядом со мной появилась небольшая собачка.
Я чуть не споткнулась о нее.
– Ой! – воскликнула я. – Извини, красавица!
Она подняла на меня грустные карие глаза и завиляла хвостиком. Не знаю, почему так сразу я обратилась к ней как к девочке, само так вышло. Почему с моих губ сорвалось «красавица»?.. Это была обычная дворняжка, в которой, конечно, смешались множество пород, и наверняка среди бабушек-дедушек моей нечаянной спутницы затесалась такса. А может, корги. Длинненькая, на коротких лапках, в меру лохматая, с симпатичной умной мордочкой. Ну дворняжка дворняжкой. Снег покрывал ее второй белой шубкой – снегопад все усиливался и усиливался, грозя завалить сугробами весь город. Я улыбнулась и пошла дальше, больше не думая об этой нечаянной встрече, вновь погрузившись в придуманную мною сказку, где мне было так уютно, так славно!.. И все же чего-то не хватало.
Нужно было зайти в гастроном, купить кое-какие нехитрые продукты: хлеб, сметану, творог – мама просила. Зашла, купила. А когда вышла…
Когда вышла, то на крыльце увидела все ту же собачку. Теперь я увидела, как она дрожит от холода. Такого уж сильного мороза, правда, не было, но все равно ведь зима.
Неужели она ждет меня?!
Я оторопела. Что делать?
Взять ее с собой я никак не могла. Я только представила, в какой ужас придут мои родители, мама с папой, они просто не вынесут такого вороха проблем, который ввалится в наш дом с появлением даже маленького песика. Да любого животного. Мама схватится за голову: да ты что?! Дома у нас дорогие ковры, роскошная мебель, все это будет непоправимо испорчено! Разве можно такое представить?.. Нет, нет и нет, короче говоря. Папа молчаливо поддержит маму. Может, он и посочувствует в душе моему желанию, но и ему будет жаль ковров и мебели, и кроме того, он очень дорожит домашним миром и покоем, и не захочет с мамой ссориться. Нет, это совершенно нереально.
Но собачка смотрела на меня так, что все во мне переворачивалось. Я поспешно оторвала от булки маленький кусочек:
– На, держи!
Бросить не решилась, аккуратно положила перед передними лапками. Собачка понюхала хлеб, подняла на меня глаза.
«И это все?..» – сказал мне этот взгляд.
Не выдержав, я поскорее бросилась домой. Почудилось, вот-вот расплачусь. Старалась успокоить себя мыслями: ну не пропадет же она! Раз до сих пор не пропала, где-то живет, вид у нее нормальный… Да, все нормально, ничего с ней не случится!
Чувствовала, что выходит фальшиво, но все же стало легче. Домой я ворвалась румяная от холода, улыбчивая, родители радостно встретили меня:
– Ну наконец-то! Почему так долго? Мы тебя заждались!..
А мне вовсе не казалось, что я долго шла. Но им, наверное, виднее.
Меня ждал горячий чай, варенье, пирожки. И мне казалось, что я сейчас с удовольствием наброшусь на ужин… но что-то пошло не так. Не полезло все это в горло. Та уличная встреча никак не выходила из головы. И этот взгляд собачьих глаз!.. И я решилась. Будь, что будет, но скажу.
– Мама, папа, – сказала я, когда сели за стол. – Знаете, что со мной сегодня случилось?..
И стала говорить, ожидая, что они встретят мои последние слова в штыки. А слова были такие:
– Я хочу взять ее домой. Эту собачку.
Папа с мамой переглянулись. Мама натянуто улыбнулась:
– Ну, дочка… Мы тебя, конечно, понимаем. Но и ты ведь почти взрослая, пойми нас правильно. Это ведь невозможно! Невозможно помочь всем, кому хочется, и людям, и… и животным… А потом, знаешь, ведь эта твоя собачка… она же уличная, это ее среда обитания. Она прекрасно жила и живет! Ты просто ей понравилась, ты у нас добрая, хорошая девочка…
Папа сочувственно кивал, а мама стала убеждать меня почти теми же самыми словами, что я говорила себе. Главным образом утешая, напирая на то, что ничего плохого в такой собачьей жизни нет, это для них, для уличных псов, самая обычная, самая естественная жизнь. «Среда обитания,» – вот это запомнила я прочнее всего. И ведь сама я тоже взялась за это, сама себя опять старалась убедить. А потом, уже спустя примерно час после ужина, я поймала себя на том, что любуюсь обстановкой нашего дома, можно сказать, что и роскошной, ухоженностью и чистотой – и все это приобретено и обустроено заслуженно, честным упорным трудом… Нет, и я, конечно, понимаю своих родителей!
С этой успокоительной мыслью я и легла спать.
Заснула так быстро, что не очень поняла, сон это или нет – таким реальным был мир вокруг меня. И таким жестоким.
* * *
Я отчаянно неслась со всех ног, и земля была совсем рядом, в полуметре от меня суматошно мелькали песок, трава, асфальт, я мчалась, не понимая, зачем это все, я вообще была огорошена несуразностью происходящего, испугом, до меня долетали какие-то страшные звуки – вопли, топот, и я до ужаса пронзительно ощутила, что эти крики, в целом весь этот мир против меня, он дышит злобой, хочет сделать мне больно, если не совсем убить меня.
И только тут я осознала, что в этом мире я в собачьем обличье, и я не какой-то породистый дородный пес, а маленькая беспородная собачка, и за мной с улюлюканьем гонятся дети, кто бегом, кто на велосипедах, швыряют камнями… Зачем? Что я им сделала?! У меня нет ответа на эти вопросы, да это и не вопросы вовсе, а чувство бессилия и обиды на этот мир. Почему он со мной так?!
Но тут провал. Сон есть сон, его причуды необъяснимы. Злой мир исчез. Я очутилась в другом месте, в каких-то полудиких зарослях на обочине городского двора. Спрятавшись в них, я смотрела на собачью площадку, где мои элитные собраться бегали, играли под присмотром хозяев, азартно выполняли всякие упражнения. Овчарки, лабрадоры, спаниели, крохотные той-терьеры, один огромный черный ньюфаундленд… Завидовала я им? Нет, не в том дело. Пусть так, они рады, их любят, это хорошо. Но почему мне плохо? Почему я одна? Почему, если в этом мире есть любовь, она рассеяна в нем так несправедливо: кому все, кому ничего?.. Ведь не должно такого быть! Но оно есть.
И вновь провал-переворот. Теперь зима.
Я сижу близ ярко освещенных дверей и окон и дрожу от холода. Вообще все вокруг сверкает и сияет, хотя это вечер или ночь, темное небо. А горят огни большого города: окна, уличная иллюминация, светофоры, автомобили. А я на крыльце магазина, автоматические прозрачные двери то и дело раздвигаются, донося до меня призраки тепла, уюта, всякого довольства… и опять все это не про меня. Во всех мирах, всех временах я на обочине, одна, никому не нужное существо, неизвестно зачем явившееся на свет. Зачем?..
Но вдруг я ощутила мягкое прикосновение. Это было так внезапно, что я вздрогнула.
– Что, малыш? – ласковый голос.
Передо мной опустилась на корточки молодая женщина. Она улыбалась.
– Замерзла? – и ее рука слегка потрепала меня по голове и по спинке.
Господи! Какими чудесными могут быть теплые человеческие руки! Сколько бывает в них добра и любви!..
Эти руки торопливо полезли в пакет, достали цепочку сарделек. Девушка оторвала одну из этих маленьких колбасок, дала мне:
– Извини малыш, больше ничем не могу помочь, – она еще раз погладила меня по голове и ушла.
Добро исчезло, растаяло в зимнем вечере, чуть прикоснувшись ко мне и оставшись остывающим кусочком мяса на снегу.
Неужели это все?..
* * *
И я проснулась. В уютной комнате, под теплым одеялом. Вокруг меня были зимняя ночь и тишина. Свет уличного фонаря косо летел сквозь окно в комнату. За окном невесомо порхали снежинки. Я ощутила, как слезинка из правого глаза побежала по щеке.
Все мои утешения рассыпались после того, как я побывала в облике одинокого бессловесного существа, которое так хочет любви, и никак не может ее дождаться. Вроде бы это так несложно, да?.. Но черт возьми, как трудно, оказывается, полюбить даже маленького друга! Не мимолетно приласкать, а окружить его своей любовью навсегда. Сразу как много препятствий вырастает на этом пути, и как тяжело их преодолеть!.. А сделать это нужно, совершенно необходимо. Именно теперь, в глухой предрассветный час я поняла то, что раньше до меня не доходило. Мой волшебный мир, который я так берегла в себе, был неполон именно потому, что в нем не хватало настоящего живого друга. И вот судьба пошла мне навстречу, свела меня с ним, а я этого не поняла. Не оттолкнула, но и не приняла его, не распахнула объятия, не решилась подарить маленькому другу свою любовь… И уже не исправишь ничего. Разве найдешь бездомного песика на огромной планете?..
Я больше не могла уснуть, лежала и думала, что потеряла самое главное, что дала мне жизнь. Я больше не смогу жить в сказке, погасла она без потерянного друга. И новую я уже не смогу создать. Что-то в моей жизни оборвалось навсегда, и как мне дальше жить, не знаю. Но жить надо.
Пора было идти в школу. Я поднялась, умылась, позавтракала. Старалась ни о чем не думать, потому что мысли все равно бы возвращались к моим утратам. Наверное, когда-нибудь я это переживу, ведь впереди у меня много-много лет. Там будет что-то новое, друзья, товарищи, любовь, семья, дети, внуки… Надеюсь, время излечит меня от сегодняшней потери. Ну, а пока мне надо как-то это пережить.
Мне совсем не хотелось идти в школу. Но собралась, поплелась. Лифт почему-то долго не хотел ехать на наш этаж, я махнула рукой, пошла пешком. Шла и думала: может, пройти мимо того магазина, а вдруг?.. Хотя, конечно, шансов почти нет.
Так и вышла из подъезда. Едва-едва светало, на восточном горизонте пробивался слабый свет зимней зари. Я побрела вдоль длинной стены нашего дома. Подъезды у нас устроены так, что входная дверь соседствует с секцией мусоропровода, отделяясь одно от другого бетонной стеной, и вот я шла, понурясь, случайно бросила взгляд влево…
У одной из служебных дверей, в уголке мне почудилось нечто живое – не то кошка, не то маленькая собачка.
Я и подумать не успела ничего, меня как молнией ослепило. И я не поняла, как оказалась рядом с ней.
Это была она! Моя вчерашняя знакомая. Она!
Она свернулась клубочком в самом углу, согревая сама себя. От моего движения она подняла голову – я не ошиблась, та милая мордочка, те грустные глаза. Не дав ей даже хвостиком махнуть, я схватила ее в охапку, стиснула, прижала к себе, и долго стояла так, справляясь с взрывом чувств.
Тут моя любимица уже вовсю виляла хвостом, лизала мне руки, как будто еще не веря счастью своему. Но я не отпускала ее, тискала, гладила и гладила, точно хотела убедить, что любовь не мираж, не мимолетная улыбка мира, а то, что пришло к нам двоим до конца наших дней.
В школу я, конечно, опоздала, но теперь было не до нее. Вывернусь как-нибудь! Крепко держа маленького друга как драгоценность, я припустила со всех ног к бабушке.
Время словно исчезло для нас. Как будто миг мелькнул – и мы у бабушкиной двери.
Бабушка открыла и все сразу поняла.
– Внучка! – воскликнула она. – Какое чудо у тебя!
– Да, бабушка, – счастливо выдохнула я. – Это мой друг!
– Ну, заходите, друзья. Завтрак готов, ждет вас!
